* * *
Не пью. И на копьё не опираюсь.
Как воин плох,
Ни в чём с тобой равняться не стараюсь,
Брат Архилох.
Ни в чём не подражаю Архилоху,
Когда и пью.
Не уцелел бы я в твою эпоху,
А ты — в мою.
Скрывать не стану, парень я неловкий
И не герой,
Но мог бы запустить боеголовкой
В твой пеший строй.
Сказать, как человек переменился,
Не хватит сил…
Мой райский сад тебе во сне не снился,
А я тут жил.
* * *
Были до нас и останутся после нас —
Синее море докуда хватает глаз,
Ясное небо, свободное от людей,
Пруд в Сент-Олбансе, вотчина лебедей.
Были до нас и продолжатся на века,
Снежные Альпы, розовые облака,
Реки, вольно ликующие, — так и знай! —
Темза и Амазонка, Нил и Дунай.
Мы ещё тут, но теперь уже не нужны.
Сядь на скамью под сенью римской стены.
Жертвы богам тобою принесены.
Сердце не ждёт ни истины, ни новизны.
* * *
Бродвей или нищая сакля,
Под Гастингсом, у Фермопил, —
Никто не досмотрит спектакля,
В какую б эпоху ни жил.
У вечности нет побережий.
В дразнящие разум края
Твой внук, марсианин проезжий,
Заглянет не глубже, чем я.
* * *
Местечко есть на свете: Хащеваты.
Там все мы поголовно виноваты.
Ребёнок мёртв. Напрасно не кричи,
Разденься сам и пулю получи.
Разденься, дочь, и пулю получи.
Разденься, мать, и пулю получи,
А кофточки поделят палачи.
Есть на земле местечко Хащеваты.
Там все, кто жил доселе, виноваты.
Воскресни, Дант, стихов не бормочи,
Над ямой встань и пулю получи,
Воскресни, Кант, и пулю получи,
Воскресни, Бах, и пулю получи,
А имена растащат палачи.
Местечко есть под солнцем — Хащеваты.
Там все, кто жив сегодня, виноваты,
И кто родится завтра, виноваты.
Мы все — предатели и палачи.
От правды не открестишься, молчи.
Встань, гадина, и пулю получи.
Встань, родина, и пулю получи.
* * *
Ворвутся и убьют. Зарубят топором.
Старух не пощадят, детей не пожалеют.
Люби их, привечай, плати за зло добром —
Их души тусклые не просветлеют.
Посеял грамоту — пожнёшь погром.
Гражданин мира
Могу поменять страну, могу поменять жену.
Конфуций, слыхать, приветствует всякую новизну.
А можно и так прожить, покудова есть что пить,
Не рыпаться, не глупить… Дай, ещё отхлебну.
* * *
Барочный Гоголь, юноша Конгрив —
Его парик роскошней конской гривы —
Блаженствует, уродцев натворив,
И Драйден тут, и все вокруг игривы.
Огромное кати́тся колесо:
Забавы обезумевшего света.
Мужчинам можно то и можно сё,
А женщинам — одно лишь только это…
Сатирой скуку удесятерив,
По Друри-лэйн, в коляске, на подушке,
Процокал щёголь, юноша Конгрив,
Простыл и след, остались завитушки.
* * *
В юности мудрёным делом
Были мы увлечены:
Уравнение струны,
Уравнение волны…
Кто ученье любит, телом
Редко порабощены.
Те же радости даны
Недотёпам престарелым.
Жизнь моя опять полна
Умозрительных чудачеств.
Много прежних в ней ребячеств,
Но и разница видна:
Знаю, чем берёт струна,
Слышу, как поёт волна.
* * *
Бандит означает изгнанник.
Да-да, загляните в словарь.
Не льстец, не наёмник, не данник —
Хоть пария, а государь.
Бандит — это вот что: свобода
От сытости вашей дурной,
От самодовольства — суббота,
От мелочности — выходной.
Бандит — это царственный странник,
Увенчанный вашей виной.
Бандит означает избранник.
Вы нищие рядом со мной.
Времена года
1 (Весна)
На дворе шестидесятый год.
Мальчик вечность переходит вброд.
Катеты, амперы, логарифмы —
Всё уразумеем, затвердив мы,
Но душой владеют только рифмы:
Всплеск — и пошлый быт преображён:
Над ребёнком — своды Парфенона,
В целом свете больше нет препон
Торжеству свободы и закона.
В низменном небесное узрю,
Жалобу в молитву претворю,
Камень словом одухотворю…
…Уж не мне ли из алтарной двери
Лавр выносит Данте Алигьери?
2 (Весна)
Окрыляют звуки, не слова.
От пространств кружи́тся голова.
Не младые перси, не Зарема —
Ты, пенорождённая фонема,
Таинство венчающая тема, —
В храм преобрази мой нищий дом!
За черту земного горизонта
Ширится вселенная Бальмонта,
Гений только рифмою ведом.
Всё забуду, всё навек заброшу,
Превращусь в отшельника, в святошу, —
Русских ямбов сладостную ношу,
Трепет, недоступный старику,
Истиной последней нареку…
3 (Лето)
Жизнь ещё заманчива, чудесна.
Я не хуже многих: вот что лестно, —
Не избранник, но и не простак.
Пересилим царствующий мрак.
Ведь сумел же выжить Пастернак!
Есть у взрослости шальные льготы:
Лёгкость, независимость, стихи…
В царстве зверя и глоток свободы
Нас убережёт от чепухи.
Мир вокруг убог, провинциален:
Смольный жалок, Летний сад печален.
Стану чуточку рационален.
Выдержка моя, не подведи!
У меня блаженство впереди.
4 (Лето)
Порываю с прошлым одичалым.
Вот мой тайный ход: довольство малым.
Подтяну пегасову узду,
Присягну упорному труду,
Вынесу невзгоды и нужду.
Ходасевич и горацианство —
Вот где я в броне и на коне.
И совсем не схлопнулось пространство,
Только потеряло в кривизне.
В трёх соснах блуждая и без сосен,
Был я вспыльчив, дерзок и несносен, —
Сделаюсь рачителен, серьёзен.
Десять кладей на спину взвалю,
В главном никому не уступлю.
5 (Осень)
Сладостные тягостные путы
Не столетья дарят, а минуты, —
Что ж, скажи спасибо и на том!
Вечное отложим на потом
(…вздох под указующим перстом…).
Пусть не тучные, благополучны
Дни твои на выпасе твоём.
Счастье и заботы неразлучны,
Им и в бедности легко вдвоём.
Не про нас громокипящий кубок.
Дом наш ветхий сложен из уступок.
Рифма больше не поёт в раструбах,
Но вино не выпито до дна,
И Камены дудочка слышна.
6 (Осень)
Усмехнись, что небо опустело.
Упрекни стареющее тело:
— Где твой трон, родившийся царём?
— Где твой гений, слывший бунтарём?
— Пахарь-граф тебе поводырём!
Трезвенник, взгляни на вещи здраво —
С Боратынским кротко жди конца.
Байронова умерла октава,
Гёте явственно слинял с лица.
Хватит с нас вершин благоговейных!
Весь в делах хозяйственных, семейных,
Отрешись от небылиц келейных…
Жизнь так требовательна… Зря не тщись —
С прочими трудись да копошись.
7 (Зима)
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
8 (Зима)
Я всё тот же, с чем на свет явился:
Сед, а в главном мало изменился.
Та же сердцем властвует строка,
Те же рифмы тешат старика,
Только вечность больше не мелка, —
Отработав долю человечью,
Нахлебавшись взрослости людской,
В ней сестру улыбчивую встречу,
Вожделенный обрету покой.
Вот и кончен счёт моим обидам!
Небу детских грёз моих не выдам.
С богом я в расчёте contra fidem.
…Катеты и логарифмы — тут.
За окном — подснежники цветут.
2018-2019
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer12/kolker/
