(Дмитрий Бураго, Московский мост. Книга стихов. – Киев, Издательский дом Дмитрия Бураго. 2019)
Поэт и издатель Дмитрий Бураго однажды, приехав в Москву, соблазнил меня ночным просмотром нового фильма о войне в Сербии. Я колебался. Как потом добираться ночью домой? «Соглашайся, – убеждал меня Бураго. – Когда ещё посидим вот так ночью в кино? Будешь потом вспоминать всю свою жизнь!». И сейчас, когда я пишу эти строки, первым делом вспомнилось то наше февральское приключение. Вот такой он человек, Дмитрий Бураго. Неуёмный, искроенный, настоящий, не желающий откладывать на потом то, чего завтра уже может не быть. Таким я его и полюбил, по-братски и на всю жизнь. Иногда у меня в жизни бывают ощущения, что другой человек, прямо в этот момент, в чём-то лучше. Хорошо, когда есть за кем идти. Неважно, в чём именно.
Всё это жизнелюбие есть в поэзии Дмитрия. «Московский мост» – новая книга киевского поэта. В самом этом названии звучит надежда на улучшение отношений между Украиной и Россией. Это как раз тот случай, когда географическое название превращается в символ, противостоящий вакханалии неоднозначных переименований в угоду временному политическому контексту. «Московский мост» – это стихи 2015-2019 годов. То есть, время самое что ни на есть военное. Поэт выстроил свою книжку хронологически – как она писалась. Такая логика – не тематическая – тоже имеет право на жизнь. Но у меня, как рецензента, своя логика, поэтому хронологии писателя я придерживаться не буду. Дмитрий Бураго – модернист, прошедший через увлечение многоликим авангардом. Однако, по большому счёту, его стихи тяготеют к эстетике Серебряного века в его поздней версии. На мой взгляд, это неоакмеизм, подчас с некоторыми элементами обэриутства, которое проявляется у Бураго в виде им придуманных неологизмов.
Подгуляла рифма, наблатыкалась:
строит рожи, крутит языком,
верховодит, жалится, истыкала
стопки томиков свинцовым каблуком.
Ты её не жалуй, не подлаживай
умствие под вычурный кутёж,
потому что в ней сгорают заживо,
озаряя образов крутёж,
потому что от её ауканья,
перестука, схвата, гопака
чудный смысл, догадку, как в строку коня,
запрягает звук издалека,
потому что всё уже досказано,
всё сбылось – ты только отвяжись
от опаски из небесной скважины
отозваться в собственную жизнь.
31.03.19
Эта цифра под стихотворением достойна отдельного упоминания. В этот день, тридцать первого марта текущего года, Дмитрий Бураго написал ещё два стихотворения, которые вошли в книгу «Московский мост» – «Дождь над Одером» и «Корова». Этот щедрый для поэта день, безусловно, ускорил появление новой книги. Хотя основная «нота» книги – это всё-таки тревоги войны и надежда на лучшее будущее. Надо учиться прощать – может быть, это поможет снизить напряжённость в обществе.
«Как упоительны в России вечера»,
особенно когда ты не в России,
когда на полчаса, на четверть выи
ты проступаешь в завязи резные
на кончике гусиного пера.
Твой друг подскажет: Всё, уже пора!
И где б ты ни был – всё уже Россия,
и в этом полоумии прости ей
все эти боли, песни, вечера…
У меня складывается впечатление, что в своей последней по времени книге Дмитрий Бураго делает решительную попытку «впасть в неслыханную простоту» – по крайней мере, по отношению к себе самому, «предыдущему». Нет, любовь к позднему Мандельштаму и его звукоряду нисколько у него не проходит. Вот только строка у Бураго становится короче, а сами стихи – прозрачней, за исключением, может быть, стихов о войне, которые идут у него в самом начале. Нет, о войне – только так, мистично, символично и… «вокруг войны». Не хватает ещё стихами кого-нибудь обидеть. Да и не ехать же на передовую, чтобы осознать голую правду войны. Сразу оговорюсь: я – и за простоту, и за сложность. Одним словом, за поэзию.
Я живу за счёт тех, с кем душой не схож,
с кем молчу, за кого молюсь –
так за правду выстраданная ложь
повседневный выносит груз.
Так за каждым словом густится тень
коркой рифмы, слепым пятном,
наводя немыслимое на плетень,
чтобы свет сошёлся на нём,
чтоб от неба близкого отлегло,
чтобы в памороке вины
не влетали факелами в стекло
беспробудной вражды огни.
Я живу пока на своей реке,
но сегодня не ровен час,
и приходит беспамятство налегке,
отмечая безумьем нас.
По-любому, из Киева до войны ближе, чем из Москвы. Есть в книге Дмитрия Бураго и ностальгические нотки. Всё познаётся в сравнении. Лирический герой Бураго в советское время «ворчал о том, что плохо прозвучало». Но эти годы были, тем не менее, осенены благодатью, о чём не стесняется вспоминать автор книги.
МОСКОВСКИЙ МОСТ
Жил мальчик у Московского моста
в обычном доме с окнами на север.
Гремели на Петровке поезда,
и тосковали комнатные звери.
Был в книжном мире кухонный сервант –
три полки за зелёными цветами,
была ещё размолвка между нами,
и высился над дымом едкий Кант.
Мы жили тихо, искренне ворча
о том и сём, что плохо прозвучало.
К рассвету смыслы еле волоча,
сам Вагнер путал вечные начала.
И Блоку было нечего терять,
а у Шекспира не было трагедий.
За всё и вся от донкихотской меди
на кухню снисходила благодать.
На цыпочках рассвет тянулся к окнам.
Катился мост над кудрями Днепра.
Казалось, целый мир из неба соткан.
И целый город в рот воды набрал.
Жил мальчик у Московского моста.
И снова у Бураго появляется «славянская тема». На самом деле, Украину сейчас разделяет всё тот же спор между славянофилами и западниками. Просто сейчас это совсем чужие западники. Такое ощущение, что они жаждут располовинить страну. И все – патриоты страны, вот что по-настоящему страшно.
Что, славяне, не словом сыты?
Что же, родственники, смурны,
если братьями не убиты,
если жёнами не верны?
Если наши слова – на вертел,
если веру – поди продай,
что ж так манит кровавый ветер
и так много даём на чай?
И куда мы из всех биений,
из бессмыслицы горловой?
Эх, славяне – рабы сомнений,
черти пляшут за упокой!
Так не мглите, отцы и братья,
не надейтесь, что обойдёт –
позади каменеет платье,
и страшит уходящий Лот.
Очень неожиданным оказалось для меня обращение Дмитрия к «детским» стихам о чудище «Бе-бе». Я слово «детский» беру в кавычки, поскольку это именно стилизация под детские стихи. А сами стихи, безусловно, адресованы взрослому читателю. Неожиданно прозвучало стихотворение «Молитва» – герой молится не за себя и не сам. Молятся – о нём. И это придаёт ему силы.
МОЛИТВА
Не потому, что рьян,
не потому, что цел –
я в капле океан
и сам себе предел,
я промежуток, щель,
я выжданный итог,
я текст, в котором мел
крошится между строк,
я камень на пути,
я сам себе двойник,
и все мои «прости»
срываются на крик.
На всех вокзалах снег!
Во всех расчётах грязь!
Я вымучен и пег:
обрюзг, кругом погряз.
Но где-то в глубине
на краешке судьбы
ты молишься, и мне
гореть в частице бы.
Дмитрий Бураго – человек высокой культуры и тонкой интуиции. Его стихи – в высшей степени изящная словесность, корни которой уходят в серебряный век русской поэзии. О чём бы ни писал Дмитрий (а диапазон его поэтической речи чрезвычайно широк!), в его произведениях обращают на себя внимание, прежде всего, язык и звук. Дмитрий Бураго – страстный жизнелюб, «гурман» бытия. Философский эпикуреизм помогает ему острее ценить каждый прожитый миг. Спасибо фестивалю «Провинция у моря», познакомившему меня с этим прекрасным человеком.
