ПЕРЕЖИТЬ БЫ ВСЁ ЭТО
Пережить бы всё это, пережить бы — и всё.
Стать частичкой кометы, залетающей в сон.
Пролетающей мимо вот таких же землян.
А коль неотвратимо, — с головой в океан.
Там увидеть, что раньше видеть просто не мог,
Что позволено павшим, отслужившим свой срок.
И сквозь воду, сквозь землю, если надо, пройти.
Что ж, и это приемлю, буду невозмутим.
Возмущать буду воздух, волны буду вздымать.
Для того я и создан — их тревожить опять.
Тот, кто стал или станет частью этих стихий,
Потревожит сознанье и проникнет в стихи.
ЖИВУ СТИХАМИ
Не весами, не шагами, не часами
Или днями измеряю жизнь свою,
А красивыми, удачными стихами.
Тем живу, на том с недавних пор стою.
Вспомнить многое могу из жизни прошлой.
Были мрачные и светлые деньки
В жизни прошлой, сорняком давно поросшей,
И в стихи мои пролезли сорняки.
И полоть-уничтожать их слишком поздно,
Но я всё-таки пытаюсь иногда, —
И стихи мои отсвечивают прозой,
И легко в них можно время угадать.
И мои, и современников ушедших
Настроения и мысли я пишу,
Тем как будто бы заделываю бреши,
Восстанавливая пройденный маршрут.
Приукрашивая и сгущая краски
Незабвенного былого бытия,
Я пишу стихи, похожие на сказки,
Но, по сути, это — те же жития.
ОКТЯБРЬ
Октябрь. А что хоть изменилось?
Лишь на окно ложится сырость.
Давно пугают нас дождём,
Но мы его напрасно ждём.
И вот уж серый полог рвётся,
Из туч выглядывает солнце,
И ветерок игрив под ним,
Игрив шалун, неутомим.
Купается в просторе мглистом,
Срывает и бросает листья
И в прорубь неба, в синеву,
И на зелёную траву.
Поспать бы мне, но вот — не спится,
И всё сильнее поясница
С начала осени болит,
И я — медлительней улит.
Едва встаю и разгибаюсь…
Окно моё — как белый парус
Притягивает страстный взгляд.
И что я вижу? — листопад.
Зелёные деревья — тени
Янтарных клёнов, вместе с теми
Так восхитительны они,
Как только вот в такие дни.
А дни-то, дни-то всё короче…
Вдаль рвётся сердце, но не хочет
Помочь ему спина… Янтарь
Стекает на асфальт: октябрь.
***
Вот и улетели журавли,
Что-то на прощанье прокурлыкав.
Властелины неба и земли
Силою исполнены великой.
Силою такою, что душа,
Сирая моя душа стремится
В небо вслед за ними поспешать,
Видя и себя могучей птицей.
Праведные птицы высоко
Над землей своею пролетают.
И не знают, а блюдут закон
Божий, потому и ближе к раю.
Клин летит, слежу за ним с тоской,
Будто бы прощаюсь с ним навеки.
Праведность бывала ли такой
Хоть в одном безвестном человеке?
Говорят, и люди так могли —
Без приспособлений оторваться
От земли. Так, может, журавли —
Люди после всех реинкарнаций.
И тогда понятно, почему
Радостно, тревожно и печально
И душе, и сердцу моему
Нынче, в состоянье изначальном.
НУЖЕН ОТДЫХ
Что ж, я согласен, странно это —
Торжествовать во мраке дней
Осенних, вспоминая лето
И поиск ласковых теней.
И помня дни, что длились дольше,
Чем даже ночи в октябре.
В снегу не хлюпали подошвы,
И нос от ветра не горел.
Природа летом ликовала,
А не грустила, как сейчас,
Когда листва, упав навалом,
Шуршит, за каждым волочась.
И дни — как солнечные пятна,
Но дарят грустью и тоской.
И я грущу, но мне приятны
И эта грусть, и мой покой.
Летят, как листья, дни и годы,
Подвластные тугим ветрам.
Всему на свете нужен отдых,
Всему и всем, и мне, и вам.
ПРЕДЗИМЬЕ
Собачий лай и карканье ворон,
И грохот жести долетает с церкви.
И — самый первый снег со всех сторон,
И я, ничем не защищенный, в центре.
Резьба резва.
Хозяин подошел,
Оценивает новое строенье.
Умелец, черт возьми:
Построен хорошо
Крестьянский дом,
Не дом — стихотворенье!
Кобыла тянет за собою стог,
Скрипит под грузом старая телега.
Нелегок путь:
И грязь, и мало снега,
Но время, время запасаться впрок.
Вдали костер.
След тянется к костру.
Повсюду жизнь,
У всех свои заботы...
Поставлю-ка и я свой стихотворный сруб
В еще не обжитых снегах блокнота.
Позвольте мне прощенье заслужить
За грех,
Что разделил в свой час со всеми,
За то, что появился,
Чтобы жить
С неистребимой верою в Спасенье.
***
Город в белой рубашке
За узорным окном.
Начинал, помню, с бражки,
А закончил вином.
Город в белой рубашке
За окошком застыл.
Его облик вчерашний
Я еще не забыл.
Город в белой рубашке.
Он вчера еще цвел:
И душа нараспашку,
И людское лицо.
Город в белой рубашке
Обескровлен весьма:
Бьет мороз без промашки,
Торжествует зима.
Город в белой рубашке,
Если это — не я.
За какой грех мой тяжкий
Не приемлет земля?
Город в белой рубашке
В белоснежном раю?
Никакой нам поблажки
Небеса не дают.
Город в белой рубашке
Притворился совой.
Пусть крылами не машет,
Но хотя бы живой.
Город в белой рубашке
Нелюдим, молчалив,
И кутеж бесшабашный
До утра — будто миф.
Город в белой рубашке,
Ты куда же всех дел?
Нет на улице нашей
Ни ворон, ни людей.
Город в белой рубашке
Белым маревом дня
Тихо, как промокашкой,
Промокнет и меня.
Город в белой рубашке,
Ты же не мавзолей,
Так давай — по рюмашке,
И гляди веселей!
ЭТОТ МИР МОЙ...
Я смотрю на серебряный диск,
Что висит над заснеженной крышей.
Ничего в этот миг
Нет светлее и выше
Здесь, в подлунном,
Где мы родились.
Если ж в бездну мой взгляд устремлен,
Становлюсь я слепым и безмолвным.
Нас там нет и не будет.
И снова
Возвращается жизнь, словно сон.
Под заснеженной крышей мой дом,
Возле лунной дорожки — крылечко.
Этот мир мой,
Такой же невечный,
Темен, низок, но манит теплом.
ВСЁ УЗНАЛ
Всё узнал, что мне было позволено,
Всем уже насладился вполне,
Но приходит без спроса, назойливо
Новый день с тем же самым ко мне.
Удивляет не мрачной погодою —
Разве можно меня удивить
Тем, что боги на голову воду льют,
Искажая докучливый вид?
Удивляет отсутствие нового
В новых сутках кромешной тоски:
Тот же мрак, тот же дождь, то же логово,
Тот же век давит мне на виски.
Двадцать первый, пещерный, безумием
Толп людских переполнен, как встарь,
Не расставшись с египетской мумией,
Пригвождённый к распятью Христа.
Что тут нового, что необычного
Мог бы, будь я бессмертным, узнать?
Что ни царь — то боярство с опричниной,
Бедный люд и беспутная знать.
Делят земли, моря, даже то, что им
Никогда не достать в небесах.
Грех известен давно, но неодолим,
Никакой с ним не справится страх.
ТАК ВОТ ЖИЗНЬ И ПРОХОДИТ
Так вот жизнь и проходит, в заботах, которых не счесть,
Да еще и бесплодных, навязанных кем-то, немало,
Да ещё я пишу нескончаемый свой палимпсест,
У которого нет до сих пор ни конца, ни начала.
Предыдущий, нет-нет, не смываю с пергамента текст,
Не готов распрощаться со всем, что написано в прошлом,
Но уже надоело одно, и другое вот-вот надоест,
Словно мох на камнях — для чего, неизвестно — проросший.
Так вот жизнь и проходит. Застрявший в её мелочах,
Я не вырвусь уже из земного порочного круга,
Где кричать бесполезно, но я не умею молчать,
Вою вновь и кричу, зная цену напрасным потугам.
Можно лечь и не двигаться, просто смотреть в потолок.
Это было б разумнее, чем каждый день суетиться.
Нам, родившимся здесь, почему-то пока невдомёк,
Что Земля — это камень, а вовсе не вольная птица.
Что когда-то она возвратилась на круги своя,
Что привязана прочно, навечно к палящему солнцу.
И ещё никому Бог покинуть их не позволял,
Да и вряд ли позволит. И что нам ещё остаётся?
Так и будем летать неразлучно с планетой, пока
Не растает она, не исчезнет, забытая Богом.
Вот стою и смотрю на летящие вдаль облака,
Вслед за ними ведёт уходящая в небо дорога.
ПУШКИН ЗНАЛ
Выходит, Пушкин всё же прав:
Труд помогает исполненью
Желаний. Рыбку не поймав,
Как ты договоришься с нею?
Удачный случай, вся ли жизнь
Нужны для вылова той самой,
Что может даже миражи
В реальность превратить устами.
Выходит, Пушкин это знал:
Устами всемогущих рыбок
Хлам превращается в металл,
Похожий на пески Магриба.
На взморье видел терема?
Нырял за рыбкой дни и ночи? —
Для всех она — глуха, нема,
А для тебя — проси что хочешь.
Такая рыбка золотой
Была, и быть иной не может.
Поймал, так не спеши, постой —
Вдруг и тебя одарит тоже.
***
Словно искры в шампанском,
Огоньки женских глаз —
Столько в них жгучей страсти
В этот миг, в этот час!
Я не помню, не знаю,
Как прошёл этот год,
Да и знать не желаю,
Как и то, что грядёт.
Собираются знаки
Зодиака во мгле.
Обезьяны, Собаки,
Ну-ка быстро ко мне!
Собирайтесь на праздник
Моих грёз и тревог.
Я люблю вас — и разных,
И единых, как Бог.
Вы моё превосходство,
Боль моя, свет в окне,
Что так ласково льётся
И потворствует мне.
Пусть ко мне уж никто так
Не внимателен, пусть.
И сегодня я кроток,
И в глазах моих грусть.
Змеи, Крысы, я жажду
Вас всех вместе обнять
И для каждой, для каждой
Сделать что-то на ять.
В этот миг новогодний
Как я счастлив, что вы
Были… Где вы сегодня
И в кого влюблены?
Без обид, без обмана
Приходите в мой дом.
Ни одна Обезьяна
Жить не хочет с Котом.
И Собаки, и Свиньи
Разбрелись кто куда.
На моей половине —
Чёрных дней череда.
Словно искры в шампанском,
Огоньки женских глаз —
Столько в них жгучей страсти
В этот миг, в этот час.
Я не помню, не знаю,
Как прошёл этот год,
Да и знать не желаю,
Как и то, что грядёт.