Что есть на свете беспощадней, чем это пространство?
Вирджиния Вулф. «На маяк»
Точка цепляется за основную плоскость и навечно утверждает себя. Итак, она — внутренне кратчайшее постоянное утверждение.
Вероятно, деликатнее было бы предоставить читателю самому делать выводы о подборке эпиграфов, но, тем не менее, от комментария не удержусь. Возглас отчаяния принадлежит героине Лили после той самой минуты, как кисточка, мелькнув темным пятном на холсте, оставила первый мазок. Самое полное и неколебимое утверждение. Сегодня мне хочется поговорить о мире предметном, овеществленном. Мире, который вокруг нас, и в котором так трудно проследить изменения, даже смотря на него в упор.
Вмешательство первой точки в плоскость влечёт за собой последующие, подготавливая художнику всё новые вопросы. Первый из которых — последовательность, ритм. И здесь мы обращаемся к истокам композиции, на идеальной поверхности возникла точка: она же раздражитель. И человеческий глаз раз за разом возвращается к ней в поисках продолжения. Когда же возникает созвучие нескольких элементов (которое при этом вполне может строиться и на диссонансах), можно начинать говорить о композиции.
Примитивный ритм, состоящий из двух равных элементов – точек – приводит в своём развитии к следующей стадии: изменению размера. От большей точки к меньшей или наоборот. Таким образом мы наблюдаем простейшую градацию, которая всегда несёт в себе эмоциональный подтекст. Возрастание и угасание, развитие множества точек в линию с изменением толщины содержит гораздо больше момента времени, чем статичный элемент, существующий вне этой категории.
Если линия горизонта в европейском взгляде на изображение есть некоторая константа, это становится отправной точкой. Всё, что выше, – невесомо, т.к. оставило весь свой вес внизу, поверхность плоскости обременена, а каждый предмет удаляясь всё менее контрастен, значим и заметен.
Взлом традиционной европейской перспективы повлёк за собой уплощение предметов. Натюрморт без объёма говорит нам: вот яблоко, но оно не находится на столе оно возле и вне, но принадлежит ему; вот чашка без содержимого, вот стол, вывернутый по осям. Пусть все эти описания поверхности никогда не проникнут в суть предметов, разрыв с традицией объёма и вылепленной формы преступен с какой-то стороны, но привёл к рывку в сторону абстракции, а значит чистой композиции бессодержательного предмета. Где треугольник – это треугольник и только (не считая его предметно-символического значения, которое доступно не всем).
Противопоставление предмета пейзажу всегда выводит нас на контраст внутреннего и внешнего. Яблоко, оторвавшееся от ветки, существует пока в контексте луга и дерева-родителя. Но стоит его отнести на стол и положить рядом с газетой и чашкой, мы получим камерную, уникальную в своей сути среду. Когда каждый элемент, состоящий из первоэлементов-точек (что особенно видно у пуантилистов, возведших в культ точечное видение мира) самостоятелен, но вместе с тем, находится в строго организованном созвучии с остальными. Будь то движение горизонталей и вертикалей или нарочитое смещение центра в сторону.
В пейзаже мы имеем данность гораздо менее подвижную с одной стороны, а с другой – более основанную на текущем состоянии, подчас неуловимую вовсе.
И когда привычными средствами перспективы и ракурса мы не можем достичь той меры достоверности, когда каждая часть поёт в унисон, собираясь в цельность, на помощь приходит графика с её пластичным подходом к плоскости и организацией предметов на ней. Ограничение в цвете, отказ от тепло-холодности, выход к линии и точке, как к главным инструментам, – всё это делает изображение как можно более лаконичным. А значит, законченным.
Мне кажется, метод будущего – это бесконечный синтез. Всех искусств, подходов, взглядов. Главный критерий красоты – чувство меры, отсюда желание минимализма и точных пропорций в смеси. Время буйства и симуляции, как мне кажется, приблизилось к концу, и, то, что будет происходить дальше, возможно, приведёт искусство к более вдумчивым формам, выносящим вперёд вопросы предмета и его содержания без попыток выразить что-то от себя. И тогда самая простая картинка – домик на берегу моря, максимально приближенная к наивному рисунку, – будет тем самым проявленным содержанием, где каждая линия говорит своё слово в общей истории.
