Широкой публике Юлий Черсанович Ким (позволю себе в этом тексте употреблять абревиатуру ЮК) известен как бард, автор многих «самодеятельных» песен, большинство из которых насыщены высокосортным юмором. Это мнение поддерживается многочисленными его концертами, в которых ЮК исполняет — с неизменным успехом — многие свои бардовские шедевры.
Но бардовский период — период, когда главное в его сочинительстве были песни, созданные не по заказу, — длился до 1968 года. В этот же период ЮК с энтузиазмом учительствовал, вначале на Камчатке, затем в Москве, в последние годы — в Колмогоровском интернате при МГУ.
В 1968 году ЮК был вызван в КГБ, где за активное участие в правозащитном движении ему было запрещено преподавать и выступать с концертами. Разрешено было работать только в театре и кино. И то — под псевдонимом.
И в это самое время замечательный режиссёр Петр Наумович Фоменко предложил Юлию Киму написать сколько угодно вокальных сцен и номеров для комедии Шекспира «Как вам это понравится». ЮК с радостью взялся за выполнение этого «невероятного предложения».
С этого времени бард Юлий Ким стал паролье — так называют авторов песен и музыкальных номеров спектаклей и кинофильмов. И весь этот период до 90-х годов был заполнен такой работой, выполняемой по заказам театров и киностудий. Хотя и в этот период ЮК писал бардовские песни, но значительно меньше. Зато в этот же период Юлий Ким повернулся лицом к театру, и стал готовить целые пьесы — либретто к музыкальным спектаклям, многие из которых шли на сценах театров страны.
И чуть позже ЮК посвятил себя драматургии. «В 1974 году я вступил в профком московских драматургов…»
Сейчас он говорит: «Главное место в моей душе, конечно, отдано театру… В последние годы, главным образом, речь идет о написании либретто или сочинении песен в уже готовые театральные пьесы…»
Но всегда, в любой период своего творчества, Юлий Черсанович Ким — поэт, всегда — увлекательный рассказчик, всегда — исполнитель своих замечательных песен, в том числе из кинофильмов и спектаклей. И всегда настроен на поиск нового сюжета для своего следующего проекта (ЮК очень любит это слово).
Ещё одна ипостась ЮК: он автор нескольких десятков книг.
В 1990 году Юлий Ким выпустил тиражом 15000 экземпляров книжку «Волшебный сон» с подзаголовком «первая книга автора».
В этой «первой книге» — пять его драматургических достижений. Оказалось, что Юлий Ким пишет пьесы уже больше десяти лет, и немало его пьес идет во многих театрах страны.
В 2003 году вышла книга Кима «Моя матушка Россия», целиком посвящённая кимовским пьесам. Уже более трёх десятков театров ставят спектакли по пьесам Кима.
Наверное, самый большой успех выпал мюзиклу «Анна Каренина», — либретто Юлия Кима, композитор Роман Игнатьев. Постановка стала лауреатом премий «Гвоздь сезона» и «Звезда театрала» в номинации «Лучший музыкальный спектакль», а также признана самым посещаемым московским спектаклем в 2018 году.
Настоящие заметки посвящены двум его пьесам: драмам из древней истории еврейского народа, истории, в которой так много изгнаний и возвращений.
Юлий Ким: «Есть у меня драматургические достижения в области еврейской темы. Мне очень хотелось как-то отблагодарить Израиль за то, что он сделал для меня, чем он оказался в моей жизни».
Эти пьесы написаны в разное время. Одна — «Еврей Апелла» — в 1993 году. Опубликована в «Заметках по еврейской истории» №4(163) апрель 2013. Вторая — «Время складывать камни» — написана через 12 лет. Насколько мне известно, текст пьесы полностью нигде не опубликован. Есть публикации отдельных фрагментов — зонги, первый акт и т.п.
На моё желание рассказать об этих двух пьесах Юлий Черсанович высказался так: «…благодаря такой публикации представление о моих «драматургических подвигах», безусловно, расширится». И любезно прислал мне полный текст этой пьесы.
Каждая из этих пьес — драма, связанная с возвращением евреев на родину, в Землю Обетованную. И каждый раз цель возвращения — восстановление разрушенного и строительство нового…
В первой («Еврей Апелла») главный герой — Апелла, рождённый в Иудее, —возвращается после долгих скитаний, убедившись, что в других землях он — чужой, а в своей любимой Иудее он будет строить дороги, пахать, добывать камни для Храма.
В другой пьесе («Время складывать камни») герой — Зрубавель — потомок угнанных в плен евреев, родившийся в Вавилоне, возвращается в Иудею для того, чтобы, преодолевая сопротивление соседних племён и антисемитизм правителей Персии, возродить разрушенный иерусалимский Храм.
Вообще тема возвращения в Землю Обетованную для Юлия Кима — актуальна, он приезжает сюда каждый год, он не чувствует себя здесь гостем. «Здесь уже есть мои корни, здесь мои друзья и мои родственники…»
И в его песнях неоднократно можно услышать ту же тему. Вот два примера. Из песни «Хоровая израильская»:
В теченье двадцати веков мы шли на землю праотцев,
Мы шли к себе домой! Мы шли, и мы пришли!
Из «Песни Исхода»:
Всё равно мы сюда соберёмся,
Всё равно мы вернёмся сюда навсегда.
Нас дарами осыплют и Вавилон, и Вашингтон —
Всё равно мы сюда соберёмся.
Нам Европа поставит непроходимый заслон —
Всё равно мы вернёмся сюда! Навсегда!
Той же идеей — о необходимости возвращения в Иерусалим — проникнута песня Юлия Кима (музыка Владимира Дашкевича) «Там, возле рек вавилонских», написанная для «Еврея Апеллы», многократно звучащая и в пьесе «Время складывать камни». Текст песни построен на основе 137-го псалма из книги Тегилим (Псалтырь).
В словах этого псалма соединены плач по разрушенному городу Иерусалиму с торжественным обещанием помнить об этом городе, с обетом, что без Иерусалима не может быть настоящего веселья. Рефрен этой песни:
Ерушалаим, сердце моё,
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слёз?
надо трактовать как необходимость возвращения: для того, чтобы петь, для того, чтобы видеть, я должен быть не «вдали от тебя», а рядом с тобой, вместе с тобой, я должен возвратиться, возвратиться в город сердца моего, в Ерушалаим.
Именно эта мысль — непреодолимая потребность возвращения в Иудею — заложена в песне.
Псалом 137 рассказывает о реальных исторических событиях.
586 год до н. э. Войска вавилонского царя Навуходоносора после длительной осады овладели столицей Иудеи. Завершилось правление дома Давидова. Иерусалим разрушен. Храм, построенный царём Соломоном, разграблен и сожжён после почти 400 лет существования. Иудейская элита — священики, мудрецы, музыканты, ремесленники — угнана в Вавилонию.
В Писании сказано: «Гнев Ягве излился на это место, на людей, на скот, на деревья, на поля и плоды земли».
Как рассказывает Агада, пленников вели с завязанными за спиной руками. Им не позволяли останавливаться подолгу, чтобы их молитвы и покаяния не дошли до их Бога, и Он не вмешался бы…Так дошли они до реки — границы Вавилонии. Здесь захватчики устроили пиршество, а иудеи сидели и плакали о разрушенном Иерусалиме. Вавилоняне требовали, чтобы пленники услаждали их слух музыкой и песнями. Но иудеи говорили между собой: «За грехи наши разрушен Храм, так будем ли мы играть этим разрушителям на арфах и лирах?» — И повесили свои инструменты на деревья и стали рвать струны, ломать и кусать себе пальцы и говорили, показывая руки и инструменты: — Как нам играть и петь?
Вот об этом рассказывает псалом 137.
Слова псалма — «Если я забуду тебя, Ерушалаим, пусть отсохнет моя правая рука. Пусть прилипнет мой язык к нёбу, если не поставлю Ерушалаим во главе веселья моего» — стали обетом евреев, оказавшихся в рассеянии, вдали от Земли Обетованной.
Еврейская традиция говорит, что с тех пор как разрушен Храм, никакое веселье не может быть полным. Даже в наше время, в знак скорби по Храму, на свадьбе разбивают бокал, произнося при этом слова из 137-го псалма.
«Еврей Апелла»
Вначале — немного истории. Еврей по имени Апелла впервые упоминается Горацием. Гораций изобразил Апеллу нелепым, неопрятным, неловким человеком, общение с которым неприятно. Сочетание «еврей Апелла» в древнем Риме превратилось в презрительную кличку евреев — совершенно так же, как, с подачи Ильи Эренбурга, во время войны немцев с ненавистью называли фрицами.
В романе Фейхтвангера «Иудейская война» есть рассказ о том, как в собственном театре императора была поставлена комедия: притча о еврее Апелле, и зрители, конечно, распространяют этот образ на всех евреев. Всё, что есть неприятного в Апелле, автоматически переносится на всех евреев.
В этой римской интерпретации Апелла (и, значит, любой еврей) представляется шлимазлом: неудачником, вызывающем в лучшем случае презрительный смех и жалость.
Судьба гонит Апеллу из Иудеи на восток, в Парфянское царство, оттуда — на юг в Египет, потом на север, в Рим.
Всюду его преследуют, ему досаждают, над ним издеваются существа в масках. Они дёргают Апеллу за волосы, за бороду, толкают его, забирают деньги, требуют, чтобы он отказался от своей веры, чтобы он поклонялся их богам. В парфянском царстве убивают его жену и детей. На свежих могилах Апелла, раскачиваясь, поёт старинную песню: «На реках вавилонских, там сидели мы и плакали» (псалом 137).
Издевательства над евреем продолжаются и в Египте. И только в Риме, под опекой императора, он немножко оживает. Идея этой комедии: благодеяния Рима распространяются даже на таких ничтожных людишек, как евреи. «Еврей Апелла, жалкий иудей, законом Рима так же защищен, как самый благородный не-еврей…»
А ведь по свидетельству Иосифа Флавия в античном Риме жило сто тысяч евреев, действовали 150 синагог. И при этом, как пишет Фейхтвангер в романе, «злой народный юмор римлян после Горация подразумевал, что еврей — крайне противный персонаж, суеверный, вонючий, отвратительный». Еврей в Риме должен был «дрожать перед каждым гражданином, даже если тот ничтожен и дурён».
И далее: «Еврей Апелла! Евреев знобило, когда они слышали это злобно-насмешливое прозвище, в которое Рим вложил всё свое отвращение к ним. Во время еврейских погромов в первом веке новой эры это прозвище сыграло немалую роль, оно знаменовало грабёж и резню».
В начале девяностых годов художественный руководитель московского театра «Эрмитаж» Михаил Левитин обратил внимание ЮК на этот трагический эпизод романа Фейхтвангера и предложил написать пьесу о странствиях и страданиях еврея Апеллы. Ким в содружестве с композитором Владимиром Дашкевичем подготовил мюзикл, важное место в котором занимает песня-плач «Там, возле рек вавилонских». Юлий Ким нашёл такие слова для этой песни:
Там, возле рек вавилонских, жив я единственной памятью.
Пусть задохнусь и ослепну, если забуду когда-нибудь
Камни, объятые пламенем, белые камни твои,
Ерушалаим, сердце моё! Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя глазами, полными слёз?
Конечно, слова «возле рек вавилонских» не следует воспринимать буквально. Они означают: «вдали от Земли Обетованной», «в любом чужом краю».
Как вспоминает известный вахтанговский актёр Ефим Шифрин, режиссёр Михаил Левитин предложил ему сыграть еврея Апеллу. Однако, по выражению Юлия Кима, «что-то не срослось», и спектакль не состоялся. А жаль.
Пьеса Кима «Еврей Апелла» — тоже притча, в которой главный герой олицетворяет еврейский народ. И все симпатии автора — на стороне Апеллы, на стороне еврейского народа.
Апелла у Кима совсем не таков, как у Фейхтвангера. Это — гордый, работящий человек, преданный своему невидимому Богу, имя которого не произносится.
Апелла объясняет, почему он не называет своего Бога по имени: — Зачем дают имя? Чтобы отличать от других подобных. Я — еврей Апелла, другой еврей — Ицхак, третий Эфрусси. Но ведь Господь — единственный. От кого же мне отличать Его?
И тут же — почему Его нельзя увидеть: — Если я вижу Бога впереди, значит, Его нет сзади; если я вижу Его справа, значит, Его нет слева. Потому что Он — везде. Как можно видеть Того, кто везде?
Апелла, в какой бы стране ни находился, молится, повернувшись в сторону иерусалимского Храма. Как бы ни был он стеснён в средствах, он посылает деньги в Храм. Он любит свою Иудею. Он обрабатывает свою землю и поёт:
Я Апелла, еврей Апелла.
Я живу на земле Иудеи, где давно живут иудеи,
Где растут священные камни для Ерусалимского храма.
О, Иудея, моя Иудея!
Сколь великолепны твои холмы!
Сколь превосходны твои виноградники
И прохладны ущелья!
Я Апелла, еврей Апелла. Благодарствуй, о Господи Боже!
Мне не нужно ни меньше, ни больше —
Здесь моя земля Иудея!
И здесь в тексте типичный кимовский «кувырок»: замечательный образ, относящийся к Иудее, прекрасно произносится и по отношению к любимой жене:
Здесь моя жена, моя Лея. О моя Лея, жена моя Лея!
Сколь великолепны твои холмы!
Сколь превосходны твои виноградники
И прохладны ущелья!
И позже ко второй своей жене он опять обращается с этой чуть изменённой фразой:
Сколь благословенны твои холмы,
Сколь желанны твои виноградники
И приятны ущелья!
Но счастливая жизнь скоро кончается.
Автор вводит новое действующее лицо: Змея. Можно было бы подумать, что кимовский Змей — просто замена фейхтвангеровских существ в масках. Но нет. Он не издевается, он не толкает и не дёргает за бороду. Змей провоцирует на это других — парфян, египтян, римлян. И всё для того, чтобы увести Апеллу, как и других,
В двери ада, где тепло, светло и много чада…
Это — самоутверждение Змея. Он считает себя соперником Бога. Он утверждает, что
Бога у людей нет. Есть миф, дурман, туман, самообман.
И стоит взять, прижать и носом ткнуть, и — Бога нет.
Господь! Не обессудь.
И обращаясь к Всевышнему:
Человек, которого ты сотворил, — любой — сменяет душу на сухарь.
Уверенный в себе Змей пытается убедить Апеллу отказаться от его веры и покорно следовать в ад, как многие другие. Апелла спокойно опровергает все аргументы Змея.
— Ну что ты себя равняешь с Ним? Что ты себя равняешь? Ведь сам ты — лишь палка в Его руке.
Змей устраивает всевозможные провокации. Прежде всего он уговаривает парфян напасть на Иудею. Апеллу избивают и вместе с семьёй уводят в плен, где пытаются заставить этого гордого человека отречься от его веры. Хор евреев поёт:
Там, возле рек вавилонских, нет нам покоя и радости.
Там, под плакучею ивой, арфы свои изломали мы.
Струны свои изодрали мы —
О! О! О!
На долю Апеллы выпадают многие беды. Но Апелла верит:
Он меня не судит. Он меня испытывает.
Но нет таких испытаний, каких не выдержит человек,
Который верит во Всевышнего.
Апелла пытается объяснить парфянскому царю:
Един царь на престоле — един Бог на небе,
Имя Его священно, оно неизречённо,
Един Господь во свете и мгле…
Един Господь на суше и на море…
Един на вышнем престоле — един на грешной земле.
За преданность Всевышнему парфяне убивают его жену и детей.
Самого Апеллу — заставляют пасти свиней! Трудно представить себе большее надругательство над верующим иудеем.
Он убегает из плена в Египет. Здесь его встречает хор, поющий:
Прекрасен Египет на ранней заре,
Прекрасен Египет на ранней заре,
Прекрасен Египет и днем на жаре,
Прекрасен Египет в закатном огне
И лунною ночью прекрасен.
Здесь каждому путнику тень и уют,
И свежая влага, и нежный приют…
Апелла приходит в Египет, имея при себе одну мелкую монету, она у него «всегда где-нибудь в подмётке». Но трудолюбие и ум Апеллы позволяют ему подняться. Прошло несколько лет, «и вот у меня есть всё». У него большое стадо, он богат. «Но главное — Лия, жена моя Лия, счастье мое!» Он не забыл свою первую любовь, но — «сердце не может пустовать, оно как поле, жаждущее дождя, иначе засохнет. И Бог послал мне Лию».
В пьесе Апелла и Лия исполняют кимовское стихотворное переложение сюжета из Песни Песней.
ОНА: Я очнулась среди ночи — никого со мною нет,
На моём просторном ложе лишь холодный лунный свет.
Я по городу пустынному бродила, вся дрожа,
Но не видели, не ведали ночные сторожа,
Где ты, возлюбленный мой?
ОН: Я здесь, возлюбленная моя,
Я здесь, прекраснейшая моя,
Как поле, жаждущее дождя, я жажду тебя!
ОНА: Мои братья наказали мне стеречь заветный сад,
Заповедали мне бережно пасти моих ягнят.
Для кого ягнята зреют, для кого цветёт гранат?
Где ты, возлюбленный мой?
ОН: Я здесь, возлюбленная моя…
ВМЕСТЕ: Пусть подушкой в изголовье ляжет левая рука,
Пусть атласным одеялом будет правая рука,
Освежи меня плодами, соком ягод напои,
Ибо я изнемогаю от любви!
Появившийся Змей, не отказавшийся от своих попыток сломать Апеллу, создаёт новую провокационную ситуацию. Он предлагает позвать соседей, тех, кому помог Апелла, — одному дал денег, другого взял в дело.
Змей, манипулируя соседями, добивается, что они задают вопрос: «Почему ему так много, а нам — так мало?» С этого вопроса начинает проявляться агрессия собравшихся, а затем и погром. Египтяне связывают Апеллу, грабят его, насилуют его жену, убивают её и детей.
И опять слышен хор, поющий:
Ерушалаим, сердце мое… Что я скажу вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя глазами, полными слез?
Апелла уходит в Рим. Свои надежды он выражает в песне к римлянам:
Я Апелла, еврей Апелла. Мне нигде нет жизни — только с вами.
В Риме не казнят меня парфяне. В Риме не убьют мою жену.
Я еврей, я Риму пригожусь. Я могу лечить, я шью неплохо,
Я прошу вас, мне не надо много: дом, и в доме место, где молюсь,
Мезуза над входом у порога, небольшой достаток ради Бога,
Раз-другой в неделю синагога, вот и всё, а я вам пригожусь…
В Риме Апелла находит дом, закрепляет мезузу, но ни дом, ни сердце «не могут пустовать».
А Змей тут как тут. Он уговаривает Апеллу, что ему нужна жена, с которой забудется всё, что было. Апелла по подсказке Змея выкупает гречанку, рабыню Лою. И женится на ней. Лоя поёт в ритме греческого танца сиртаки:
Обними меня вот так — и ты сам увидишь, как
Шелковый девичий поясок
Сам собой развяжется и у ног уляжется,
Как щенок уляжется у ног!
Лоя рожает близнецов — мальчика и девочку. Пока Апелла работает или молится, Лоя воспитывает детей в греческой традиции и в ненависти к евреям. На возражения Апеллы о том, что в Риме все равны, что законы Рима защищают всех, в том числе и евреев, она отвечает: «Нет, Апелла, нет, еврей проклятый. Риму не всё равно. Там у них, в сенате, один закон, а здесь, на рынке — другой. Здесь вас очень не любят…»
Готовится еврейский погром. Еврейские дома помечают белым крестом. И хотя их дом не помечен, Апелла хочет уйти в Иерусалим со своими детьми. Наученные Лоей дети прогоняют его:
Никто ваше племя не любит,
Вставай, разгибай свою спину, увязывай жалкую кладь
И двигай к себе в Палестину, чтоб тут было легче дышать!
Вставай-вставай! Двигай-двигай! Топай-топай! Иди! Иди!
Апелла уходит. А в это время Змей помечает белым крестом его дом. И погромщики грабят и избивают предавших Апеллу детей.
Дорога в Иудею долгая, она проходит через пустыню. Апелла устал, сел. Его догоняет Змей. Он пытается убедить Апеллу, что Бог не слышит его, покинул его. «Ты слишком гордый еврей!»
Апелла отвечает: «Ты подговорил парфян — и они убили мою семью. Ты опоил моих соседей — и они убили мою Лию. Ты продал мне Лою, и теперь мои дети плюют на меня. Но каждый раз Он был со мной… И вот теперь я иду в Иерусалим.
Ерушалаим! Сердце мое! — вот я иду к тебе…»
И Апелла возвращается в Иудею:
Ой, что было, что со мною было!
Всё со мною было — гибель, горе и беда!
Ой, что будет, что со мною будет?
Лишь бы только Бог меня не бросил никогда.
И снова хор, а с ним и Апелла, поют:
Ерушалаим, сердце моё! Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя глазами, полными слёз?
«Еврей Апелла» — притча, повествующая о судьбе еврейского народа. Апелла олицетворяет еврейский народ, который пашет, лечит, шьёт, строит. Это мудрецы, юристы, книгочеи, медики, ремесленники, музыканты. И этот народ возвращается в Иудею.
Апелла, как и весь еврейский народ, пройдя через все трудности, через все страдания в своей истории, опираясь на природный ум и характер, с благословения Вс-вышнего, сумеет построить достойную жизнь для себя и своих потомков на Земле Обетованной.
«Время складывать камни»
В самом названии пьесы подчёркивается, что речь идёт не о собирании камней, а о складывании, то есть о строительстве…
Либретто написано Юлием Кимом в соавторстве с Игорем Ароновичем Бяльским.
Ким вспоминает: «Импульс исходил от Игоря Бяльского. Он услышал наш с Дашкевичем 137 псалом «Там, возле рек Вавилонских». Эта песня произвела на Игоря такое впечатление, что он сказал: давай немедленно сочиняй пьесу, где этот псалом будет центральным. И тогда мы с ним затеяли проект — либретто мюзикла о возвращении в Иерусалим для восстановления Храма — строительстве Второго храма. И мы вынули из Библии историю про Зрубавеля. Как часть евреев вернулась из вавилонского плена в Иерусалим, когда Кир освободил их. И как они стали строить Второй Храм. Вот эту историю мы расписали, со всеми трагедиями, с любовным даже не треугольником, а четырехугольником, с трагическими гибелями… Такая шекспировская штука получилась!»
Разрушив Храм, построенный царём Соломоном, вавилоняне увезли с собой огромные богатства, которые были в Храме, и, прежде всего, золотые, серебряные, медные изделия. Среди этих изделий были и сосуды, предназначенные для ритуальных действий во время храмовой службы.
Многих пленников использовали в Вавилоне на земляных и строительных работах. Но вавилонские власти были не против воспользоваться знаниями и навыками евреев. А среди пленников были врачи, плотники, кузнецы. Пленные иудеи в Вавилоне были размещены в отдельных кварталах, и власти не очень вмешивались в еврейские дела. Постепенно пленники привыкали к новому образу жизни. Евреи строили себе дома, сажали виноградники и плодовые деревья. Многие занимались торговлей и ремеслами.
Родилось новое поколение, которое далеко не всегда «ставило Иерусалим во главу своего веселья».
И хотя по-прежнему звучит
Ерушалаим, сердце моё,
Что я спою вдали от тебя?…
но уже прорываются:
Вавилон — пуп земли,
Вавилон — наша жизнь, Вавилон — наша песнь,
Вавилон — наша юность и детство.
И дома наши здесь, и сады наши здесь.
Вся пьеса проникнута темой противостояния тех, кто доволен своей вавилонской судьбой, и тех, для кого Иерусалим — превыше всего.
В начале пьесы Вавилон воюет с персами, которые подходят к городу. А правитель Валтасар не понимает опасности и устраивает пир с наложницами, где, богохульствуя, требует принести посуду из ограбленного иерусалимского храма, и использует священные бокалы и блюда для пьянства и обжорства. Такое святотатство не может пройти безнаказанно. Пир прерывается огненной надписью на стене. Удивлённый Валтасар зовёт пророка Даниила, чтобы расшифровать надпись. Даниил предсказывает скорую смерть владыки. Ночью Валтасара убивают.
Вавилония покорена персами.
Среди евреев ходят слухи о том, что победитель — персидский царь Кир — отпустит их из плена. Не все верят слухам.
Послушаем их доводы:
Кир не отпустит нас, поверь!
Что значит Вавилон без иудеев —
Без мастеров, юристов, книгочеев,
Без медиков, актёров, брадобреев,
Без прорицателей и мудрецов?
Да не дурак же Кир, в конце концов!
Но если даже отпустит —
То тебе-то зачем это нужно?
Ты потащишься в пыльное пекло
Поднимать Иудею из пепла?
Ну, признайся: тебе это чуждо!
Возникают бурные споры — возвращаться ли на историческую родину. (Вечная еврейская проблема. Мы хорошо помним: ехать — не ехать…)
Одни надеются на добрую волю представителей «титульной нации», забыв о том, как евреи в Египте постепенно превратились в рабов.
Сторонники возвращения объясняют:
Где бы ни проживал, чей бы хлеб ни жевал,
Но помни, что каждый миг может раздаться крик:
— Эй, иудей, а ну — марш в свою Иудею!
Мудрецы повторяют старинный текст: «Да узреть очам нашим, как ты возвращаешься в Иерусалим…»
Многие начинают осознавать, что пора уже перестать плакать о разрушенном Иерусалиме, надо готовиться к возвращению на родину, к восстановлению Храма:
Может, и сладок плен, но и чужбине — срок.
У вавилонских рек — слёзы не лить веками.
Главный герой пьесы Зрубавель — лидер сторонников возвращения в Иудею. Он родился в Вавилоне через 25 лет после разрушения первого Храма. Он — прямой потомок царя Давида. Народ доверяет ему.
Зрубавель обращается к евреям:
Мы, как народ, неотделимы от Иудеи:
Мы потому народ, что у нас есть она,
Скорбная от потерь, скудная от лишений,
Но всё равно земля, но всё равно — страна,
И возродить её — нету мечты священней!
Его возлюбленная — красавица Тамар — мечтает только об одном: стать царицей. Она потому с Зрубавелем, что видит в нём будущего царя, а себя — царицей.
Зрубавель рассказывает ей, как он видит возвращение народа в Иерусалим:
ЗРУБАВЕЛЬ: Мы придём, любовь моя,
И воздвигнем целый город,
Но сначала мы построим Божий Храм.
ТАМАР: О, мой мудрый Зрубавель! Но не лучше ли сначала
Возвести и обустроить царский дом?
Пусть над миром и страной вознесется величаво,
Чтобы каждый понимал, чьё величие и слава…
ЗРУБАВЕЛЬ: Нет, сначала будет Храм, дворец потом.
Так устроил мир Господь и заповедал нам:
В теле сердце, в небе солнце,
В доме печь, в столице Храм.
Великий Кир издаёт декрет, которым не только отпускает евреев на родину, но и поручает построить новый Храм еврейскому Богу на том же самом месте, где был Первый Храм. Расходы на все работы по восстановлению храма Кир взял на себя. Он повелел также вернуть похищенные Навуходоносором драгоценные храмовые сосуды, с тем, чтобы они были помещены в Храме Господнем.
Далеко не все евреи решили возвращаться в Иудею. В дорогу вышли чуть более сорока тысяч евреев из колен Иегуды и Вениамина. Большинство же осталось в Вавилоне, хотя они посылали деньги в Иерусалим в помощь строителям.
Вместе с Зрубавелем в Иудею отправилась и Тамар, не расстающаяся с мечтой о царской короне.
Среди тех, кто шёл и пришёл в Иерусалим, была «еврейская мама» Нехама, выписанная Кимом с большой любовью.
Её дочь Рахель влюблена в Зрубавеля. Нехама объясняет дочери, что ей пора выходить замуж, но Зрубавель — не её судьба. Есть прекрасный жених, замечательный строитель, каменщик Йони, который хотел бы взять Рахель в жёны.
…причем здесь любовь?!! Когда речь о семье!
Как же плохо ты жизнь представляешь себе!
Дочь моя! Ведь любовь — это сон, а семья — это явь,
И тут надо не спать, а стеною стоять,
Чтоб напрасно потом на себя не пенять,
Дочь моя! А любовь — это страшное дело!
Это наш постоянный обман.
Сколько я от неё претерпела,
Но тебе обмануться не дам.
Рахель даёт согласие на свадьбу в Иерусалиме.
Когда евреи появились на родине, их глазам предстала страшная картина запустения. На месте храма и других величественных зданий были огромные кучи камней и пыли.
А Нехама поёт:
Мы в Ерусалиме — это просто день и ночь
По сравненью с тем, что было!
Ну, конечно, Вавилон побогаче и почище,
И получше с едой и водой.
Но хоть буду я голой, голодной и нищей,
Зато я вернулась домой!
Дома небо — синий шелк,
Воздух слаще мёда,
Дома тучи не мрачны, ночи не страшны,
Отдыхай, моя душа после долгого похода
Господи, спасибо, что пришли!
Автор доверяет именно ей произнести нетривиальную мысль:
Словно весь родимый край
К нам протягивает руки.
«Господи! Спасибо, что пришли!»
Вернувшиеся, помолившись, взялись за работу, работали много и тяжело. Они расчистили место для сооружения жертвенника всесожжения и принесли первые жертвы.
Вскоре началось строительство Храма.
Физические трудности преодолевались верой в святость своего дела. Зрубавель был душой стройки, он — архитектор и уборщик, каменщик и распорядитель, он всюду. Тамар пеняет ему:
Среди всех ты свой — грузчик, мастеровой, только не царь…
И с обидой добавляет: — А значит, и я не царица.
А стройка идёт, невзирая на недостаточное количество строителей.
Возникли и серьёзные проблемы в отношениях с самаритянами, потомками тех, кто занял земли изгнанных и впоследствии рассеянных десяти колен Израилевых. Между самаритянами и иудеями были даже столкновения. «Строившие стену одною рукою производили работу, а другою держали копьё» (Танах).
С Зрубавелем встречается Шимшай, представитель шомрона (народа Самарии).
Благородный Шомрон на помощь пришёл к Иудее,
Поскольку желает способствовать он успеху великой затеи.
Мы видим, какой воздвигается Храм, какие ведутся работы,
Какие на это отпущены вам щедроты, кредиты и льготы.
Именно поэтому они хотят возглавить строительство:
И чтобы всё это не рухнуло зря,
Шомрон под крыло принимает тебя.
И раскрывает свои цели:
Наш Храм вознесётся и, словно магнит,
Притянет и торг и ремёсла,
И скоро такой тут котел закипит,
Что это представить не просто!
Обложим торговлю, умножим казну,
Проложим дороги — и вскоре
Мы выиграть сможем любую войну
В пределах от моря до моря.
Зрубавель иначе представляет себе цель восстановления Храма.
Благодарю тебя, доблестный мой сосед.
Ты хорошо расчёл выгоды и доходы.
Но на твои слова я отвечаю «нет!»,
Пусть даже мне грозят тяготы и невзгоды.
Главная причина этому:
Нам за грехи Господь счёт предъявляет Свой:
Он взял у нас в залог Город, и Храм, и Землю,
И заплатить должны мы — и никто другой,
Вот почему ничьей помощи не приемлю!
Наша цель:
Надо поставить Храм, надо построить дом,
Чтоб не забыть потом, кто мы, зачем и где мы.
Это приказ небес. В нем ничего о том,
Как Вавилон пугать и расширять пределы.
Я хочу, чтоб мой народ сеял хлеб и помнил Бога
И для славы не искал чужих земель.
Разозлённый Шимшай уходит. Угрожая Зрубавелю, он напевает:
Просвистит стрела — вот и нет тебя.
Твёрдая позиция Зрубавеля не устраивает Тамар, и она вместе с самаритянином пишет донос персидскому царю, сменившему Кира после его смерти.
Зрубавель, правитель Иудеи,
Восстанавливая Храм и город,
Кроме как о собственном величье
Ни о чём другом не помышляет.
Он не слушает ничьих советов.
Он враждою оттолкнул соседей…
И теперь, когда могучий Кир
Навсегда покинул этот мир,
Он готовится, в обход закона,
Навсегда отпасть от Вавилона.
Донос сработал, нового царя убедили, и он приказывает, чтобы ни Храм, ни город не строились, доколе не будет дано новое повеление царя.
Подписывая этот указ, царь так говорит об иудеях:
…Ах, до чего неприятный народ!
Как паводок весенний, повсюду вы проникли,
Начальство и соседи повсюду к вам привыкли,
Для вас ничто не ново, во всем у вас сомненья,
По каждому вопросу у вас другое мненье.
А так как остальные всегда во всем правы,
То, что бы ни случилось, виновны только вы!
Ах, до чего неприятный народ!
А в это время Йони заканчивает строительство важной стены, и Рахель даёт согласие на свадьбу. Счастливая Нехама поёт:
Боже мой!
Всей душою спасибо Тебе говорю!
Боже мой!
Ты свершил, Ты исполнил надежду мою
Надо свадьбу готовить, а я, вишь, на месте стою!
(Хлопочет.)
Ничего в запасе нету, нету, хоть убей:
Хлеба нету, мяса нету, фруктов-овощей,
Как бы это подешевше где бы прикупить?
Тут сама сиди не евши, а гостей насыть!
Тут сама сиди не пивши, а гостям налей!
Ой, хоть Ты меня, Всевышний, в небе пожалей!
Масла мало, перцу нету, дорожает соль —
О-бо-жа-ю эту головную боль!
И вот в разгар свадьбы приходит приказ об остановке строительства.
Зрубавель догадывается, что авторы доноса — Тамар и Шимшай.
Предательство Тамар и грозный приказ царя, привезенный большим отрядом воинов, приводят Зрубавеля в отчаяние. Он понимает, что вынужден уйти.
Господи, что же я сделал не так?
Грешен я в чём?
Я не искал ни почёта, ни благ,
Строя Твой дом.
Алчного хищника к стенам его
Не подпустил.
И день и ночь возводил я его
Что было сил!
Нет моих сил — сидеть и молчать.
Я ухожу.
Он одевает свой царский плащ и последний раз проходит на фоне недостроенного храма. Останавливается, аккуратно снимает и складывает свою царскую одежду,
Через несколько минут этот плащ находит Тамар. Как соблазнительно одеть этот плащ и почувствовать себя царицей! Она в царском плаще, царственной походкой проходит по сцене…
А подстерегающий Зрубавеля Шимшай уверен, что в этом плаще его враг. Он натягивает лук и пускает стрелу. Тамар мертва.
Зрубавель, идущий по пустыне, не знающий, что он должен делать, встречает Пророка. Иносказания Пророка Зрубавель понимает как совет вернуться в Иерусалим и не смотря ни на что строить Храм.
Опять звучит тема возвращения. Пьеса завершается сценой продолжения строительства. Звучит песня:
Ерушалаим! Ерушалаим!
Что наша песнь без тебя?
Ерушалаим! Ерушалаим!
Что наша жизнь без тебя?
Храм строится и будет построен. И сбудется пророчество: «Храм словно висел в голубом воздухе, весь белый и золотой…»
* * *
Двумя пьесами, о которых рассказано в этих заметках, не исчерпывается цикл произведений Юлия Черсановича Кима на древнееврейские темы. На его письменном столе дозревает ещё одно либретто, посвящённое одному из важнейших эпизодов истории еврейского народа.
Пожелаем автору быстрейшего завершения этой работы.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer10_12/mamargolin/
