— Стакан морковного сока, салат и кусочек говядины, — попросил Семёнов.
— Паровой? — зачем-то уточнил официант.
— А что, — хмыкнул Семёнов, — есть жареная? Тогда мне бифштекс с корочкой.
Официант не оценил юмора и холодно заметил:
— У нас легальное заведение.
Потом окинул посетителя взглядом и спросил:
— Можно посмотреть вашу медкарту?
«И кто меня, дурня, за язык тянул?» — мысленно укорил себя Семёнов. А вслух произнёс:
— Тут такое дело… В общем, карту я дома оставил.
— Разумеется, — прищурившись, протянул официант. — Что ж, тогда придётся взвеситься.
Семёнов со вздохом поднялся и встал на электронные весы.
— Увы, — злорадно заявил официант, глянув на табло. — Пять кило лишнего веса. Мясо я вам подать не смогу.
— Ну так подайте что сможете, — раздражённо бросил Семёнов, возвращаясь за столик.
Настроение было испорчено. Даже есть расхотелось. «Ничего, ничего, — попытался утешить он сам себя, — оно и к лучшему. А то ещё килограммов пятнадцать — и как раз “бубновый туз” заработаю. Уж лучше перетерпеть».
Сегодня он, кстати, встретил одного такого бедолагу, понуро бредущего с жёлтым ромбом на спине. «Обжорство — путь к ожирению», — предостерегала жирная чёрная надпись на жёлтом фоне. Прохожие косились на толстяка с неодобрением; молодёжь тыкала пальцами, девушки хихикали.
Семёнов оглядел знакомый полупустой зал. Всё как всегда. Разве что наглядную агитацию обновили. За барной стойкой, над шеренгами разноцветных бутылок с соками, теперь висел плакат с изображением тучного краснолицего мужчины; обливаясь потом, он копал землю ножом и вилкой. Плакат на другой стене предостерегал: «Не берите суши в рот — в них личинки нематод».
Семёнов вздохнул. Ему вспомнились времена, когда в этом самом кафе можно было выпить кружечку пива и поболеть за любимую футбольную команду. Разумеется, в отдельном зале для выпивающих. И по предъявлении справки из наркологического диспансера. Но шесть лет назад приказом Великого Санитара спиртное окончательно запретили. Впрочем, футбол к тому времени всё равно уже было не посмотреть — профессиональный спорт попал под запрет и того раньше.
Вернулся официант и поставил на стол тарелку с какой-то зелёной тюрей.
— Это что, дерьмо повара? — возмутился Семёнов.
— Нет, это витаминное пюре с нулевой калорийностью и массой полезных минеральных веществ, — бесстрастно пояснил официант. — Приятного аппетита.
Семёнов поковырял вилкой зелёную массу, расплатился и вышел на улицу.
Он не сделал и пяти шагов, как по ушам резанул истошный вой сирены. Мимо промчался растрёпанный мужик, отмахивающийся от роя миниатюрных видеокамер. Беглец хотел было нырнуть в арку, но оказавшаяся рядом женщина ловко поставила ему подножку, и он растянулся на асфальте. А уже в следующий миг над ним, взметая пыль, завис полицейский аэромобиль.
— Кто это? — поинтересовался Семёнов у одного из зевак.
— Курильщик! В скверике, гад, в кустах прятался.
— А если бы его дети увидели? — ахнула тётка с желчным лицом и глазами навыкате. — Совсем стыд потеряли, извращенцы проклятые!
За квартал до дома Семёнов почувствовал, что всё-таки голоден, и заскочил в неприметный продуктовый магазинчик.
— Привет, Егорыч, — обратился он к продавцу, — дай-ка мне батон сервелата.
— Справку об уровне холестерина гони, — мрачно ответил тот. — Колбасные изделия отпускаем только по предъявлении…
— Брось, Егорыч! — перебил его Семёнов. — Ты же знаешь, за мной не заржавеет.
— Ох, лишусь я через тебя лицензии, — пробормотал продавец. — Ладно, спрячь только сразу…
Он воровато оглянулся и быстро сунул Семёнову палку колбасы.
***
Супруга встретила его как обычно прохладно.
— Опять дрянь в дом принёс, — потянув носом, проворчала она. — Знает ведь, что я веганка. Не-ет, всё одно тащит и тащит всякую дохлятину. У-у, трупоед! Когда-нибудь лопнет моё терпение, так и знай. Вот сообщу куда следует про все твои грязные делишки. Думаешь, я слепая? Глаза б мои на тебя не глядели…
Семёнов молча прошёл на кухню. Он достал бездрожжевой хлеб с отрубями и уже собрался порезать сервелат, но вовремя заметил две видеокамеры, прицепившиеся одна к занавеске, другая — к потолку. Вот, черт! Видно, в форточку залетели. Пришлось ужинать в туалете. «Минздрав предупреждает: чрезмерное употребление высококалорийных продуктов может стать причиной сахарного диабета, сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, ведёт к ожирению, преждевременному старению и мучительной смерти», — гласила надпись на колбасной оболочке.
— Ты один, что ли, в квартире живёшь? — не унималась супруга. — Теперь весь туалет провоняет! Только о себе и думаешь…
Семёнов сел в кресло и включил телевизор. Показывали какой-то фильм, судя по всему старый, поскольку лица и руки персонажей то и дело заслоняли жёлтые цензурные ромбы.
— Я пошла спать, — заявила супруга.
Семёнов остался сидеть в каком-то оцепенении. Неожиданно фильм прервался и замигал огонек связи; на экране появился человек в черном с серебром мундире с двумя латинскими «s» на лацканах — инспектор санслужбы.
— Здравствуйте, Семёнов, — произнёс инспектор.
— Здравствуйте.
— Напоминаю, что подошёл срок исполнения вами супружеских обязанностей. Как учит Великий Санитар, умеренность и регулярность — основа семейного здоровья. А здоровая семья — залог здоровья общества. Успехов вам, Семёнов.
— Спасибо, — машинально ответил он.
— Да, и прекратите каждый вечер торчать у телевизора. Это прямой путь к гиподинамии. Займитесь лучше бегом трусцой.
— Хорошо.
— Пока это лишь рекомендация, но… — инспектор значительно шевельнул бровями и отключился.
— Ну, мне долго ждать? — донеслось из спальни. — Или приказы Великого Санитара не про тебя писаны?
Странное чувство охватило Семёнова: словно что-то сломалось у него внутри. Он медленно встал и вышел на балкон. Там, в укромном месте, отыскал мятую пачку с одной единственной сигаретой и коробок спичек.
Почти сразу подлетели две видеокамеры — глаза и уши Великого Санитара — и заинтересованно зависли в воздухе. Семёнов показал им средний палец, чиркнул спичкой и закурил.
Сирена взвыла секунды через четыре. Значит, скоро появится оперативная сангруппа.
Когда в дверь принялись барабанить, Семёнов в две глубокие затяжки докурил сигарету до самого фильтра, перелез через перила и прыгнул.
***
Очнулся он в просторном помещении, залитом слепящим электрическим светом. Белые простыни, белый потолок, белая дверь. Откуда-то сбоку слышались ритмичные звуки, словно кто-то тяжело вздыхал. Или накачивал велосипедную шину. Сильно пахло хлоркой и лекарствами. Больничная палата, сообразил Семёнов.
В поле его зрения попало какое-то движущееся желтое пятнышко. Он присмотрелся: по простыне, укрывавшей его до самого подбородка, деловито полз рыжий таракан. Семенов попытался его смахнуть. И тут же понял, что не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже шея отказывалась ему повиноваться! Он хотел застонать, крикнуть, но не смог и этого.
Изо рта у него торчала прозрачная гофрированная трубка. Он скосил глаза: трубка тянулась к установленному на металлическом кронштейне агрегату, именно он издавал те самые ритмичные вздохи. Аппарат искусственного дыхания? Господи, ужаснулся Семёнов, неужели он и дышать самостоятельно не может?!
Дверь распахнулась, и в палату вошёл человек в застиранном синем халате, по всей видимости, санитар. Подойдя к Семёнову, он склонил к нему круглое лоснящееся лицо, моргнул близко посаженными глазками и ухмыльнулся. Потом проследил за взглядом Семёнова и увидел таракана. С неожиданной ловкостью поймал его двумя толстыми пальцами и принялся с любопытством рассматривать, качая круглой головой и причмокивая. «Самочка, — констатировал санитар и добавил почти с нежностью: — Детки скоро будут». Но тут же нахмурился, словно обдумывая некую важную мысль. Вдруг он выдернул изо рта Семёнова трубку, сунул в неё таракана и быстро вставил трубку обратно. Эти манипуляции заняли у него не более секунды. Прусак побежал сначала вверх по трубке, но поток воздуха отправил его Семёнову прямо в рот. Семёнов почувствовал щекотку на языке и нёбе. Он попробовал выкашлянуть отвратное насекомое, но лишь выпучил от бесплодного усилия глаза. Санитар всё это время с жадным интересом наблюдал за Семёновым.
Тут дверь снова отворилась и два дюжих медбрата медленно вкатили в палату что-то громоздкое. Какой-то медицинский прибор? Круглолицый санитар одной рукой приподнял Семёнова за плечи, второй взбил подушку и осторожно уложил его обратно. Затем отступил на шаг, посмотрел скептически, вернулся и подтянул его повыше. Закончив с этим, он хлопнул Семёнова по плечу, заговорщически подмигнул и исчез.
Теперь обзор у Семёнова заметно расширился. Он увидел, что прямо перед его кроватью установлен металлический столик, а на нём, опутанная разноцветными трубками, находится человеческая голова. По обеим сторонам от головы часовыми застыли медбратья. Но его сейчас больше заботило то, что таракан проник в гортань и, кажется, намеревался продолжить путешествие. Семёнова окатила волна брезгливого ужаса.
Голова открыла глаза и уставилась на лежащего. «Да это же Великий Санитар», — догадался Семёнов. Ошибиться было невозможно — эти впалые щеки, этот цепенящий взгляд из-под чёрных бровей он видел на экране тысячи раз. Так вот почему по телевизору всегда показывали только его лицо.
Один из медбратьев подкрутил какой-то вентиль, и изо рта Великого Санитара раздалось шипение. Голова пожевала губами и укоризненно произнесла:
— Эх, Семёнов, Семёнов. Разве можно так наплевательски относиться к собственному здоровью? Ведь тебя пришлось едва ли не по кусочкам собирать. А как иначе? Я ж вас всех, как родных, люблю. И мне дорог каждый из вас, каждый гражданин. Пускай даже он временно сбился с пути истинного… Но отчего, скажи на милость, вас всех так и тянет ко всякой мерзости? Не пойму. Свиньи вы, а не граждане! Ох, недаром свинья по своей физиологии столь близка человеку — сама природа указывает людям на их место в эволюции.
Вдруг голова засипела и принялась отчаянно вращать глазами. А Семёнов ощутил болезненное покалывание где-то в пищеводе. Кажется, вынужденный подселенец решил попробовать его на вкус. Осваивает территорию? Семёнов с тошнотворной ясностью представил, как внутри него, точно в живом инкубаторе, вылупляются сотни шустрых маленьких таракашек. Беззвучный вопль плескался у него в мозгу, но не мог пробиться за пределы черепной коробки. Тем временем один из медбратьев поправил ведущие к голове провода и трубки, пощелкал тумблерами, и Великий Санитар продолжил:
— Вот, посмотри на меня. Сколько, думаешь, мне лет? Сто сорок. А все как огурчик. Потому что никогда ничем не злоупотреблял. Не пил, не курил, по утрам бегал трусцой, а кушал только постные продукты отечественного производства… Ну, что же ты всё молчишь, Семёнов? Нечем крыть? Ах, ну да, говорить-то теперь ты не можешь. И двигаться, увы, тоже. Ничего не попишешь — спинной мозг повреждён... Ну, не переживай! Поверь: всё к лучшему в этом лучшем из миров. Зато так соблазнов меньше. Сейчас вот подключим тебя к внутривенному питанию, витаминчики проколем, клистирчик сделаем. И будешь ты у нас жить долго и счастливо… Долго, очень-очень-очень долго!
Послышались какие-то отрывистые, напоминающие лай звуки — Великий Санитар смеялся.
