Рэм погиб в начале осени 1941 года. Он был одним из самых дорогих мне моих товарищей. Школу окончил на год раньше меня, потому и оказался в Красной армии на западной границе в Белоруссии в 41-м, я только в 42-м году. Судьба соединила нас, ещё десятилетних мальчишек, удивительным образом. Мы жили в Староконюшенном переулке, я — в доме на углу с Арбатом, он — на два дома дальше. Встретились, подружились, вели серьёзные, о том о сём разговоры.
Мне понравилась его мама, даже сейчас легко воспроизвожу её образ, очень красивая была женщина. Помяну её: Клушина Александра Николаевна, бывшая жена Куйбышева, одного из ярких представителей высшей Советской власти.
Моя мама, очень активная женщина, сумела поменять наши две комнаты в коммунальной арбатской квартире, где после революции осуществлялась идея коммуны (в квартиру с общей кухней и удобствами поселили 7 семей), на отдельную квартиру в доме №19 по 1-му Спасоналивковскому переулку, в Замоскворечье.
Мы с Рэмом расстались.
В это же время родители получили участок в дачном кооперативе (станция Отдых по Казанской ж. д.), построили дом, и я лето проводил там. Какова же была моя радость и удивление, когда я увидел Рэмку, его дача строилась через участок от нашей на той же улице Льва Толстого. Снова, хотя лишь летом, встречаемся, снова, уже немножко взрослые, ведём разговоры о том о сём.
А потом…, надо же, они с мамой переехали сюда на 1-й Спасоналивковский, в тот же дом, но в соседний подъезд. Рэм перевелся в мою школу №7, и наше общение возобновилось, дружба приобрела новое качество — зрелой юности. Рэм интересовался всем на свете, дома у него в комнате были белые мыши, разные таракашки, в горшках растения, на полках всякая всячина. Я в ту пору пробовал лепить из пластилина мускулистые мужские фигуры, восхищался скульптурами Эллады. Главное — мышцы. Зашел однажды к нему и увидел у него в руках пластилиновую фигурку, он её мял, поправляя то, что обозначало ноги и руки, никаких мышц. В то же мгновенье я понял разницу: его фигурка жила, стала маленьким человечком, хотя и пластилиновым, моя, с мышцами, как была, так и осталась кусочком этого мягкого материала.
В 9-м классе я как член кружка юных физиков на физфаке МГУ уже успел выступить с двумя докладами — о строении атома и волновой природе света — и твердо знал — буду физиком. Рэм предложил познакомить меня с П.Л. Капицей. Мы поехали на Воробьёвы горы в Институт физических проблем, построенный специально для него, с оборудованием из Кавендишевской лаборатории Резерфорда.
Всё было необычно: территория как парк, теннисный корт и двухэтажный коттедж, в котором нас напоили чаем. Вероятно, я очень волновался и не смог внятно изложить казавшиеся мне тогда заслужившими внимания соображения об относительности проявления инерции и о происхождении магнитного поля Земли. Во всяком случае, в памяти не сохранились хоть какие-то следы реакции Капицы на мои «великие» школьные идеи. Зато запомнилась лестница на второй этаж, откуда спустилась жена Петра Леонидовича Анна, а также большой круглый стол, вкусное клубничное варенье, приветливость самого хозяина и его супруги. Капица появился в шелковой белой косоворотке, подпоясанный толстым красным шнуром. Это делало его таким простым, обычным человеком, совсем не знаменитым ученым, физиком. Думаю, что мало кто, даже из тех, кто бывал у него дома, общался с таким внешне простецким Петром Леонидовичем Капицей.
Но, о Капице — к слову, я же пишу о Рэме, который с таким Капицей общался и это, конечно, на Рэме отразилось. Мы вообще становимся людьми в общении с современниками, строим себя из их кирпичиков. Рэму повезло с Капицей, а через него и мне от Капицы чуть-чуть перепало.
Рэм не успел сделать в жизни, что мог бы, успел лишь стать Рэмом, замечательным молодым человеком, ярким представителем моего поколения.
Пусть он расскажет о себе и о нас своим письмом, присланным мне весной 41-го года из рабоче-крестьянской Красной армии. Кстати, эта армия, в его письме, выглядит совсем не так, как оычно представляют себе армию. В ней присутствовал и приветствовался интеллект.
Привожу полный текст этого письма в распечатке и две странички с рисунками в факсимильной форме.
1 марта 1941 года
Здорово Женька!
Без предисловий (хотя это уже — предисловие). Чем я занимаюсь в Рабоче-Крестьянской Красной Армии? Хотя бы в настоящий момент. — Чистейшей метафизикой, т.е. штудирую «Пролегомены» Канта. Орешек крепкий, однако раскусываю понемногу и, черт возьми, — под всеми этими тугими рассуждениями оказывается само собой очевидное или самые простые истины; дело то конечно в том, что это надо было сформулировать, ну а наше дело лишь подойти критически.
По-моему надо так рассуждать. Все науки — это науки разума о природе. Что? Как? И почему? природа. Философия же (некоторая ее часть) — наука разума о разуме — Что? Как? И почему? разум. Вернее лишь начало такой науки, окончательно разрешить работу, не устройство нашего ума, сможет лишь некоторое высшее существо, ибо как ум может постигнуть самого себя? Но, — конец метафизике.
Сейчас прочел, что немцы пишут о готовящемся газовом нападении англичан. Нечего их разбирать — кто первый, во всяком случае, если эти сукины сыны начнут травиться — революция придвинется намного месяцев. Кстати читать самому «Труд» мне не удается, однако качества ее мне известны уже давно, и моя мама обрисовывает мне международное положение и по этой газете.
Читал ли ты, между прочим, это совсем давно, что французский физик Ланжевен был арестован немцами и посажен в тюрьму, и недавно о том, что он освобожден. Так вот его освобождение это дело рук Капицы. (Он говорил об этом в правительстве).
Здесь мое огромное преимущество в том, что я могу быть оторванным от мира (если ты хочешь — трепачей), и имею все возможности присоединиться к этому миру. — Газеты мы получаем на 2-ой день — «Правда», «Известия», «Кр. Звезда» и т.д., имеем радио, кино и прочие «культурные» развлечения современной цивилизации. Да, я ведь еще не имею никаких сношений с лицами слабого пола. А вот ты, что ты! Φ! (ϕ- знак презрения). У тебя нет истинно философского духа. Надо плевать на все. Кстати от чего ты наполовину сошел с ума — от болезни или от любви? И серьезно — неужели ты так и не приобретешь снова левых рефлексов. Искренне поздравляю тебя с успехами твоей сестры, однако я был бы в 6 раз более доволен, если бы ты добился таких или подобных успехов. Правда это уже большое достижение, — твое поведение на собраниях. Хотя это было давно (Я и не пытаюсь оправдываться) и все уже наверное наоборот. Если ты и открыл математический закон, то открой его мне, и я его опровергну!
Все твои переживания в связи с Зинкой — ОХ! — мне так знакомы, но ты не бойся — это пройдет, (ей-богу это не вечно).
Полагается кажется писать о себе, но ты наверное все знаешь, так как в письмах к Митьке я только и делаю, что пишу о себе. А он, негодяй, обещался все рассказывать (уж не Соньке ли). Веду наблюдения за природой. Видел следующее явление: при восходе солнца по сторонам его (градусов под 25-27) появились две радуги, а над ним светлый столб — корона. В воздухе осилась мельчайшая снежная пыль — иглы — кристаллы (это было после ночной метели). Все это продолжалось около полутора часов, и по мере подъема светила бледнело и наконец совсем исчезло Объяснение такому явлению конечно не требуется, но вот красиво чертовски! Я в первый раз вижу такое. Видел очень интересные кристаллы льда на стекле: вот таким образом покрыто все стекло изморозь — мельчайшие кристаллы крупные кристаллы чистое стекло. Как бы ты объяснил это явление?
Как ты думаешь насчет такой вещи, — Ток течет по поверхности проводника так! Возьмем железный провод и омедним его, хотя бы гальванически. Заменит ли такой провод такой же цельномедный? По-моему заменит. Теперь в какой мере? Каково будет его сопротивление. Надо сделать опыт! И вообще можно ведь сердцевину делать какую-нибудь резиновую или пластмассовую, а поверхность покрывать тонким слоем металла.
Недавно ходили в зимний поход лагерь с ночевками в лесу. Сами строили палатки, варили себе концентраты. Вот только попали в самую оттепель, и сколько не суши сапоги у костра — через 5 минут ноги снова в болоте. Из походного фольклора приведу следующее: «Тяжело в походе — легко на привале». Это по поводу того, что многие в ранцы помимо полагающихся концентратов и сухарей положили конфет, печенья, колбас и пр. несли двойную тяжесть, но зато — легко на привале. Да, кстати, я тут отличился по боевой и политической подготовке и меня наградили к 23 февраля и подумай чем? — безопасной бритвой! А у меня еще представь себе ничего не растет — один только несчастный пушок. Вот и кончаю, хотя впереди еще много пустого места. Жду ответа, который должен последовать скоро — будем надеяться. Пиши возьмут ли тебя в армию. Стремись сюда с руками и ногами, очень полезная вещь.
Здесь-то ты сразу начнешь ту «новую» жизнь, которую из года в год собираешься начать на гражданке, и никакие Зинки не помешают.
Итак прощай, добрый сын своей матери. Блохи не кусаются и из этого я заключаю, что твоя генетика никуда не годится: надо было выводить самых злых ϕ.
РЭМ.
Добавление
Мой адрес: БССР, г. Минск, п.я. 237/3.
Рэму Хассису.
И не надо больше ничего прибавлять никаких «бойцу» (это ты так написал без- й) или «рядовому» , а то разглашается военная тайна. Понятно!?! Выполняйте!!! (командирские возгласы)
В.Д. (второе добавление)
Передай привет там всем этим гнилым интеллигентам.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer10_12/yahnin/
