5 ноября 2011 года в Москве Государственный камерный оркестр России под управлением Алексея Уткина открыл свой филармонический абонемент концертом памяти легендарного музыканта и дирижера Рудольфа Баршая. А днем раньше, 4 ноября в Камерном зале Московской филармонии состоялся закрытый показ документального фильма "Нота" режиссера Олега Дормана о жизни и творчестве дирижера. После премьеры фильма состоялась пресс-конференция. На ней присутствовали французский скрипач и режиссер Бруно Монсенжон (Франция), автор документальных фильмов о Святославе Рихтере, Давиде Ойстрахе, Иегуди Менухине, Мстиславе Ростроповиче. Участвовали также режиссер Олег Дорман и вдова Рудольфа Баршая Елена Баршай.
Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что фильм "Нота" будет показан 14 ноября у нас в Израиле, в поселении Элазар, в Гуш-Эционе.
В просторном гостеприимном доме семейства Аарона и Майи Бренер, зятя и дочери журналиста Александра Баршая, родственника знаменитого дирижера, большая комната была приспособлена для демонстрации фильма. Продюсер фильма Феликс Дектор рассказал, как создавался фильм.
"Олег Дорман и я приехали в Швейцарию познакомиться с Баршаем, составить план, оценить условия съемок на месте. Мы поняли, снимать фильм должны начать немедленно. Все может случиться.
Режиссер Дорман взял кинокамеру в руки, и работа началась. В течение двух недель мы сняли и записали 60 часов материала. Возвратившись в Москву, мы узнали о смерти Баршая. Из отснятого материала в фильм отобрано около 90 минут".
Первые кадры фильма. Крупным планом лицо мудрого человека, ненатруженные физическим трудом руки, тонкие длинные пальцы музыканта. Неторопливая речь, ясная мысль, тяжелая походка старика. Маэстро рассказывает о своей прожитой жизни, o женах, детях, о единственной Музе, которая всегда вдохновляла его – Музыке.
Камера перемещается. Крупные капли дождя бьют по стеклам окна, низкие облака застилают швейцарские горы, сильный ливень, непогода, надвигается гроза. Съемки Олега Дормана великолепны. Эти кадры не могут не вызвать у зрителя ассоциации с музыкой Л. Бетховена "Gewitter und Sturm", – четвертой частью Шестой симфонии – "Пасторальной". Как выяснилось, отличное совмещение в одном лице профессий режиссера и оператора.
В 1956 году Баршай создал Московский камерный оркестр. Более двадцати лет был его бессменным руководителем. Глубокие знания оркестра, методика педагога для музыкантов-профессионалов, только ему присущая концепция звучания оркестра делали плоды его работы абсолютно фантастическими. Это художник, который служил музыке, а не использовал ее, как средство для достижения своего личного и легкого успеха. Мне довелось играть с ним в те далекие 1950-е и 1960-е в Московском камерном оркестре.
Малый зал консерватории
Вторник, 11 ноября
Сезон 1958-1959 гг.
Я неоднократно слышал фразу, которую он любил повторять:
"Если написано piano, я добиваюсь piano, если написано forte, я добиваюсь forte, если crescendo, я добиваюсь crescendo. Вот и все, секретов никаких нет. Это отношение честное к искусству, я бы сказал, к своей профессии, к своей деятельности. И я добиваюсь, бывает, что и скандалю с оркестрантами, требуя точного выполнения того, что написано в нотах".
Не надо забывать, перед дирижером в оркестре сидят живые люди, со своими проблемами и заботами. Не черные и белые клавиши фортепиано. Дирижер наталкивается на явное или скрытое противодействие оркестрантов. Каждый из них учился у профессора, играл с разными дирижерами эту симфонию. Какие проблемы?! В симфонии Моцарта играть нечего. Оркестр настроен скептически. Баршай умел убедить музыкантов в важности своих требований, был настойчивым и бескомпромиссным на репетициях.
Московский камерный оркестр состоял из музыкантов-единомышленников. Они не только репетировали и играли концерты, но и отмечали праздники, – как любили говорить – alle zusammen. Так я участвовал на встрече Нового года 1957 или 1958. Торжество состоялось в знаменитом доме на ул. Грановского 5, принадлежащем до революции графу Шереметьеву, а в 30-х годах квартиры занимали члены правительства и партийные деятели. На фасаде дома я прочитал надпись на мраморной плите
Здесь жил и работал выдающийся деятель партии и правительства...
Кто? Не помню.
В тот праздничный вечер я познакомился с женой Баршая Анной Сергеевной Мартинсон. Вову, их сына я не видел, он был еще совсем маленький, и, спокойно спал, пока все веселились.
С Ниной Баршай, первой женой Р. Баршая, вторая скрипка квартета им. Бородина, я работал 13 лет в Большом симфоническом оркестре. Она сидела за пультом в двух метрах от меня. Кроме того, я был пайщиком в кооперативном доме работников Всесоюзного Радио на улице Беговая, 7-9. Естественно, в доме занимали квартиры музыканты из разных оркестров, певцы-солисты, хористы, дикторы. Нина Баршай имела там квартиру. Часто мы ездили на троллейбусе на репетиции и концерты.
В одном эпизоде фильма Баршай говорит о своей работе над Десятой симфонией Густава Малера. Она оказалась последним сочинением композитора, незаконченным, и состоящим из частично оркестрованных набросков, написанных крайне неразборчивым почерком. Великий композитор и дирижер страдал от неизлечимой болезни сердца, его семейная жизнь была разбита. Он скончался в возрасте 50 лет. Было предпринято несколько попыток завершить симфонию. Шостакович, Шенберг и Бриттен не выразили готовности выполнить эту работу. Задача была подхвачена музыковедами. Попытки реализации всей работы были сделаны Клинтоном Карпентером, Дериком Куком и другими видными фигурами музыкального мира того времени.
Баршай загорелся этим проектом. Все началось с телефонного разговора с композитором Александром Локшиным в конце пятидесятых годов. "Бросай все и приезжай ко мне немедленно". Примчавшись к нему, Баршай услышал интересную новость. Оказалось, дирижер Арвид Янсонс привез из заграницы пластинку для Локшина. Герман Шерхен дирижирует Adagio из Десятой симфонии Г. Малера. Локшин поставил пластинку на проигрыватель. Оба были под большим впечатлением, вернее сказать, потрясены новым восприятием мира композитора, техникой оркестровки.
Запись 1952 года. Hermann Scherchen, the Vienna State Opera Orchestra
– И первое, что я сделал, уехав за границу, – стал искать манускрипт Десятой симфонии Малера, – вспоминает Рудольф Баршай. Копия обнаружилась в Копенгагене у одного датского композитора, ученика Альбана Берга. Я на коленях умолял дать ее мне на несколько часов! Он отказывался: бесценная вещь, свадебный подарок его жены. Потом он пришел после концерта, где я как раз играл Малера – кажется, Девятую симфонию. Ему очень понравилось, и он согласился мне дать партитуру на одну ночь. Я поехал на радио, там сделали мне копию. Наутро отдал партитуру и с копией не расставался до того дня, пока не была издана партитура. 18 лет я над ней работал и два года ее писал. Ее выпустило издательство Universal Edition, и Джонатан Карр, крупнейший специалист по Малеру, отзывался о ней очень высоко. Первое исполнение было во Франкфурте, играл оркестр Junge Deutsche Philharmonie – коллектив, куда молодые музыканты поступают по конкурсу. –
Интервью. Рудольф Баршай: "В маститых оркестрах бывает много наглецов"
Десятая Малера не оставляет Баршая в покое, много дум и сомнений занимали его денно и нощно. Баршай достаточно подробно рассказывает об этом в фильме, Трудно запомнить, точно воспроизвести, проанализировать то, о чем он говорит, просмотрев фильм один раз. Инстинкт подсказывал мне, – обязательно нужно иметь текст перед глазами. Попросил режиссера Олега Дормана прислать текст. Он любезно выполнил мою просьбу.
Здравствуйте, уважаемый Наум. Вот, пожалуйста, по стенограмме.
"Я начал изучать рукопись опять с самого начала. Взял лупу, через лупу изучал это все. И я нашел в этой рукописи его, где много вариантов зачеркнутых, вариант – перечеркнут, новый, другой, на другой странице... Ну, может быть, было сто с лишним вариантов этого места – как быть с этим соль-бемолем. Видно, что он не хотел расставаться с ми-бемоль-мажором. Как поступил Деррек Кук? Очень просто: он этот ми-бемоль-мажорный аккорд, чтобы не портить мелодию, превратил в ми-бемоль-минорный аккорд. И сразу стал характер унылый, понимаете, унылый сразу, в ми-бемоль-минор разрешается, да ми-бемоль-минор еще такая унылая тональность, что деваться некуда, жизнь не мила, а этого нельзя. Бах не разрешал тоже этого, потому что Бах был послушен воле божией, он не протестовал против воли божьей. Бетховен мог протестовать, но как!
Я думаю: я найду что-нибудь в этой рукописи, какую-то ноту... И я нашел какую-то ноту в третьем голосе, то есть в третьем голосе снизу, снизу, в одном из нижних голосов какая-то нота написана, непонятно, вроде кляксы какой-то… Ну, нота написана, но какая нота – непонятно. Сколько я ни смотрел в самые сильные лупы, я не мог разгадать, что это за нота. А потом я сам себе сказал: все равно, какая нота, это будет по моему – ре-бемоль. Я считаю, что это будет ре-бемоль. И когда я написал туда ре-бемоль, я в это время был еще в кровати, спал, ну, так, дремал, но когда я написал ре-бемоль, я в голове написал, меня взорвало всего! Я вспотел, как мышь, потому что я услышал то, что я искал, как раз то, что… Нота, которая превращала ми-бемоль-мажор в доминант-септаккорд к ля-бемоль-мажору. Понимаете, доминант-септаккорд что такое? Это уже не ми-бемоль-мажор, а доминант-септаккорд к ля-бемоль-мажору или, другими словами, в смысле аллитерации – к соль-диез-мажору.
Ми-бемоль-мажор с ре-бемолем, такой аккорд, превращают тогда этот ми-бемоль-мажор в доминант-септаккорд к ля-бемоль-мажору, то есть к соль-диез-мажору. А соль-диез-мажор – это уже два шага, в смысле, э-э…модуляции до фа-диез-мажора. Один тон – и уже в фа-диез-мажоре. А что такое фа-диез-мажор? Я очень извиняюсь, это главная тональность всей симфонии".
С уважением, Олег
Перед зрителем предстает музыкант-художник, настойчивый исследователь в поисках истины, одержимый разгадкой авторского замысла. Он педантично вникает в каждую точку, в каждую мелочь. И вдруг, – озарение среди ночи. Он нашел правильную ноту ре-бемоль, и одновременно модуляцию в главную тональность симфонии. Не случайно режиссер Дорман назвал свой фильм просто, непретенциозно – "Нота".
Густав Малер Десятая симфония (реконструированная)
Дирижер Рудольф Баршай
В 1977 году Баршай эмигрировал в Израиль. Израильское радио в передаче "Последние известия" сообщило о его приезде. В тот же день я появился в номере отеля "Sheraton" в Тель-Авиве. Потом он более месяца жил в Иерусалиме, в Mishkenot Sha’ananim, – guest house для писателей, художников, музыкантов. Здесь Рудольф Борисович прослушивал музыкантов, обдумывал свой первый концертный сезон в Израиле. Муниципалитет Тель-Авив – Яффо предоставил ему просторную квартиру. Иными словами, были созданы необходимые условия для творческой работы музыканта. Как никого другого из мира искусства приняли нового репатрианта Рудольфа Баршая, знаменитого на весь мир дирижера – с большим вниманием, уважением и почетом.
Мои отношения с ним были близкими и доверительными. Он звонил мне по нескольку раз в день. Я уже "старожил", целых пять лет в стране, знал многих лично, рекомендовал ему музыкантов для прослушивания. Когда Баршай уволил директрису оркестра, я посоветовал обратиться к Рони Абрамсону.
Рони работал в должности инспектора в Иерусалимском симфоническом оркестре. Баршай назначил его директором Израильского камерного оркестра.
В самом начале своего пребывания в Израиле Баршай написал отзыв обо мне, который я до сих пор никому не показывал, нигде не представлял, не публиковал, даже забыл, где он находится. Только сейчас в процессе написания этих заметок я с трудом его обнаружил. Отзыв положительный, хвалебный. Зная, каким Баршай был рафинированным, изысканным, требовательным музыкантом, мне до сих пор не верится, что это написано обо мне.
Благодаря усилиям Голды Меир и Вилли Брандта, бывшего канцлера Западной Германии, приехала в Израиль Елена Баршай. Удивительное достижение по тем временам, так как супружеские отношения Баршая и Елены не были зарегистрированы официально в Советском Союзе. По приезде Елены я бывал у них неоднократно, сначала в пустой, а потом со вкусом обставленной мебелью квартире.
Приглашая Баршая возглавить Израильский Камерный оркестр, местные музыкальные функционеры предполагали и надеялись, что он сделает из него оркестр, не уступающий по мастерству и звучанию Московскому. Так и произошло.
После двух лет работы с Баршаем Израильский Камерный оркестр играл "Искусство фуги" И.С. Баха не хуже Московского. Это были событийные концерты в Израиле.
Какими же тугими на ухо "глухарями" оказались околооркестровые власть предержащие и некоторые израильские музыкальные критики. Они видели в Баршае не музыканта-художника, а отставшего от времени педагога-репетитора, без свежих идей и фантазии, а исполнение оркестра скучным, музейным. Закончив концертный сезон 1980-81 года, Маэстро уехал в Германию, где у него были обязательства работать как гость-дирижер с оркестром Западногерманского радио. Там он получает сообщение из Тель-Авива, извещающее, что договор, заключенный с Израильским камерным оркестром не будет продлен.
Трудно не заметить отсутствие в фильме даже намека, упоминания о проведенных дирижером годах в Израиле. Я виделся с Р. Баршаем в Лондоне в 1983 году. Тогда он тоже не вымолвил ни слова об Израиле. Никогда больше не приезжал, не дирижировал. Тому причина одна из двух: или его полное безразличие, или тяжелая душевная травма.
Рудольф Баршай и Наум Зайдель
Лондон 1983 год
После распада Советского Союза Баршай триумфально возвратился в Россию в 1993 году. Дирижировал Большим симфоническим оркестром им. Чайковского. Играли Девятую симфонию Г. Малера. В 2007 году Баршая пригласили дирижировать камерным оркестром "Виртуозы Москвы" в Большом зале консерватории.
Газета Культура 37 (7700) 24-30 сентября 2009 г. опубликовала сообщение, очень короткое, поэтому приведу его полностью.
"Из других новостей: остался без шефа Государственный камерный оркестр России, которым до недавнего времени руководил Константин Орбелян. Руководство филармонии решило пока не торопиться с назначением преемника, а послушать в течение сезона разных дирижеров, и только потом определяться с кандидатурой. Одним из тех, с кем ведутся переговоры о выступлениях с оркестром, – легендарный основатель коллектива Рудольф Баршай".
Была идея, чтобы он приехал в Москву и поработал с Государственным камерным оркестром России. Тогда ему было уже 85 лет.
Рудольф Баршай завоевал всемирную известность и признание, как дирижер Московского камерного оркестра и автор переложений для струнного оркестра сочинений Баха "Искусство фуги", (Die Kunst der Fuge BWV 1080), "Музыкальное приношение" (Ein Musikalisches Opfer C minor, BWV 1079), пяти струнных квартетов Д. Шостаковича, "Mимолетности" С. Прокофьева.
Пусть простят меня пианисты. "Мимолетности" мне нравятся больше в оркестровке и исполнении баршаевского оркестра – тончайшая нюансировка, богатство тембров, певучесть звука струнных инструментов, – чем фортепианный оригинал.
За неделю до смерти – в конце октября 2010 года – Рудольф Баршай закончил оркестровку "Искусства фуги" Баха. Маэстро работал над ней последние 44 года своей жизни, и труд этот считается самым большим его достижением.
Работа над реконструкцией Десятой симфонии Густава Малера продолжалась 20 лет. В 2004 году она была записана с Молодежным оркестром Немецкой филармонии (Junge Deutsche Philharmonie).
Документально-художественный фильм-монолог "Нота" заканчивается кадрами похорон легендарного музыканта.
Совсем недавно он жил, дышал, говорил, творил. Маэстро Баршай сыграл тысячи концертов, записал множество грампластинок. Своим высочайшим исполнительским искусством он сотворил себе монумент из прекрасных звуков и чудесных гармоний на радость почитателям музыки.
Лично меня порадовали интерес и внимание собравшихся на просмотре. Секрет, по-видимому, в том, что 90-минутный фильм-монолог обращен к широким массам зрителей, понятен каждому.
Из отснятого материала в фильм отобрано 90 минут. Режиссер Олег Дорман, наверное, сам участвовал в отборе материала. Он точно знает, что нужно взять, что отложить в сторону. Техническое средство монтаж – превращается в средство художественное.
По окончании просмотра состоялось краткое обсуждение фильма. Зрители, большинство из них не музыканты, долго не расходились. Не каждый день доводится посмотреть фильм о жизни нашего современника, о счастье и муках творчества, о смерти, которую еще никому, даже самым гениальным и самым богатым, не удалось избежать.
Postscriptum27 апреля 2012 года на российском телеканале "Культура" состоялся показ нового фильма режиссера Олега Дормана "Нота".
Израильский камерный оркестр запланировал концерт, посвященный памяти Маэстро Рудольфа Баршая, который состоится в ноябре 2012 года. Концерт организует и частично спонсирует его сын Владимир Баршай.
