«КРЕСЛО» ЗДОРОВЬЯ
рассказ
Николай застегнул рубашку и взял направление врача.
– Срочно езжайте в больницу, – сказала семейный доктор. – Или, может, вас на скорой отвезти?
Николай быстро прикинул во сколько это ему обойдётся, и отказался:
– Да нет, я лучше своим ходом, так и быстрее будет.
– Да, чем быстрее начнут лечение, тем лучше, – подхватила врач. – Вот мой телефон, я всегда на связи.
Николай вышел от врача с пакетом анализов. Рентген показывал воспаление лёгких. Николая отпустили с работы, потому что он стал задыхаться, и он, наконец, обратился к врачу.
Теперь уже сомнений никаких не было. Две недели госпитализации обеспечены. Мама расстроится, они хотели на выходных ехать в мебельный, выбирать ей кресло-качалку. Правда, это было очередное обещание, которое он никак не мог выполнить или даже не хотел. В последнее время ему ничего не хотелось делать. Потому что всюду надо было тратить деньги. А тратить он не любил. Хотя у электромонтёра пятого разряда была хорошая зарплата. Он отказывался от пива с друзьями, одевался в секонд-хенде, выбирал самые дешёвые продукты в магазине. Полгода назад мама познакомила его с очередной претенденткой на брак. Он прогулялся с ней по парку. И когда она предложила посидеть в кафе, его сердце его сжалось в камень. Ведь надо было заплатить за её кофе. И он не смог ничего сказать. На этом их свидание закончилось.
Николай подождал на остановке трамвай и зашёл в полупустой салон. Трамваи были набиты пассажирами обычно в час пик: утром и вечером. А в полдень выбирай себе место, и езжай, куда хочешь. Николай выбрал сидение с корявой надписью «не занимать». И сел на сидение, назло кому-то. «А вот и занял. И буду ехать до самой больницы», – подумал он.
На следующей остановке в салон зашла женщина лет сорока, возраста Николая. Симпатичная, с сеточкой милых морщинок, с зелёными озорными глазами и алыми лепестками губ. Он думал, что она сядет на одно из пустых мест. Но женщина встала рядом с ним и деловито спросила:
– Вам тоже помогает?
– Что? – опешил Николай.
Быстро сообразив, что Николай не в курсе предмета её вопроса, она сразу перевела тему:
– А вы далеко едете?
– До больницы.
– Ну, тогда после вас сяду на это кресло, – успокоилась дама и присела позади Николая, чтобы стеречь выбранное ею место.
Николай удивился её поведению, подумал, что дама клеится к нему, чтобы поговорить. А может, ещё того хуже, попросит денег на какую-нибудь операцию. И всё ожидал дальнейших вопросов. Но она так ни разу к нему и не обратилась.
Николай вышел на остановке больницы и долго смотрел вслед трамваю, пока он не скрылся за поворотом.
– Маме бы она точно понравилась, – подумал он, жалея, что не взял у неё номер телефона. Но тут же вспомнил, что ему предстоит долгое упорное лечение и отбросил эти мысли.
В приёмном отделении была очередь. Николай, размахивая рентгеном, заявил, что ему срочно. И его пропустили. Врач осмотрела его, послушала, потом ещё раз послушала, посмотрела ответ рентгенолога и вымолвила:
– Ничего не понимаю. Скажите честно Николай Петрович, кто за вас делал рентген.
Николай опешил:
– Да я всё проходил.
– У вас лёгкие и бронхи чистые, как у младенца, ни хрипа. А тут посмотрите, какой кошмар, – повертела доктор рентген перед его лицом.
– Ничего не вижу, – признался мужчина.
А врач уже набирала номер семейного врача на телефоне:
– Милочка, у вас что, плохо со слухом, что вы понаписали этому Тарасову. Что? Какая пневмония! Здоров, как боров.
– Что это вы сразу обзываться?! – обиделся Николай.
– А вы давайте на рентген, быстренько, без очереди, я вас сейчас на чистую воду выведу, – громогласно сказала врач. – Ишь, отдохнуть на больничном вздумали!
Николай послушно прошёл рентген и получил результаты здорового человека.
Врач радостно потёрла руками и заявила, что Николай свободен.
Мужчина вышел из отделения, жалея лишь об одном: что не взял у пассажирки в трамвае номер телефона. Поэтому пришлось идти домой, где его в двухкомнатной квартире ждала мама. В свои шестьдесят два года она ещё работала в школе, несмотря на пенсию. По утрам бегала кросс по парку и ездила в Трускавец весной и осенью. Николай в отличие от неё, вёл сидячий образ жизни на диване за телевизором и компьютером. Жизнь для него проходила в серых тонах. А полгода назад он начал кашлять.
Как только Николай зашёл в квартиру, мама выбежала в коридор:
– Почему ты вернулся домой? – спросила она. – Тебя же положили в больницу. – Мне твоя врач позвонила.
– Мама, когда ты перестанешь меня преследовать, – взмолился Николай. – Ошиблись они. Здоров я.
– Не может быть, – усомнилась мама. – Ну-ка покашляй!
Николай попытался. Но у него не получилось.
– Не могу, – сказал он и оставил удивлённую маму посреди коридора. Она каждую ночь просыпалась от его громкого кашля.
Утром Николай пошёл на работу, где в бригаде его не ждали, считая, что он на больничном. Бригадир, увидев, что Николай здоров, послал его проверить щитовую. Он поставил скамейку, залез на неё и коснулся проводов. Яркая вспышка пронзила глаза. Николая отбросило на два метра. Женщины в коридоре бросились его поднимать.
– Счастливый, ты в рубашке родился, – сказала прибывшая медсестра, перевязав рану на руке, которую прожёг ток.
Бригадир отпустил Николая домой, дав неделю отпуска, и попросил в следующий раз отключать ток перед проверкой. Выйдя на остановку, мужчина дождался трамвая. Это был тот же трамвай, что вчера, с тем самым сидением с надписью «не занимать». И Николай не раздумывая, сел в кресло, как его назвала незнакомка, в надежде, что она вдруг появится. Но чуда не произошло. Зато Николаю после поездки стало гораздо легче. В голове прекратило шуметь после удара током. И настроение повысилось непонятно от чего.
Дома сердобольная мама сразу поинтересовалась, что за повязка. И потребовала показать рану. Когда Николай всё-таки уступил её требованию (это было легче, чем держаться до конца), то никакой раны на руке не оказалось.
– Что за уловки? – обиделась мама. Ты сделал это, чтобы не мыть за собой посуду?
Николай не ответил ей. Потому что сам был в некотором шоке. Он видел, как глубоко прошёл ток, унимая кровь платком, пока не пришла медсестра. На всякий случай он измерил температуру. Потом поискал в интернете похожие случаи. И, проанализировав всё, что с ним случилось, вдруг понял, что ему помогло «кресло» в трамвае. На следующий день он снова сел в этот трамвай на волшебное сидение. И проехав несколько остановок, ему захотелось петь, так поднялось его настроение.
– Я нашёл кресло здоровья, – понял Николай. Вечером он зашёл на работу, взял инструменты и, пробравшись в трамвайное депо за взятку сторожу, открутил сидение и принёс домой.
Мама была в восторге.
– Ты что думаешь, я мечтала именно о таком кресле? – набросилась она на сына.
– Мама, это кресло здоровья! – попытался уговорить её Николай. – Ну-ка сядь!
– Ни за что! – наотрез отказалась мама. – Вот почему ни одна порядочная женщина за тебя не идёт. Кому надо, чтобы ей со свалки приносили мебель. Даже в кафе женщину сводить не можешь!
Николай приделал ножку и блаженно сел в кресло. Теперь, с этим волшебным креслом, он будет зарабатывать миллионы. Он составил объявление «Лечу все болезни. Недорого! И разместил в фейсбуке. На приём к нему сразу записались две леди карлсоновского возраста и один пенсионер. Николай раздобыл белый халат в секонд-хенде и перетащил в комнату кухонный стол. За ним он решил вести приём. Первая пациентка сразу изложила свою проблему – она не может забеременеть. Уже пять лет, куда они с мужем не обращались. И Николай – её последняя надежда. «Лекарь» предложил ей сесть на стул. Она с удовольствием послушалась. И за часовой сеанс рассказала ему всю историю жизни с пяти до тридцати двух лет с фамилиями и адресами всех несостоявшихся женихов и, наконец, мужа, с которым её познакомила сердобольная тетя.
Всё это время мама Николая ходила в коридоре и надеялась, что это свидание сына приведёт в дом невестку. Дама сказала, что заплатит Николаю, когда получит результат его лечения. И успешно ушла. Через час позвонил её муж и попросил номер карточки, чтобы перечислить круглую сумму за помощь жене в зачатии ребёнка. Вторая мадам на приём не явилась. Зато пенсионер убеждал Николая три часа, что его метод шарлатанский. И он ни за что не сядет в это самозваное «кресло». Но потом согласился. И просидев полчаса, заявил, что голова, таки-да, перестала болеть. И пообещал прийти завтра, оставив на почин соточку. На следующий день пришла женщина с язвой двенадцатиперстной кишки. Через полчаса сидения на стуле боли прекратились. А гастроскопия на следующий день показала, что никакой язвы нет.
За неделю Николай заработал три своих зарплаты и оздоровил семьдесят пять человек. Вечерами он по три раза пересчитывал неожиданно пришедшие к нему деньги. И прятал в тайник под диван, боясь потратить из них копеечку. Он уже думал увольняться с работы, чтобы полностью заняться целительным бизнесом. Но в воскресенье у пенсионера, у которого на стуле переставала болеть голова, стали вдобавок ныть руки и ноги. И он ушёл, оставив Николая без гонорара. У дамы, просидевшей час, не прошёл насморк, как обещал «доктор». А обманутый журналист таки не вылечился от отравления после фуршета. И использовал туалет Николая ещё два раза после сеанса, высказывая «экстрасенсу» своё негодование.
У Николая от всех этих передряг разболелась голова. Он попытался посидеть на «кресле», но никакого оздоровительного эффекта не получил. Тогда он вышел на улицу, в сквер, чтобы хоть как-то развеяться.
Проходя мимо киоска с газетами, Николай поздоровался с продавщицей, соседкой по подъезду, которая уже десять лет собирала деньги на протез.
– Слышали про шарлатана со стулом, – протянула она газету. Николай купил её и развернул. Статья была о нём. Он присел на скамейку и два раза прочитал фельетон. Слава Богу, имя его журналист не назвал.
Рядом присел старичок и спросил:
– Про шарлатана читаете? Я так и знал, что всё этим кончится.
Николай свернул газету:
– А что вы знаете про это «кресло»? – спросил он. – Оно, в самом деле, было волшебное?
– Удача науки, – сказал собеседник. – Я профессор, доктор физико-математических наук, пятьдесят лет разрабатывал прибор, основанный на действии нейтрино на наш организм, который усиливает иммунитет и самоисцеляется. Впрочем, есть и другие способы, которые я применял на себе. Сколько лет мне, как вы думаете?
– Семьдесят пять? – выпалил Николай.
– Сто сорок вчера отметил, – развёл руками человек. – Это доказательство действия моего прибора.
– Но почему вы установили его в трамвае? – не утерпел спросить Николай.
– Мне запретили помогать людям, чтобы не нанести урон фармацевтическому бизнесу. Я закрепил устройство на сидении в трамвае, чтобы люди могли оздоравливаться. Но видимо села батарея… – заключил профессор.
– А её можно заменить?
– Если вы изменитесь, я пришлю вам моё устройство.
– Но как измениться и зачем? – недоумевал Николай.
– Когда вы это поймёте, почему у вас нет друзей, и вам скучно жить, получите посылку, только оставьте мне адрес, – сказал профессор. – И пожалуйста, верните сидение на место, в городе и так дефицит вагонов. А этот из-за вас не может выйти на маршрут.
Профессор взял листок с адресом Николая и быстро зашагал к остановке.
– Может, он душевнобольной? – подумал Николай. – Но откуда он узнал, что я тот самый шарлатан?
Мужчина решил догнать профессора, чтобы выяснить, что ему делать, но его уже нигде не было видно.
В эту ночь Николай за взятку сторожу проник в депо и установил сидение в вагоне. Кроме надписи «не занимать» он ничего особенного на нём не обнаружил. Разве что кусок окаменевшей жвачки снизу.
Он убрал объявление о лечении из Интернета. И начал читать статьи, как измениться. Он прочитал, что причина болезни лёгких, которая его постигла, – депрессия, печаль и скупость. Пересилив себя, он стал подавать нищим и оставлять чаевые в буфете. Он купил маме долгожданное кресло-качалку, о котором она просила уже пять лет. Он дал соседке из киоска денег на протез.
И в пятницу получил по почте бандероль – в которой лежала пластинка, похожая на жвачку. И приписку «прикрепить в необходимом месте». Куда прикрепить устройство профессора, Николай пока не мог решить. Поэтому носил его в кармане. Мама тоже подсказать не могла, не веря в его фантазии. Зато самочувствие его после занятий по изменению себя улучшилось. Он был полон сил и радости. И этой радостью хотелось поделиться ещё с кем-то. Он вышел на остановку трамвая. И увидел тот самый вагон со своим сидением, который снова вышел на маршрут после ремонта. «Кресло» было свободным. Его покрасили. И надписи «не занимать» уже не было. Да и сидение уже стало обыкновенным. На следующей остановке вошла женщина. Та самая, с зелёными глазами, но губ лепестки словно увяли. Щёки впали, лицо было серого цвета.
– Наконец то, вагон снова на линии, – обрадовалась она Николаю, как старому знакомому. – Я так ждала, когда он снова выйдет на маршрут. Говорят, вандалы его покорёжили. И пришлось делать ремонт.
– Садитесь, – уступил ей место Николай.
– Спасибо! Вам помогло? – спросила незнакомка.
– Да!
– У меня прекратились приступы астмы, – призналась женщина. Достаточно было раз в неделю проехать на этом кресле. И я смогла жить полноценной жизнью. Но пока не было вагона, снова стала задыхаться. Теперь на него одна надежда, – наивно улыбнулась она пассажиру.
Николай посмотрел на её бледное измождённое лицо, на её грустные, но горящие жаждой жизни глаза. Она отвернулась к окну, о чём-то мечтая. Он вытащил пластинку из кармана, сунул в рот, пожевал её и, вытянув жвачку, приклеил к сидению.
– Какой чудесный сегодня день, – произнесла она, повернувшись к Николаю. – Хотите, я вам покажу чудо?
– Хочу, – сказал Николай. И заплатил кондуктору за двоих.
Они вышли через две остановки и оказались в парке, где деревья были облачены в золотые ризы. Живой ковёр листьев хрустел под ногами. А в глубине парка студёный родник дарил свою прохладу.
«Да, маме она точно понравится, – подумал Николай, уводя зеленоглазую незнакомку в чащу золотого парка. И наконец, понял, почему профессор просил его измениться.
ФИОЛЕТОВЫЕ ОЧКИ
рассказ
Как она дошла до Привоза, Эля не помнила. Скандал в офисе выключил всё её реальное сознание. Она не понимала, куда идёт. Лишь бы подальше от этих людей, которые оклеветали её. Серые тучи вот-вот грозились разродиться дождём. Всё начало сыпаться ещё вчера, когда она поссорилась с парнем. С Эдиком они были вместе уже три года, не разлей вода. Он увидел её в кафе санатория, где она отдыхала с родителями. Оказавшись за одним столиком, они разговорились. Она поделилась с ним своим вторым. А он отдал ей компот. Потом он нашел её в университете и больше они не расставались. А вчера, получив диплом юриста, он вдруг объявил, что собирается с сокурсницей в Польшу в магистратуру. Она восприняла новость в штыки и заявила, что больше не хочет его видеть. И отпускает его. И ушла. Всю ночь она проплакала. А утром на работе случился скандал.
А теперь она идет через Привоз. В кармане пять гривен, чтобы доехать до дома. Всё, что у неё было, она отдала начальнику, возместив то, чего не тратила. Её обвинили в пропаже денег, которая выявилась, когда бухгалтер составляла отчёт. Чтобы избежать скандала, она молча отсчитала недостающую сумму и, попросив получше разобраться в этом инциденте, ушла.
Собираясь на работу, она не успела позавтракать. И в животе бурчит. Сейчас бы хоть яблочко. Но торговки злобно поглядывают на таких, как она, подозревая во всех грехах. С прилавка продают пирожки с ароматом ванили. Эля сглотнула подступившую слюну. Продавщица, увидев девушку, поспешно накрыла пирожки марлей.
– Какой ужасный мир, – проговорила Эля, пробираясь мимо рядов. Ей нестерпимо хотелось есть. Она была готова отдать последние пять гривен за яблоко, лишь бы что-то кинуть в желудок, как вдруг увидела старушку.
– Купите очки, – попросила бабушка, расположив свой товар на коробке. Эля в недоумении посмотрела на неё. Хочется есть, а ей вдруг предлагают очки. Да ещё какие-то бутафорские смешные, не модные.
– Купите у меня очки, – повторила старушка.
– И сколько? – спросила Эля, надеясь услышать непомерную цену и сразу отказаться.
– Пять гривен!
– Это всё, что у меня есть, – вдруг обрадовалась Эля и протянула старушке деньги.
– Носите на удачу, – улыбнулась продавщица, пряча деньги в карман своего поношенного пальтишка.
– Спасибо! – произнесла Эля, примеряя фиолетовые очки. Они были детские, смешные, с мутными стеклами. Но это было неважно, потому что старушка улыбнулась. И, возможно, Эля хоть на мгновение сделала её счастливее.
Эля надела очки и посмотрела вокруг. Из-за туч выглянуло солнце. Продавщица откинула марлю с пирожков и подозвала девушку.
– Возьми один, пока хозяйка не видит, – прошептала она, вручая тёплый ароматный пирожок. – Я же вижу, дочка, ты есть хочешь.
Эля откусила кусочек, наслаждаясь вкусом домашней выпечки.
– Спасибо! – поблагодарила она и обернулась. Старушки с очками уже не было.
– Быстро распродалась, – подумала девушка и сняла очки.
– Держи воровку, – вдруг закричала продавщица пирожков. Реальность снова поменялась.
Эля хотела было бежать, но импульсивно надела очки. И мир изменился.
– Девочка, возьми ещё один, всё равно неучтёнка, – протянула ещё один пирожок преобразившаяся продавщица.
Эля замерла в недоумении. И шагнула к ней и послушно взяла пирожок. Она не рискнула снять очки, пока не отошла от лотка. В очках ей было комфортно, спокойно. Мир был в тёплых фиолетовых тонах. И почему-то все на неё смотрели дружелюбно.
Эля пошла к фруктовым прилавкам. Золотистые яблоки так и просились в рот.
– Попробуйте, – торговка протянула Эле то самое яблоко, за которое она хотела отдать последние пять гривен.
Сочная мякоть растворилась во рту.
– Вот это чудеса, – обрадовалась Эля. Она была сыта и довольна. Очки всё больше и больше ей нравились. Она несколько раз пыталась их снять. И мир переворачивался с положительного на отрицательный.
«Видимо у этих очков большой плюс», – философски заключила девушка, выйдя с рынка и разглядывая стекла волшебных очков. И в это время её обрызгала грязью машина.
Эля надела очки и решила проверить их действие у себя на работе. Не успела она открыть дверь, как бухгалтерша вскочила и бросилась к ней:
– Элечка! Как я рада, – она обняла девушку. – Такой блестящий отчёт! Ты просто молодец! Вот, что значит с отличием окончить экономический университет. Месяц у нас работаешь. А все нюансы подхватила. Я бы ещё две недели сама копалась.
Эля недоумевала. Вчера бухгалтер раскритиковала каждый лист её отчёта и утром обвинила в растрате.
– Иди, тебя начальник ждёт, – заговорщицки сложила руки бухгалтерша.
Эля постучалась в дверь и вошла в кабинет Олега Юрьевича. Сердце её сильно тюкало, как и в первый день, месяц назад, когда она пришла устраиваться на работу. Выпускница с дипломом, она пришла по объявлению. Олег Юрьевич, лысоватый, полный мужчина критически оглядел её с ног до головы, задал несколько вопросов по бухгалтерии. И взял менеджером на испытательный срок. И этот срок закончился сегодня утром.
Эля ещё раз стукнула в дверь для верности, глубоко вдохнула, выдохнула и вошла в кабинет начальника.
– А, вот и вы! – Олег Юрьевич широко улыбнулся, превратившись из неприятного сердитого толстяка в обаятельного мужчину. – Вам, наверно, уже сказали?
– Что? – Эля застыла, как вкопанная, в двух метрах от стола начальника.
– Мы ежегодно участвуем в международной конференции в Стокгольме. И в этом году компанию будете представлять вы.
– Не может быть! – вырвалось у Эли.
Она смотрела через фиолетовые очки на Олега Юрьевича и не могла отвести от него взгляд.
– Да, Эля, представленная вами работа выиграла конкурс, и вы расскажете о своей методике нашим иностранным коллегам. Мы поедем вместе, – сделал акцент на последнем слове директор. – Вот ваша командировка, билеты, бронь гостиницы и… – Олег Юрьевич помедлил, пытаясь что-то вспомнить, – деньги, которые вы сегодня оставили у меня на столе. Бухгалтер сделала ошибку. Всё сошлось. Так что мы оценили ваш подвиг. Вы повели себя достойно.
– Олег Юрьевич, я так благодарна вам, что вы ко мне справедливы. – У Эли потекли слёзы по щекам. – Она сняла очки, чтобы вытереть их. Но вспомнив, что всё это сделали для неё очки, быстро надела их.
На лице Олега Юрьевича промелькнула тень сомнения и тут же исчезла, сменившись улыбкой.
Эля вышла из кабинета директора, не веря своему счастью. Она села за свой стол и положила на него пакет документов.
«А может, я сплю, – подумала Эля, – заснула под влиянием стресса на лавочке у Привоза. И мне сейчас всё это снится. Впрочем, и просыпаться не хочется, – решила она. – Посмотрю, что будет дальше».
В обеденный перерыв Эля позвонила Эдику. Так хотелось услышать родной голос, хотя она дала себе обещание никогда ему больше не звонить. Рука сама потянулась к телефону. Но длинные гудки казались бесконечными. Парень не поднимал трубку. Эля отправила смс-ку, что завтра улетает в Стокгольм. И тут же отругала себя за проявленную слабость. Теперь перед ней открывался широкий горизонт карьеры!
Олег Юрьевич отпустил Элю с работы, чтобы она успела подготовиться к конференции и завтрашнему вылету.
– Везучая ты, – сказала ей секретарша. – Теперь своего счастья не выпускай из рук. У начальника вкус тонкий!
Эля потрогала дужки очков. Нет уж, теперь точно не выпустит.
Домой Эля отправилась на такси. В большой трёхкомнатной квартире она отгородилась от своих родителей, запираясь в своей комнате на ключ. Мама – школьный учитель, папа – инженер, не могли понять, почему дочь перестала с ними общаться. И на их вопросы только просила её не трогать. И они приняли условия её игры, не вмешиваясь в её личную жизнь. Когда у неё был Эдик, она этого не замечала. А теперь ей стало одиноко. Но она боялась сама рушить построенную стену, отгородившую её личную жизнь от семьи.
Как только она открыла ключом дверь квартиры, в коридор выбежала мама и с сияющим лицом обняла дочку.
– Элечка, как я тебе рада!
Эля не удержалась от такого порыва счастья и прижалась к маме.
– Мама, я была так неправа, – призналась она. Прочная каменная стена в мгновение растаяла.
– Элька, тебе так идут эти очки, – сказал папа, который следом вышел в коридор. – Ты просто фея в них. Я взял билеты в кино на вечерний сеанс на нас троих. Идём?
– У нас сегодня серебряная свадьба, – напомнила мама!
– Конечно, идём! – закричала Эля, выпуская из себя застарелый пережитый временем стресс. Она поняла, что начинает совершенно новую, интересную жизнь. И решила отпустить всё, что было в прошлом.
Утром отец подвёз Элю с чемоданом в аэропорт, где её ждал Олег Юрьевич. Возле аэропорта милостыню просил молодой человек на инвалидной коляске. Эля хотела подать ему. Но мелочи в кармане не оказалось.
До начала регистрации было ещё полчаса. Оставив Олега Юрьевича с чемоданами, Эля отправилась в буфет выпить кофе. И вдруг увидела Эдика. Он всё-таки прочитал сообщение и теперь растеряно стоял посреди зала с букетом её любимых хризантем. Она вышла ему навстречу. Он бросился к ней:
– Эля, не улетай! Я тоже не поеду в Польшу! Я не могу без тебя! – протянул он ей цветы.
Девушка опешила. Неужели это всё очки! Но как же её поездка, её будущее в этой солидной фирме! Она посмотрела на взволнованное, покрасневшее лицо Эдика, такое родное, любимое, обожаемое. На цветы, которые он выбрал для неё. Объявили посадку на рейс в Стокгольм. Надо было идти к Олегу Юрьевичу. Эля сняла очки. Секунда, вторая, третья. Ничего не менялось. Эдик смотрел на неё влюблёнными глазами. И увидев ответ в глазах Эли, сжал в объятиях любимую девушку.
– Я тебя никуда не отпущу. А без этих очков тебе гораздо лучше!
– Подожди, я сейчас, – сказала Эля. – Она направилась к стойке, где оставила Олега Юрьевича. Но ни его, ни чемоданов не было. И рейса на Стокгольм на табло тоже.
Эдик нетерпеливо топтался на месте. Но когда он увидел Элю, глаза его посветлели.
– Кажется, я поняла, что делать, чтобы быть счастливой! – сказала она.
– А мне это и так понятно, когда ты улыбаешься, то весь мир открывается тебе, – сказал Эдик, уводя её из аэропорта. На выходе Эля остановилась и протянула фиолетовые очки молодому человеку в инвалидной коляске.
– Они принесут тебе счастье.
Молодой человек пожал плечами, крутя очки в руках. А что было потом, Эля не видела, потому что её увозило такси в медовый месяц с любимым человеком.
КЛОН
рассказ
Он сидел в чёрном плюшевом кресле в номере-люксе и смотрел в окно. Рядом лежала газета с чёрным заголовком «Убийство профессора». Человек не торопился читать, словно оттягивал время.
– Время! – Профессор взглянул на часы, пробившие девять ударов, и отложил папку. – Пора на лекцию.
Комната была завалена бумагами, книгами, расчётами, штативами с пробирками и бутылками с жёлтой и зелёной жидкостью.
Профессор натянул мятую рубашку, пригладил на себе пиджак и кинул в портфель конспекты. Как не нужна ему эта лекция! Голова его полна иным. Только что ему позвонили из клиники и сказали, что есть живая, совершенно здоровая яйцеклетка. Наконец он решится на опыт, который в тайне готовил несколько лет.
Профессор вошёл в университет. Навстречу по коридору шла она. Как всегда, строгая, с короткой мальчишеской причёской, черноглазая аспирантка. Она поздоровалась и прошла мимо. Он еле сдержался, чтобы не оглянуться ей вслед. В стекле противопожарного ящика, висевшего на стене, он разглядел своё отражение. «Старик, совсем старик», – чуть не заплакал он. Сегодня он обязательно начнёт работу, и скоро она узнает, на что он способен.
Профессор отчитал пару, захлопнул тетрадь и, не медля ни минуты, отправился в клинику.
Дома, не раздеваясь, он вынул из портфеля стеклянный сосуд с жидкостью и поставил на стол. Потом он вытащил из холодильника заветную бутылочку со своим семенем, настроил микроскоп и начал действо. Он видел, как маленькие головастики кружили возле овальной яйцеклетки, не решаясь её потревожить. Глаз стал слезиться. Профессор на секунду оторвался от картинки и снова взглянул и разглядел пузырьки от разорванной оболочки. Чудо произошло.
Он поместил предметное стекло в питательную среду и поставил колбу в камеру машины роста. Зажужжали приборы, устанавливая температуру и давление, по тонким проводам побежал электрический ток. Машина, так долго ждавшая эксперимента, заработала.
Профессор сел в чёрное плюшевое кресло. На стене тикали часы. За стеной ходили, разговаривали люди. Изобретатель встал и направился на кухню. Он смёл паутину с крышки чайника и зажёг газ. Чай был без запаха, мелкий и сухой. Профессор ссыпал полпачки в чашку и залил кипятком.
– Неужели началось, – думал он, обжигаясь от первого глотка, – а если не получится? Тогда ему больше здесь делать нечего. Его изобретения дали ему славу и деньги. Но молодость ушла. Тело состарилось. И молоденькая аспирантка, к которой его так тянет, вряд ли захочет жить со стариком. Он посмотрел на крюк в потолке, представил петлю, затягивающуюся на шее. Аспирантке было бы жалко старого профессора, и только. Да, она благодарна за помощь в курсовых и дипломной, за разработку её диссертации, но не больше. И всё потому, что он стар. «Скинуть бы лет пятьдесят», – думал он. – Ведь иногда, когда он читал лекцию, он вдруг ловил её взгляд восторга и восхищения. Он терялся, сбивался и видел, что она тоже смущена.
Профессор не заметил, как допил чай. За язык зацепились чаинки, он отплюнул их на пол. Пол был грязный. Уже три недели, как к нему не приходила горничная. Он не рассчитался с ней в прошлом месяце и только сейчас об этом подумал. Профессор вспомнил, что когда-то приезжала дочка с детьми, дети шумели, таскали пробирки со стола, и он ужасно злился.
Учёный вернулся в комнату. За дверцами машины роста шёл процесс. Всё, к чему изобретатель столько времени стремился, готовился, было сделано. Профессор прошёлся по пустым комнатам. Ему нужно было с кем-то поговорить, поделиться своей радостью. Он вышел на улицу. Скатывалось весеннее солнце за дома, прохожие пробегали мимо, и никому не было дела до него. До него, который только что начал гениальный эксперимент. Профессор постоял перед подъездом и только собрался возвращаться, как увидел своего коллегу, недавнего студента, генетика, преподававшего на кафедре. Его считали перспективным, он защитил кандидатскую и теперь искал тему для своей следующей работы. К профессору он относился с особенным почтением, прислушивался и присматривался к его работе, надеясь, что когда-нибудь учитель возьмёт его помощником. Он знал, что профессор одинок, и искал случая поближе с ним познакомиться.
Они сидели на кухне и пили выдержанный несколько лет в шкафу профессора коньяк. Лицо генетика раскраснелось, первое волнение ушло, и он с азартом рассказывал университетские анекдоты. Профессор слушал, откинувшись в кресле, и с завистью смотрел на гладкую кожу его лица, его русые густые волосы, любовался лёгкостью движений его рук, когда он жестикулировал и разливал коньяк по рюмкам. Всю ночь профессору снились кошмары, будто его старческие руки опадают, как чешуя, обнажая новую шёлковую кожу.
Утром, ощутив своё непослушное тело, исследователь, кряхтя и мучаясь охватившим приступом ревматизма, добрался до машины роста.
Горячий воздух дохнул на него. В пробирке из образовавшегося розового сгустка шли пузырьки.
– Вот оно, – выдохнул профессор. Из его капельки крови, кусочка ткани, пузырька семени росло живое существо. Из пробирки учёный пересадил его в колбу. И оно, осознав, что места стало больше, начало расти быстрее. В колбе было тесновато, профессор приобрёл аквариум. Через некоторое время исследователь начал узнавать свои черты на сморщенном лице младенца.
Профессор бросил преподавать. Изредка он появлялся в университете, брал необходимые вещества в лаборатории. Он ещё больше похудел, осунулся и, небритый, заросший, казался дремучим отшельником. Но как сверкали его глаза, когда он видел аспирантку. Она останавливала его, расспрашивала о здоровье, брала его сухую руку и пожимала тонкими длинными пальчиками. Он смущался, отводил взгляд и внутренне просил подождать до завершения своего эксперимента. После этого он весь вечер напевал себе под нос, качал малыша на коленях и кормил конфетами.
Иногда к профессору заглядывал генетик. Но дальше кухни его не пускали. Посетитель смирялся, вслушивался в тишину закрытой комнаты и расспрашивал о новой профессорской работе. Он по-прежнему мечтал, что изобретатель возьмёт его помощником, и он прославится, как соавтор. Но время шло, за закрытые двери его не пускали, и гость стал появляться реже. Да и профессору было не до него.
Ребёнок рос не по дням, а по часам. Учёный заметил, что за неделю он стал таким, каким был профессор в три года. Он вглядывался в его детское личико. Тот же огромный лоб и большие карие глаза. Иногда выражение его глаз становилось злым и ожесточённым. Злость молодого существа учёный объяснял инстинктами, так же бурно развивающимися, как и тело. Они должны были вытесниться при трансплантации души в молодое здоровое тело юноши, которая переместит опыт и знания профессора.
Чтобы тело было приспособлено к жизни, профессор развивал его умственные способности: тренировал его речевой аппарат, научил читать, объяснял ему основные понятия. Существо схватывало информацию на лету и, как ребёнок, ходило за профессором по пятам и задавало кучу вопросов. Оно злилось, когда профессор не отвечал, и раз даже замахнулось на него. Учёный стал закрывать его в комнате. Клон метался, просил выпустить его и, устав барабанить в дверь, засыпал на полу.
С каждым днём приступы ревматизма становились чаще. Учёный почти не вставал с постели. Нанять горничную он не мог. О его тайне никто не должен был знать. Но крик голодного существа заставлял его подниматься.
Существо уже достаточно развилось для двадцатидвухлетнего мужчины и всё время требовало есть. Оно поломало два стула и выбило замок в двери, и свободно расхаживало по квартире. Пока клон поглощал вермишель из брикета, учёный закрывался в кабинете и углублялся в формулы, чертежи, соединял проводки, следовал за электрическим импульсом, который должен провести его душу в новое тело. Профессор надел шлем биосинхронизатора, подтянул ремешки и вдруг заметил существо, стоявшее в дверях. Оно выдернуло крючок, чтобы пробраться к профессору и показать найденную им фотографию девушки. Учёный отобрал фотографию аспирантки и спрятал в шкаф. В тот же день он ввёл клону дозу ингибитора, замедляющего рост.
На следующее утро он поехал в банк и перевёл все деньги, которые накопил за изобретения и открытия, так и не воспользовавшись ими в старости, на новый счёт. Теперь ими будет пользоваться молодой иностранец, в которого через несколько часов превратится профессор. Учёный снял номер-люкс в гостинице и перевёз мини-лабораторию.
Вернувшись, несмотря на усталость, он перепроверил схемы, контакты в шлемах, синхронизаторы биоритмов, зарядил и положил в карман новенький револьвер. Существо в этот день было на редкость спокойным. Оно не отреагировало на приход профессора и продолжало читать книгу. Учёному стало его жаль. Ведь и у него есть душа. Что она будет делать, когда, вернувшись после сильной дозы снотворного, застанет в своём теле чужую душу и тело старика с простреленной головой. Он посмотрел на него, сидящего в кресле, с книгой в руках, ничего не подозревающего.
До назначенного эксперимента оставалось два часа. Профессор всё больше волновался. Он забыл, куда положил ампулы со снотворным, и, стоя на коленях, искал их в шкафах. Неожиданно в дверь позвонили. Потом второй раз, уже настойчивей. Учёный открыл и увидел генетика. Он пришёл с бутылкой коньяка, подвыпивший и весёлый. Он сказал, что решил оставить преподавание. Секретная лаборатория вербует молодых специалистов. Предлагают большие деньги и серьёзную работу.
Учёный слушал его и поглядывал на часы. Он выпьет за его удачу потом, а сегодня он занят. Генетик извинился. Профессор закрыл за ним дверь и накинул цепочку. Послышались шаги в коридоре. Профессор обернулся, побледнел и потянулся к карману. В кармане револьвера не было.
Человек прочитал статью и откинулся на спинку кресла. Убийца не найден. Следствие зашло в тупик. Он вне подозрений. Но что теперь делать? Через его лоб пролегла морщина. Вчера провожали старого профессора. Черноглазая женщина с короткой причёской плакала на его могиле. Человек хотел её проводить, но она отказалась. Он шёл за ней до самого дома. У подъезда она обернулась. Сердце его сжалось. Он шагнул к ней.
– Что вам угодно, – сказала она, и добавила, – вы так похожи на профессора, но вы не он. Если б вы знали, как я его любила…
Он кинулся за ней, барабанил в её дверь, но она не открыла. Он высчитал её окна и два раза срывался, долезая до третьего этажа. Как прикованный, он бродил под её окнами. Поздно вечером он столкнулся с генетиком, которого видел в щель двери из комнаты, когда тот приходил к профессору. Генетик зашел в её подъезд. И через некоторое время появился с двумя чемоданами. За генетиком шла она. Они сели в такси и уехали. Он бежал за ними, пока хватило сил. Потом он упал на землю и затих.
Человек посмотрел на крюк, на котором висела люстра, на чёрный ящик в углу со странной надписью «Машина роста». Перетащил ящик на середину и поставил на него стул. Потом снял люстру и привязал верёвку. Стул покачнулся и упал. В большом гостиничном зеркале отразилось исказившееся судорогой лицо профессора.
