(окончание. Начало в №4/2019 и сл.)
Флорентийский сон поэтов
Несмотря на то, что речь пойдет большей частью о русских поэтах, воспевавших Флоренцию, первым назовем имя человека, который, не будучи по национальности русским, в своем духовном возрастании считал себя целиком обязанным России. Это — великий австрийский поэт Райнер Мария Рильке, который по замечанию другого, не менее, признанного пиита, Поля Валери являлся «самым нежнейшим и одухотвореннейшим человеком этого мира».
Адресат Рильке — Лу Андреас Саломе, родившаяся в Санкт-Петербурге в семье немецкого генерала на русской службе. Родители нарекли девочку Луизой, однако, дома все звали ее Лелей. Имя Лу придумал влюбленный в нее кавалер. С Рильке ее связывал недолгий любовный роман, продлившийся три года, вслед за которым — 30 лет дружбы и интенсивной переписки. Именно Лу Саломе стала той женщиной, которой Рильке был обязан знакомству с Россией, своей духовной Родиной. Поэту, склонному к долгим депрессиям, страдавшему страхами, она внушала мужество и радость жизни.
Рильке прибыл во Флоренцию в апреле 1898 года. Здесь он начал вести дневник, на страницах которого делился с Лу своими мыслями о красоте, творчестве, смысле жизни. Он посвящает дневник Лу Саломе, мечтая о том, чтобы вложить «свидетельство своей тоски» в ее руки. И действительно, поэт не только адресовал рукопись русской подруге, а в буквальном смысле передал дневник в ее собственность. Сон «Флорентийского дневника» Райнера Марии Рильке продлился пол века. Его публикация стала возможной только в 1942 году в Лейпциге, как часть наследия, переданного по завещанию дочери поэта Рут-Зибер Рильке. Сама Лу Андреас Саломе никогда не предполагала издавать его.
Рильке поселился во Флоренции на Лунгарно (то есть, набережной) Серристори, неподалеку от моста деле Грацие, в доме, где ему принадлежала верхняя просторная терраса. Облеченный миссией проводника красоты, он обводит Флоренцию лучом своего поэтического прожектора, чтобы затем вложить этот чудесный сон в руки любимой. В этом сне благоухающие розы, поднимающиеся по шпалерам его каменной террасы, кажутся ему смиреннее, возносящихся в горний мир ангелов Фра Фьезоле, зубцы Дворца Синьории «словно стынут в своем застарелом упрямстве», а бронзовая тень Персея, Бенвенуто Челлини в гордом изваянии поражает своим прекрасным победным движением. Он предлагает своей донне прогулку по улицам светлого города лилии.
Как дни мои текут, давай поговорим:
Я рано выхожу на светлые виале,
Расту в своих глазах, и без печали
Бреду в толпе по шумным пиаццале,
Где смуглый люд кипит, — мешаясь с ним.
И тихо я молюсь в музейной зале
Мадоннам благосклонным и простым.
А ухожу, когда глаза устали, —
Над Арно уж плывет вечерний дым,
И про себя рисую, глядя в дали,
Я Бога золотым…
Предвкушая молчание ночи, взор поэта задерживается на закатных вечерах: «Но наряднее всего — алые вечера. Над Кашинами еще держится гаснущее зарево, и Понте Веккио, на котором, подобно гнездам, лепятся друг к другу старинные дома, черной лентой ложится на солнечно-желтый шелк. …Горы над Фьезоле уже несут цвета ночи. И лишь Сан Миньято аль Монте все еще в солнечных лучах, и я никогда не упускаю случая принять, словно тихую милость, всему подводящую итог, его последнюю улыбку».
(Райнер Мария Рильке. «Флорентийский дневник»).
Ночь для Рильке во Флоренции, а мы помним, что его терраса выходит на набережную реки, это — не молчание, а … «медлительная смена гаснущих вопросов и темных ответов, сам себе отвечающий, широкий шелест: Арно и Ночь. Тоска в это время острее всего». («Флорентийский дневник»)
Страшную тоску испытывал во Флоренции Александр Блок. Для Блока это было уже второе путешествие в Италию, первое он совершил с матушкой в детстве. В середине мая 1909 года в возрасте 29 лет, посетив Венецию и могилу Данте в Равенне, вместе с женой Любовью Дмитриевной он перебирается во Флоренцию. За исключением нескольких дворцов, музеев и церквей все остальное он находит отвратительным. Он проклинает жару, москитов и этот трескучий город.
Умри, Флоренция, Иуда
Исчезни в сумрак вековой!
Я в час любви тебя забуду,
В час смерти буду не с тобой!
………….
Хрипят твои автомобили,
Твои уродливы дома,
Всеевропейской желтой пыли
Ты предала себя сама…!
Не только он один, другие русские за границей, в частности во Флоренции, испытывали подобные чувства. Федор Михайлович Достоевский страдал здесь от жары, серчал на католицизм, сидел без денег, но окружающее для него не было таким безнадежным, как для Блока. Дело, разумеется, не в тосканской столице, просто самый романтический поэт эпохи все жизнь слышал музыку катастроф. По свидетельству Корнея Чуковского, который прекрасно знал Александра Блока, поэт всю жизнь жил неуютно и гибельно. При всей безмятежности биографии в его стихах трепетала «лихорадка ужаса». Он всегда ощущал себя бездомным бродягой, выброшенным из домашнего очага на «вьюжную площадь».
В письме матери из Милана, подводя итог своему итальянскому путешествию, Блок пишет:
«Надо признаться, что эта поездка оказалась совсем не отдохновительной. …Правда, что я теперь ничего и не могу воспринимать, кроме искусства, неба и иногда моря. Люди мне отвратительны, вся жизнь ужасна. Европейская жизнь так же мерзка, как и русская. Ее позорный строй внушает мне только отвращение. Переделать уже ничего нельзя — не переделает никакая революция. Все люди сгниют, несколько человек останется. Люблю я только искусство, детей и смерть». (Письмо матери, 19 июня 1909 г.)
В последний раз Александр Блок читал итальянский цикл на публике в Петербурге в литературном обществе за несколько месяцев до своей смерти. Из невозвратных далей юности, как из глубокого сна, Флоренция мнится поэту дымным нежным цветком из семейства лилейных.
Флоренция, ты ирис нежный;
По ком томился я один
Любовью длинной, безнадежной,
Весь день в пыли твоих Кашин?
О, сладко вспомнить безнадежность:
Мечтать и жить в твоей глуши;
Уйти в твой древний зной и в нежность
Своей стареющей души…
Но суждено нам разлучиться,
И через дальние края
Твой дымный ирис будет сниться,
Как юность ранняя моя.
Июнь 1909 год
Николай Степанович Гумилев задумал путешествие в Италию в 1911 году, но смог осуществить его только через год. Итогом этого путешествия стали стихотворения: «Фра Беато Анджелико», (1912), «Флоренция» (1913), «Сон» (1912). В поездке его сопровождала жена Анна Андреевна Ахматова. Они поженились в 1910 году, заграничная поездка стала их свадебным путешествием.
Уже в первую их встречу семнадцатилетний подросток увидел в четырнадцатилетней гимназистке и Прекрасную Даму, и Музу, и судьбу своей жизни. Анна Горенко три раза отказывала Гумилеву, и он два раза покушался на самоубийство. В первый раз, решив топиться, он был арестован на пляже приморского городка Турвиль стражами порядка, заподозрившими в нем бродягу. В другой раз он ушел травиться в Булонский лес, но и тут его бессознательного подобрали бдительные лесничие. Возможно, под впечатлением этих рассказов Аня дала согласие на венчание, однако, никто из друзей и близких в этот брак не верил. Родственники жениха вообще не пришли на свадьбу, уверенные, что все это одна блажь и сновидения.
Женитьба на Анне Горенко так и не стала победой для Николая Гумилева. У его «колдуньи» была собственная сложная жизнь сердца. Да и Колю, по ее собственным словам она никогда не представляла женатым. А тут еще Модильяни, письма, от которого она напрасно ждала всю зиму. Они оба были слишком творческими и слишком свободными для каких бы то ни было уз.
Модильяни, прозревая трагическую судьбу Ахматовой, создает ее портрет, перекликающийся с аллегорической фигурой «Ночи», выполненной Микеланджело на крышке саркофага Джулиано Медичи.
В мае 1913 года Гумилев без жены выехал из Флоренции в Рим. Беременная Ахматова осталась одна в курортном городке Оспедалетти. Здесь она написала…
Слаб голос мой, но воля не слабеет,
Мне даже легче стало без любви.
Высоко небо, горный ветер веет,
И непорочны помыслы мои.
Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется стрелой…
Анна Ахматова. Рисунок Модильяни
В 1917 году Гумилев пишет Ахматовой в письме: «Я написал одно стихотворение вопреки твоему предупреждению не писать о снах, о том моем итальянском сне во Флоренции, помнишь? Посылаю его тебе, кажется, очень нескладное. Напиши, пожалуйста, что ты о нем думаешь. Живу я здесь тихо, скромно, почти без книг, вечно с грамматикой, то английской, то итальянской. Данте уже читаю, хотя, конечно, схватываю только общий смысл и лишь некоторые выражения».
Застонал я от сна дурного
И проснулся, тяжко скорбя.
Снилось мне — ты любишь другого,
И что он обидел тебя.
… … …
Вот стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.
Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я все-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.
Сны поэтов смогут распутать только сами поэты.
На заключительном публичном выступлении в Большом театре 19 октября 1965 г. за год до своего ухода Анна Андреевна Ахматова в «Слове о Данте» вспомнила и флорентийские костры, и Данте, и Гумилева, процитировав строчки из его стихотворения «Флоренция». «Изгнанник бедный Алигьери / Стопой неспешной сходит в ад».
Через некоторое количество лет эстафетную палочку поднимает Иосиф Бродский, предваряя свое стихотворение «Декабрь во Флоренции» строчкой из Ахматовой, все о том же Данте: «Этот, уходя, не оглянулся…».
… в пыльной кофейне глаз в полумраке кепки
Привыкает к нимфам плафона, к амурам, к лепке;
Ощущая нехватку в терцинах, в клетке
Дряхлый щегол выводит свои коленца.
Солнечный луч, разбившись о дворец, о
Купол собора, в котором лежит Лоренцо,
Проникает сквозь штору и согревает вены
Грязного мрамора, кадку с цветком вербены;
И щегол разливается в центре проволочной Равенны.
Флоренция в своем упрямстве, обжегшись о Данте, как бы чувствуя, вину перед всеми поэтами, изгнанниками этого мира, спешит признать их и приютить у себя. 19 марта 1995 года в Палаццо Синьории Иосифу Бродскому вручили медаль «Фьорино д’оро (золотой флорин) — знак почетного гражданина города Флоренции. Подобной чести удостоился и Андрей Тарковский. Ему, которому, как почетному гражданину Флоренции, мэрия предоставила квартиру в центре города на виа Сан Никколо, где сейчас находится его музей.
Секретный агент 007 от искусства
Если сегодня музеи Флоренции располагают многочисленными собраниями произведений искусства, если, как говорится, им есть, что продемонстрировать, заслуга в этом принадлежит лучшим гражданам города. Одна из них — Анна Мария Луиза де Медичи, последняя в роду старинной флорентийской династии Медичи.
Анна Мария Луиза де Медичи дочь великого герцога тосканского Козимо III и Маргариты Луизы Орлеанской родилась во Флоренции в 1667 году. В 23 года ее выдают замуж за князя Иоганна Вильгельма курфюрста Саксонии. Не видя супруга, заключив брак, как было принято в те времена с доверенным лицом, она оставляет Флоренцию и переезжает в Вену. Брак Анны Марии Луизы и Иоганна Вильгельма оказался вполне счастливым. Образованные, начитанные, любящие искусство они проводили время, посещая концерты и театры, отдаваясь целиком одной и той же страсти — коллекционированию. Оба обожали живопись. Анна Мария собирала также бронзу, после нее осталась прекрасная коллекция бронзовых статуэток. Единственное, что омрачало их безоблачное существование — отсутствие детей; две беременности курфюрстины закончились неудачно.
В 1716 году Анна Мария Луиза, оставшись вдовой, решает вернуться в свой родной город Флоренцию, чтобы посвятить себя, как и ее знаменитые предшественники, меценатству. Во Флоренции она финансирует окончательную отделку семейной усыпальницы Медичи и строительство колокольни базилики Сан Лоренцо. В 1737 году, не оставив наследника, неожиданно умирает правитель Флоренции Жан Гастон, брат Анны Марии Луизы. Представители могущественных европейских кланов решают передать Тоскану во владение герцогам Лорена, доверив провести эту процедуру Анне Марии Луизе де Медичи.
31 октября 1737 году прежде чем совершить акт передачи Анна Мария Луиза подписывает вместе с новым эрцгерцогом тосканским Франческо Стефано ди Лорена семейный пакт, по которому все художественное наследие дома Медичи, (а это многочисленные картины, статуи, библиотеки, драгоценности, святые реликвии, коллекции древностей и т.д.) «передается для пользы народа и удовлетворения любопытства иностранцев и никогда не покинет пределов столицы и герцогства Тосканы».
Для сохранения художественного наследия особой буллой первым наложил ограничения на торговлю произведениями искусства Папа Пий VII. Основной закон, регулирующий продажу и экспорт культурных ценностей, действующий и сегодня, был издан в 1909 году.
Художественное наследие Тосканы и Флоренции особенно пострадало в годы Второй мировой войны. Памятники искусства начали регулярно вывозить в Германию еще в 30-е годы, впоследствии они страдали и от непосредственных боев союзников и от воздушных налетов. Не все военные были так образованы, как тот американский офицер, который, отдавая приказ бомбить Сан-Сеполкро, вдруг вспомнил, что в городке хранится «самая прекрасная картина в мире» — «Воскресение» Пьеро делла Франческо.
В 1944 году немецкое командование, следуя подсказке нацистских экспертов-искусствоведов, организовало в Италии специальное подразделение “Kunstschutz” (Защита искусства) и тут же начало эвакуацию работ Боттичелли, Микеланджело, Тициано, Перуджино. Из галереи Уффици, палаццо Питти, палаццо Барджелло и других частных вилл было конфисковано более 300 полотен. Произведения искусства свозились в определенные места, выделенные под хранение, в основном в Пистойю, Ареццо, Альто Адидже с тем, чтобы впоследствии быть переправленными в Берлин и Вену. По некоторым источникам гитлеровская Германия вывезла из оккупированных территорий около 700 000 произведений искусства.
С началом деятельности организации “Kunstschutz” итальянские интеллектуальные круги решили внедрить своего человека для сбора информации по перемещению произведений искусства. Выбор пал на Родолфо Сивьеро. Именно он и стал тем секретным агентом от искусства, чья энергия, труд и талант и сегодня помогают возвращению культурных ценностей в Италию.
Родолфо Сивьеро родился в 1911 году в местечке Гуардисталло под Пизой. В юном возрасте он переезжает с родителями во Флоренцию, где после лицея заканчивает отделение истории искусств на филологическом факультете тосканского университета. Во Флоренции любовь к искусству целиком захватила Сивьеро. Он коллекционирует картины. В его собрании — работы Джорджо Де Кирико, скульптуры Манцу. Сивьеро — «свой» среди флорентийских интеллектуалов, которые по вечерам собираются в известном кафе «Красные блузы». В качестве критика искусства он входит в редакцию журнала «Барджелло», выпускает томик своих стихов. В 1935 году под прикрытием получения стипендии на обучение в Германии, на самом деле секретным агентом, он отправляется в Берлин собирать информацию по перемещению произведений искусства. На протяжении последующих глубокие знания в этой области, блестящая интуиция, верный просчет ведут нашего Штирлица от успеха к успеху.
Родольфо Сивьеро у себя дома.
Прежде всего он спасает коллекцию работ своего друга Де Кирико. Спасаясь от облав, художник вместе с женой был вынужден срочно бежать из Италии, оставив все работы на своей вилле во Фьезоло. Легендарно переодевание Сивьеро в форму немецкого офицера полиции, чтобы задержать немецких солдат и дать возможность отъехать от дома грузовику с работами Де Кирико.
В июле 1944 года немцы тайно укрывают в замке Кампо Теру в Альто Адидже более 200 произведений живописи и скульптуры из галереи Уффици, а также картины из музея Санта Мария дель Фьоре. Бюро по сбору информации под началом Сивьеро контролирует эти передвижения, предоставив всю информацию союзниками. По окончании военных действий все похищенные произведения были возвращены во Флоренцию. Когда картины галереи Уффици вернулись во Флоренцию, генерал Клей писал: «Возвратить эти шедевры в Италию, детьми культуры которой мы являемся, — это все равно, что отправить их на нашу собственную родину».
В 1946 году Родолфо Сивьеро назначают главой итальянской дипломатической миссии. Он — председатель Реституционной комиссии с дипломатическим статусом Полномочного посланника. Сивьеро напрямую связан с авторитетными кругами, ответственными за возвращение законным владельцам произведений искусства, собранных союзниками на сборном пункте в Мюнхене. В 1947 году на свои места вернулись работы, похищенные из музеев Неаполя и спрятанные в хранилище аббатства в Монтекассино. Среди них — скульптура Аполлона из города Помпеи, скульптура Гермеса Лисиппа, а также знаменитая картина Тициана Даная, подаренная Герингу на его день рождения в январе 1944 года.
Спасение шедевра Фра Беато Анджелико «Благовещение» из монастыря в Сан Джованни Валдарно — одна из ценнейших операций, осуществленных Сивьеро. Во многих случаях он действует, как истинный герой приключенческих фильмов. В 1944 году Родолфо Сивьеро узнает, что Геринг, возжелав, во что бы то ни стало иметь шедевр Беато Анджелико, отдал соответствующее распоряжение в свою контору “Kunstschutz”. С помощью двух францисканских монахов из монастыря на площади Савонаролы Сивьеро перепрятывает «Благовещение» буквально за день до появления немцев. Сегодня этим шедевром можно любоваться в музее Диочессиано в умбрийском городке Кортоне. В другой раз, чтобы воспрепятствовать вывозу римских мозаик, уже пересекших границу Швейцарии в товарном вагоне, люди Сивьеро под покровом ночи отсоединяют вагон с ценным грузом и цепляют его к поезду, направляющемуся прямиком в Италию.
Охота за сокровищами продолжалась. Захватывающая история связана с возвращением на Родину Дискобола — копии утраченного бронзового оригинала греческого скульптора Мирона V век д.н.э. Прекрасный юноша изображен в момент, когда он замахнулся, чтобы бросить тяжелый диск. Его тело напряжено, как готовая развернуться пружина. Статуя Мирона была отлита из бронзы, но до нас дошло только несколько мраморных копий, сделанных римлянами. Памятник, о котором идет речь, долгое время принадлежал семейству князей Ланчелотти, откуда и его прозвище Дискобол Ланчелотти. Князь Массимо Ланчелотти настолько ревновал к своей статуе, что держал ее в закрытом помещении накрытой тканью во избежание любопытных взоров. Как рассказывают, в свое время слуги застали Гете тайно переодевающимся в одежду слуги, чтобы попасть в зал и полюбоваться на Дискобола.
В 1937 году князья Ланчелотти под давлением тогдашнего министра иностранных дел Галеаццо Чиано, в ответ на неоднократные пожелания, исходившие от Гилера, были вынуждены передать Дискобола союзнической Германии. Возможно, Гитлеру было недостаточно гипсовых копий, украшавших его олимпийский стадион. В действительности Дискобол не был конфискован во время оккупации нацистов, но был продан за 5 миллионов лир. Однако экспорт античной статуи по законам был нелегален. Родолфо Сивьеру удалось убедить правительство союзников, что сделка, заключенная во время войны, являлась незаконной. 16 ноября 1948 года Дискобол вместе с другими 38 произведениями искусства благополучно отбыл в Италию. Сегодня этим сакральным символом атлетики можно любоваться в Риме в национальном музее Терм.
Дискобол Ланчелотти
Благодаря деятельности Родолфо Сивьеро сотни произведений искусства были возвращены своим владельцам. Уже после войны он тесно сотрудничает с подразделением Интерпола, ответственным за розыск произведений искусств. Благодаря его участию была возвращена похищенная мафией греческая статуя Эфеба V века д.н.э. В ходе операции Сивьеро претворился, что заинтересован в покупке. На встрече во время передачи денег внезапно объявились карабинеры, мафиози открыли огонь, в конце концов, преступников арестовали, никто не пострадал, включая Эфеба.
В мае 1952 года во Флоренции выставкой, составленной из многочисленных работ, возвращенных на Родину, были торжественно отмечены заслуги этого агента 007 от искусства. В 1984 году через год после смерти Сивьеро во Флоренции состоялась еще одна выставка с участием возвращенных им на родину работ. Был выпущен каталог, в котором рукой Сивьеро было детально описано 2356 предмета искусства: картины, скульптуры, мебель с указанием их местоположения, среди них первым номером проставлена голова Фавна — первая работа скульптора Микеланджело, сделанная для Лоренцо Великолепного и вывезенная из музея Барджелло немцами. И сегодня в итальянском дипломатическом историческом архиве хранится более 1500 не принятых к производству дел по розыску произведений искусства.
В доме Сивьеро, расположенном во Флоренции на набережной Арно в Лугано-Серристори открыт его музей — музей Родолфо Сивьеро. Ранее это здание XIX века принадлежало историку искусства Джорджо Кастельфранко, близкому другу Де Кирико. В дни фашистского режима, будучи евреем, он вместе с семьей вынужден был срочно оставить Флоренцию. Хозяин оставил дом Родолфо Сивьеро, который организовал здесь вместе с партизанами штаб по розыску похищенных произведений искусства. Коллекция секретного агента, собранная за годы жизни, значительна.
Каждую осень в целях поощрения подрастающих коллекционеров в доме- музее Сивьеро проводятся конкурсы на самую интересную и познавательную коллекцию. Редкие экспонаты выставляют на общее обозрение. Флоренция, как заботливая мать, печется о юных собирателях искусства; она знает, когда придет время, коллекции останутся на Родине, процитируем фразу последней представительницы славного рода Медичи Анна Марии Луизы — «для пользы народа и удовлетворения любопытства иностранцев…».
Великая война реки или «Ангелы грязи»
Поэты, в числе которых и Данте, на протяжении веков не раз восхищались рекой Арно, именуя ее, и «золотой» и «хрустальной». Но раз в сто лет эта златовласая нимфа превращается в свирепую фурию. С 1177 года, первого года регистрации наводнений, река Арно регулярно выходит из берегов, затопляя прибрежные холмы и поселения. Река делит тосканскую столицу на две неравные части. Стоило бы попенять первым поселенцам, что построили город в такой опасной близости к воде. В свое время Леонардо да Винчи рисовал схемы совершенных плотин и шлюзов, но все его проекты остались на бумаге. Значительные наводнения происходят здесь каждые 26 лет, катастрофические — раз в 100 лет.
3 ноября 1966 года небо над Флоренцией разверзлось; за 48 часов непрекращающегося дождя над Флоренцией выпало 470 мм осадков, что составило одну треть годовой нормы. Это оказало невероятное давление на стены плотины в Леване, что на 50 км выше города. Операторы плотины, несмотря на то, что шли сильные дожди, упустили возможность спускать воду небольшими порциями. Они спустили ее сразу.
Жители долины внезапно стали очевидцами незабываемой картины: они увидели, как ворота плотины медленно открываются, и огромная стена воды устремляется в Арно. Река, как сорвавшийся дикий зверь, понеслась на Флоренцию. Коричнево-бурый бурлящий поток, встречным течением закручивающийся в водовороты, со страшной скоростью сметал все на своем пути.
Наводнение во Флоренции. 4 ноября 1966 г.
Буквально за считанные минуты были затоплены все улицы, площади, переулки, подворотни, подвалы, армейские бараки. Оползни забили грязью дороги. Мощные потоки воды повредили систему центрального отопления, прорвало канализацию. Нефть, масло, фекалии разлились по улицам и мостовым. Железнодорожные пути оказались завалены наносами, большинство мостов снесено. Один только Понте Веккио, стонущий и содрогающийся под ударами огромных стволов и автомобилей, устоял на своих опорах. К 10 часам вечера река поднялась выше трех метров. Табличка с улицы Нери и сегодня напоминает о максимальном уровне воды — 4 метра 92 сантиметра. Такого сильного наводнения не наблюдалось здесь с XVI века.
Первой жертвой наводнения стал 52-летний рабочий, погибший при обрушении акведука. В местной тюрьме заключенных перевели на верхний этаж, но те, воспользовавшись хаосом, подняли бунт и прорвались на крышу. Некоторые из них стали прыгать с крыш, пытаясь зацепиться за проплывавшие деревья. Не всем удалось спастись. Критическая ситуация сложилась и в больнице Сан Джованни ди Дио. Больных на руках переносили наверх. Отключился свет, не хватало продуктов, а самое главное воды.
По данным статистики в этом наводнении погибло 34 человека, 5000 семей остались без крова, свыше 100 000 человек в течение нескольких дней оказались запертыми в домах.
Чудовищный, невосполнимый ущерб был нанесен художественному наследию Флоренции. Незадолго до рассвета волны достигли базилики Санта Кроче, расположенной в низменной части города. Здесь вода поднялась на 6 метров. Под этой толщей воды скрылись могилы Микеланджело, Галилея, Николо Макиавелли. Бесценные бронзовые панели Джильберти, сорванные с портала Баптистерия, были обнаружены под слоем грязи и отбросов.
Пятиметровое «Распятие» Чимабуэ 1280 года из базилики Санта Кроче было разрушено на 80 процентов, на его реставрацию ушло десять лет. Распятие Чимабуэ стало своего рода символом трагедии, поразившей не только население, но и искусство.
«Распятие» Чимабуэ, поврежденное наводнением
Директор музея Истории науки синьора Бонелли для спасения бесценных экспонатов с риском для жизни 28 раз прошла по узкому карнизу третьего этажа шириной в несколько сантиметров. В одни из переходов она несла в руках телескоп Галилео Галилея. По окончательным оценкам в этом наводнении погибло 4 млн. книг, 14 000 произведений искусства, 18 километров документов были повреждены.
Материальная помощь из других стран стала поступать практически сразу. Тысячи волонтеров со всего мира отправились в Тоскану спасть культурное достояние Флоренции, среди них: французы, немцы, бельгийцы американцы. Стоя часами по пояс в жидкой грязи, студенты-химики, у которых в это время был разбит международный лагерь во Флоренции, расчищали завалы в подвалах Национальной Библиотеки. Их стали называть «Ангелы грязи».
Многим запомнился призыв английского актера Ричарда Бартона, который он произнес на прекрасном итальянском языке: «Флоренция нуждается в нашей помощи, потому что принадлежит всему миру, и мы сделаем все, что зависит от нас, чтобы этот город вернулся к нам».
В спасении города принял участие и наш гениальный пианист Святослав Рихтер, приехавший в ноябре 1966 года на гастроли в Италию. Святослав Рихтер не только продлил гастроли, но и перевел весь свой гонорар от выступлений в помощь пострадавшей столицы искусств. Пианист лично спасал книги флорентийской библиотеки, вытаскивая их из грязи голыми руками.
Некоторые из «ангельских голосов» с международного сайта «Ангелы грязи» поведали нам о тех незабываемых днях:
«В 1966 году мне исполнился 21 год, я училась тогда на педагогическом факультете. Я сразу пошла в Палаццо Веккио, где встретила нашего профессора Рафаэлло Рамат, в его всегдашнем черном берете с трубкой в руке, а также профессора Элио Конти по истории средних веков. Меня занесли в списки, сделали прививку, дали плитку шоколада и отправили в Национальную Библиотеку. До библиотеки нас подвезли на машине, потом выдали резиновые сапоги, и мы стали носить книги наверх. Мы возили сушить книги на лесопилку Фьорелли в Ареццо и на другие сушилки. Много книг для просушки отправляли в центральную часть Италии в печи, где сушат табак». (Агостина Говернини)
«Я сам из Ливорно. Новости о катастрофическом наводнении пришли, как всегда с опозданием. Взяв короткий отпуск, 8 ноября я поехал во Флоренцию и сразу же направился в Национальную Библиотеку, где до этого бывал много раз. Перед зданием некоторые волонтеры грузили книги в военные грузовики, другие поднимали книги наверх из нижних этажей. Все молодые люди были покрыты грязью с головы до ног. В час обеда некоторые девушки кормили парней с рук, потому что невозможно было прикоснуться ни к одной вещи, чтобы не испачкаться.
Меня отправили на лоджии на верхний этаж, где приводили в порядок рукописи, документы, географические карты, газеты. Географические карты для просушки были развешаны рядами между колонн. Среди волонтеров взволнованно ходил сорокалетний толстяк, который без устали повторял, что надо срочно спасать книги. Срочность первой помощи объяснялась еще и тем, что большинство из них было покрыто машинным маслом, которое не проникало внутрь, пока книги оставались пропитанными водой. Чистой воды и губок не хватало.
Следом за иностранным экспертом я прошел в комнату, где занимались ценными рукописями. Я запомнил «Географический Атлас города», огромных размеров, 1600 года, одно из первых изданий Хогенберга и Брауна. Мне выдали специальную абсорбирующую бумагу, губку. Последовательно прикладывая листы, впитывающие влагу к страницам, я сушил редкие издания. Немецкий профессор потом сказал мне, что я отлично справился со своей работой. Так я ездил на машине из Ливорно во Флоренцию пять или шесть раз. Иногда оставался ночевать у своей матери, которая жила во Флоренции на виа Д’Аннунцио». (Служащий городской Коммуны г. Ливорно).
«Телеканал в очередной раз показывает черно-белые кадры наводнения. На следующий день учитель в школе спрашивает, кто хочет ехать во Флоренцию помогать справляться с последствиями наводнения. Я записываюсь. Еще через сутки рано утром я отправился на сборный пункт на площадь Кавур, где нас ждали военные грузовики. Нам помогли забраться в кузов, и мы уселись на деревянные скамьи. На улице туман. Темно. Через брезент задувает холодный ветер.
Флоренция. Перед глазами проплывает храм Санта Кроче со следами грязи на фасаде. Наша цель — Национальная Библиотека. Огромный атриум заполнен молодежью, ожидающей распределения и прививок. Мы тоже ждем. Наконец нам выдают перчатки и фартук и снова мы в очереди, на этот раз нас ведут в подземное хранилище библиотеки. Здесь мы выстраиваемся в длиннющую цепь из юношей и девушек, и начинается передача из рук в руки тяжеленных огромных томов, разбухших от воды и грязи. Исторические события, прошлые эпохи, заключенные в эти книги, похороненные, казалось, наводнением медленно выбираются на свет, чтобы продолжать свою жизнь.
Я не чувствую своих рук, которые час за часом совершают одно и то же движение — опускаются, чтобы принять книгу снизу и поднимаются, чтобы передать ее в руки стоящему наверху. Короткий перерыв на отдых, и снова монотонное движение по цепи. Возвращаемся домой в темноте на тех же грузовиках. Возможно, мы заснули на этих твердых скамьях, укрытые серо-зелеными военными одеялами, потому что об обратном пути я ничего не помню.
Сегодня нас называют «Ангелами грязи». Но мы были просто молоды, счастливы, что можем пропустить занятия в школе, съездить во Флоренцию и прожить один новый неизведанный день». (Гаэтано Фриньати)
«Как прошел этот дождь, так пройдет и это горе», — повторяли друг другу жители города. У настоящего флорентинца на устах всегда остроумная реплика. Это подтвердилось и той трагической осенью.
Уже на следующий день после наводнения хозяева магазинов, бутиков, лавочек вышли на работу, пытаясь спасти то, что во многом спасти было невозможно. Ювелиры копались в грязи на Понте Веккио, пытаясь отыскать свои «бранзулетки». В центре города среди затопленных подвалов, полузатопленных домов, тонн грязи на одном из магазинчиков, внутри которого все было разрушено водой, висела табличка с надписью: «Закрыто, так как хозяин сегодня немного нервничает».
Итальянский кинорежиссер Франко Дзефирелли, снявший документальный фильм об этом событии, отметил, что 4 ноября 1966 года стал для него одним из самых важных дней в жизни, он убедился, что город не был поставлен на колени. Флорентинцы одолели страшную реальность. Тем же вечером в театре Верди была исполнена поэтическая оратория под названием «Великая война Арно».
В ноябре 2016 года картина Дж. Вазари «Тайная вечеря» вернулась в базилику Санта–Кроче после полной реставрации. Это событие приурочили к 50-й годовщине одного из самых разрушительных наводнений в истории города.
Короли моды на берегах Арно
Слово «мода» происходит от латинского “modus”, что означает правило, норма, манера. Впервые слово «мода» появилось в книге аббата Агостино Лампуньяни 1645 году (как одеваться по моде). Первая гильдия портных была основана в 1575 году в Риме под покровительством Папы Григория XIII.
История высокой итальянской моды началась 12 февраля 1951 года, когда во Флоренции в резиденции гранда Джованни Джорджини состоялся первый неофициальный показ существующих домов мод. Дизайнеры Апеннинского полуострова бросили вызов Франции, тогдашней законодательнице моды. Показы продолжались во Флоренции вплоть до 1967 года. Поводом перенесения дефиле в Милан послужил скандал на показе одежды марки Миссони. Дизайнер Розита Миссони попросила манекенщиц снять нижнее белье, которое просвечивало сквозь тончайшую ткань ламе. На следующий год Миссони не пригласили во Флоренцию, однако, не растерявшийся дизайнер отправилась в Милан, где организовала свой показ прямо на улице рядом с бассейном. Впоследствии все модельеры перебрались в Милан, но Флоренция остается родиной самых знаменитых Кутюрье.
В павильоне Дворца Питти размещен один из главных музеев моды «La Galleria del Costume», в котором собраны более 6000 экспонатов одежды, начиная с XVI века, включая аксессуары, театральные костюмы. Именно здесь великий пассионарий оперы Франко Дзеффирели черпал вдохновение для сценографии своих грандиозных постановок — «Аида», «Турандот», «Отелло».
Члены могучего клана Gucci в одном из интервью удивлялись: «Как мы могли не быть флорентинцами?» Флоренция веками вырабатывала у своих граждан все, что необходимо творческой личности — предприимчивость, гордость за принадлежность к сокровищам культуры, безупречный эстетический вкус. В ХХ веке дух творчества на апеннинском полуострове, преобразившись, с блеском проявил себя в мире моды.
В истории Флоренции семейство коммерсантов Гуччи известно с 1410 года. В конце XIX века родители нашего героя изготавливали во Флоренции соломенные шляпки. В 1881 году у них родился малыш, которого нарекли Гуччо. Подростком он помогает отцу в мастерской, но, вскоре поссорившись, (а он, как и многие в роду Гуччи, обладал взрывным характером) сбежал в Европу. Юноша оплатил свой проезд, нанявшись грузчиком на первое судно, отходившее в Англию. В Лондоне ему повезло, он устроился в роскошный отель «Savoy», получив место коридорного, а затем лифтера.
Заработок у итальянского паренька скромный, работа тяжелая, но он быстро учиться. Не надо было обладать изощренным интеллектом, чтобы понять, что все, кто заезжают в отель, к примеру, Сара Бернар, носят вещи, которые демонстрируют их богатство, вкус; а также сообразить, что ключ к его собственному процветанию — вот в этой куче чемоданов, баулов, саквояжей из великолепной кожи с тиснеными гербами. Багаж высшего света викторианской Англии наглядно демонстрировал будущему дизайнеру элегантность, стиль и качество.
Гуччо возвращается во Флоренцию с 30 000 лир, приличная сумма для Италии, женится и устраивается в мастерскую по изготовлению кожаных изделий. Здесь он самостоятельно изучает селекцию шкур, выделку, искусство обработки кож. В один из воскресных дней 1921 года, прогуливаясь вместе с женой по Флоренции, на углу улицы Виньа он замечает на фасаде магазинчика вывеску, сообщающую о сдаче магазина в аренду. Улочка Виньа вливается в самую элегантную улицу Флоренции — виа Торнабуони, где проживают самые состоятельные горожане: Строцци, Антинори, Салимбери. Посоветовавшись с женой, взяв дополнительно у знакомого кредит, Гуччо наконец открывает свое собственное предприятие на виа Виньа в доме номер 7 под вывеской «Гуччи — английские чемоданы».
Первые партии кожаных изделий он закупает за границей, но за магазинчиком открывает и свою лабораторию, где экспериментирует с кожей, создает модели сумок, баулов. Успех пришел практически сразу. Логотип фирмы, две переплетенные буквы G, становятся синонимом элегантной роскоши. Гуччи первым из итальянских дизайнеров выходит на американский рынок. В дальнейшем к делу отца присоединяются четверо его сыновей.
Семейное предприятие, именуемое отныне домом моды Gucci, расширяет свой ассортимент. Гуччи создает сумку с бамбуковыми ручками, знакомит рынок с новой обувью — мокасинами. Женская сумка на длинном ремне становится очень популярной. Ее назвали «Джеки-О!» в честь Жаклин Кеннеди, супруги американского президента, которая славилась своим утонченным изяществом и вкусом. Кроме аксессуаров фирма выпускает одежду для мужчин, женщин, обувь, бижутерию, парфюм. Отделка салонов роскошных автомобилей и яхт — также дело дизайнеров Гуччи.
В 1953 году неожиданно скончался основатель бренда Гуччо Гуччи, но фирма еще оставалась на вершине, благодаря таким иконам стиля, как Одри Хепберн, Грейс Келли, Жаклин Кеннеди, Мария Каллас. Вскоре наследники дома моды переругались, начались долгие судебные тяжбы. В 80-е годы Дом Gucci теряет свое лидирующее положение в мире высокой моды. А в марте 1995 года весь мир потрясло убийство Маурицо Гуччи на ступеньках своего офиса в Милане. В течение двух лет следствие полагало, что убийство было дело рук мафии и только случайно подслушанный разговор, пролил свет на безнадежное дело. Как оказалось, убийство наследника империи Гуччи было заказано его супругой Патрицией Реджиани, с которой Маурицио в то время находился в разводе.
Материалы следствия по этому делу достойны средневековых флорентийских хроник, в которых кровь рекой лилась все из-за тех же денег. Патриция оказалась патологически жадной. Многие помнили ее высказывание: «Пусть лучше я буду рыдать в Роллс-Ройсе, чем смеяться на велосипеде». По решению суда она была приговорена к 26 годам тюремного заключения.
Последовали годы коммерческих неудач. Возрождение дома Gucci стало возможным с приходом нового художественного директора Тома Форда в 1990. Главной его заслугой была разработка палитры обуви. Он первый отказался от стандартной черно-коричневой гаммы, предложив цветную обувь из кожи, шелка и бархата.
Сегодня дом Gucci — часть холдинга Kering (Франция). Только один модный дом Louis Vuitton превзошел Gucci по продажам одежды, сумок и чемоданов. Один из самых крупных магазинов Гуччи находится в Чжуншань-Норт-Роуд на Тайване.
Дом Гуччи славится своим меценатством и благотворительностью, перечисляя миллионные суммы в помощь голодающему населению африканского континента. Не так давно, во Флоренции была открыта новая достопримечательность — музей Гуччи. Открытие музея состоялось осенью 2011 г. в честь бренда Гуччи, которому исполнилось 90 лет.
«Принцем накладного рисунка» нарекли Эмилио Пуччи в мире моды. Выходец из богатой флорентийской семьи он учился в США и в Италии. Получив аттестат докторской степени по политологии в университете Болоньи, он предпочел авиацию. В годы войны, отдавая долг, он служил в бомбардировочной авиации, в мирное время летал на гражданских самолетах.
Его деятельность дизайнера началась случайно. В 1947 году на модном курорте на красивую пару в необычных ярких обтянутых лыжных костюмах обратила внимание известный фотограф. В то время спортивной одежды, как таковой, не существовало, носили что-то унылое, темных тонов. Снимки Эмилио и его подружки появились в самом престижном американском журнале моды “Harper’s Bazaar”.
Воодушевленный первым успехом, Пуччи с головой погрузился в дизайн и вскоре создал первую спортивную коллекцию одежды. Хобби перерос в бизнес. Уже в 1949 году Эмилио Пуччи открывает свой первый бутик на Капри, место отдыха золотой молодежи. Свою очередную выдумку — летние брюки, не стесняющие движения, с молнией на боку он назвал «Капри».
Для любительниц путешествий Эмилио — (так он подписывал свои модели, дабы не смущать род маркизов ди Барсенто, откуда был родом) придумал немнущиеся ткани. Платье из такой материи легко утрамбовывалось в небольшую сумку, оно не требовало глажки, его достаточно было встряхнуть и смело отправляться в нем на вечеринку.
Дом моды Пуччи, который до сих пор находится по этому адресу, маркиз открыл в семейном палаццо. Немногие законодатели моды могли позволить себе иметь подобный адрес: «Маркиз Эмилио Пуччи, палаццо Пуччи, виа Пуччи 6, Флоренция». В 1982 году Эмилио был удостоен звания рыцаря в Риме.
Его стиль отличает яркость и элегантность. Аппликация — его конек, как пилота, его, вероятно, вдохновляли белые облака на голубом фоне. Действительно его отличительный дизайн — это росчерки, расходящиеся линии. Не случайно именно ему доверили разработку костюмов для астронавтов команды Аполло 15, отправлявшихся на луну, он же придумал логотип для НАSА.
После смерти Эмилио в 1992 году главой компании стала его дочь Лаудомия. В настоящее время пост художественного директора занимает Массимо Джорджетти. У дома Пуччи — 50 бутиков по всему миру.
В июне 2014 года Флоренция праздновала 60-летие города как центра итальянской моды. По этому случаю дом моды Emilio Pucci завернул в свои знаменитые шарфы здание баптистерия на площади Сан Джованни. Площадь в 2000 кв. м здания была покрыта гигантскими платками с одноименным названием “Battistero” и орнаментом, повторяющим фасад этого шедевра архитектуры. Шелковый платок с рисунком фасада баптистерия Эмилио Пуччи создал в 1957 году.
Баптистерий, завернутый в фуляр Эмилио Пуччи
Знаменитый обувной мастер Сальваторе Феррагамо первые туфли для своей сестры сшил, когда ему было всего лишь 9 лет. Родом из семьи потомственного башмачника, недолго проучившись в Неаполе обувному мастерству, он уже в 15 лет открывает свой первый магазинчик. Молодого амбициозного Феррагамо не устраивала жизнь в Италии. В начале XX века итальянцы в поисках «дольче вита» — «сладкой жизни» массово эмигрируют в США. Среди тех, кто с палубы приветствовал статую Свободы, был и Сальваторе. В Америке он посетил своего брата, который к тому времени уже работал на обувной фабрике в Бостоне, потом перебрался в Санта Барбару и, наконец, осел в Голливуде. Вскоре все голливудские звезды стали его клиентами. Он шьет первоклассную обувь на заказ для Мэри Пикфорд, Рудольфо Валентино, Греты Гарбо, Авы Гарднер, Марлен Дитрих, Мэрилин Монро.
Честолюбивый юноша, переполненный новыми идеями, не собирался копировать существующие модели, в его жилах пульсировала кровь гениальных тосканских изобретателей, художников, архитекторов. Его талант был под стать таланту Леонардо да Винчи. В течение года он специально изучает в Калифорнийском университете особенности анатомии стопы, чтобы разработать колодку, которая облегчала бы хождение на высоких каблуках.
Для Мэрилин Монро, которая обожала носить обувь на одиннадцатисантиметровых шпильках, он специально разрабатывает каблук-стилет. Он шьет балетки — для Одри Хепберн. Именно этот итальянский сапожник придумал обувь на платформе. Танкетки также обязаны своим изобретением Сальваторе Феррагамо и, как ни парадоксально, Бенито Муссолини. В те годы (1936г.) шла война с Эфиопией, к этому времени Феррагамо уже 10 лет, как вернулся на Родину и поселился во Флоренции на улице Менелли. Высококачественная сталь, из которой обычно делали супинаторы, шла на военные нужды. Произведенные из дешевой стали супинаторы часто ломались. Тогда нашему сапожнику и пришла в голову мысль заполнить пространство между пяткой и носком пробковым деревом из Сардинии. Реакция первой клиентки была категорична: «Что Вы, синьор Феррагамо, они ужасны, я никогда их не надену». Но очень скоро мода на необыкновенно удобные в носке танкетки обошла весь мир.
Подглядев с берега Арно за рыбаком, который ловил рыбу на нейлоновую леску, он придумывает босоножки из прозрачной сетки, за которые получает обувной Оскар — приз Неймана-Маркуса. Сандалии в древнеримском стиле на завязках — также изобретение Феррагамо.
В 50 годы палаццо Спини Ферони, куда перебирается Феррагамо, становится Меккой для звезд кино, международных vip персон, членов королевских фамилий. На легендарной фотографии, сделанной в 1955 году, главный башмачник Голливуда сидит в окружении сотен колодок, подписанных именами кинозвезд. «Сапожник мечты», — такое название для своей автобиографии в 1960 году незадолго до смерти придумал знаменитый мастер Сальваторе Феррагамо.
Сальваторе Феррагамо в окружении колодок кинозвезд
После ухода мастера в палаццо Спини Ферони открыли музей гениального сапожника. Чтобы почтить память — пятьдесят лет со дня смерти — любимой модели флорентийского мастера, Мэрилин Монро, 2013 году в музее Сальваторе Феррагамо прошла выставка, посвященной коллекции обуви знаменитой кинодивы.
Взрывной динамичный стиль Роберто Кавалли — либо любишь, либо ненавидишь — лучше любого антидепрессанта. Именно этот дизайнер или, как он предпочитается себя называть, «художник моды» каждый год поражает мир плодами своей необузданной фантазии. Джинсы с потертостями, широкие ремни на бедрах, стразы, блестки, лоскутная техника, рисунки, имитирующие шкуры животных, штампованная суперэластичная кожа — отличительный стиль маэстро.
Роберто Кавалли родился во Флоренции в творческой семье в окружении картин своего деда, который был известным художником-импрессионистом. В свое время работы старшего Кавалли выставлялись в галерее Уффици. Внук также мечтал стать художником, но увлекся дизайном. Закончив Флорентийскую Академию искусств по текстилю, Роберто начал экспериментировать с кожей и уже в 70-е годы запатентовал свое революционное открытие — нанесение рисунка на кожу. В 1972 году Кавалли открывает свой первый бутик в Сан Тропе, на чьих улицах когда-то в молодости расписывал футболки. В 1994 году в Милане он представляет свою новую коллекцию — состаренные джинсы, а вскоре запускает линию специально для молодых «Just Cavalli», дополняя ее, аксессуарами, часами, оптикой, бижутерией, парфюмом, пляжной и детской одеждой.
Его интерес к жизни проявляется в самых различных формах: то он разводит скаковых лошадей, то путешествует по миру, не выпуская камеру из рук, впоследствии эти снимки послужат ему источником для вдохновения. Во Флоренции в историческом кафе Джакоза Роберто открывает свой первый бутик-кафе, расписывая зал анималистическим декором, следом очередь за открытием бутика в Милане, роскошного ночного клуба в Дубаи. Не так давно он начал выпускать водку под собственным брендом «Cavalli Vodka» и занялся коллекционными винами. Чистокровный тосканец Кавалли постоянно находится в поисках новых идей. В бизнесе ему помогают его жена, бывшая экс «вице Мира» Ева Дюрингер и четверо детей. Ракель отвечает за женскую линию одежды, Кристин управляет Cavalli Club, Даниэле Кавалли — креативный директор мужской линии.
Роберто Кавалли не устает признаваться в любви к городу, в котором вырос. Он учредил стипендию своего имени для молодых флорентийских дизайнеров. В свободное время художник моды любит облетать Флоренцию на вертолете, совершая свой крестный ход над городом, любуясь сверху золотым яйцом Брунеллески, садами Боболи, черепицей, светоносной рекой Арно. Он много ездит по миру и признается в своих многочисленных интервью, что большие города для него, как наркотик, но, в конце путешествия, ему обязательно надо вернуться во Флоренцию — город, в котором его вдохновляет абсолютно все!
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer9/nslusareva/
