Командирские часы0

Часть первая

Действие происходит конце 80-х— начале 90-х годов: в Москве; в одном из городов Сибири; в Иерусалиме и Тель-Авиве.

Действующие лица:

Россия
____________

— Шварц Лев Израилевич — военный строитель (60-65 лет), Заместитель начальника строительной воинской части, подполковник-инженер, кандидат технических наук, автор учебников.

— Шварц Яков Львович — стоматолог (40 лет), сын Льва Шварца.
В середине 80-х выехал с русской женой Таней и ее дочерью от первого брака Олей в Израиль.
Через несколько лет вернулся один. Занимается организацией первой в этом сибирском городе частной стоматологической клиники.

— Бугров Юрий Иванович — (60-65 лет), полковник, начальник строительной воинской части, кандидат военных наук.

— Кулёв Альберт Эдуардович — (35-40 лет), майор, следователь Особого отдела.

— Зуева — (40-45 лет), майор, следователь Особого отдела.

— Малов Олег Петрович — (55-60 лет), генерал-полковник, начальник Особого отдела.

— Шевченко Сергей Петрович — (60-65 лет) начальник следственной части Особого отдела.

— Головченко Иван Алексеевич — (50-60 лет), городской Военком.

— Финкельштейн Аркадий Семенович, зав. меховым ателье — (50-60 лет).

— Финкельштейн Полина Григорьевна — (45-50 лет), закройщица мехового ателье, жена Аркадия Финкельштейна.

— Финкельштейн Михаил — (18 лет) призывник, студент строительного института, сын Аркадия и Полины.

— Уборщица стоматологического офиса Якова Шварца — (женщина 30-35 лет)

— Сын уборщицы — (2-3 года)

— Порватов — (25-35 лет) капитан строительной воинской части.

— Белов (25-30 лет) — лейтенант строительной воинской части

— Витохин Виктор Иванович — (55-60 лет) майор строительной воинской части, руководит строительством одного из объектов — моста.

— Нина Михайловна — директор птицефабрики (50-55 лет)

— Бандиты: Первый, Второй, Третий-бригадир, Лексеич — главарь бандитской групировки (25-35 лет).

Поварихи птицефабрики, офицеры, солдаты, строители-кавказцы, официант, продавцы универмага…

Израиль
_____________

— Алон (14-15 лет), невысокий, чуть полноватый мальчик, сабра (родился в Израиле), живет с отцом в Иерусалиме.

— Яаль (35-40 лет), отец Алона, вдовец, начальник отдела израильского отделения крупной международной компании.

— Наоми (40-45 года), работает в одной компании с Яалем, выразительная фигура, замужем.

— Оля (14-15 лет), одноклассница Алона, красивая, стройная девочка, блондинка, ростом чуть выше Алона, недавняя иммигрантка, говорит на иврите со смешным акцентом. Дочь жены Якова Шварца — Тани.

— Илья (2-2,5 года), Олин брат, умный, шустрый мальчишка.

— Илья (спустя 16 лет) Олин брат, симпатичный высокий парень, блондин, солдат Армии обороны Израиля.

—Таня (40 лет), мама Оли и Ильи, красивая, спокойная, русская женщина. Блондинка. Вдова стоматолога Якова Шварца — сына подполковника Льва Шварца.

— Юри (50-55) лет, водитель автобуса, сабра, балагур и нахал.

— Дита (70-80) лет, бабушка Алона (мама его матери)

— Шема (70-80 лет), сестра Диты, передвигается по дому на инвалидной коляске. (Сестры — врачи, ныне пенсионерки, живут в дорогом районе Тель-Авива, на берегу моря).

— Амнон (80-90) лет, адвокат (владелец дома в котором Таня с детьми снимает квартиру), передвигается в инвалидной коляске. В качестве оплаты за квартиру Таня ухаживает за ним.

— Рабочий (50 лет) мусоро-обрабатывающего завода, израильский араб, отец Саеба.

— Саеб (10-12 лет) — сын рабочего мусоро-обрабатывающего завода

— Омар (10-12 лет), друг Саеба, их сосед

— Пассажиры автобуса (15-25 человек), две-три бойкиe женщины 45-50 лет в их числе.

— Две старушки в чёрном — посетительницы кладбища.

— Арабские мальчишки и юноши.

— Сотрудники компании в которой работают Яаль и Наоми,

— Филиппинка (30-40 лет) домработница Диты и Шемы.

— Религиозный еврей — посетитель гостиничного буфета.

— Посетители гостиничного буфета.

— Врач скорой помощи

— Врач—стажер скорой помощи

— Израильтяне: солдаты, солдатки, арабские и еврейские дети, музыканты, танцоры и зрители на набережной Тель-Авива.

***

 Израиль

Раннее утро. Камера с высоты смотрит на долину. Вдали вьется шоссе Тель-Авив — Иерусалим. Камера плавно наезжает на кривое деревце торчащее из расщелины в скале. На ветке птичье гнездо, самец время от времени подлетает к гнезду со строительными (веточки, пушинки) материалами. Достраивают гнездо.

птичье гнездо

Самочка берет веточку из клюва подлетевшего самца и аккуратно кладет ее в нужное место. Самец улетает.

Камера плавно перемешается в сторону шоссе по которому, друг за другом, идут три больших грузовика-самосвала доверху груженные обгорелым строительным мусором. На одной из машин мусор ещё слегка дымится.

Камера следует за машинами.

Через несколько минут машины подъезжают к воротам большого мусороперерабатывающего завода.

Из первого самосвала выходит водитель и кричит (по-арабски) водителям двух других машин:

 (синхронный перевод с арабского)

— Сейчас приду.

Водитель первой машины заходит в будку охранника.
Через минуту из будки выходят водитель и вооруженный автоматом охранник.
Водитель садится за руль, второй охранник (с собакой) открывает шлагбаум.
Машины подъезжают к площадке около которой установлены несколько конвеерных лент.
Водители заезжают во двор и подают машины задом.
Местный рабочий показывает место, куда нужно подавать машину.
Самосвалы ссыпают содержимое кузова и уезжают.
Рабочий включает конвейерные ленты и начинает сортировать мусор.
Выхватывает из кучи обрезки арматуры, куски дерева, картон, стекло и бросает всё это на разные конвейерные ленты.
Металл — на одну конвейерную ленту, дерево — на другую, стекло — на третью.
Вытаскивает из кучи мусора заляпанное краской, помятое, полное строительного мусора, ведро.
Мусор из него высыпает на землю, а само ведро бросает на ленту предназначенную для металла.
Внимание рабочего привлекает что-то, сверкнувшее в куче высыпанной из ведра щебенки.
Он наклоняется и вытаскивает оттуда часы.
Оглядывается по сторонам — никого нет.
Обтирает часы о штаны и прикладывает их к уху.
Они (слышно тиканье) ходят.
Еще раз оборачивается, смотрит по сторонам и быстро прячет часы в брючный карман.

***

Арабская деревня.
Дома с плоскими крышами, ржавый остов грузовой машины.
Несколько пыльных, чахлых деревьев и кустов, коза на привязи, куры…
Омар (сидит на корточках у ворот своего дома) ест питу.
Из ворот соседнего дома выходит его приятель Саеб с питой в руках и садится рядом.

(синхронный перевод с арабского)

Омар (смотрит на руку Саеба):

— Что это у тебя, Саеб?

Саеб (протягивает руку):

— Часы

Часы

Омар (смотрит, камера крупно берёт часы, отчетливо видна надпись на циферблате «КОМАНДИРСКИЕ»):

— Откуда они у тебя?

— Папа принес с работы, они там всё время что-нибудь находят.

Омар (пытается прочесть):

— Что здесь написано?

Саеб:

— Не знаю, это не иврит.

Омар:

— Наверное, американские…

Саеб:

— Наверное. Или русские, видишь, вот танк, вот звезда — это военные часы.

Омар:

— Они на батарейках?

Саеб:

— Говорят же тебе — это военные часы! Где они там, на войне, батарейки будут менять? Вот так рукой делаешь (показывает — машет рукой), они сами и заводятся.

Омар (с завистью):

— Крутые!

Мимо них проносятся несколько подростков.
У всех в руках камни.
Они что-то кричат.
Саеб и Омар вскакивают, хватают камни и несутся за мальчишками.
Видно, что не в первый раз и они хорошо понимают — куда и зачем бегут.
Во время бега набивают карманы камнями.
Заворачивают за угол, там застрял израильский бронетранспортер.
Несколько антенн, решетки на окнах, пулемет.
Колесо попало в (заранее приготовленную и замаскированную ветками) глубокую яму.

Дети бросают в бронетранспортер камни.
Камни отскакивают от брони и решеток.
Подбегают (несут за ручки корзину) два взрослых (20-30лет) араба (лица закрыты платками).
Первый ловко достаёт бутылки с зажигательной смесью, поджигает фитиль и передает их второму.
Второй умело бросает их в бронетранспортер.
Мальчишки непрерывно бросают камни.
Одна бутылка разливается по бронетранспортеру огнём.
Начинает валить черный дым.

Дети и кричат, подпрыгивают и радуются.
Открывается люк бронетранспортера, оттуда вываливаются объятые пламенем израильские солдаты.
Дети бросают в них камни.

Из-за угла выезжает второй израильский бронетранспортер и дает пулеметную очередь поверх голов.
Дети и взрослые продолжают бросать камни и бутылки с зажигательной смесью.
Бренетранспортер даёт еще несколько очередей.

Омар (кричит):

— Бежим Саеб!

Омар несется по улице и чувствует, что бежит один.
Он оборачивается и не видит рядом Саеба.
Бежит назад.
Саеб лежит в луже крови.
Омар бежит назад-домой, вбегает в дом Саеба.
Семья (отец, мать, старуха, трое детей) обедает:

Омар:

Саеба убили!!! 

***

По улице бежит отец Саеба (рабочий мусороперерабатывающего завода). На его руках тело сына. Голова Саеба в крови, руки безвольно болтаются. На левой руке часы с почти расстегнутым ремешком. Они еле держатся на руке. Рыдающие домочадцы бегут следом. Рука сына (крупно) дергается в такт бега отца. Часы падают с руки. Чей-то ботинок (крупно) вдавливает их в глубокую дорожную пыль.

***

Сибирь. 

Большой город.
В городе расположена строительная воинская часть, которая заканчивает строительство моста.
В городе и области правят бандиты.
Крышуют промышленные предприятия, магазины, рынки, открыто издеваются не только жителями, но и над городскими властями, и над милицией.

***

Поздняя осень. Кафе. За столом сидят местные бандиты — 3 человека:
Первый, Второй, Третий-бригадир и два кавказца.
Обедают, выпивают.

Первый кавказец:

— Еще, к весне нам строительная техника нужна будет кое-какая…

Третий бандит (бригадир):

— Без вопросов?

Второй кавказец:

— Ямобур на базе экскаватора и трактор небольшой. Сможете достать? Только если точно и без проблем! Нам проблемы не нужны. У нас строительство, мы простаивать не можем….

Третий бандит (бригадир):

— У нас только так — точно и без проблем!

Первый кавказец:

— Чтоб чистые были, чтоб милиция за ними на пришла…

Третий бандит (бригадир):

— Уж кто-кто, а милиция точно не придет.

Остальные бандиты смеются.
Кавказцы пожимают бандитам руки и уходят.

Первый бандит:

— Чего ты так! Где мы им всё это достанем?

Третий бандит (бригадир):

— Это уже ваше дело, и сроку вам — два месяца! Или вы хотите, чтобы они к своим, к чуркам, обратились? Эти все достанут, и нас достанут, тоже. Вобщем так, через два месяца чтоб всё было! Лексеич нами не доволен, дармоедами называет. Говорит — толку от вас никакого, одни неприятности. Всё понятно?

Первый бандит:

— Да понятно, чего уж тут, поездим по стройкам, посмотрим…

Чокаются, выпивают.
В кафе входит лейтенант Белов (в гражданской одежде) с девушкой.
Садятся за стол.
Подвыпившие бандиты начинают приставать к девушке.
Белов пытается их успокоить.
Его вытаскивают во двор и жестоко избивают.
Первый бандит держит Белова за руки.
Второй бандит бьет его кастетом в лицо.
Белов (все лицо в крови) падает на землю и теряет сознание.
Испуганные повара смотрят в окно.

Третий бандит (бригадир):

— Девку в машину!

Девушку (она кричит) тащат по улице и запихивают в машину.
Прохожие перебегают на другую сторону улицы.
Повара задергивают занавески на окнах.
Официант убирает посуду.

***

Первый этаж жилого дома.
Первая в городе частная стоматологическая клиника Якова Шварца готовится к открытию.
Два солдата приваривают поручни лестницы ведущей ко входной двери.
За работой наблюдает майор (Виктор Иванович Витохин).
Молодая женщина-уборщица (в конце коридора) моет окно.
Рядом мальчик (2-3 года, её сын) катает по полу машинку.
Солдаты заканчивают работу и садятся в машину.
Майор Ветохин входит в помещении клиники.

Уборщица (кричит):

— Ноги, ноги вытирайте, обормоты!

Ветохин вытирает сапоги.
Идет по коридору и заходит в кабинет Якова Шварца:

— Яков Львович, мы закончили.

Яков Львович:

— Спасибо вам огромное!

— Ветохин:

— Не за что! Давай Яков Львович, открывайся скорей, а то жевать уже совсем нечем…

Яков Львович:

— Вы у меня, Виктор Иванович, первым пациентом будете…

Ветохин:

— Если еще что нужно, звоните прямо ко мне, не надо Льва Израилевича беспокоить, его и так клюют со всех сторон.

Ветохин выходит из клиники, солдаты загружают в ГАЗик инструменты.
Садится в машину, она отъезжает от дома.

***

Стоматологическая клиника.
Уборщица берет сына за руку, берет ведро и уходит в туалет, менять воду.

***

В торце дома останавливается легковая автомашина.
Из нее выходят бандиты (Первый и Второй).
Заходят в клинику.
В клинике беспорядок: ящики, коробки…
Кабинет Заведующего.
За столом разбирает бумаги владелец стоматологической клиники Яков Львович Шварц.
Бандиты заходят в кабинет.
Один осматривает дверь (в замке торчит ключ), потом окно, и встает у двери.
Второй садится на стул у стола заведующего.

Первый бандит:

— Здравствуйте Яков Львович! Ну что решили?

Яков Шварц:

— Я вам все уже сказал, не ходите больше сюда, не мешайте работать.

Первый бандит:

— С нами, Яков Львович, так не надо разговаривать, с нами Яков Львович надо дружить. Мы вам, кстати, уже и бухгалтера подобрали…

Яков Шварц:

— Не нужен мне ваш бухгалтер.

Первый бандит берет со стола какой-то медицинский прибор и роняет его на пол.
Стекло разлетается по полу.

Яков Шварц (кричит): 

— Пошли вон отсюда!

Первый кивает Второму.
Второй подбегает к стоматологу, не дает встать, держит его руки.
Первый одевает на голову стоматолога целофановый пакет и заматывает горло липкой лентой.
Затем, этой же лентой, стягивает ему руки.

Второй бандит:

— Смотри, чтобы не получилось как на бензоколонке…

Первый бандит:

— Ничего с ним не будет, Шварцы — они (смеётся) живучие…

Подходят к окну, оценивают обстановку.
У стоматолога конвульсии, он теряет сознание и падает на пол
Первый отдирает ленту, снимает пакет.

Второй:

— Говорил же тебе…

Первый (осматривает лицо Якова Шварца и бьёт его по щекам):

— Кажись дуба дал! Во попали! Придётся брать с собой…

Второй хватает стоящий в углу кабинета рулон клеёнки.
Расстилает его по полу — это временная вывеска «СТОМАТОЛОГИЧЕСКАЯ КЛИНИКА»:

— Говорил же! Куда его теперь?

Первый:

— Куда? Куда? На свалку, куда же ещё…

Тело заворачивают в клеёнку.

Уборщица закончила работу, подошла к двери кабинета и немного приоткрыла её.
Бандиты (ее не видят) продолжают заворачивать тело в рулон, после чего скрепляют его липкой лентой.
Уборщица (искаженное от страха лицо) тихо прикрыла дверь, схватила ребенка (закрыла ему рот рукой) и спряталась за выступ стены.
Через несколько секунд Второй бандит выглядывает в коридор.
Там никого не нет.
Он выглядывает на улицу — пусто.

Второй бандит:

— Сейчас подъеду

Выходит из кабинета, садится в машину и подъезжает ко входу.

Заходит в кабинет.

Второй бандит:

— Пошли.

Берут рулон (на рулоне видна надпись «…иника»), выходят в коридор.

Первый бандит:

— А поломойка где, уборщица?

Второй бандит:

— Ушла, наверное…

Первый бандит:

— Плохо, если она нас видела…

Второй бандит:

— Может раньше ушла?

Первый бандит:

— А если нет?

— Её надо найти. Узнать аккуратно, видела ли чего. Срочно, пока милиция ее не допросила.

Второй бандит:

— Ну попали! Лексееч будет недоволен, он жмуриков не любит…

Первый бандит:

— А я жмуриков, думаешь — люблю? Кто виноват, что он такой хлипкий оказался?

Выносят рулон с телом и кладут его на заднее сиденье машины. Машина отъезжает.

***

Машина бандитов едет вдоль леса.

Первый бандит:

— На свалке бомжей много, раскопают! Лучше в лес, где тогда лягавого положили…

Второй бандит:

— А как копать? Земля уже мерзлая! Чувствую — попали! Ни на чём попали! Чую, что этого Шварца нам Лексеич не простит.

Первый бандит:

— Не ной! Давай туда (показывает), там солдаты мост строят, за пару бутылок ямку выкопают!

***

Стоматологическая клиника.
Уборщица (ребенок у нее на руках) смотрит в окно и видит, что машина с бандитами отъехала.
Выбегает из офиса, подбегает к остановке автобуса.
Подьезжает автобус.
Садятся в автобус.
Автобус отъезжает.

*** 

Зима, ветер, пар изо рта, военные строители заканчивают строительство моста.
Много строительной техники.
Сварка, большой грейдер ровняет берег реки.
Экскаватор копает траншею.
Две строительные бытовки.
Из трубы одной из них с надписью: «ШТАБ СТРОИТЕЛЬСТВА», идет дым.
К ней подъезжает машина бандитов.

Первый бандит (радостно):

— Ну вот! Тут тебе и могилка, тут тебе и строительная техника!

Подходят к экскаватору.
Первый бандит машет рукой, показывает солдату-экскаваторщику жестом: открой дверь, есть разговор.
Солдат высовывает голову из кабины.

Первый бандит (кричит):

— Брат! Ямку надо выкопать. Здесь, недалеко. Собака, понимаешь, сдохла. Как родная была. Жена велела похоронить по человечески…

Солдат (кричит):

— Это к начальнику надо…

Первый бандит:

— Да ладно, делов-то на полчаса!

Солдат:

— Не, сам не могу

Первый бандит:

— Ладно, давай начальство

Солдат нажимает на сигнал. Дверь бытовки открывается, к экскаватору подходит офицер (майор Ветохин), шинель накинута на плечи, небрит, видно что нетрезв.

Солдат:

— Товарищь майор, вот ребята просят помочь, ямку выкопать…

Майор:

— Кто такие? Какую еще яму, зачем?

Первый бандит:

—Да кооператоры мы.Торгуем. Вот смотри майор (показывает на машину), овчарка померла сегодня, недалеко тут где-нибудь ямку надо, (достаёт бумажник) пятьсот хватит?

Майор заглядывает в окно машины, на заднем сиденье рулон, на рулоне видны несколько букв «…иника».

Майор:

— Времени нет, и так не успеваем…

Первый бандит:

— Сколько?

Майор:

— Сказал некогда…

Первый бандит:

— Командир, можно сюда, на минуточку

Открывает багажник. Там коробка с бутылками водки.

Первый бандит:

— Коробка — 12 штук

Майор (тихо):

— Обнаглели суки совсем, кооператоры…

Первый бандит:

— Да ты пойми, майор, она как член семьи была, дети плачут, жена сказала: не похороните — домой не пущу…

Майор идёт к экскаватору, бандит с коробкой идет за ним.
Майор (солдату):

— Давай, только быстро.

Первый бандит:

— Делов то на пол-часа…

Первый бандит встаёт на подножку экскаватора, едут по берегу реки и въезжают в лес. Второй бандит едет за ними на машине.

Первый бандит (показывает):

— Рой здесь.

Экскаватор вырыл яму. Первый бандит дает солдату пачку сигарет.

Первый бандит:

— Иди погуляй, мы теперь сами тут, позовем…

Водитель бежит к строительному вагончику.
Бандиты выносят рулон и бросают его в яму.
Берут из экскаватора лопату и присыпают рулон.
Сигналят.
Из вагончика выбегает солдат, садится в кабину и засыпает яму.
Бандиты достают из багажника бутылку водки и стаканы, наливают себе и солдату.

Первый бандит:

— Ну помянем…

Достают батон хлеба и рулон колбасы, закусывают.

Первый бандит:

— Как кого-то родного потеряли!

Солдат:

— Да что ж я не понимаю, у меня самого собака была. В деревне без собаки нельзя, собака-главная охрана…

Первый бандит:

— Это точно! Стройку тоже собаки небось охраняют?

Солдат:

— Зачем? Тут винтовка есть, она получше любой собаки будет.

Второй бандит:

— Хороший у тебя экскаватор! Он и под столбы ямы копать может? 

Солдат:

— Зачем? Под столбы ямобур нужен! У нас вон (показывает) —два. Один наш, другой импортный. Только в прошлом году технику получили! Совсем другое дело, а то, когда на старье работали, каждый день чего-нибудь, да сломается…

Второй бандит:

— И кто чинил?

Солдат:

— Свои ребята, механики, ночью работали, чтоб из графика не выйти.

Первый бандит:

— А разве ночью здесь кто-то есть? Я в смысле-темно, ничего же не видно.

Солдат:

— Да прожектор же есть! Часовой им включит — они работают.

Первый бандит:

— Не страшно, ночью — то, в лесу?

Солдат:

— Кого бояться? Против винтовки кто пойдет? Такого еще не было. Кто ж на винтовку пойдет…

Второй бандит:

— Тяжелая служба у часового, всю ночь не спать?

Солдат:

— Почему всю ночь? Их же двое! Они друг-дружку сменяют, один подремлет, потом другой.

Второй бандит:

— А чё, майор у вас всегда такой бухой ходит?

Солдат:

— Токо жену похоронил…

Второй бандит (отдает солдату початую бутылку и закуску):

— Ну ладно, бывай здоров.

Подъезжают к строительному вагончику. Сигналят. Выходит майор Ветохин. Подходит к машине.

Первый бандит (открывает окно):

— Спасибо брат. Такой вопрос, нам на дачный участок ямобур нужен и еще кое что. У вас не бывает списания какого-нибудь, или там несчастного случая, мол техника утонула, или еше что? Пошурупь мозгами, мы хорошо заплатим.

Ветохин (под нос):

— Коммерсанты-суки, совсем обнаглели…

Первый бандит:

— Да ты не торопись, не торопись, подумай. Рассчитаемся на месте, хочешь деньгами, хочешь горючим. Мож оружие какое у вас есть, списанное. Нам для музея боевой славы нужно. Детей ведь надо воспитывать в патриотическом духе. Для вас ведь их готовим, для армии. Мы ведь майор оба десантники, там, в армии и познакомились. Вот мой номер телефона (пишет на листе бумаги и суёт её в карман шинели майора), если что — позвони.

Машина отъезжает. Майор возвращается в вагончик.
У окна щелкает фотоппаратом лейтенант Белов.
Рядом капитан Порватов.
На лице Белова следы побоев.
На лбу и щеке свежие швы.
После того, как машина бандитов уехала, Порватов записал ее номер.

Майор Ветохин:

— Вы чего?

Лейтенант Белов:

— Это они…

Майор (хватает стоящую в углу винтовку):

— Чего ж ты молчал!!!

Капитан Порватов (останавливает майора):

— Пока не надо Виктор Иванович, они нам все нужны. И живые…

Майор смотрит в окно, о чем-то думает.

— Коммерсанты? Что-то не похожи вы на коммерсантов. Вот (достает из кармана лист бумаги), они мне телефон оставили. Интересуются списанной техникой и оружием для музея…

Белов (берет лист с номером телефона):

— Это хорошо, Виктор Иванович, это очень хорошо…

***

Машина бандитов едет по дороге вдоль леса:

Первый бандит:

— Отлично как всё получилось, и могилка, и трактор, и ямобур. Видел там у сарая генератор стоит? Тоже надо прихватить, чурки за него хорошие бабки дадут. Надо сначала будет с алкашом-майором попробовать договориться. Денег дать ему, водки побольше — пусть зальется. Аварию чтоб придумал какую-нибудь, мол утопили в реке, когда переправляли на другой берег. Или — пожар, все сгорело, и техника, и бытовка тоже…

Второй бандит:

— Пожар лучше. Всё сгорело, причём — вместе с майором, а там иди разберись что к чему? Лексееч недаром часто повторяет: пожар — лучший бухгалтер. А насчет музея это ты здорово придумал, пару обрезов бы нам очень не помешали.

Первый бандит:

— У них всё! И автоматы, и гранаты, и патроны. Этот алкаш за водяру маму родную продаст. Здорово можем здесь наварить. Приедем, доложим бригадиру, пусть сам решает. И Лексееча задобрим, если дело сделаем. Он говорил чурки на рынки наседают, мож отбиваться придется. Просил охотничье оружие собирать, а тут — боевое.

Второй бандит:

— Да, бригадир тут не потянет, тут сам Лексееч будет решать.

Первый бандит:

— Дело серьёзное. Помнишь, как он орал когда парня в кафе покалечили?

Второй бандит:

— Да это он из-за его девки орал…

Первый бандит:

— И из-за девки тоже. Переборщили чуть тогда. Ладно, поехали…

Машина отъезжает.

***

Военный ГАЗик подьезжает к хрущевской пятиэтажке.
Из машины выходят бандиты (Первый и Второй).
Заходят в подъезд.
Первый нажимает на кнопку звонка квартиры.
Дверь открывает молодая женщина — уборщица стом. поликлиники.
У нее на руках мальчик, за ее спиной девочка 4-х — 5-и лет.
Она на секунду замирает, но потом берет себя в руки.

Первый:

— Здравствуйте, можно к вам?

Женщина (с тревогой в голосе):

— Вы кто?

Первый:

— Не узнаете?

Женщина:

— Вы кто такие? Вам чего надо.

Второй (машет красным удостоверением):

— Мы из органов. Вы работали у стоматолога Шварца…

Женщина (с тревогой):

— И что? Только три дня, и то мне за них не заплатили. Меня уже вызывали в милицию, я же им сказала — никого там не было. Я помыла окна и ушла. Он что, стоматолог, нашелся? Пусть тогда мне за три дня заплатит.

Второй:

— Во сколько вы ушли?

Женщина:

— В три часа. У нас и договоренность такая была и — я работаю до трех. Мне до четырех дочку из сада забирать надо.

Первый:

— Значит никого не было?

Женщина:

— Нет. Я даже с ним не попрощалась, увидела автобус и побежала.

Второй:

— Спасибо за помощь. И вот еще что. О нашем разговоре — никому!

Женщина:

— Что ж я не понимаю…

***

Машина бандитов

Первый:

— Ну вот, а ты в штаны наклал.

Второй:

— Повезло.

Первый:

— На этот раз, но в следующий раз надо быть поаккуратней.

*** 

Пурга. Ветер. Снег. Пар изо рта.
Краны, грузовики, сварка…
Трактор тащит груженый песком прицеп, крутится бетономешалка. Подъезжает зеленый ГАЗик с брезентовым верхом.
Из машины выходит подполковник Шварц (шинель, ушанка со спущенными и завязанными под подбородком «ушами»).
К машине подбегает (в полушубке, под мышкой рулон с чертежами) лейтенант.

Лейтенант:

— Здравия желаю товарищ подполковник.

Шварц (выходит их машины, протягивает руку):

— Здравствуйте Белов, пусть все идут сюда.

Идут по стройке.
К ним присоединяются еще один лейтенант и два капитана.
Все молодые (25-30) лет.
Шварц осматривает конструкции, что-то говорит, на что-то показывает.
Недоволен.
Спускаются с моста и идут в бытовку.

 

***

Вагончик-бытовка, труба от печки выведена в форточку.
За столом спит майор Ветохин, небрит, помят.
Топится буржуйка, окна в изморози, на столе разложены чертежи, очень накурено.
На полу много пустой посуды.
На тумбочке плитка, кипит чайник.
Дверь открывается (клубы пара) входят подполковник Шварц и другие офицеры.

Майор (просыпается, встает):

— Здравия желаю!

Шварц (протягивает руку):

— Здравствуй Виктор Иванович. Ну что тут у тебя? Опять напартачили?

Майор (видно, что еще не протрезвел):

— Так Лев Зра..лич, мы што, мы все как обычно (тыкает в чертежи), а это…, так это проектировщики напутали…

Шварц:

— А мы с тобой, где были? Да ладно мы, нас пенсионеров давно уже метлой надо гнать, а молодежь куда смотрела?

Капитан:

— Товарищ подполковник! Все делали по Госту…

Шварц:

— По какому?

Лейтенант (открывает книжку, читает):

— Метод лабораторного определения максимальной плотности Гост 310.22-81 — «методы определения предела прочности цементов при изгибе и сжатии»… 

Шварц (наливает себе чай из чайника):

 — А нужно было по 310.92-76 — «все методы определения нормальной густоты, сроков схватывания и равномерности изменения объема цемента». Вы должны были контролировать! Лаборатория куда смотрела?

Лейтенант:

— Так, проектировщики напутали…

Шварц (глотает горячий чай):

— А с гидроизоляцией тоже проектировщики напутали? Что там у вас, Белов, написано о гидроизоляции?

Лейтенант листает книжку.

Шварц (подсказывает):

— Страница 55

Белов (читает):

— «Гидроизоляция должна быть герметично сопряжена с бортиками балластных корыт, водоотводными и ограждающими устройствами, строповочными отверстиями, конструкциями деформационных швов, тротуарными блоками, карнизами, перилами, осветительными столбами и т.п.»

Шварц (пьет чай вприкуску):

— Концы, концы каждого слоя гидроизоляции куда надо было заводить?

Лейтенант не может найти, листает книгу.

Шварц (цитирует по памяти):

— «Концы каждого слоя гидроизоляции должны быть последовательно заведены в углубления или пазы бортиков до упора в соответствующие скосы бетона и надежно приклеены к боковой…»

Первый лейтенант (восхищенно, на ухо второму):

— Во шпаприт!

Второй лейтенант:

— Так это он этот учебник написал! Я по нему все три года учился.

Шварц (цитирует по памяти):

— «Поверхности бортиков по всему периметру балластного корыта». А у вас сопли торчат во все стороны! Сколько вам раз объяснять? Мы не на год строим, и не на пять, и не на десять! Понятно вам? Всё исправить, в пятницу приеду, проверю, а сейчас собирайте людей, холодно что-то сегодня. 

Майор встает (шатается): так Лев Зра..лич, мы што, мы все как надо, это проектировщики напутали….

Шварц:

—Ты, Виктор Иваныч, совсем тут дымом пропах, иди-ка, садись в мою машину.

Майор (качается) накидывает шинель и выходит из бытовки.

Шварц (капитану Порватову) кивает на дверь:

— ну, как он тут?

Порватов:

— Сами видите, как супругу похоронил, вот так — каждый день…

Шварц:

— Оградку сварили?

Порватов:

— Завтра закончим

Шварц:

— Какую?

Порватов:

— Как положено, из двеннадцатимиллиметрового прутка…

Порватов отодвигает занавеску маленького окна.
Шварц встает, смотрит в покрытое изморозью окно.
Рядом с бытовкой стоит могильная пирамидка с крестом.
Искры сварки, солдат варит оградку.

Шварц (кивает на дверь):  

— Смотрите тут за ним, что б ничего не случилось, к 23 февраля подполковника должен получить…

Шварц (открывает дверь бытовки, подзывает своего солдата-водителя):

— Майора домой отвезешь, потом за мной, на птицефабрику.

Солдат:

— Есть!

Шварц:

— Собирайте людей, холодно что-то сегодня…

Дежурный стучит в рельс. Солдаты сбегаются к крытому грузовику.

***

Воинская часть.
Кабинет начальника части, полковника Бугрова.
Бугров (по селекторной связи):

— Соединиете с Головченко — горвоенкомат.

Бугров (говорит по телефону):

— Ну здравствуй Иван Алексеевич, забыл ты нас совсем, вот и комендант наш дачный, жалуется, пропал — говорит, — Головченко, уж третий месяц, как взносы не платит…

Головченко:

— Ты же знаешь, что у меня тут творится! Призыв провалили. Ты скажи там коменданту, в субботу заеду и заплачу, забыл совсем.

Бугров:

— Да ты не дергайся, не дергайся, я уж заплатил, и за тебя тоже.

Головченко:

— Спасибо тебе, увидимся — отдам! С процентами (смеётся) конечно…

Бугров:

— Само собой! Тем более, что у меня под твои проценты кое-что есть. Опята, я тебе скажу, получились, что надо — один ко одному. Слушай анекдот:

Призывник говорит военкому:

— Меня нельзя брать в армию!

Военком:

—почему?

Призывник:

— я педераст.

Военком:

— чем докажите?

Призывник:

— снимайте штаны…

Смеются.

Головченко:

— Вот, вот! За каждым пидором неделями бегаем! Или дистрофики с наркоманами, или родители прячут…

Бугров:

— Послушай, Иван Алексеевич, просьба есть одна, у тебя там с утра призывник один сидит (одевает очки и смотрит на бумажку) Фин-кель-штейн Михаил Аркадьевич, отправь его ко мне.

Головченко:

— Финкель… что? Ты чего там, синаногу у себя собираешься открывать? Третьего штейна уже забираешь…

Бугров:

— Где бы еще пару таких финкелей найти, парень на втором курсе, мне техники (проводит ребром по горлу) во как нужны! Записал? Финкельштейн Михаил Аркадьевич. Слушай анекдот.

Сара говорит Абраму:

— Мне говорили, что ты жадный, но я не знала, что настолько. Никогда не выйду замуж за такого жмота, на — забери своё сраное кольцо!

Абрам:

— не хочешь — не надо, но все-таки — а где от него когобочка?

Головченко:

— Пришли кого-нибудь с требованием, этой же машиной его к тебе и отправлю.

Бугров:

— Есть! Давай, постарайся к субботе освободиться, я баньку протоплю. Опята, я тебе скажу просолились — один к одному, а как хрустят…

***

Полковник Бугров, в форме, едет на служебной (черной) «Волге».
За рулем — солдат.

Бугров:

— Здесь встань.

Машина останавливается у 9-и этажного кирпичного дома.
Бугров выходит.

Бугров (водителю):

— Жди.

Поднимается на лифте, открывает ключем дверь.
Встав с подстилки и жалобно мяукая, подходит старая кошка.
Трется о ноги, просится на руки.

Бугров (берет кошку на руки и несет ее на кухню):

— Ну что Муся, мучаешься бедная, вот прими-ка (открывает пасть сует ей туда таблетку), а то никогда не поправишься. На запей (наливает в блюдце молоко), в субботу на дачу поедем, мож там полегчает?

Переодевается в цивильную одежду.
Подходит к мебельной стенке.
Открывает книжный шкафчик, берет справочник «СТРОИТЕЛЬНЫЕ КРАНЫ», достает оттуда конверт.
На конверте рукой написано — 229.200 руб.
Достает из кармана бумажник.
Достает несколько купюр и кладет их в конверт.
Берет ручку, зачеркивает 229.200 и пишет 296.200.
Вкладывает конверт в книгу, книгу ставит на место.
Спускается на лифте вниз.
Садится в машину.

Бугров:

— В Исполком.

Машина подъезжает к зданию Исполкома.

Бугров:

— Жди

Обходит здание Исполкома и идет по переулкам.
Подходит к соседнему зданию.
На первом этаже вывеска «меховое ателье».
Входит в ателье, стучится в дверь с табличкой «ЗАВЕДУЮЩИЙ».
Заходит, за столом зав.ателье Борис Львович Финкельштейн.

 Заведующий (встает):

— Прошу! Очень рад видеть! Садитесь пожалуйста.

Бугров:

—Тут такое дело, Борис Львович. В слудующем месяце будем празновать с супругой моей, сорок лет совместной, так сказать, жизни…

Заведующий:

— Поздравляю! От всей души поздравляю!

Бугров:

— Спасибо, спасибо. Так вот задумал я ей подарок сконструлить, так сказать, шубейку хорошую. Поможешь?

Заведующий:

— Вы еще спрашиваете! Хорошую, значит норковую?

Бугров:

— Норковую? Хорошо! А достанешь — то норку?

Заведующий:

— Будем заниматься. Завтра же на базу поеду, буду просить как для себя

Бугров:

— А сколько станет-то? А то заломишь, я ведь деньги не печатаю…

Заведующий:

— Да что вы, Юрий Иванович! Как для себя сделаю, заплатите только за мех и подкладку. Супруга мерку снимет и сама скроит. И за работу ничего не возьму. Только если шить, то надо хорошую — в пол. Супруга ваша дама серьезная, ее все, слава богу, знают. Ей и шубу надо серьезную. Крючки надо импортные, шнур отделочный. Вот привезу мех с подкладкой, посчитаю, все вам скажу.

Бугров:

— Ну примерно скажи, сейчас? Я ж подготовится должен.

Заведующий:

— Если норка Первый сорт и подкладка с фурнитурой импортные, то и шапочку надо к ней соответствующую. Всё вместе где-то в тысяч сто семьдесят обойдется. Поверьте, моего интереса здесь и капли нет, вы же знаете, как мы вам обязаны…

Бугров:

— Ладно, ладно, сто семьдесят — это нормально, сто семьдесят — это я потяну! Хотел мотор лодочный, импортный купить, да видно до следующего года придется подождать. Давай, как сказал, в пол, и с шапочкой! Заслужила, сорок лет меня терпит!

Заведующий:

— Всё сделаем в лучшем виде.

В дверь заглядывает закройщица, супруга заведующего.

Закройщица:

— Ой, извините!

Бугров:

— Заходи, заходи! Машину послал за вашим красавцем, в следующие выходные уже сможете навестить.

Заведующий (жене):

— На неделе Юрий Иванович супругу привезет — снимешь мерку. Шубу будем шить. И шапочнику скажи, пусть тоже придет, мерку снять.

Закройщица (вытирает кончиком платка глаза):

— Всё сделаем Юрий Иванович! Всё! Такую сошьём, ни у кого в области такой не будет! Сама скрою, и сметаю. Будете очень довольны…

*** 

Метель. По дороге едет крытая грузовая автомашина с солдатами.
Шварц в кабине.
Проезжают мимо птицефермы (бетонный забор в нескольких местах упал). Доска Почета.
Ржавые ворота.

Шварц (солдату-водителю):

— Подъезжай ко входу.

Памятник Ленину с отбитой рукой, ржавая стелла «Аллея Славы».

Шварц (выходит из машины):

— Порватов!

Из кузова выпрыгивает капитан Порватов.
Идут мимо упавшего забора.
Щварц что-то объясняет Порватову.
Тот кивает головой.
Шварц идет на проходную, проходит мимо вахтера (вахтер спит), идет по темному (на стене «Доска соцсоцревнования») коридору.
Приоткрывает дверь в кабинет директора.
За столом женщина (50-55) лет, повязана крест — на крест пуховым платком, на голове вязаная шапка.
Считает на калькуляторе, сердится, что-то не сходится.
Проверяет на счетах.
В углу — Красное знамя.
На стене портрет Ленина.
На столе икона.

Шварц:

— Здравствуйте Нина Михайловна.

Нина Михайловна (встает):

— Какой дорогой гость! Здравствуйте Лев Израилевич

Шварц:

— Извините, Нина Михайловна, мост никак не сдадим. Дайте пару недель и забор ваш поправим.

Нина Михайловна:

— Да бог с вами Лев Израилевич, спасибо что помните. Не знаю, что бы мы без вас делали. И холодильную камеру, Лев Израилевич, помните, я вам говорила? Дверь совсем отвалилась…

Шварц:

— Всё сделаем и камеру поправим. Ну, как вы тут?

Нина Михайловна:

— Еле выживаем, кормов на неделю осталось…

Шварц:

— Везде бардак! Зарплату офицерам задерживают, содат одной перловкой кормят! Когда такое было? Беспредел кругом, моего офицера, среди бела дня до полусмерти избили, невеста его в больницу попала…

Нина Михайловна:

— Слышала, слышала! Беда Лев Израилевич, беда, что же дальше будет? Они ведь и у меня были! Бандиты эти. Я им ключи на стол кинула — нате, чем только кур кормить будете? Кормов на три дня, за электричество нечем заплатить, и за воду. Пока отстали, не знаю, что дальше будет. Начальник милиции только руками разводит — а что я могу сделать?

Шварц:

— Поставили вопрос — раздать офицерам оружие. Прокуратура бездействует, милиция запугана. С войны такого беспорядка не было.

Нина Михайловна, просьба большая, ребят не покормите? Уж очень продрогли! Только, пожалуйста, я заплачу…

Нина Михайловна:

— Лев Израилевич! Ну как вам не стыдно! Еды полно! Мы своих хорошо кормим, куриный бой, меланж за копейки им продаем, а как иначе, чем им детей кормить? А вы заплачу! За что? Что бы мы без вас делали?

Нина Михайловна (открывает дверь, кричит в коридор):

— Ира! Люся!

Входит дородная повар Ира.

Нина Михайловна:

— Солдатиков надо покормить.

Ира:

— Святое дело! Сколько человек?

Лев Израилевич:

— Пятнадцать

Нина Михайловна:

— Суп остался?

Ира:

— Пол котла!

Нина Михайловна:

— Ставьте греть. А на второе?

Ира:

— Омлет можно быстро сделать

Нина Михайловна:

— А запить?

Ира:

— Какая проблема? Какао со сгущенкой разведем, дети сладкое любят…

***

Солдаты и офицеры обедают.
Все сидят вперемежку.
Шварц обедает вместе со всеми.
Ира ходит с большой кастрюлей и огромным половником, подливает всем добавку (видно, что в супе много курятины).
Две поварихи раскладывают на тарелки омлет и смотрят, как солдаты с большим аппетитом едят куриный суп.

Ира (докладывает в корзинку хлеб):

— С хлебом, с хлебом мальчики. Хлеб он всему голова…

Повариха (вздыхает):

— Мож и моего там, кто покормит…

Солдаты одеваются, благодарят и уходят.

Шварц:

— Большое спасибо Нина Михайловна, первый раз за этот месяц супа поел.

Нина Михайловна:

— На здоровье! Плохо одному Лев Израилевич, вон у нас невест сколько (показывает на собирающих посуду поварих), выбирайте какую хотите, за вас любая пойдет!

Шварц:

— И что я с ними буду делать?

Нина Михайловна:

— Они у нас (кивает на убирающих посуду фигуристых поварих) девки боевые! Они сами с вами чего хошь сделают.

Поварихи смеются.
Шварц и Нина Михайловна идут в кабинет.

Нина Михайловна:

— Приходите хоть каждый день Лев Израилевич.

Шварц:

— Спасибо за приглашение, Нина Михайловна, не знаю вот только, придется ли еще когда-нибудь им воспользоваться.

Нина Михайловна (с тревогой в голосе):

— Господи, да что такое?

Шварц:

— В отставку выхожу, в Израиль поеду

Нина Михайловна:

— Час от часу не легче!

Шварц:

— Вы же знаете, какие у меня дела…

Нина Михайловна:

— Как же не знать, единственный сын. Весь город только об этом и говорит. Никаких следов?

Шварц:

— Нет. Ничего найти не могут. Пропал и никто ничего не знает. Звонили в Израиль, там тоже никто ничего не знает. Только выяснилось, что внук у меня там, родился. Его жена родила, когда он уже здесь был. Бывшие соседи сказали. Гордая очень, когда он уезжал ничего ему про беременность не сказала. Кого ни просил их найти, никто не смог. Вот поеду, может быть сам найду.

Нина Михайловна:

—Я не знала, что у вас… внук

Шварц:

— Я ж говорю, сам только недавно узнал. Один ведь я совсем, для чего живу— сам не знаю, поеду, может быть найду. Чем смогу — помогу. Для чего мне ещё жить? Спасибо еще раз Нина Михайловна. Не волнуйтесь насчет забора, Порватов все знает.

Нина Михайловна:

— Какой забор Лев Израилевич! Дай вам бог здоровья и сил.

Обнимаются. Нина Михайловна, крестит уходящего Шварца вслед иконой.

***

Актовый зал. На сцене-президиум (пять человек).

Представитель Горкома Партии:

— … в рядах Партии нарастают дезориентация и идейный разброд, возникает моральное отчуждение членов партийных организаций от масс, а сами партийные организации бездействуют! Никакие антисоветские элементы не смогут убедить нас в том, что у советского человека может быть другая родина. Это ложь, используемая в грязных вербовочных целях. Паникеры слишком быстро потеряли веру в моральное право и способность КПСС управлять обществом. Мы должны указать на их ошибочные суждения. Не дать им скатиться к предательству и стать стать жертвами политических провокаторов…

Секретарь партийной организации Особого отдела, старший следователь Кулев:

—… граждане еврейской национальности, получившие от Советской власти все, о чем они и их предки мечтали веками — политическое и национальное равноправие, право пользоваться благами свободы и культуры, право строить новую жизнь рядом и вместе с другими народами, не изменяют своей Родине! Она там где Советская власть и коммунистическая партия, за которую наш народ сражался против фашизма, а если будет нужно —дадим отпор всем врагам, мечтающим о мировом господстве!…

Следователь Особого отдела, майор Зуева:

—…гражданин Шварц напирает на внука. А как его отец туда попал? Как это сын русской матери и отца — сына участника Великой Отечественной войны, попал в сети сионистских вербовщиков. По каким причинам он покинул свою Родину, которая дала ему всё, выучила и обеспечила всем необходимым? Где в это время был его отец-коммунист? Нельзя такое допустить, чтобы сионистская пропаганда стучалась в двери наших людей. Мы возмущены таким поступком и требуем — лишить его Правительственных наград, которых он не достоин…

Полковник Бугров:

—…мы вместе пережили тяжелые времена: войну, блокаду, холод и голод, эвакуацию и полуголодную жизнь, нищету и неустроенность. Мы видели смерть нашах товарищей. И не только выжили, но и не обозлились, остались достойными людьми. Навсегда останется в нашей памяти беспримерный подвиг нашего народа, ценой неимоверных усилий и миллионов жизней одержавшего Великую Победу. Геройски воевал Шварц! Окончилась Великая Отечественная. Разрушенное войной народное хозяйство страны нужно было восстанавливать. В руинах лежало большинство промышленных объектов. На раздумье и раскачку времени не было. Используя военный опыт при восстановлении разрушенных сооружении, не снимая гимнастерки и шинели мы перешли на гражданские рельсы. Я утверждаю, все это время подполковник Шварц работал геройски, без праздников и выходных, по 8-10 часов в сутки, за что и был награжден многими Правительственными наградами.

У кого из вас пропал единственный сын? Кто из вас не никогда не видел единственного внука? Да, он сделал ошибку, мог пойти другим, не унижающим товарищей и сослуживцев путем, и мы не раз ему об этом говорили, но жизнь сложная штука, не всегда есть ответ на любой вопрос. Не надо, недостойно это — делать из человека, который героически защищал родину и востанавливал ее из разрухи, предателя и врага…

Пятый выступающий (в штатском):

—… некоторые тут уже решили, что Коммунистическая партия фактически перестала быть стержнем нашего общества. Большое заблуждение, эта смута долго не продержится и мы еще обсудим, неверную, расходящуюся с мнением партии и товарищей по службе, оценку происходящего, которую мы слышали здесь от коммуниста, полковника Бугрова…

***

Воинская часть.
На вышке — часовой.
Административное здание.
Стенды Воинской Славы.
Лозунги.
Аккуратно расчищенные дорожки.
Кабинет начальника части, полковника Бугрова.
Бугров за рабочим столом, что-то пишет.

Гудок селекторной связи:

—Товарищь полковник! К вам рядовой Колесников с книгами для библиотеки.

Бугров:

— Пропустите

Стук в дверь.

Бугров:

— Входите

Дверь приоткрывается, в комнату заглядывает солдат.

Солдат:

— Рядовой Колесников! Разрешите обратиться?

Бугров:

— Чего тебе?

Солдат (держит в руках тяжелую коробку) закрывает за собой дверь:

— Вот, папа прислал.

Бугров (строго):

— Что это?

Солдат:

— Папа сказал — книги для библиотеки.

Бугров:

— Так туда и снеси…

Солдат:

— Папа сказал отдать лично в руки

Бугров:

— Ладно, поставь пока здесь. Как служится?

Солдат:

— Нормально, товарищь полковник.

Бугров:

— Никто не обижает?

Солдат:

— Никак нет!

Бугров (строго):

— На следующей неделе серьёзное задание тебе, в город поедешь, на целый день, подкупить надо всякого для для Красного уголка, краски, кисти и пр. Список в хозчасти получишь. Справишься?

Солдат (радостно):

— Так точно, товарищь полковник!

Бугров:

— К 18 часам чтоб был на месте! Опаздание приравнивается к самовольному оставлению территории воинской части. Понял?

Солдат:

—Так точно, товарищь полковник! Разрешите идти?

Бугров:

— Ну иди, иди…

Солдат уходит.
Бугров заканчивает писать, закрывает входную дверь на ключ, ставит коробку на стол.
Перерезает бечевку, открывает коробку, разглядывает содержимое: бутылки дорогого коньяка (одевает очки, смотрит на этикетки) достаёт бутылку виски, смотрит её содержимое на свет.
Перекладывает банки с деликатесами (растворимый кофе, шпроты, ветчина в банках, сырокопченая колбаса, икра, крабы…).
Коробку кладет в сейф, закрывает сеф на ключ.
Открывает дверной замок и садится за стол.

Гудок селекторной связи:

— Товарищь полковник! К вам следователь Особого отдела, майор Кулев

Бугров:

— Пропустите

Стук в дверь

Бугров:

— Да!

Входит Кулев.

Кулев:

— Здравия желаю товарищ полковник.

Бугров (сидя и не глядя на майора) что-то бурчит себе под нос.
Кулев вешает шинель и шапку на вешалку, садится за маленькой столик в углу кабинета.
Достает и кладет перед собой папку с документами.
Не обращая на Кулева внимания, Бугров просматривает бумаги на своем столе.

Кулев (подходит к столу Бугрова):

— Мне, товарищ полковник, надо кое-какие финансовые документы посмотреть.

Бугров:

— Это еще зачем?

Кулев:

— Распорядитесь пожалуйста о выдаче перечисленных здесь (кладет перед Бугровым лист) документов.

Бугров:

— Зачем тебе это?

Кулев:

— Выполняю денное мне указание …

Бугров:

— Кем данное?

Кулев:

— Партийными органами и вышестоящим руководством.

Бугров:

— Кем именно, спрашиваю! Не твоя ли это личная инициатива, народ от дела отвлекать?

— Кулев:

— Зажем же? Я человек маленький, есть кроме меня кому поручения раздавать.

Бугров:

— Да нет, вижу что сам кашу завариваешь. Прославиться решил?

Кулев:

— Зря вы так думаете, на этот счет есть устное поручение полковника Шевченко. В связи с большим объемом следственных действий к расследованию подключена ещё и следователь Зуева. А что, собственно, вас так тревожит?

Бугров (набирает номер по селекторской связи):

— На сегодняшний день, Кулев, меня тревожит положение негров в Южной Африке, а еще больше то, что у моей кошки цистит и она поссать какой день уже не может. (В трубку): Алло, Бугров говорит, к вам зайдет майор Кулев, выдайте ему, по описи!!!, запрашиваемые документы. Понятно? Строго по описи!!!, и пусть распишется за каждый документ.

Стук в дверь.

Бугров:

— Да!

Входит подполковник Щварц (в штатском), c двумя большими конвертами.
Бугров встает, пожимает руку Шварцу и кивает на Кулева.
Кулев показывает Шварцу на стоящий напротив стул:

— Садитесь гражданин Шварц.

Шварц садится.
Кладет перед собой два конверта.

Кулев:

— Здесь всё?

Щварц:

— Всё по вашему списку.

Кулев:

— Значит так: вот здесь потом распишитесь и получите копию. (Читает)— акт приемки не подлежащих вывозу за пределы государства, правительственных наград:

— «за особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении железнодорожного хозяйства в условиях военного времени» награжден орденом Отечественной войны II степени.

Шварц достает из пакета орден и кладет его на стол.

Кулев:

— «За заслуги в деле обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении железнодорожного хозяйства в трудных условиях военного времени» награжден орденом Красной Звезды.

Шварц достает из пакета орден и кладет его на стол.

Кулев:

— «За восстановление в кратчайшие сроки разбомблённого моста через реку Оскол и паромную железнодорожную переправу награжден орденом Отечественной войны 1 степени».

Шварц достает из пакета орден и кладет его на стол.

Кулев:

— «За особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта награжден медалью «За боевые заслуги»»

Шварц достает из пакета медаль и кладет её на стол.

Кулев:

— Медаль «За освобождение Варшавы».

Шварц достает из пакета медаль, кладет на стол.

Кулев:

— Медаль «За освобождение Праги».

Шварц достает из пакета медаль, кладет на стол.

Кулев достает из папки новый лист (читает):

— «В ознаменование 20-летия Вооруженных Сил награжден Юбилейной медалью «20- летия Вооруженных Сил СССР».

Шварц достает из пакета медаль, кладет на стол.

Кулев:

— «В ознаменование 40 летия Вооруженных Сил награжден Юбилейной медалью «40 лет Вооруженных Сил СССР».

Шварц достает из пакета медаль и кладет её на стол.

Кулев:

— «Награжден медалью «За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»», Почетной грамотой и именными часами «Командирские»…»

Шварц достаёт медаль, Почетную грамоту, снимает с руки часы, бросает их на стол, и выходит из кабинета.
Кулев укладывает награды и документы в портфель.

Бугров (красный от гнева):

— Своевольничаешь! Зачем часы забрал? Сегодня же рапорт напишу!

Кулев:

— Вы хорошо видели, он сам их бросил, значит не особенно дорожит командирской честью. А что касается рапорта, напишите, обязательно напишите, только напишите поподробнее, и про всё. Про дачи, про дороги в поселке, из каких материалов они построены, напишите про то — с чего это ваш бывший зам птицефабрику так плотно опекал.

Бугров:

— Птицефабрика и хлебзавод ремонтируются по просьбе города, в порядке шефской помощи, перечень работ, объемы и сроки согласованы со всеми!

Кулев:

— Со всеми, так со всеми. Всех и опросим! У нас ведь, Юрий Иванович, неприкасаемых нет. Так ведь?

Бугров (кричит):

— Он всю войну, под пулями и снарядами, понтоны строил и мосты ремонтировал, он все коммуникации в гроде восстановил…

Кулев:

— Что один?

Бугров:

— Да уж не с тобой! Что ты умеешь, кроме как людей запугивать и клепать липовые дела?

Кулев:

— Не усугубляйте, Юрий Иванович, и без того неважную для вас ситуацию. Вы хорошо знаете, как мы к фронтовикам относимся. Но не ко всем! Не ко всем Юрий Иванович! К тем, кто поддался сионистской пропаганде и отношение соответствующее…

Бугров:

— У него единственный сын пропал, прекрасно знаешь, что внука едет искать…

Кулев:

— Это еще не известно куда его сын делся и какие причины у него скрываться? Сейчас выясняем, не брал ли он ссуду? Не обманул ли кого? Много интересного выясняется. Уборщицу нанял и не заплатил. Выясняем, какими материалами, техникой и людскими ресурсами ему папа помогал клинику ремонтировать. И это тогда, когда превышены все сроки сдачи моста в эксплуатацию! Вы же информированы о мнении партийных органов по поводу его отьезда в государство Израиль? Чего же не оспорили? Напрасно, Юрий Иванович, так реагируеете, ведь это не я, это секретарь парткома округа сказал: с такими рассуждениями, тов. Бугров, вам до генеральской папахи не добраться.

Бугров:

— А меня и моя, полковничья, устраивает! Я и ушанки своей не стыдился, я её не анонимками и доносами, а кровью и вот этим горбом заработал. И не тебе меня учить! Я в партию не в Красном уголке, а на передовой вступал!

Кулев (одевается):

—А что ж вы такой принципиальный партиец на партсобрании, когда зама вашего единогласно из Партии исключали, молчали? А здесь, вдруг, какой, принципиальный стали?

Бугров (встает):

—Ты кто такой — сопля зеленая, мне замечания делать! Запомни Кулёв, ты еще, не Партия и не Советская власть! Ты думаешь, если в Горком каждый день бегаешь, так и управы на тебя не найдется?

Кулев:

— И вы мне, Юрий Иванович, не папа и не мама, я сам разберусь куда мне бегать, так что еще раз — без оскорблений и на «вы» пожалуйста, мы ведь с вами, насколько я помню, водку в подворотне не пили. Честь имею.

Кулев уходит. Бугров открывает сейф, наливает из импортной бутылки пол стакана коньяка:

Бугров:

— Честь имеешь? Какая может быть у гниды честь? Да я Кулев, с тобой не то что пить, я с тобой срать в одной подворотне не сяду! (выпивает)

Садится. Думает. Берет трубку телефона.

Бугров:

— Соедините с Особым отделом.

— Особый отдел? Полковник Бугров говорит, соедините меня с товарищем генералом. Олег Петрович, Бугров говорит, могу к вам зайти, посоветоваться…

***

Кабинет Начальника Особого отдела.

Генерал (говорит по телефону):

— И давно Юрий Иванович мы с тобой на вы?

Бугров:

— Не знаю, товарищ генерал, что-то плохо я стал субординацию понимать, то майоры требуют, чтоб с ними на вы, то генералы чтоб с ними на ты…

Генерал:

— Кулев, что ли у тебя?

Бугров:

— Ушел уже.

Генерал:

— Давай к концу дня Юрий Иванович, Кулев сейчас придет, с ним поговорю, и ты до вечера чуть успокоишься. Давай к пяти, договорились?

Бугров:

— Здравия желаю, в пять буду.

Бугров берет телефонную трубку, набирает номер телефона.

Бугров:

— Здравствуй Лева ещё раз. Хотел заехать к тебе сегодня. Попозже, часов в восемь. (Слушает) Да ты за меня не беспокойся. В восемь буду. Будь здоров.

***

Особый отдел. Кабинет Генерала.
Полная пепельница. Накурено.
Часы показывают семь часов.
Видно, что говорят давно.

Генерал:

— Пусть посидит. Чего он там делать будет? Какая ему разница, где курятники ремонтировать?

Бугров (встает):

— Мне кажется большую ошибку делаем. Нет никого у человека, сын пропал, внук только остался….

Генерал:

— Да слышал, слышал! Твое выступление на собрании мне уже трое на стол положили.

Бугров (тихо):

— Стукачи, суки…

Генерал:

— Ты не шуми, не шуми. Понимаю и сочувствую, но пойми и ты. Есть пложение, есть разъяснения, и их не надо обсуждать, их надо исполнять. Вот смотри (достает из сейфа папку с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» (открывает папку, читает): «Положение о гражданах осведомленных в сведениях, составляющих государственную тайну». «Носители государственной тайны с грифами секретности «СС» — совершенно секретно и «ОВ» — особой важности»…

Бугров:

— То он у вас только курятники ремонтирует, то «осведомленный в сведениях, составляющих государственную тайну»?

Генерал:

— Одно другому не мешает. Есть установленный порядок и не нам его нарушать. Посидит года три! А на Кулева ты не дуйся, думаешь так просто в чужом дерьме копаться? Ну, езжай, а то опоздаешь. Ты к каким обещался у Шварца быть? Вот отдай ему. Открывает ящик стола и кладет перед Бугровым «командирские» часы Шварца.
Провожает Бугрова до двери.

Бугров:

— Доложили уже суки…

Генерал (самодовольно):

— Так служба такая, Юрий Иванович, все знать…

Бугров:

— Всё, да не всё, Олег Петрович. (Понизив голос). Пинкертона своего угомони. Документы по строительной технике, и на стройматериалы, забрал. Все бумаги на материалы, что на строительстве дороги пошли, которая к дачному поселку ведет, затребовал. Опрашивать начал, кто и как транспорт оплачивал, кто по какой цене строительные отходы брал. Я его по-всякому, мол кто дал указание? Он изворачивается. Тогда говорю: так это ты сам своевольничаешь, народ от дела отрываешь? Нет — кричит! А кто? —спрашиваю. Проговорился, Шевченко твой, оказывается, устное указание дал, и эту свою мадавошку Зуеву к делу подключил. Но, как мне кажется, главный у них всё-таки Кулев.Землю роет! Дружок у него там — в Горкоме, какой-то. Наверное и оттуда команда идет. В поселке уже был, у сторожа интересовался — какими плитами дорогу к участкам проложили. Ты своих соседей знаешь, народ не простой, их скоро дергать начнет. Я его спрашиваю — ты понимаешь куда лезешь? Ты понимаешь — спрашиваю, — чем это всё может кончиться? А он — а у нас — говорит, — неприкасаемых нет. Я ему-ты понимаешь на кого можешь наткнуться? А он, ничего мол страшного, со всеми разберемся и всех призовем к ответственности. На завтра начфина моего к себе вызывает, и капитана Порватова, который строительством дороги руководил…

Генерал (очень встревожено):

— Да? (озадаченно) А мне ничего не сказал. Вот жук! Далеко пойдет! Спасибо, спасибо Юрий Иванович, что предупредил. Ну и жук! Хитер! И Шевченко тоже, тот ещё гандон. Давно его подозревал. На мое кресло метит. Значит решили и на меня материалы собрать? Ладно! Разберёмся. А ты зачем им все документы им отдал?

Бугров:

— Так он сказал распоряжение руководства Отдела…

Генерал:

— Так и сказал? Вот это да! Мастера!

Бугров:

— Вот я и говорю, мож пусть Шварц едет побыстрей, от греха подальше? Зачем лишние разговоры? А так — уехал и дело с концами.

Генерал (видно, что очень встревожен, быстрым шагом возвращается к столу): сделаю, что смогу, но год посидит точно…

Бугров:

— Здравия желаю (уходит).

Генерал (набирает номер):

— Личное дело Кулева ко мне, быстро, и с подполковником Шевченко соедините.

Ходит по комнате:

— Нет ребята, вы погорячились немного, но это ничего, я вас остужу…

Звонит телефон. Генерал берет трубку:

— Шевченко? Вот просматриваю контрольные дела. Года три назад, какая-то бумага на Кулева пришла. Тогда почему-то решили не давать делу ход, вот смотрю — оно поставлено на контроль. Дело сохранилось? (слушает). Бери и иди ко мне.

Стук в дверь.
Генерал (листает толстую тетрадь):

— Войдите.

Входит подполковник Шевченко.

Генерал:

— Садись Сергей Петрович. Как дома дела? Супруга? Дети?

Шевченко:

— Спасибо, всё хорошо.

Генерал:

— Тогда, вот я смотрю, решили не давать делу ход, поставили (смотрит в тетрадь) на контроль. Почему?

Шевченко:

— Так ваш тогдашний заместитель приказал. Вы в отпуске были, я докладывал…

Генерал:

— Кому докладывал? Мне? У меня с памятью все впорядке. Не было этого. Дело сохранилось?

Шевченко:

— Докладывал Юрий Иванович. Точно докладывал. Вот оно, дело (листает страницы), у нас ничего не пропадает.

Генерал:

— Так что там?

Шевченко:

— Вот тут (читает): «Находясь в нетрезвом состоянии оставил в гардеробе ресторана «Якорь» портфель со служебными документами. Был выведен из ресторана прибывшими на вызов сотрудниками военной инспекции. Портфель был обнаружен утром. Был передан в местное отделение милиции. Гражданином Кулевым, в отделении милиции, был устроен дебошь. Размахивая служебным удостоверением, требовал уничтожить протокол о передаче портфеля. Угрожал зам. начальника Отделения капитану Зенкину В.А. и дежурному сержанту Совенко И.С.»

— Вот копии протоколов и рапорт начальника военной инспекции.
Олег Петрович, можно вопрос? Не объясните, о чем речь идет?

Генерал:

— Да не о чем! Время пришло, контрольную справку закрыть или дать ей ход…

— Понятно, понятно. Я просто подумал…

Генерал:

— Что ты подумал?

Шевченко:

— За это время, может вас это заинтересует, на Кулева еще кое какой материал собрался…

Генерал:

— Что за материал?

— От тещи его, Галямовой Венеры Рауфовны, заявление (читает): «в который раз явившийся домой в нетрезвом виде, нанес моей дочери, своей жене, два удара кулаком в грудь и лицо». Тут и справка из травмопункта и направление на доследственную экспертизу. Вот заключение (читает): гематосинус справа, ушибленая рана в районе правого надбровья, параорбитальные гематомы, хемоз справа…

Генерал (думая о чем-то своем, рассеяно слушает):

— Хемоз говоришь. Это что такое?

Шевченко:

— Я так думаю, это что-то вроде синяка.

Генерал:

— Почему своевременно не доложили!?!

Шевченко:

— Не могу знать, находился в очередном отпуске, замещала мойор Зуева.

Генерал:

— Зуева? Она, вообще, у тебя профпригодный человек? Почему сам по прибытии из отпуска не перепроверил, и не доложил? Развели компанейщину! Дела разгребу, вплотную за вас возьмусь.

Шевченко:

— Виноват товарищь генерал, не перепроверил. Вот еще, товарищь генерал, только вчера утром передали из Военной прокуратуры.

Генерал (читает):

— «Дорога к дачному поселку: плиты бетонные 800 метров, гранитная крошка, щебень»…

Какие плиты, какая крошка? Ничего не понимаю…

Шевченко:

— Не могу знать. Отправлено анонимно. Проверил, стиль письма Зуевой. Кстати, на неё саму кое какой метериал имеется…

Генерал:

— То я в отпуске, то ты! Еще раз спрашиваю — почему не доложили? Все материалы мне на стол! Свою объяснительную и Зуевой! Почему такие факты от руководства скрываются! С какой целью? Почему коллектив на реагирует? Что у вас вообще происходит! Вы своими подчиненными руководите, или они вами? Докладную на стол! Самую подробную. По всем вопросам.

Шевченко:

— Разрешите доложить? Что касается Кулева с Зуевой, то вполне возможно, между ними имеет место быть некая связь, так сказать — внеслужебная, от этого и конфликты в его семье…

Генерал:

— Всё в письменном виде, со всеми подробностями, завтра утром мне на стол!

Шевченко:

— Слушаюсь!

Шевченко уходит.

Генерал (ходит по комнате):

— Гавнюк! Со всеми вами разберусь. У вас ребята, жидковаты сопли против меня кисель заваривать…

***

Бугров едет в служебном автомобиле.
Бугров (водителю):

— Опять машина грязная!

Водитель:

— Товарищ полковник! Так, слякоть какая на улице….

Бугров:

— У тебя всегда отговорка найдется. Еще раз такую подашь — на стройку пойдешь, котлованы копать. Езжай в универмаг.

***

«Волга» Бугрова подъезжает к универмагу.
Бугров (выходит):

— Коробку давай

Солдат достает коробку.
Солдат:

— Я донесу, товарищ подполковник?

Бугров:

— Не надо. К десяти сюда приедешь.

Солдат:

— Слушаюсь.

Машина уезжает.
Бугров заходит в универмаг.
Идет в отдел спортивных товаров.
Лодки, лодочные моторы, рыболовные принадлежности.
Рассматривает лодочные моторы.
За прилавком два продавца в синих халатах.

Бугров (спрашивает у продавца):

— А помощнее что-нибудь бывает?

Первый продавец:

— Помощнее, только японские или немецкие — 5 лошадиных сил.

Бугров:

— И где такие продают?

Второй продавец:

— В Японии и Германии

Продавцы смеются.

Бугров:

— Распустили вас здесь…

Первый продавец:

— В «Березке», но там на доллары.

Бугров:

— И сколько они там примерно, на доллары?

Первый продавец:

— Не знаю точно. Один наш покупатель рассказывал, что купил там японский, двухтактный. Сказал — четыре тысячи баксов.

Бугров:

— Обалдеть! За эти деньги можно машину купить.

Второй продавец:

— Можно, если ты не настоящий рыбак.

Бугров выходит из магазина, сворачивает за угол.
Ставит коробку на скамейку, закуривает, о чем-то думает.
Озирается по сторонам, идет дальше, подходит к кирпичной пятиэтажке. Подходит к подъезду, озирается.
Поднимается на второй этаж, звонит в дверь.
Дверь открывает Шварц.

***

Кухня в квартире Шварца.
На полу — открытая коробка.
На столе бутылки и закуски.
Бугров и Шварц (оба уже хороши) сидят за столом.

Бугров:

— Нет ты вспомни, вспомни, сколько раз я тебя выручал. То ты за мацой поехал…

Шварц:

— А почему ты кулич можешь есть, а я мацу не могу?

Бугров:

— Это вопрос, даю ответ. Я ж не сам за куличом ездил, я ж за ним человека посылал…. (Наливает), кстати дрянь эта маца, мне не понравилась, наш кулич куда лучше.

Шварц:

— Кому что нравиться. А я сам за ней ездил, ну и что?

Бугров:

— Меня бы попросил, я бы нашел, кому привезти. Ты пойми, они же мне фотографии на стол: коммунист Шарц в очереди за мацой стоит!

Шварц:

— И что? Я сам хочу ездить, понимаешь? Надоели мне указявщики! Сам хочу ездить туда, куда я хочу.

Бугров:

— С твоей головой, если б ты не был такой упрямый, давно бы (выпивает) уже в Москве сидел, полковником, в Академиии, зав. кафедрой…

Шварц:

— Чего ж ты не в Москве сидишь?

Бугров:

—Это вопрос. Даю ответ. Ты меня Лева с собой не сравнивай. Я еле, еле институт закончил и с твоей помощью защитился, а у тебя только «белых поплавков» — два!

Шварц:

— Надоело всё! Бардак кругом. Когда это было, содат одной перловкой кормят?

Бугров:

— Не озлобляйся, это временные трудности. Квартиру — то когда забирают?

Шварц:

— Как выпустят.

Бугров:

— Ничего за неё не дадут?

Шварц:

— Смеёшься! Еще ремонт велели делать.

Выпивают.

Бугров (показывает на многочисленные стеллажи с книгами):

— Смотри, сколько у тебя книг, и все прочитал, а в жизни не разбираешься. Всю зарплату на книги тратил. Говорил ведь тебе — строй дачу! Участок мог взять рядом со мной, на озере! Не стал строить. Это по-твоему умно?

Шварц:

— Для кого мне было строить?

Бугров:

— Вот дурья башка! Сейчас бы продал, всё деньги какие-то на первое время были бы.

Шварц:

— Не умею я это: покупать, продавать. И потом, зачем мне там рубли?

Бугров:

— Ну ты извини Лева, но ты какой-то неправильный еврей! Продал бы за рубли, а рубли потом, поменял бы на доллары! Доллары везде принимают.

Шварц:

— Интересно…

Бугров:

— Нашли-бы где хорошо поменять. А ты книги всё скупал. Куда теперь их девать?

Шварц:

—Ты рыбу любишь ловить, на всякие удочки деньги тратишь, а я книги люблю, читать люблю. Все их в нашу библиотеку передам.

— Бугров:

— Ну ты сравнил! Ничего ты не понимаешь. Рыбалка это отдушина! Где от этих харь ещё прятаться? Так все кругом обрыдло, только субботы и жду! Утром, часов в пять, пока еще туман не развеяло, отчалишь и в заводь. Муся рядом сидит — мурлычит, знает что скоро рыбкой разживется. Ох она, я тебе скажу, умная! Ох умная! Аккуратно ест, ни одной чешуйки не уронит. Я иногда задремлю, так— не поверишь, она сама за поплавком наблюдает. Умнаяяяя! Еврейка наверное. Давай за ее здоровье. Цистит у неё, понимаешь, пописать не может. Вот не поверишь, в кровать больше не приходит, стесняется, наверное думает что от нее плохо пахнет. Каждый втрой день к ветеринару ездим. Ну так вот. Удочки забросишь и первые 50 грамм можно принять. Огурчиком похрустишь, глядишь — клюёт! Тут, главное не суетиться. Смотришь — играет. Надо чуть подождать. Снова клюёт— подсекай! Мотор вот только барахлить стал. Устал уже ремонтировать. Говорят импортные появились. Дорогущие! Но — 5 лошадок! Ты понимаешь, что такое 5 лошадок? Мечта несбыточная! В Гармании, бюргеры недобитые, знаешь на каких лодках гоняют? Какие моторы у них? Я ведь после войны такой-же как ты, дурак был! При моей должности, чего угодно мог из Германии вывезти! Тыловые крысы вагонами добро гнали! А мы — кто баян, кто патефон, кто матери отрез на платье — и то, что б никто не видел, стеснялись, прятали куда-нибудь. За три банки тушенки «ЗИНГЕРА» машинку можно было взять, за кусок мыла — часы давали! Мы не в какую! Честь офицера берегли! А эти суки — эшелонами добро гнали, танки снимали, а машины и ящики на платформы ставили! Одного, помню, задержали, снабженца-капитана, полные карманы: часы, браслеты, кольца! В казарме, в сундучке — чего только не нашли. Составили, как положено, протокол, посадили в кутузку! Доложили в комендатуру. Вечером машина от коменданта и приказ: задержанного и вещественные доказательства передать помощнику коменданта. На следующий день приезжаю в комендатуру, смотрю — сидят во дворе на лавочке, трубки курят, подследственный и этот помощник коменданта. Видимо уже поделили всё. Суки! Ну давай!

Выпивают.
По телевизору хор поет «Катюшу».

Бугров:

— И все равно, родина Лева одна, как мать, какая есть, такую и нужно любить. Хочешь, не хочешь, а надо. Вот русскую «Катюшу» слушаешь — мороз по коже.

Шварц:

— Катюшу еврей написал, Блантер.

Бугров:

— Пускай! Но это не правило, это исключение. Выпивает. Я понимаю Лева, плохо одному, но там-то что ты будешь делать?

Шварц:

— Без дела не останусь.

Бугров:

— А как ты о внуке узнал?

Шварц:

— Сын тогда вернулся, а жена его не захотела, говорит, раз приехали надо привыкать, всем трудно. Там осталась с дочкой. Он ведь её с девочкой взял. Два года там промучился, никак язык не мог освоить, и вернулся. А она не захотела, ей страна понравилась. Он дымал — устроюсь как следует и их сюда заберу. Она мальчика уже потом, через семь месяцев после его отъезда родила. Гордая, ему ничего не сообщила. Он от чужих людей узнал. Писал, звонил — никто, ничего не знает. Я сначала хотел в отпуск поехать, сам знаешь какой кипешь поднялся. Никогда не думал, что люди такими подлыми бывают…

Бугров:

— Ну погоди, погоди, может еще найдется, он парень видный, мож загулял где?

Наливает себе и Леве. Выпивают.

Шварц:

— Да о чем ты? Не мог он. Чует мое сердце, что-то здесь не так. Спать не могу, все думаю: что я, зачем я, для чего живу? Поеду, найду её, помогу чем смогу, пока силы есть…

Бугров:

— Ты только Лева, прошу тебя — не озлобляйся. Не известно ещё, как все сложится. Трудно тебе будет, знаешь русскую пословицу: старое дерево нельзя пересаживать.

Шварц:

— Человек не скотина, ко всему привыкает.

Бугров:

— Раз так — поезжай, но помни, Родина одна, как мать.

Шварц:

— Помню, помню и никогда не забуду. Помню, как сосед наш одноногий пропал, сам себе культяпку выстругал, каждый вечер кровавые тряпки стирал. Спрашиваю — куда делся? Свезли, говорят, в санаторий, на Север. Там мол всем инвалидам родина-мать обеспечит достойное существование. Обеспечила — все быстро передохли! Не было предела подлости у сталинского режима.

Бугров:

— А вот Сталина не тронь! Нам без него никак нельзя. Наш народ хорошего не понимает. Ему кнут нужен! И что б он этот кнут, которым его колотят, ещё и лизал. Тогда порядок. Тогда все друг за другом следят, и все друг друга боятся. Здесь тебе Лева не Израиль и не Швейцария какая-нибудь. Здесь без твердой руки никак нельзя! Все растящат. Пять лет и нет страны. Смотри, что происходит, за пару лет (обводит рукой библиотеку) самая читающая превратилась в самую ворующую. Все тащат, и евреи твои, поверь — не зевают! Не любил Иосиф Висарионович вашего брата, ох не любил! А за что его любить? Уж больно паскудные бывают твои единоверцы Лева, ох паскудные…

Шварц:

— Уж не паскуднее твоих.

Бугров:

— Не сравнивай! Тут совсем другое дело. Русский дурак напьётся, стащит что плохо лежет и снова напьется. А ваш умник — так ещё и идеологию под это дело обязательно подведет.

Шварц:

— Какое такое другое! Какую идеологию? Ты бы лучше подумал, откуда в тебе эта антисимитская зараза?

Бугров:

— А черт его знает? То ли от отца? То ли от матери? А может от того и другого. Или от бабки? Уж очень она вашего брата не жаловала! А Сталина уважала! Он у неё всегда в углу, рядом с иконами стоял.

Шварц:

— Сделали из монстра бога…

Бугров:

— Бог един — сказано в писании.

Шварц:

— Один, один, и тот еврей. И родила его еврейка. И все их родственники, 4 евангелиста, и все 12 апостолов — тоже евреи!

Бугров (с досадой):

— Тьфу ты!!! А еще спрашиваешь — откуда антисемитизм берется! С тобой поговоришь, за что ни возьмись — всё евреи придумали. Вот и эту отраву (показывает на коньяк) тоже чтоли евреи придумали?

Шварц:

— Алкоголь арабы придумали.

Бугров:

— Вот и получается, евреи песни придумывают, арабы — алкоголь, а русские (выпивает) травятся.

По телевизору звучат «Амурские волны».
Бугров (подпевает):

—Тата, тататаааа татата та тата та та та та та…. Что ни говори, Лева, а душа от нашей, русской песни, так и замирает.

Шварц:

—»Амурские волны», сочинил военный капельмейстер, одесский еврей, Макс Кюсс…

Бугров (с досадой):

—Тьфу ты!!! Ну ладно, пошел я.

Достает из кармана часы

Бугров:

— Чуть не забыл, вот возьми…

Шварц:

— Откуда?

Бугров:

— Я ж тебе сказал, Кулев это ещё не советская власть. Хотя и она, будь здоров как везде напартачила. И там, куда ты собрался, делов наворочала! Целый год оформляли военным советником в Египет. Три месяца язык учили. Дурной язык! Солдат у них будет —жондион, а прицел — машхедон. Зато керосин, почти так и будет— карасин. Вооружение тогда составами туда гнали. Уже должен был вылетать, а тут Садат! Пинком-сука, всех наших оттуда погнал. Армии двух героев Советского Союза Насера и Амера евреи за 6 дней расколотили! Наших советников там тогда более двух тысяч было. Всех пинком по зад в месячный срок. Их ещё и обвинил. Так и сказал — во всем виновато плохое советское вооружение и безмозглые военные советники. Много тогда там нашего вооружения евреям досталось. 

Шварц:

— Евреи вообще самый вооруженный народ, у каждого в штанах обрез

Бугров:

— А ты чего, обрезанный что ли?

Шварц:

— Конечно

Бугров:

— Когда это ты успел?

Шварц:

— На восьмой день от рождения

Бугров:

— А меня значит, необрезанного, в Израиль не пустят?

Шварц:

— Почему? Пустят. Скажешь, что ко мне. Я выйду и скажу — пустите, у него обрез с глушителем.

Смеются.

Бугров:

— Хороший ты мужик Лева! Жалко только, здесь ты мосты и дороги строил, а там курятники будешь строить?

Шварц (задумчиво):

— Это если еще повезёт…

***

Соседи по даче полковник Бугров и генерал Малов большими лопатами в дачном поселке чистят дорожку от снега.

 Малов:

— Уж очень резвый оказался! Дела подняли, чего за ним только нет! И секретные документы по пьянке в гардеробе ресторана забыл, и жену избивал, и на служебной машине наезд на какую-то старушку совершил. В Кушку поедет, с повышением. Пусть там погреется немного. Зуеву просто выгнали, та еще оказалась аферистка. Развод оформила чтобы квартиру получить. С Кулевым шуры-муры крутит. Шевченко на пенсию готовим, заслужил, пусть в домино играет и на соседей материалы собирает…

Бугров:

— Это правильно! Те еще гниды! А как Кулев хорохорился! Там, в Кушке, давить особенно некого, ишаки одни. Пусть едет, погреется! Там летом меньше сорока не бывает! Ну будь здоров Олег Петрович, пойду спать, завтра с утра в Исполком вызывают. На молокозаводе авария, просят срочной помощи, а как не помочь, если детские сады и больницы молоко не получают. Куда не ткни — везде всё посыпалось. Шварца каждый день вспоминаю…

***

Кабинет Бугрова. Стук в дверь.

Бугров:

— Да!

Входит Кулев, в его руках две тяжелые коробки.

Кулев (бледный, растерянный):

— Здравия желаю товарищ полковник. Вот возвращаю документы…

Достаёт папки и раскладывает их на столе Бугрова.

Бугров:

— Способный ты Кулёв! Так быстро во всём разобрался…

Кулёв:

— Не успел…

Бугров:

— А что так?

Кулёв:

— Да, вот… переводят…

Бугров:

— В Москву наверное, с повышением?

Кулев:

— На южную границу, в Кушку…

Бугров:

— В Кушку? Как же, слышал: пословица у нас в училище была такая: «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут». Умеете вы, молодые, в теплые местечки пристраиваться…

Кулев (бросает злобный взгляд):

— Вот, все тридцать семь папок. Здравия желаю.

Идет к двери, открывает дверь…
Бугров (ждет пока Кулев начнет закрывать дверь):

— Кулев! Ты где эти папки брал?

Кулев (растерянно):

— В бухгалтерии….

Бугров:

— Вот туда и отнеси…

***

Москва. Центральный ОВИР. Приемная. Шварц заходит и встает в очередь к окошку. Подходит его очередь.

Шварц (заглядывает в окошко и протягивет бумагу):

— Шварц Лев Израилевич. Я хотел узнать, почему мне отказано?

Инспектор:

— По соображениям нецелесообразности. Следующий!

***

Строительная бытовка.
За столом Лейтенант Белов, капитан Порватов и майор Ветохин.

Порватов:

— Вспомни, Виктор Иванович! Яков Львович пропал 17-го. Ты же там в тот день был. Помнишь, ребята там лестницу в этот день варили?

Белов:

— Никого там не видели? Мож кто из сотрудников еще был? Вспомните.

Ветохин:

— Да никого не было, уборщица только.

Порватов и Белов (в один голос):

— Уборщица!?!

Ветохин:

— Ну да, ругалась очень — ноги вытирайте, паразиты!

***

Венный ГАЗик подьезжает к хрущевской пятиэтажке.
Из машины выходяят капитан Порватов и лейтинант Белов.
Оба — в форме.
Заходят в подъезд.
Порватов нажимает на кнопку звонка квартиры.
Дверь открывает молодая женщина — уборщица поликлиники.
У нее на руках мальчик, за ее спиной девочка 4-х — 5-и лет.

Порватов:

— Здравствуйте, можно к вам?

Женщина (с тревогой в голосе):

— Вы кто? Зачем? С мужем что-то случилось? Да говорите же!

Порватов:

— Да нет. Мы совсем по другому вопросу.

Женщина:

— А я уж испугалась, муж служит, думала что случилось. Проходите на кухню, в комнате беспорядок…

Белов:

— Вы работали у стоматолога Шварца…

Женщина (с тревогой):

— И что? Только три дня, и то мне за них не заплатили…

Порватов:

— Пожалуйста, хотите — мы заплатим? Это очень важно, может быть вы что-то видели…

Женщина:

— Уходите, я ничего не видела и ничего не помню. Не могу и не хочу, они и меня убъют, им ничего не стоит…

Порватов (показывает на Белова):

— Вот его чуть не убили, его невесту изувечили. У вас ведь муж служит, а если бы его так?

Женщина (рыдает):

— Нет! Нет! Уходите. Убъют, им это ничего не стоит, а у меня двое детей, кто их поднимать будет?

Порватов:

— Вот вам слово офицера! Никаких судов не будет, обещаю! Сами разберемся. У меня тоже двое, ими клянусь, никто и никогда вас больше не потревожит. Яков Львович нашего подполковника сын. Он нам всем — как отец. Мы поклялись найти и наказать убийц. Об одном только просим, опознать — они, или нет. Чтоб ошибка не вышла. Вот (достает из планшета фотографии) они? Только кивните, если — да?

Женщина (прижимает к себе ребенка) и кивает.

***

Суббота. На строительной площадке только трое: майор Ветохин, капитан Парватов и летенант Белов. Порватов садится за рычаги экскаватора. Несколько ковшей земли и показывается рулон клеёнки. Белов спускается в яму. Рулон размотался, видна надпись «….клиника». Тело Якова Шварца переносят его во вторую бытовку, кладут на пол и накрывают плащ-палаткой.

Переходят в первую бытовку. Белов набирает номер телефона и передаёт трубку Ветохину.

Ветохин:

— Але! Кто говорит? Это ты, коммерсант? Это майор со стройки говорит. Помнишь разговор был: про технику, и про музей… В понедельник на другой берег технику переправляем. Так вот. Есть кое-что по нашему разговору. Что? И то, и другое. Завтра к вечеру сможете приехать забрать, никого не будет. Только я один. Все приезжайте, что б все сразу забрали. Грузовик я дам. И чтоб бабла, как следует, с собой. И пара коробок горючего. Только все приезжайте, мне тут грузить некому, а свидетелей лишних нам не надо. К 8-ми вечера и приезжайте.

***

Хорошо обставленная комната. За столом сидят три бандита и хозяин банды— Лексеич.

— Что-то у вас все просто получается. Не подстава ли это?

Первый бандит:

— Да что вы! Законченный алкаш. А тут еще и жена померла. Сомнений быть не может. Сам позвонил и предложил. Бабла хочет и две коробки водки. Половина завтра сказал, половина на следующей неделе.

Лексеич:

— Сам с вами поеду, надо познакомится. Если все так, как вы говорите, большое дело сделали. Военных привлечь — мечта! Чурок турнем, нам самим с ними не справится. И при хорошем снабжении окажемся. Бабок возьмите вдоволь. Майора на хорошем крючке держать надо.

Второй бандит:

— Он на хорошем ключке, очень хорошем. За коробку водки могилу вырыл для стоматолога.

***

Строительная площадка. Темно. В бытовке горит свет. Подъезжает машина бандитов. Выходят четыре человека. Три бандита и главарь банды. Подходят к бытовке. Стучат в дверь. Выходит майор Ветохин. Пожимает всем руки.

Ветохин:

— Бабки при вас? (Бригадир показываеет мешок.) Сначала экспонаты для выставки идем посморим. Автомат, две гранаты и четыре винтовки. Всё в рабочем состоянии. Еще две — на следующей неделе. И патроны тоже.

Ведет бандитов ко второй бытовке. Открывает дверь. Внутри темно.

Ветохин:

— Заходите, сейчас свет включу.

Ветохин выходит из бытовки.
Загорается свет.
По углам, с пистолетами в руках, стоят Белов и Порватов.

Порватов:

— Руки на голову!

Главарь достает из-за пояса пистолет и открывает дверь.
Ему в лицр бьёт лучь прожектора. Ветохин и стреляет, главарь падает.
Белов снимает с тела Якова Шварца плащь-палатку.

Порватов:

— Узнаете овчарку?

Бригадир бандитов:

— Вы чего пацаны, беспередел ведь творите, ошибка вышла, сядем, спокойно поговорим…

Белов:

— А меня узнаете?

Ветохин стаскивает с крыльца тело главаря банды.
В бытовке раздаются выстрелы.

***

Порватов и Белов укладывают в машину бандитов четыре трупа.
Входят в первую бытовку.
Ветохин за столом разливает водку в стаканы.

Ветохин:

— Ну помянем! Прости нас Яков Львович. Прости и ты нас Лев Ираилевич. Особенно меня. Большой грех на мне лежит. Отомстили как могли. Эта нечисть по земле больше не ходит. А дальше ребята (он пожимает руки Порватову и Белову) как договорились, я сам. Не подводите меня, езжайте, вон какой снег пошел, к утру все заметет. Помните — вас здесь не было. (Обнимаются.)

Порватов и Белов садятся в ГАЗик и уезжают.
Ветохин наливает пол-стакана водки, выпивает.
Выходит из бытовки с канистрой, выливает ее содержимое в окна автомашины.
Бросает спичку.
Машина горит и взрывается.

***

Идет крупный снег.
Догорают остатки машины.
В окошке бытовки горит свет.
Оттуда раздается одиночный выстрел.

***

Кладбище.
Похороны.
Много военнослужащих.
На подушечках воинские награды.
Портрет Ветохина с траурной лентой.
Почетный караул — четвёрка часовых попарно, с карабинами «к ноге» в строевой стойке.
На левых рукавах формы повязки с чёрной каймой
Духовой оркестр исполняет похоронный марш Шопена.

https://www.youtube.com/watch?v=M-5ZkrA1REM

Выступает полковник Бугров.

Бугров:

— … достойный сын своей Родины, не только раскрыл страшное преступление, но и отразил нападение, с целью завладеть боевым оружием, тероризировавшей весь город вооруженной банды.
Виктор Иванович Ветохин погиб, как погибают настоящие герои, в неравном бою, на поле боя!
За образцовое исполнение служебных обязанностей, за мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга, майор Ветохин представлен к Правительственной награде.
Честь и слава достойному сыну своей Родины!

Звучит троекратный залп.
Гроб опускают в могилу.

***

Москва. Здание Центрального ОВИРа.
Лев Шварц выходит из дверей, медленно идёт по бульварам.
Пушкинская площадь.
У памятника Пушкину — митинг.
Стоят люди с плакатами.
Шварц подходит ближе.

***

К маленькому переулку (недалеко от площади Пушкина) подъезжает обычный серо-зеленый автобус.
Необычного в нем только аккуратные шторки на окнах и то, что он очень чистый.
Милиционер отдает честь водителю, отодвигает заграждение и автобус въезжает в переулок.
В автобусе аккуратные старушки (10-12), типичные домохозяйки: плащики, платочки, у каждой в руках — или сумка, или авоська.
На заднем сиденье пара мужиков и дьячок в рясе.
Все молчат, сосредоточены на мыслях о чем-то важном.
На переднем сиденье молодой человек, белая рубашка, галстук, серый плащ.
Рядом с ним, на соседнем сиденье, покрытой газетой ящик с ячейками. Молодой человек чуть отодвинул шторку и смотрит в окно.
Открывается дверь автобуса, заглядывает мужчина (белая рубашка, галстук, серый плащ).

Молодой человек:

— Ну что, девочки, готовы?

Старушки (дружно, бодро):

— Готовы!

Молодой человек:

— Ну пошли, пошли. Лимонадик, лимонадик не забываем…

Старушки идут на выход.
Молодой человек с переднего сиденья, убрав газету, кладет из ящика в сумку каждой по стеклянной бутылке лимонада.
Одна из старушек показывает, что у неё две сумки.

Старушка:

— Две бутылочки сынок клади, две, они там вспотели небось орать, пусть лимонадика попьют…

Молодой человек:

— Двойками, двойками девушки, с интервалом двадцать метров. Где старшая?

Старушка (на лацкане плаща сначок со Сталиным):

—Я старшАя , я!

Молодой человек (протягивает ей конверт) вот талоны на продовольственные заказы в гастроном на Дзержинке, раздадите потом. Знаете, где это?

Старшая пятерки (нарядная, губы и щечки накрашены, из-под платочка — завиток, на лацкане — значок со Сталиным):

— Как же! Не впервой небось. А когда в другой раз приходить?

Молодой человек:

— Вам позвонят.

Старшая пятерки:

— Если дома не будет, пусть в ЖАКТ звонют, меня позовут, я лифтером у них, или на скамейке. Найдут. Пусть токо скажут — позовите Рыткину, меня там все знают. Только заранее пусть звонют, мне ж надо людей собрать…

Молодой человек (показывает на значок со Сталиным):

— А вот это не надо, снимите. (смотрит на часы). Ну всё (слушает рацию), пошли девочки, пошли…

***

Площадь Пушкина.
Человек двадцать отказников.
Некоторые с плакатами.
Пятьдесят — шестьдесят их родственников и знакомых.
Сотня зевак.
Пять — шесть иностранных кинооператоров (треноги, микрофоны, большие камеры).
Десяток иностранных фотокорреспондентов с несколькими камерами.
С разных сторон подходят старушки.
Впечатление — обычные, только что вышедшие из магазина, московские домохозяйки.
Старушки подходят к разным группам, слушают.
Один из отказников говорит в мегафон, который держит его товарищ.

К ним подходит старушка с двумя сумками.

Отказник:

— … тысячи людей лишены возможности видеть родных и близких. Конституция страны гласит: каждый может свободно выезжать за пределы страны и каждый имеет право беспрепятственно в неё возвращаться….

Старушка (кричит):

— Кошерну похлебку отрабатывашь, иуда! Нечего сионистску заразу здесь разводить!

Старушка бьет сумкой по мегафону, мегафон падает на землю.
Второй сумкой бьет по стоящей рядом на треноге кинокамере.
Сумка попадает по голове оператора, кровь, сумка мокрая — разбилась лежащая внутри бутылка с лимонадом.
Подбегает ранее сидевший на заднем сиденье, мужик с бородой — топчет камеру ногами.
Другая старушка бьёт сумкой по фотокамере висящей на шее фотокорреспондента-азиата.
Камера на земле, объектив отлетел.

 

Отказник (кричит):

—….право на свободный выезд из любой страны, включая свою собст­венную, одно из важнейших прав человека, закрепленное законами всех демократических стран и международными конвенциями…

Старушка (железные зубы, перекошенное от злобы лицо):

— Конвенции! Знаем мы ваши конвенции! Русский народ сплатировать — вот ваши конвенции!

Отказник:

—….мы хотим жить в своей стране согласно своим обычаям и традициям, праздновать свои праздники, отмечать свои скорбные дни. Наши дети хотят говорят на своем языке, изучать в школе свою историю и культуру. Здесь же мы — «вечные жиды»….

Старушка (железные зубы, перекошенное от злобы лицо):

— Слушали? (озирается) Сам себя жидом обозвал! (Визжит) Провокация!!! Сами себя жидами обзывают, а на русских потом сваливают!

Мужик (голосом Левитана, взобрался на урну):

— …провокации это их методы! Мы сами виноваты, пол-века терпели этих захребетников, на иностранные подачки в три горла жрут и всё им мало ….

Старушка:

— Жрут и гадют, жрут и гадют… Свинья, и та не срет там, где её кормют…

Дьячок в рясе:

— Проснись Русь Православная! Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что будет она услышана и властями. Землю русскую очистим от скверны…

Отказник (держит в руках листы бумаги):

— …вот список семей лишенных возможности увидится со своими родителями, детьми, внуками: Зельман Михаил — пять человек, Белкин Игорь — три человека, Пятигорская Эсфирь — шесть человек…

Старушка вырывает список из рук выступающего и рвет его на куски.

Женщина из толпы:

— Что вы делаете? Дайте людям сказать!

Старушка (железные зубы, перекошенное от злобы лицо):

— Ты, подстилка сионистская не указывай что мне на мой земле делать, там у себя будешь шульманами командовать!

Отказник (продолжает):

—…невозможность работать по специальности….

Старушка (плюёт в него):

— Твоя, Иуда, специальность — родину продавать!

Старушка-старшая:

— На заводы, на фабрики не хотят идтить!!!

Старушка:

— Какой завод? Они по институтам да санаториям специалисты!

Мужик на урне (голосом Левитана):

— …в военное лихолетье они жирели в ташкентах….

Шварц (видно, что его трясет):

— Лжёте, я и мои товарищи, воевали …

Мужчина:

— На Втором Узбекском фронте…

(Несколько человек смеются)

Мужик на урне:

—…. проплаченные мировым жидомассонством, члены Совета Народных Комиссаров, привели страну к погибели (читает список):

Ленин —Бланк- председатель:
Чичерин — нарком иностранных дел
Бронштейн (Троцкий) — нарком по военным и морским делам
Лурье (Ларин) — Председатель Высшего Совета народного хозяйства
Шлихтер — нарком по восстановлению
Протиан — нарком земледелия
Ландер — нарком государственного контроля
Кауфман — нарком государственных земель
Шмит — нарком общественных работ
Шпицберг — нарком вероисповеданий…

Первая Старушка (перекошенное от злобы лицо):

— Натворили суки делОв! Лучшие квартиры с дачами позанимали! Никого так не отпускать! Пусть сначала награбленное вернут!

Вторая Старушка:

—Ага! Жди больше! Они уже давно все в ИзраИль переправили…

Третья старушка:

— По камерам кровососов, кормить селедкой, а пить не давать. Быстро всё взад принесут!…

Мужик на урне (продолжает читать): 

— …Шмит — нарком общественных работ

Луначарский — нарком просвещения
Шпицберг — нарком вероисповеданий
Анвельт — нарком общественной гигиены
Гуковский — нарком финансов
Книсиген (Лилина) — нарком общественного снабжения
Гольдштейн (Володарский) — нарком по делам печати
Штейберг — нарком юстиции
Радомысльский (Урицкий) — нарком по делам о выборах
Апфельбаум (Зиновьев) — нарком внутренних дел (НКВД)
Фенигштейн — нарком по эвакуации…. 

Первая старушка:

— Их тут выучили забесплатно, твари неблагодарные!

Третья старушка:

Полные рты золотых зубов навставляли суки кошерные! Всё пусть вертают народу!

Мужик на урне (продолжает читать):

— ….Анвельт — нарком общественной гигиены
Гуковский — нарком финансов
Книсиген (Лилина) — нарком общественного снабжения
Гольдштейн (Володарский) — нарком по делам печати
Штейберг — нарком юстиции
Радомысльский (Урицкий) — нарком по делам о выборах
Апфельбаум (Зиновьев) — нарком внутренних дел (НКВД)
Фенигштейн — нарком по эвакуации….

Прохожий — спутнице:

— Действительно! Гольдштейн на Финкельштейне…

Спутница:

— И Рабиновичем погоняют….

Молодой человек (серый плащик, белая рубашка):

— Сионизм, рвется к мировому господству, ненавидят русский народ. Спрашивается за что? За наши успехи, за наши достижения…

Два школьника.

Первый школьник:

— Я и не знал, что Ленин был евреем.

Второй школьник:

И я тоже. А что такое сионизм?

Первый школьник:

— Понятия не имею.

Молодой человек (серый плащик, белая рубашка) суёт им буклет.

— Сионизм ребята, это — еврейский фашизм! Приходите к нам (раздает буклеты) в патриотический клуб «Родина», узнаете много интересного, у нас фильмы, встречи с артистами, занятия по восточным единоборствам, рок фестивали….

Первый школьник:

— Чего? Бесплатно что ли?

Молодой человек:

— Абсолютно!!! (даёт ему буклет). И ещё — подарки. Спортивная форма— бесплатно! Приходите ребята, сами всё увидете, и друзей своих приводите!

Дьячок в рясе (осеняет всех крестом):

— Проснись Русь Православная! Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что будет она услышана и властями…

Мужик на урне (продолжает читать):

— …кто довел Русь до нищеты, кто организовал Голодомор, кто уничтожал народ русский в Гулагах?

Начальник главного управления лагерей и поселений НКВД — Берман
Его заместитель — Фирин
Начальник лагерей на территории Карельской АССР — Коган
Начальник лагерей Северного края — Финкельштейн.
Начальник лагерей Свердловской области — Погребинский.
Начальник Верхне-Уральского изолятора — Мезнер….

Подъезжает знакомый нам автобус.
Старушки топчут плакаты.
Крики, сирена скорой помощи.
Милицейский начальник смотрит на молодого человека в белой рубашке и сером плаще.
Тот машет ему рукой.

Милицейский начальник (дает команду):

— Всех нарушителей общественного порядка — в автобус! Нельзя нарушать спокойствие москвичей и гостей столицы… (видит, что его снимают и записывают),… аккуратнее, аккуратнее, чтоб люди не пострадали…

Две старушки бьют сумками корреспондента с магнитофоном.
Еще одна пытается ударить авоськой женщину с плакатом.

Шварц:

— Не смейте бить!

Вырывает из рук старушки холщёвую сумку, оттуда вываливается и падает на асфальт стеклянная бутылка с лимонадом.

Старушка (кричит):

— Каравул! Грабют!

Милицейский начальник кивает на Шварца.
Подходят два милиционера, тащат его в автобус.
Шварц садится на второе сиденье.
Не первом стоит ящик из-под лимонада.
В ячейках ящика ещё осталась одна бутылка лимонада.
Молодая женщина с мужем и ребенком:

— Что здесь сегодня такое?

Муж (берет ребенка на руки):

— Да евреи всё не как не угомонятся.

Мужик (продолжает читать):

….Московская область — Реденс.
Ленинградская область — Заковский.
Западная область — Блат….

Милиционер (зевакам):

— Проходите, проходите товарищи, не нарушайте движение транспорта и пешеходов.

Студент и студентка пробираются сквозь толпу (едят мороженое).

Студентка:

— Давай вместо лекции в кино сходим?

Студент:

— Степухи лишат…

Студентка:

— Да брось ты! Скажем, на еврейской демонстрации милиция задержала…

Мужик (продолжает читать):

….Оренбургская область — Райский.
Свердловская область — Шкляр.
Западная Сибирь — Гоголь.

Женщина (отказница) с портретом родителей на груди, сидит на земле, плачет:

— Сил, сил больше нет…

Её поднимают с земли два милиционера, ведут в автобус.

Мужик (продолжает читать):

— …Северо — кавказский край — Файвилович,
Северный край — Ритковский.
Азовско-Черноморский край — Фридберг.
Саратовский край — Раппопорт…

Первый школьник разглядывает буклет клуба «Родина»:

— Ну чего, выбрасывать это?

Второй школьник:

— Ты чего, обалдел! Дзюдо бесплатно, и форма, (берет буклет) завтра сходим, посмотрим.

Людай затаскивают в автобусы.

Мужик (продолжает читать):

— …..Восточная Сибирь — Троцкий.
Дальне-Восточный край — Дерибас…
Башкирская АССР — Зеликман.
Горьковская область — Абрампольский….
Выезжает поливальная машина, смывает кровь с тортуара.
Площадь пустеет, старушка (нарядная) с мокрой (разлился лимонад) сумкой подходит ко входу в метро.
Выворачивает над урной сумку, в урну падают стеклянные осколки.
Достает из кармана значок со Сталиным, прикрепляет его на место.

***

Москва. Отделение милиции.
Шварц подписывает протокол.
Капитан милиции возвращает документы, кладет перед Шварцем его бумажник и командирские часы.

Дежурный:

— … и учтите гражданин Шварц, что в следующий раз подобные правонарушения могут быть квалифицированны, как подпадающие под статьи УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда» и «Распространение измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», что влечет за собой куда более серьезное наказание…

(продолжение следует)

 

Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer10_12/llazar/