(окончание. Начало в №9/2019 и сл.)
5. БУДУЩЕЕ МИРА
Валентин Турчин
T: Моя картина будущего основана на моей картине прошлого. Современным этапом Космической Эволюции является интеграция человеческих индивидуумов на планете Земля. Попытка быть более конкретным порождает больше вопросов, чем ответов. Как далеко пойдёт интеграция? Нет никаких сомнений в том, что в будущем (и, возможно, не в таком уж далёком будущем) между нервными системами отдельных людей станет возможным прямой обмен информацией. Интеграция (возможно — частичная) нервных систем, очевидно, должна сопровождаться созданием некой системы управления, стоящей над объединённой нервной сетью. Как эта система управления будет восприниматься субъективно? Можно надеяться, что новый уровень управления приведёт к сознанию новой, более высокой формы, которое будет создано поверх сознания современного человека. Это новое сознание может быть, в принципе, бессмертным.
Но захотят ли наши потомки физической интеграции? Вообще, чего они захотят? И что мы хотим, если на то пошло? Кроме того, что мы хотим хотеть? Что мы принимаем за Добро и Зло?
Это вечные вопросы этики. Наука, по своей природе, не даёт прямых ответов на эти вопросы. Разрыв, разделяющий знание и волю, никогда не будет полностью преодолён. Независимо от того, что мы знаем, мы по-прежнему вольны произвольно выбрать любую из имеющихся у нас возможностей. Но наука может обеспечить руководство, предвидя результаты наших действий.
Эволюционный рост иерархии управления является фактом естественной истории, который имеет статус естественного закона. Как и любой другой закон природы, закон эволюции не определяет однозначно и в деталях, как всё должно развиваться. Он лишь устанавливает границу между возможным и невозможным.
Никто не доказал и вряд ли когда-либо докажет, что существование жизни и, в частности, высокоорганизованной жизни, неизбежно. У нас до сих пор не было никаких признаков существования жизни за пределами Земли; что же касается человечества, то оно может уничтожить себя и, возможно, всю жизнь, если захочет сделать это. Продолжение конструктивной эволюции является возможностью, но не является необходимостью.
Никто не может действовать против законов природы. Этические учения, которые идут вразрез с общим направлением эволюции, т.е. ставят перед собой несовместимые с ним цели, не могут внести конструктивный вклад в эволюцию. Это означает, что всё сделанное во имя этих целей будет в конце концов стёрто из мировой памяти. Такова природа эволюции: то, что соответствует её общему направлению, абстрактному “плану”, увековечивается в структуре развивающегося мира; то, что идёт вразрез с ним, преодолевается и гибнет.
Из этого следует, что если человечество поставит перед собой цели, несовместимые с дальнейшей интеграцией людей, результатом будет эволюционный тупик: дальнейшее творческое развитие и порождение качественно новых форм жизни станет невозможным — по крайней мере, в отношении нашего биологического вида. В таком случае мы должны будем, в конце концов, погибнуть. В развивающемся мире нет покоя: всё, что не развивается, погибает.
S: Меня сейчас буквально потрясло то, что Вы сказали, и в особенности потому, что в перерыве на кофе я прочёл Ваш совместный с Joslyn’ом “The Cybernetic Manifesto” [15]. Нам даётся ви́дение вселенной как иерархической системы управления, которая неумолимо движется в сторону всё большего и большего контроля. На каждом уровне есть некоторый вид “Воли”, управляющей тем, что лежит ниже. Это напомнило мне экономическую и социальную систему сталинизма, при которой общественные массы стремятся совместно выполнять планы, установленные эволюционно более высоким уровнем иерархического управления. В ней не бывает никаких случайных событий, даже нет ни одного момента времени, когда было бы возможно более одного события, потому что “Воля” всегда определяет результат; даже конфликты и разногласия исключаются по определению. Это не моя идея свободы, которая больше связана со стихийным синергетическим сотрудничеством на поле непознанных возможностей.
T: Вы потрясены картиной, которую взяли у Оруэлла и Хаксли, а не у меня. Ваш протест против “The Cybernetic Manifesto” удивил бы меня, если бы у меня не было раньше аналогичного опыта. Но он был. Несколько лет назад для меня стало полной неожиданностью, что целый ряд рецензентов моей книги “The Inertia of Fear and the Scientific Worldview” [13] классифицировали мои взгляды как несозвучные плюралистической демократии. Рекорд был установлен майором James’ом F. Kealey. Он, обозревая мою книгу в National Defense College Quarterly, Joint Perspectives, представил меня “диссидентом, который, как и Солженицын до него, стремится обосновать новый порядок, такой же тоталитарный, как и тот, который он с отвращением оставил”.
Осуждение “The Inertia of Fear” как тоталитарной книги парадоксально, потому что её основным содержанием как раз является анализ и осуждение советского тоталитаризма. Она также решительно антимарксистская: я постарался показать, как философские предпосылки марксизма преобразовались в страшную и убогую советскую действительность. Книга была написана в 1974 году и контрабандой вывезена из Советского Союза. Первая половина рукописи была конфискована КГБ во время обыска в моей квартире (мне пришлось переписать её с нуля). Я был активным членом правозащитного движения в Советском Союзе. Но как же тогда я стал “тоталитаристом”? Ответ состоит в том, что в мою книгу включён набросок эволюционного подхода к социальной организации и конечным человеческим ценностям — в основном, в том же духе, что и в “The Cybernetic Manifesto”. Именно эти идеи некоторые читатели воспринимают как тоталитарные и сталинистские. Теперь вот к ним присоединились и Вы, хотя Вы должны были бы лучше понимать эту философию, т.к. из наших предыдущих обсуждений Вы знаете, насколько для неё фундаментальна идея свободы и что собой представляет моё понятие управления.
Нет никакой необходимости говорить о том, что я квалифицирую обвинения в тоталитаризме как абсурдные, но мне всё-таки придётся объяснить, почему это заблуждение является таким стойким.
По большей части я объясняю это просто поверхностным мышлением наших критиков, когда выводы делаются не на основе того, что мы на самом деле говорим, а в свете текущих популярных ассоциаций с терминами, которые мы используем. Вы видите наши ссылки на ‘управление’, ‘иерархию’, ‘интеграцию’, и всё это только кажется Вам тоталитарным.
Когда Вы слышите слово ‘управление’, то склонны представлять себе нечто вроде распоряжений начальства, пристального внимания со стороны правительственных учреждений и т.п. — в любом случае что-то такое, что плохо по своей природе и, поэтому, должно быть сведено к минимуму. Но Вы видели из нашего обсуждения, что я использую этот термин в его самом общем смысле. Я ищу наиболее общие и глубинные аспекты мира, и один из этих аспектов состоит в том, что мир не является совершенно хаотичным. Если механистическая наука в 19-ом веке видела адекватное выражение этой идеи в понятии детерминистического естественного закона, кибернетическая наука сегодня на его место ставит понятие управления, оставляя свободу в качестве не иллюзорного и не устранимого элемента. Управление не то же самое, что принуждение. Управление лишь ограничивает свободу, но не обязательно её уничтожает, и это ограничение не обязательно вредит объекту управления. Управление может спасти жизнь, как в случае, когда кто-нибудь берёт Вас за руку и выводит из лабиринта. В самом деле, каждый вид решения проблемы есть своего рода управление. Решить проблему обычно означает подобрать одно, истинное решение из комбинаторно огромного количества возможных ложных ответов. Вы можете иметь полную свободу выбора ответа и быть очень недовольны этой свободой. Вам захочется, чтобы кто-нибудь мог управлять Вами, ограничив Ваш выбор только немногими из них. Общество управляет детьми, обучая их, и взрослыми, предлагая им рабочие места. Мать управляет поведением ребёнка, когда целует его.
S: Может быть, Вам следовало бы выбрать другой термин для Вашего общего понятия управления?
T: Но я не смог его найти. И управление ограничивает свободу. Идея о том, что философия должна относиться к управлению как злу, является устаревшей либеральной реакцией на старую идею жёсткого, механистического управления.
Иерархия оказывается ещё одной жертвой плохих ассоциаций. Если управление отождествляется с принуждением, то иерархия почти всегда мыслится как сложившийся порядок подчинения — способ господствовать над слабым, так что мы должны бороться против этого. Но иерархия есть просто отношение частичного порядка в линиях управления, не обязательно принуждение или господство. Таким образом, иерархия по определению является наличием какого-то порядка, вот и всё. Часто иерархии пересекаются, так что одна подсистема может быть выше другой подсистемы в одной иерархии и ниже в другой. Полковник может командовать полком, но быть под каблуком у своей жены. Им также управляет автор статьи, которую он читает, и комары, когда он отдыхает в штате Мэн. Некоторые линии управления могут быть замкнутыми (обратная связь), но это не обязательно уничтожает иерархию. Наш полковник должен учитывать настроения солдат, но он по-прежнему командует. И когда мы берём контур обратной связи целиком, то, как правило, обнаруживаем, что он является частью большей иерархии.
Иерархия, как и управление, не исключает свободы. Иерархия противоположна хаосу, а не свободе. То, что организованные системы являются иерархиями управления, это наблюдаемый факт. Мы находим их повсюду.
Если говорить о человеческих иерархиях, то мы ценим свободное демократическое общество не потому, что оно свободно от иерархий управления (оно имеет их, по крайней мере, столько же, сколько и тоталитарное общество), а потому, что характер управления в нём отличается. Промышленные иерархии, например, находятся под управлением со стороны свободного рынка, государственного регулирования, банковского финансирования и т.п., но не через прямые административные распоряжения, как в бывшем Советском Союзе. В действительности, западные экономические и политические системы гораздо сложнее примитивной советской системы и по сравнению с ней включают гораздо больше пересекающихся иерархий. Одним словом, они более “кибернетические”, чем “механистическая” советская система. Это свидетельствует о том, что общество может быть и более свободным, и более иерархическим — в указанном выше смысле, если не смешивать наличие иерархий с управлением через принуждение.
S: Да, я понимаю вашу точку зрения, но когда читаешь такой короткий документ, как “Manifesto”, пугаешься. Возможно, Вам следует сделать больший акцент на месте свободы в интеграции.
T: Я в любом случае собирался это сделать. По сути, мы в “Manifesto” это сделали, если Вы прочитали его внимательно!
Свобода и интеграция. Нам нужно и то, и другое. Интеграция является эволюционной необходимостью. Позвольте мне повторить. Я считаю, что если человечество поставит перед собой цели, которые несовместимы с интеграцией, результатом будет эволюционный тупик: дальнейшее творческое развитие станет невозможным. Тогда мы не выживем, потому что у эволюционирующей Вселенной нет состояния покоя: всё, что не развивается, погибает.
С другой стороны, свобода драгоценна для человека; в ней — суть жизни. Творческая свобода людей является основным двигателем эволюции в эру разума. Если она будет подавлена интеграцией, как при тоталитаризме, мы снова окажемся в эволюционном тупике. Это противоречие реально, но не является неразрешимым. В конце концов, то же самое противоречие было успешно разрешено в процессе эволюции на других уровнях организации. Когда клетки интегрируются в многоклеточные организмы, они продолжают выполнять свои биологические функции — обмен веществ и деление.
Новое качество, жизнь организма, появляется не вопреки биологическим функциям отдельных клеток, а благодаря им и через них. Творческий акт свободной воли является “биологической функцией” человека. Эта биологическая функция должна быть сохранена в интегрированном сверхсуществе как неприкосновенное основание, а новые качества должны появляться через неё и благодаря ей. Таким образом, фундаментальный вызов, перед лицом которого оказывается человечество, состоит в достижении органического синтеза интеграции и свободы.
S: Так в чём же тогда состоит Ваш этический принцип, который Вы вывели из Вашей кибернетической философии?
T: Высшее Благо — это конструктивная эволюция, которая возглавляется наукой. Конструктивная эволюция включает дальнейшую интеграцию человеческого общества в сочетании с сохранением и укреплением творческой свободы людей. В перспективе — достижение бессмертия человека или человекоподобных существ. Бессмертие надо обсуждать отдельно.
Я очень хорошо помню тот момент в детстве, когда я впервые чётко осознал, что рано или поздно умру — неизбежно. Это не вопрос интеллектуального понимания, а, скорее, работа воображения. Лев Толстой и некоторые другие авторы описывают это состояние. Полагаю, что большинство людей когда-нибудь да проходили через такой опыт. А Вы?
S: Думаю, я знаю о чём Вы говорите.
T: Это ужасное чувство, даже хуже, чем боль. Оно приходит как шок. Вы чувствуете, что загнаны в угол и нет никакого выхода. Ваше воображение переносит Вас через годы, которые ещё предстоит прожить, и Вы находите самого себя на пороге исчезновения, полного уничтожения. Вы понимаете, что оказались по сути дела в камере смертников. Разные люди реагируют на эту ситуацию с разной степенью болезненности. Одни просто пытаются забыть об этом и в какой-то мере преуспеть. Другие пытаются забыть, но не могут. Жизнь кажется не имеющей никакого смысла, потому что все дороги ведут к уничтожению; каждому не даёт покоя чувство, что всё, что он делает, всё зря.
Осознание собственной смертной природы является одним из наиболее фундаментальных различий между человеком и животным. Воля к бессмертию, бунт против смерти, находится у истоков религий, философий и цивилизаций. Люди ищут способ преодолеть предел, который положен нашей жизни природой. Они ищут концепцию, которая примирила бы их желание продолжать жить, присущее каждому здоровому существу, с неизбежностью смерти. Ради поддержания осмысленности жизни становится необходимой некоторая концепция бессмертия, и я могу насчитать четыре таких концепции.
Бессмертие, как оно понимается в классических религиях, я обозначаю как метафизическое. Оно называется бессмертием души, жизнью после смерти и т.д. Метемпсихоз, учение о переселении душ, также является вариацией на эту тему. Основная особенность метафизического бессмертия состоит в том, что оно ограничивается концептуальной сферой. Никакая физическая реальность не принимает участия в формировании этой концепции. В самом деле, концепция бросает вызов физической реальности и провозглашает — без намёка на доказательство — реальность иного рода. Традиционные религиозные учения начинаются с безусловной веры в бессмертие души. В этом случае протест против смерти используется как сила, которая заставляет человека принять это учение; ведь с самого начала оно сулит бессмертие. Под влиянием критического научного метода представления о бессмертии души и загробной жизни, которые были некогда очень конкретными и привлекательными, становятся всё более абстрактными и бледными; старые религиозные системы медленно, но верно теряют своё влияние.
Я буду называть творческим бессмертием идею, в той или иной форме, что смертный человек вносит свой особый вклад в идущий сейчас универсальный и вечный процесс, который можно назвать Эволюцией или Историей; и то, и другое — с заглавной буквы. Я называю этот процесс Эволюцией, потому что современная наука говорит нам, что человеческая история — лишь малая часть универсального космического процесса.
Понятие Эволюции обеспечивает связь между знанием и волей, которая может служить основой для различения добра и зла. Вклад в Эволюцию, сделанный отдельным человеком, может быть критически важным. К тому же он может быть вечным. Вклады Аристотеля или Ньютона вписаны в историю человечества и останутся в ней навсегда, несмотря на то, что сейчас только очень немногие люди читают Аристотеля или Ньютона. Это происходит потому, что каждый следующий этап эволюции зависит от предыдущих этапов. Способствующие эволюции действия создают структуры, которые будут жить после своих создателей и определят последующие структуры. Таким образом, эти действия будут увековечены. Творческое бессмертие также может быть названо эволюционным бессмертием; это бессмертие дел. Дела смертных людей могут быть бессмертными.
Концепцию простого биологического бессмертия так же легко понять, как и трудно реализовать. Я говорю о неограниченном продлении индивидуальной жизни в той же форме, в какой мы её знаем, т.е. на основе тех же биохимических процессов в нашем организме, которые позволяют нам жить сейчас. Существует механизм старения и смерти, который встроен в наши тела от природы. Если бы мы смогли каким-то образом отключить этот механизм, то, в принципе, мы могли бы жить неопределённо долго. Наша жизнь основана на обмене веществ; тело обладает способностью к самообновлению. Процесс жизни, в принципе, может быть неограниченным во времени.
Однако к этой концепции есть некоторые оговорки. Во-первых, существуют ещё шансы случайной смерти, которые становятся тем серьёзнее, чем дольше мы живём. Во-вторых, современная биология пока не может ответить определённо, возможна ли неограниченная (или очень долгая, скажем, в сотни миллионов лет) жизнь. Вполне возможно, что механизм старения встроен так глубоко, что Вы не сможете отключить его, не изменив радикально весь механизм телесной жизни.
Это подводит меня к последней концепции: кибернетическому бессмертию. В настоящее время мы находим её только в научной фантастике. Идея кибернетического бессмертия состоит в том, что человек в конечном счёте является определённой формой организации материи. Эта форма отличается очень сложной организацией, которая включает высокую многоуровневую иерархию управления. То, что мы называем нашей душой или нашим сознанием, ассоциируется с самым высоким уровнем в этой иерархии управления. Эта организация, которую мы связываем с нашим ‘Я’, может пережить частичное (а возможно, даже полное) изменение материала, из которого она построена. Более того, она сможет бесконечно эволюционировать, становиться всё более и более сложной и исследовать новые, ещё не доступные для мысли возможности. Даже если распад биологических тел неизбежен, мы можем искать какие-то способы обмена информацией между телами и мозгами, которые сохранят в той или иной форме сущность самосознания, наши персональные истории, наши творческие способности и одновременно сделают нас частью большей общности, которая охватывает, возможно, огромное количество человеческих индивидуумов.
Этот аспект кибернетического бессмертия, интеграция людей, представляется его неизбежной компонентой. Обмен информацией между мозгами по каналам органов чувств является крайне несовершенным кибернетически. Более прямые формы обмена означают гораздо более высокую степень интеграции, чем та, о которой мы можем говорить в настоящее время. Прямой обмен даст огромные преимущества с точки зрения интеллектуальной силы. По эволюционному закону выживания, человеческие конгломераты, осуществляющие такие обмены, должны распространиться и захватить верхний уровень управления в мире. Кроме того, с точки зрения персонального бессмертия какая-то интеграция неизбежна: если Ваша душа должна быть сохранена в некой форме, подобной компьютерному программному обеспечению, Вы захотите, чтобы хранилище, в котором Вы будете присутствовать, должным образом обновлялось и сохранялось с некоторым дублированием для борьбы с авариями.
S: Каким Вы представляете себе процесс окончательной интеграции?
T: Хорошо, давайте рассуждать. Судя по истории эволюции, маловероятно, что всё человечество объединится в единое свехчеловеческое существо. Хотя люди и захватили управление в биосфере, они составляют лишь крохотную часть всей биомассы. Большую её часть по-прежнему составляют одноклеточные и примитивные многоклеточные организмы, такие как планктон. Реализация кибернетического бессмертия, конечно, потребует определённых жертв — бурного развития науки, для начала. Далеко не очевидно, что все люди и все общины захотят интегрироваться в бессмертные сверхсущества. Вероятно, этого не случится, но я уверен, что некоторые люди, а затем и некоторые общины, установяткибернетическое бессмертие в качестве высшей цели. Воля к бессмертию, как и любая другая человеческая черта, широко варьируется у людей. Так как интеграция, о которой мы говорим, может быть только свободной, лишь часть человечества будет в неё вовлечена. Остальные продолжат существовать в той форме, которую мы в “Manifesto” назвали ‘человеческим планктоном’.
S: Чем, опять же, будут возмущены многие. Я вижу здесь деление людей на высшую расу, которая будет интегрирована и станет расой господ, и низшую расу, которая не будет интегрирована и будет существовать как раса рабов, ‘человеческий планктон’.
T: Ну, это результат моего уважения к Вашей свободе. Если Вы не хотите интегрироваться, не надо, но будьте готовы принять последствия. Есть альтернатива: заставить интегрироваться всех, но Вы бы, конечно, не приняли и это тоже.
S: Разумеется, нет. Но я предпочту другую альтернативу: не интегрировать вообще никого. Жизнь смертного человеческого индивидуума, какой я её знаю, мне отлично подходит, и подойдёт моим детям и детям моих детей. И я уверен в том, что это чувство разделяет подавляющее большинство людей.
T: О, да. Такой ход мысли мне хорошо знаком. Теперь Вы хотите ограничить мою свободу интегрироваться. Разного рода фундаменталисты сходятся в одном: в том, чтобы обуздать науку, дабы она не…
S: Я не фундаменталист.
T: В каком-то смысле все вы фундаменталисты; только у вас разные священные писания. Ну, назовите себя консерватором. Поскольку Вы склонны блокировать путь эволюции, видимый с научной точки зрения…
S: Но это не научная точка зрения, это Ваша точка зрения!
T: Совершенно верно. Но я пытаюсь сделать следующий шаг на основе того, что было твёрдо установлено и согласовано. Если Вы не согласны, дайте Вашу картину эволюции.
S: Зачем это мне? Эволюция является результатом действий миллиардов людей, а также естественных причин. Пусть она продолжается, как идёт.
T: Другими словами, не мешать Божественному Провидению. Я же говорил, Вы фундаменталист. Вы умываете руки и обосновываете это тем, что будущее не зависит от того, что делает любой отдельный человек. Я называю это неэтичным, поскольку Ваше обоснование ложно. Вы подразумеваете, что важны только глобальные факторы, только средние величины по большому числу людей имеют значение. Но использование закона больших чисел было бы обосновано лишь в том случае, если бы действия этих людей были независимыми. Это, конечно же, не так. Общество представляет собой тесно связанную систему, а мы знаем, что в таких системах траектории в конфигурационном пространстве расходятся: небольшие отклонения в настоящем могут привести к огромным расхождениям в будущем.
S: Говоря об обосновании, Вы ничего не можете назвать неэтичным без того, чтобы по-настоящему обосновать, что должно считаться этичным.
T: Это, опять же, совершенно верно. Но вопрос в том, какое обоснование может быть найдено? Человеческое общество обладает большим разнообразием. У Вас, кажется, есть инстинктивное неприятие кибернетического бессмертия и интеграции, и есть много людей, которые чувствуют то же самое. Но есть также немало людей, которые всей душой закибернетическое бессмертие. Я могу указать на работу Elan’а Moritz’а ([7]) по этому вопросу. Moritz обсуждает эти идеи в контексте теории мемов и использует термин ‘посторганическая бессмертная персона’, который говорит сам за себя.
Так что позвольте мне повторить то, что я уже говорил: разрыв между знанием и волей не может быть полностью преодолён. Вы вольны выбрать любую этику, любую идею Высших Ценностей. Этика, основанная на теории эволюции, может только сказать Вам, как Вы можете надеяться достичь бессмертия. Она апеллирует к Вашей воле к бессмертию. Если Вы этого не хотите, можете делать всё, что угодно.
S: Вы имеете в виду творческое бессмертие?
T: Кибернетическое бессмертие — тоже.
S: Но это только для людей из далёкого будущего.
Т: Не обязательно. Вы знаете, что есть организации, которые принимают человеческие тела, чтобы хранить их при температуре жидкого азота до тех пор, пока благодаря развитию науки не станет возможным оживить и вылечить этих людей. Если человек верит, что кибернетическое бессмертие в конечном счёте станет реальностью, он, в принципе, может сохранить своё тело или только мозг в этом состоянии и в конце концов стать бессмертным.
S: Но это же абсурд!
T: Почему? Пока информация, отождествляемая с тем, что мы называем душой, не будет потеряна, должна быть возможность запустить форму жизни, которая будет продолжением прежней жизни человека. Это, конечно, вопрос веры, но верить в это, с моей точки зрения, не абсурдно. Есть кратковременная и долговременная памяти. Даже если кратковременная память будет потеряна в результате клинической смерти, долговременная память, вероятно, может сохраняться при температуре жидкого азота в течение многих сотен лет.
S: Кристаллы льда, которые образуются при замораживании, повреждают клетки.
T: Я знаю. Но Вы можете доказать, что никем и никогда не будет открыт способ решения этой проблемы? Конечно, нет. Вот почему я говорю, что это вопрос веры, но эта вера не абсурдна.
S: Вы, видимо, верите в кибернетическое бессмертие. Распорядитесь ли Вы сохранить Ваше мёртвое тело замороженным?
T: Боюсь, это будет слишком дорого для меня. Бессмертие стоит денег. Но я могу себе представить, что через какое-то время появятся люди и организации, которые будут работать над тем, чтобы сделать кибернетическое бессмертие реальностью, и эти люди сохранят свои тела для реинкарнации.
S: Это привело бы к самым тяжёлым социальным проблемам… Правда, я не воспринимаю это всерьёз. Это всего лишь фантастика.
T: Всё это может показаться фантастикой прямо сейчас, но вспомните, какое множество вещей было просто фантастикой, прежде чем стать ещё одним чудом науки. Мальчишкой я прочёл массу научно-фантастической литературы о космических полётах и никогда бы не поверил, что человек побывает на Луне ещё до того, как мне исполнится сорок лет. Я думаю, что Вы недооцениваете то влияние, которое идея реального бессмертия может иметь на человеческую расу, если к этой идее в какой-то момент станут относиться серьёзно. Начиная с возникновения человека, наша история была историей выживания. Теперь, надеюсь, близко то время, когда благодаря науке и технике весь человеческий мир, мирный и процветающий, интегрируется в границах, установленных биологией. Что — тогда? Какую великую цель поставит перед собой человек? Преодолеть эти границы, конечно! Бессмертие это единственная естественная высшая цель — естественная в том смысле, что она не выдумана и не покоится на слепой вере. Воля к бессмертию это продолжение в мыслящем существе желания выжить, присущего животным.
S: Вы постоянно ссылаетесь на эволюцию и её естественный ход, но то, что Вы защищаете, крайне неестественно, это грозит уничтожением человеческой жизни, какой мы её знаем, со всей красотой человеческого тела и ума, созданных природой.
Т: Вовсе нет. Есть общий закон эволюции: онтогенез, история развития индивида, приблизительно повторяет филогенез, историю биологического вида. Эволюция стремится строить на существующем фундаменте, делая только те изменения, которые необходимы. Применяя этот закон к постбиологическому развитию, мы представляем себе будущее, когда люди рождаются и живут более или менее так же, как и сейчас. И только потом, вероятно когда старение становится проблемой, они устанавливают прямой кибернетический контакт их индивидуальных нервных систем со сверхмозгом человеческого сверхсущества. Проходит время и биологическое тело разрушается, индивидуальный разум (или душа) становится только частью Сверхразума (или Сверхдуши). К кибернетическому бессмертию приходят не вместо нашей нормальной жизни, а вдополнение к ней, вместо смерти.
Я пойду дальше и проведу аналогию между человеческой личностью и генами. Мутация гена в естественном отборе это источник изменений; природа творит, экспериментируя с генами и видя какое тело они производят. Те тела, которые лучше сохраняют гены, отбираются. Журнал прогресса хранится в генах, поэтому гены бессмертны. Что же касается наших тел и, следовательно, мозгов, то они являются расходным материалом; природа не заботится о них. Биологически мы смертны. В эволюции человека сверхсущество является творческим ядром человеческой личности, двигателем эволюции. Поэтому эволюция должна сделать его бессмертным так же, как она сделала бессмертными гены на предыдущей ступени развития. Мозг был объектом экспериментирования в эру биологической эволюции. На современном этапе эволюции он является источником творчества, но не объектом экспериментирования. Его потеря после смерти не может быть оправдана; это эволюционная нелепость. Бессмертие людей стоит на повестке дня Космической Эволюции.
S: Возражение. Вы говорите о природе так, как если бы это была мыслящая сущность, которая рассчитывает, как должна происходить эволюция. На самом же деле эволюция является результатом взаимодействия множества слепых действий.
Т: Возражение принимается. Этот аргумент надо понимать метафорически. Но он легко может быть переведён на более строгий язык; вполне убедительный для меня.
S: Цепь смертей и рождений позволяет новым мозгам приспособиться к новым ситуациям. Если это остановить, Вы столкнётесь с миллионами стариков, неспособных выйти за пределы представлений своей молодости.
Т: Во-первых, я не говорил, что рождения прекратятся. Я предполагаю, что Вселенная в обозримом будущем сможет вместить всё больше и больше человеческих (сверхчеловеческих) душ. Во-вторых, индивидуальная душа не останется неизменной и окаменевшей, т.к. она не будет реализована в текущем биологическом материале. Мы можем понять эту ситуацию, опять же, по аналогии с уровнем генов.
Гены это устройства, управляющие биологической эволюцией, и они бессмертны, какими они и должны быть. Они, однако, не остаются неизменными, а претерпевают мутации, так что хромосомы человека сильно отличаются от хромосом вирусов. Кибернетически бессмертные человеческие личности могут мутировать, и эволюционировать во взаимодействии с другими членами сверхсущества, возможно репродуцируя себя в различных материалах. Те человеческие личности, которые разовьются после нас, могут так же отличаться от нас, как мы отличаемся от вирусов. Но определяющий принцип человеческой личности, как и определяющий принцип гена, вероятно, останется неизменным. Новой будет надстройка над этой основой, что типично для эволюции.
S: Кстати, гены не бессмертны. Они распадаются вместе с телом. А в случае неудачной мутации они вымирают.
T: Мы говорим об организации или форме этих вещей, но не об их реализации в конкретных интересных объектах. Атомы одинаковы. Когда ген репродуцирует себя, мы говорим, что это тот же самый ген. Что же касается мутаций, то постоянство объекта всегда относительно. Он остаётся “тем же самым” до тех пор, пока происходят лишь небольшие изменения. Объект — это его история (помните мою онтологию?). Это также применимо и к человеческой душе. Именно внезапный распад души после смерти я нахожу неоправданным.
S: Рассматриваете ли Вы возможность того, что человек может стать последним звеном биологической эволюции и стартовой площадкой “минеральной” эволюции на основе наших всё более сложных искусственных созданий, которые могут в конце концов устранить людей как пережиток далёкого прошлого? Это одна из самых распространённых тем научной фантастики.
Т: В каком-то смысле “минеральная” эволюция уже началась: посмотрите на миллионы людей, которые носят кардиостимуляторы. Но крайне маловероятно, что люди создадут независимых искусственных существ, которые истребят своих создателей. Это было бы против сущности эволюции, которая строит новые разработки на основе уже существующих достижений. Будущее же принадлежит человеко-машинным комбинациям, которые будут больше людьми, чем машинами (здесь под машиной я понимаю любую искусственную компоненту), т.к. они будут “улучшениями” людей. Ничто человеческое не будет потеряно: для этого нет никаких причин. Эволюция является непрекращающимся поиском всё лучших и лучших решений проблемы стабильности. Это, в конечном счёте, то, что в информатике известно как исчерпывающий поиск методом полного перебора, всё равно происходит ли он естественно или создаётся учёными и инженерами. Эволюция жизни на Земле продолжается уже в течение миллиардов лет. Выбросить её достижения и начать с нуля в качестве независимых “минеральных” существ, которые в конце концов смогут взять верх над человеко-машинными комбинациями? Это кажется невозможным. Во всяком случае, это куда менее вероятно, чем нам самим погибнуть от наших дальних родственников, — каких-нибудь особо вредоносных бактерий или вирусов.
S: О, я уже не раз хотел заметить, что Вы не можете говорить о человеческом бессмертии, потому что всей Вселенной, возможно, скоро наступит конец.
Т: Обо мне не беспокойтесь. Я буду вполне удовлетворён продолжительностью жизни в несколько миллиардов лет. То, чем я стану после этого, является космической ролью для человеческой расы, или, точнее, для её интегрированной части. Без интеграции никакая такая роль не возможна. Можем ли мы вообразить космические корабли, битком набитые ‘человеческим планктоном’, чтобы достичь отдалённой звезды через десять, двадцать или пятьдесят поколений? Единицы, которые принимают решения, должны быть вознаграждены за эти решения. Только интегрированные бессмертные существа могут завоевать космос.
S: А пока?
T: А пока, я считаю, что сейчас более чем когда-либо нам требуется интегрированный взгляд на мир, всеобъемлющая философия, основанная на современной науке, и в особенности, на кибернетике. Она необходима для дальнейшего развития самой науки. И самое главное, она должна дать ответы на фундаментальные для каждого человека вопросы о смысле и цели жизни. Проблема высших ценностей — это центральная проблема нашего современного общества. Для чего мы должны будем жить после того, как новейшая система производства удовлетворит наши основные потребности? Что мы должны рассматривать как Добро и Зло? Где конечные критерии для оценки социальной организации?
Исторически так сложилось, что великие цивилизации неотделимы от великих религий, которые давали ответы на эти вопросы. Упадок традиционных религий, апеллирующих к метафизическому бессмертию, грозит деградацией современного общества. Оно и в самом деле деградирует. Кибернетическое бессмертие может занять место метафизического бессмертия, чтобы предоставить возникающей глобальной цивилизации высшие цели и ценности. В ближайшем будущем, я полагаю, нам это будет крайне необходимо. Что касается более отдалённого будущего, оно будет определено, если я смогу предсказать результаты конфликта между сторонниками интеграции и остальной частью общества. Таковы пути эволюции. Сторонников интеграции, несомненно, будут осуждать как справа, так и слева. Консерваторы будут кричать об убийстве. Те, кого сейчас называют либералами, будут кричать об элитаризме и тоталитаризме. Бог знает, что из всего этого выйдет, но я верю в эволюцию. Те, кто думает, что история подходит к концу, ошибаются. Настоящая история человечества только начинается.
S: Это звучит как заключение, и пусть так и будет. Спасибо. Это было интересно, хотя я и не согласен по некоторым важным моментам. Я также должен отметить, что Ваше изложение часто становилось отрывочным, и во многих случаях было не вполне ясно, что имеется в виду.
T: Это правда. Но я хотел дать обзор всей системы в целом, отсюда и отрывочный характер изложения. Вы также должны знать, что я говорю не о завершённой работе. Это всего лишь план по её наиболее важным аспектам, как я их вижу в настоящее время. Необходима дальнейшая коллективная работа, чтобы фактически довести нашу философию до приемлемой формы. И по самой природе философии, которая ставит эволюцию превыше всего, наша работа должна непрерывно развиваться и, таким образом, никогда не будет полностью завершена. Спасибо и давайте надеяться на то, что у нас появится больше поводов встретиться и продолжить наши дискуссии.
Благодарности
Считаю своей приятной обязанностью поблагодарить моих коллег с 1990 года по Principia Cybernetica Project Francis’а Heylighen’а и Cliff’а Joslyn’а, постоянные дискуссии с которыми были очень важны для прояснения, уточнения и развития идей, представленных в этой работе.
Литература
[1] Campbell, Donald T. Evolutionary Epistemology, in: P. A. Schilpp (Ed) The Philosophy of Karl R. Popper, La Salle, III. Open Court Publishers, 1974, pp. 413-463.
[2] Metasystem Transition Schemes in Computer Science and mathematics, in this issue.
[3] Heylighen, F. Representation and Change. Communication and Cognition, 1990.
[4] (Meta)Systems as Constrains on Variation: emergence and evolution, in this issue.
[5] Heylighen, F., Joslyn, C., and Turchin V. A Short Introduction to the Principia Cybernetica Project. Journal of Ideas, Vol. 2, No. 1, pp. 26-29, 1991.
[6] Joslyn, C., in this issue.
[7] Moritz, E. Metasystem Transitions, Memes, and Cybernetic Immortality, in this issue.
[8] Pattee, H. (1982) Cell Psychology: An Evolutionary View of the Symbol-Matter Problem. Cognition and Brain Theory, v. 5, pp. 325-341, 1982.
[9] Popper, K.R. Objective Knowledge: An Evolutionary Approach. Oxford University Press, 1972, 1979. (Русский перевод: Поппер К.Р.Объективное знание. Эволюционный подход. М.: Эдиториал УРСС, 2002, 384 с.)
[10] Powers, W.T. Living Control Systems. The Control Systems Group, Inc., Gravel Switch, Kentucky, 1989.
[11] Teilhard de Chardin. The Phenomenon of Man, transl. by B. Wall. Harper and Row Torchbook ed., 1965; p. 36. (Русский перевод: Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987, 240 с.)
[12] Turchin, V.F. The Phenomenon of Science: a cybernetic approach to human evolution. Columbia University Press, 1977. (Русский перевод: Турчин В.Ф. Феномен науки: кибернетический подход к эволюции. М.: ЭТС, 2000, 368 с.)
[13] Turchin, V.F. The Inertial of Fear and the Scientific World view. Columbia University Press, 1982.
[14] Turchin, V.F. A constructive interpretation of the full set theory. Journal of Symbolic Logic, 52, pp. 172-201, 1987.
[15] Turchin, V.F. and Joslyn, C. The Cybernetic Manifesto. Kybernetes, Vol. 19, Nos. 2 (pp. 63-64) and 3 (pp. 52-55), 1990.
[16] Turchin, V.F. On cybernetic epistemology. Systems Research, 10, No. 1, pp. 3-28, 1993.
[17] Turchin, V.F. The cybernetic ontology of action. Kybernetes 22, No. 2, pp. 10-30, 1993.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer11/turchin/
