1980 год. Министерство хлебопродуктов одной из среднеазиатских республик СССР. Главное управление мукомольно-крупяной промышленности. Отдел перспективного развития.
Нынешней молодёжи трудно объяснить, как выглядело переговорное устройство односторонней связи. То есть без диска номеронабирателя, на передней панели. На такой аппарат позвонить можно, а с него нельзя. Они, как правило, были ярко-красного цвета, и в центре телефона располагался золотой герб Советского Союза. Обладатели таких устройств страшно гордились ими: наличие сего агрегата сильно подчёркивало статус владельца.
Не знаю уж, почему, но эти телефоны обладали скверным типом звонка. И мой организм со временем выработал стойкую антипатию к мелодиям этого агрегата. Если то, что раздавалось из-под этого пластика, вообще можно назвать мелодией. Короче – он зазвонил. В трубке раздался раскатистый голос министра.
– Зайди.
И дальше, не предвещающие ничего хорошего, сигналы отбоя. Почти бегом спускаясь со своего четвёртого этажа на покрытый хивинским ковром второй, где и располагался начальственный кабинет, я мысленно прокручивал в уме все свои возможные прегрешения, за которые меня следовало вызвать пред суровые очи. Таковых не обнаруживалось: так, мелкие шалости и не более того.
Понятное дело, хозяин кабинета сесть мне не предложил. Но смотрел по-отечески добро.
– Напомни, сколько у тебя было командировочных дней в прошлом году? – пробасил он.
– Триста. Примерно, – потупившись, ответил я. – Точно не считал, не до того было.
– Да. Многовато выходит. Ну, сам понимаешь, наша партия говорит надо, комсомол отвечает. Что там комсомол отвечает? Я запамятовал...
– Есть, – буркнул я, стараясь понять, к чему это высокое начальство клонит?
– Ну, есть, так есть. Поедешь ещё в одну. На месяц. Радуйся.
Я молча переминался с ноги на ногу. Уезжать из цивилизованного и уютного Ташкента, да ещё на целый месяц-не велика радость.
Хозяин кабинета нажал кнопку селектора.
— Наргиз. Скажи им, пусть заходят.
В кабинет вошли человек пятнадцать. Крупчатники, то есть технологи мелькомбинатов, разбросанных по всем областям республики.
— Знакомьтесь. Вот он будет у вас за старшего.-Министр кивнул на меня.
— Да знаем мы его. Сколько уж лет вместе работаем!-Ответил за всех самый бойкий из вошедших, по имени Фарух, технолог комбината хлебопродуктов, расположенного в далёком предгорном посёлке, с красивым именем-Сары-Ассия.
— Ну и прекрасно.- Министр поднялся из-за стола. Прошёлся вдоль неровного строя приглашённых.- В столицу нашей великой державы едете. Как это по-русски будет? Вспомнил! В белокаменную. Огромный такой городище. Больше чем все ваши кишлаки вместе взятые. Разнарядку прислали! Учёба предстоит! На курсах повышения квалификации. В республику скоро новое оборудование поступит. Его надо грамотно э, э, эксплуатировать, вот. Не за рубли куплено, за валюту иностранную!
Он с минуту помолчал, а затем махнул рукой и продолжил.- Давайте уж на чистоту, мы же все здесь-мужики. Короче. В каждом, или почти в каждом, посёлке всегда найтётся, эта. Ну, эта. В общем, падшая женщина. И вы все её знаете. Ведь так?-Министр почему-то посмотрел на Фаруха и тот не задумываясь кивнул, в знак согласия.- А в Москве подобных женщин не одна, а много, можно даже сказать, очень. И вы их не знаете! К чему я это вам говорю?
Крупчатники дружно пожали плечами.
— А к тому, чтобы вы по ним, то есть по женщинам ни, ни. Потерпите месяц! Моряки вон в рейсах по пол года, того, без них обходятся, и ничего.- При этих словах хозяин кабинета протянул мне пухлый конверт.- Это на культурно-массовые мероприятия. Чтобы каждый вечер были в театре. Знаешь сколько их в столице?
Настала моя очередь отрицательно качать головой.
— Плохо! Так вот знай. Без малого тридцать, а с малым тридцать один! И у вас столько же командировочных дней. Усёк. Использованные билеты не выбрасывай. Привезёшь и сдашь в бухгалтерию. Деньги они, сам знаешь, что любят? По возвращении представить мне отчёт о спектаклях и кинофильмах, которые посмотрите. Лично сам читать буду, или парторгу отдам. Пусть позавидует немного.
***
В шикарном фойе здания, института повышения квалификации, за маленьким столиком сидела девушка и предлагала всем желающим приобрести билеты на спектакли и концерты.
— Молодой человек вам сколько и куда?
— Шестнадцать и всё равно!
Её глаза мгновенно округлились.- Я не ослышалась? Вам действительно столько?
— Да. На всю команду! Видите вон ту банду, в тюбетейках. Это мои заядлые театро, балетоманы.
— Ой! Вы мой спаситель. Сегодня никто ничего не покупает, план горит!
— В таком случае, я поработаю пожарным. Если вы не против? Но мне же надо знать имя той, которую я мужественно вытаскиваю из пламени. Согласитесь, сие справедливо!
— Екатерина. Можно просто Катя.- Девушка отсчитала билеты.
Ко мне подошёл Фарух.- rahbar (руководитель.Узб). Ребята просили передать, что они сегодня в театр пойти не смогут. Понимаешь, вечером наш Пахтакор с самим Спартаком играет. Они на стадион поедут. И ещё! Тут такое дело. У меня в Москве девушка имеется. В общем, я со всеми, жить не буду, ладно? Сам понимаешь, весна на дворе и всё такое. Только на защиту выпускных работ приду. Не подведу! Всё на отлично сдам. Обещаю. Считай, что у тебя в команде один студент-заочник объявился. А с меня за это магарыч. Попросишь, всё достану, раздобуду. Я же здесь пять лет учился. Почти коренным жителем стал.
Катюша слышала весь разговор. Покраснела.- У меня нет билетов на стадион. Я же от театральной кассы работаю. Что теперь делать? Вы тоже с ними на футбол пойдёте?
Мне очень захотелось погладить её по голове. Я даже протянул руку, но удержался.- У нас в Узбекистане джигиты своё слово держат. Сказал шестнадцать, значит шестнадцать. Только мне гид вечером понадобится. Я же ни за что не найду улицу, на которой театр расположен!
***
Жестом щедрого восточного принца я раздал жаждущим «лишнего билетика» четырнадцать серых прямоугольников, оставив нам с Катюшей два самых «козырных». В самом деле, не продавать же излишки безбилетным бедолагам. Ещё чего не хватало, заниматься незаконным обогащением, то бишь банальной «фарцовкой», да ещё в самом центре города.
Спектакль был великолепен. По дороге к Катиному дому, мы обсуждали предстоящий репертуар, состав труппы и тому подобное. Выяснилось, что моя спутница жила почти рядом с общежитием, куда нас поселили. И вот там меня ожидал очень неприятный сюрприз, облачённый в мундир лейтенанта внутренних дел.
— Следуйте за мной.- Проверив паспорт, приказал служитель порядка.
***
В «обезьяннике» местного отделения РОВД сидела вся моя «мельничная» команда. Сказать, что вид у них был помятый и неряшливый-не сказать ничего. У доброй половины слушателей курсов заплыл один глаз, а у некоторых и все два. Одежда несчастных очень пригодилась бы актёрам, в качестве сценических костюмов для знаменитого спектакля «На дне».
— Кatta murabbiy (Старший наставник.Узб.) Обратился ко мне один из потерпевших.-Это не мы. Они первые начали. Мы защищались. Немного. Ну, как могли.-Он потупил глаза. -Их знаешь сколько было?
— Целый стадион-хором поддержали его задержанные. Все здоровенные! И главное мы им ничего не делали. Не оскорбляли. Просто кричали «Пахтакор вперёд! Давай. Забивай».Милиционер показал им кулак и все разом смолкли.
— Читай.- Лейтенант протянул мне добрую пачку листов. - Это всё заявления от потерпевших.
— Кatta- это не мы. Точно! Мы никаких бумаг не писали! Совсем!
— Циц. Хулиганы. Разбойники и дебоширы. Разберёмся. Отседите суток пятнадцать, будете знать как слово «Пахтакор» кричать в спартаковском секторе стадиона. А эти документы я сейчас начну приобщать к делу.- Лейтенант хотел ещё, что-то добавить, но вдруг вытянулся и козырнул.
В кабинет вошёл седовласый майор.- Первый день в Москве и нате! Массовую драку учинили!- Он забрал бумаги. Стал читать и по одному листку кидать в урну. На одном его взляд задержался.-Надо же и Валдаев туда же! Потерпевший ети его….! Сто сорок килограмм живого веса. Кандидат в мастера по боксу. Бумаженцию накалякал! Да он одним взглядом всех твоих горе болельщиков испепелить может! -Поднял голову, подумал с минуту, а потом приказал.
— Лейтенант. Выпускай гостей. Заявления уничтожить. Нас же на совещании коллеги на смех подымут. Полтора десятка узбеков спартаковских фанатов избили. А этим нашим наука будет! Оклемаетесь и на балет. Или на фигурное катание. Подымите руки те, кто ледового катка в глаза не видел.- Он пытался придать лицу грозный вид, но не выдержал и рассмеялся.- Марш в общагу. Мыться, лечиться и спать.
***
Дни летели с невероятной быстротой. После занятий, мы дружно спешили знакомиться с театрами или концертными залами. Екатерина оказалась превосходным экскурсоводом. Я был благодарен «заочнику» Фаруху. Предназначавшийся ему билет ежевечерне укреплял наше знакомство с очаровательной Катюшей.
***
Настала пора возвращаться домой. В то время раздобыть пятнадцать билетов на рейс Москва-Ташкент, да ещё на новейший широкофюзеляжный самолёт ИЛ-86 было дело фантастическим. Выручил Фарух. Уж не знаю сколько суток он дежурил у касс Аэрофлота, тыкал всем руку с нарисованным номер очереди, но заветные зелёные листочки, с отрезной сеткой стоимости, таки раздобыл.
***
Я спустился в вестибюль попрощаться с нашим театральным гидом.
По щекам Екатерины текли слёзы.
— Ну, ну не плачь. Земля круглая. Да и мы с тобой в конце-концов в одной стране живём. Доработаешь до отпуска и махнёшь к нам в Узбекиснан. Дыни. Арбузы, урюк, виноград! Красотища. Знаешь как у нас гостей встречают?
— Она вытерла тыльной ладошкой руки слёзы и молча протянула мне два билета.
«Добрый человек из Сезуана». В роли безработного летчика Владимир Высоцкий.
Спектакль должен был состояться на следующий день, после нашего отъезда!
— У девчёнок выменяла на десять билетов Хазанова. -Она молчала пару минут, а затем встала на цыпочки и прошептала. -Для нас с тобой.-Отвернулась и снова всхлипнула.
***
— Фарух. Скажи честно. Я тебя за это время хоть раз подвёл?
— Нет. А к чему вопрос?
— Кто тебя отмечал целый месяц, как присутствующего? Кто твоё отсутствие скрывал от куратора института?
— Так я же отработал всё сполна! Как и обещал защитился на отлично. Билеты на ИЛ-86 раздобыл. Думаешь легко было? Никто ещё не летал. А мы полетим! Классно. Всем рассказывать будем! Две палубы! Супер!
— Вы полетите!
— Не понял? Как это? Ты что, не с нами?
Я протянул ему свой билет.- Ты же всё можешь. Sehrgar (волшебник. Узб.). Cделай так, что бы я улетел,только послезавтра.
— Но ведь ИЛ в этот день не летит! Да и вообще, как ты себе это представляешь? Мне, что опять ночь не спасть?
К нам неслышно подошла Екатерина.- Я эти билеты продавать не буду. Сохраню на память.
Фарух взглянул на мятые листочки. Мгновенно всё понял и исчез. Он же у нас sehrgar.
***
— Значит так. На спектакль приходим часа за три, до начала.- Катюша встала на ципочки и пыталась заглянуть мне в глаза.
— Это ещё зачем. Да и кто нас в театр пустит?
— Не спорь со мной. Пожалуйста. Знающие люди говорят, что так надо. И всех пускают. Только надо седеть молча.
— Три часа до начала спектакля, да ещё молча? Ты часом ничего не напутала?
***
Толпы у театра не наблюдалось. Но завсегдаи дейтсвительно небольшими стайками начали собираться за три часа до начала спектакля.
***
Тихо, как мыши, рассаживались на свои места и слушали затаив дыхание.
Высоцкий сидел на стуле у самого края сцены. Что-то наигрывал, что-то записывал в большой тетради, стоящей перед ним на пюпитре. Некоторые песни играл целиком, некоторые, только куплетами. Однако неповторимое чувство сопричастия к его творчеству переполняло присутсвующих. Некоторые попытались хлопать. Но на них тут же зашипели и зашикали. Виновные моментально осекались и больше ничего подобного себе не позволяли.
Наконец Володя поднялся поклонился и ушёл за кулисы. Я оглянулся. Зал был забит битком. А через минуту поднялся занавес. Спектакль начался. При этом ни первого, ни второго, ни третьего звонка не давали. Я так понимаю, в этом не было никакой надобности!
***
Спустя четыре месяца москвичи хоронили всесоюзного кумира. Не было никаких призывов приходить, попрощаться. Олимпиада. Первая в Советском Союзе. Катюша писала, что людей пришло нескончаемое море. И ни одного скандала, и никакой давки.
***
Из-за своих бесконечных командировок, отвечал на её письма с большим опозданием или не отвечал вовсе. В столицу не посылали. В общем я её больше не видел. Но пожелтевшие прямоугольнички, с оторванным контролем храню. Недавно показал их своим повзрослевшим детям.
Они пожимают плечами.
— Стареешь батя. Всё же в интернете есть. Только мышкой кликни!
