Будущее, какое угодно будущее, в мутной дымке ли золотистой майской пыли, в матовых ли разводах октябрьской слякоти, существует единственно в моей собственной голове. И для меня оно — только светлое или только темное. Апокалипсис и/или райские кущи, победа и/или поражение, вода живая и вода неживая, смех и слезы — эти сценарии будущего выглядели бы невероятно пошло, осмелься я достать их на свет божий в первозданном виде. Расскажи я кому-нибудь о том, каким представляется мне собственное будущее, меня обязательно упрекнули бы в страшной банальности и отсутствии фантазии. Но на самом деле дело обстоит гораздо хуже. Несовершенная душа, за 28 лет так и не научившаяся принимать мир таким, каков он есть, со всеми его нестыкующимися кусками, несовместимыми настолько, будто они — из параллельных вселенных, где работают совершенно разные физические и духовные закономерности, несовершенная душа, которой не хватит никакой силы воображения, чтобы расчленить реальный мир на черное и белое, отыгрывается на мыслях о будущем. Совсем как ребенок, конструирующий собственную сказочную реальность, где наконец-то можно будет обустроить мир по-своему.
(В конце концов, ведь и наша родная вера в самом главном будущем, в том, куда не заглянуть никогда и никому, предлагает именно два моих любимых варианта.)
Конечно, подобное пристрастие видеть будущее только в двух тональностях мешает трезво планировать, рассчитывать собственные силы, когда принимаешь важные решения, а иногда (да что там — почти всегда) становится причиной тревог и опасений. Одновременно, слишком светлый взгляд в эту туманную даль порождает разочарования и обиды: жизнь, как говорится, поманила да обманула, вместо яркой книжки с картинками подсунула какой-то потрепанный том на незнакомом языке. И поди поразбирай эти тексты со словарем.
Но зато, зато я довольно часто бываю приятно удивлена — надо же, небо должно было упасть на землю, но не упало, надо же, потрепанный том оказался гораздо более тонким, глубоким и увлекательным, чем глянцево блестящая книжица с лубочными картинками.
Обидно только, что при таком подходе ничего нельзя предугадать, ничего невозможно осмысленно построить, вырастить — карьеру ли, отношения ли, дом ли, сад ли, или даже душу. В этом мире черно-белых предположений я кажусь себе ребенком, который остался один в большой пустой квартире. Он — дома, но одновременно будто бы в гостях, слоняется и не знает, чем заняться. Поиграть? Порисовать? Посмотреть мультфильмы? А вдруг пожар? Воры? Потоп?
Вот уже сколько лет я периодически обещаю Ему: Господи, я теперь обязательно, обязательно повзрослею! Я больше не буду маленькой девочкой, я заставлю себя осознать, что мир не плох и не хорош, что он — никаков, а точнее — всяко-разен. Как Иисус и Иуда за одним столом. Как мелочность в быту при большой красивой душе. Как когда новогодняя елка, приснившись, преображается в нечто устрашающее и одновременно манящее — огромная елка посреди темной и тихой комнаты сновидения. Эти краски — не смешиваются, но проникают друг в друга, создавая такой узор, глядеть на который, пожалуй, труднее, чем смотреть на солнце в ясный день.
А за окном — такая весна, и такой ясный день, что мне начинает казаться: вот теперь уже совсем пора сделать живым и настоящим, дышащим и разноцветным, трудным, но возможным, это далекое, далекое завтрашнее, послезавтрашнее и любое другое будущее в моей голове.
