1. В кругу искренних врагов
Севр. Чем кроме изысканнейшего художественного фарфора этот городок в мире прославлен? — Оказывается, гордиться ему есть ещё и чем-то иным и вполне заслуженно. Об истории создания такого шедевра, как Севрский протокол, давно пора вспомнить и отдать ему должное. С течением времени его роль на международной арене проявлялась всё более и более масштабно, выросла до колоссальных размеров и привела к поистине тектоническому сдвигу на политической карте мира — к распаду Британской империи.
Как истинное севрское изделие при своём создании оно было тонким и хрупким. Однако благодаря мудрой предусмотрительности одного из своих авторов, оказалось столь прочным и надёжным, что выдержало бешеные удары, от которых на куски разлетелось бы художественное произведение не только местных фарфоровых дел мастеров, но даже умельцев чугунного литья.
Перенесёмся на Ближний Восток 1955 года. Воссозданному через два тысячелетия государству Израиль было всего семь лет от роду, из которых относительно мирными, то есть без открытых военных действий, было только шесть. По-прежнему находясь в кольце вооружённых, открыто враждебных соседей — Сирии, Ливана, Иордании и Египта, стране приходилось залечивать раны Войны за независимость, пусть победоносной, но разрушительной, предельно истощившей и без того скромные ресурсы новорожденного государства. Войны, в которой приходилось на ходу самоорганизовываться, ведь сразу же за долгожданным уходом открыто враждебных англичан последовало согласованное нападение регулярных войск не только этой кровожадной четвёрки, но и примкнувших к ней через границы так называемых соседей из-за угла — Саудовской Аравии, Ирака и Йемена.
За первые семь лет независимости население страны достигло всего 1.700.000 человек, и на две трети состояло из не владевших ивритом беженцев — остатков европейских евреев, чудом выживших в Холокосте, либо тех, кого ограбленными выкинули из отсталых арабских стран. Многие были неграмотны. Всех нужно было обеспечить крышей над головой, кормить, лечить, обучать ивриту, включать в хозяйственную деятельность.
Все внешние торговые связи были прерваны, стране был объявлен торговый бойкот. Экономику надо было растить. Развитие сельского хозяйства требовало воды, которую ещё только предстояло добыть. Союзников, тем более поставщиков оружия не было. Не смирившиеся с поражением арабские соседи точили зубы, используя любую возможность, чтобы причинить Израилю вред, границы с ним они дружно не признавали, на его территорию постоянно засылали вооружённые банды федаинов (палестинских террористов) и неутомимо готовились к открытому нападению.
Главным противником был Египет под властью Гамаль Абдель Насера, вынашивавшего гигантский план создания под своим началом объединённого государства арабов Африки и Азии. Ресурсы этому новообразованию должна была, по его убеждению, предоставить Саудовская Аравия на том якобы основании, что её нефть — достояние всех арабов, а большинство их, как известно, проживает в Египте. Такая логика. Аппетиты Насера распространялись на Иорданию, Ирак, Сирию, далее везде. Для осуществления этих геополитических мечтаний, ему необходимо было дотянуться до границ упомянутых стран, чему досадно мешал территориальный разрыв между ними и Египтом. Нестерпимо было то, что перекинуть столь необходимый «мост» возможно было только между принадлежавшим Насеру Синаем и Иорданией. Да вот беда — проложить его можно было только через пустыню Негев, как назло, принадлежавшую Израилю. Как говорится — близок локоть, да не укусишь.
Захватить этот лакомый кусок мешали английские войска вокруг Суэцкого канала, однако досадное препятствие должно было само собой устраниться к июню 1956 года, сроку, к которому Великобритания обязалась свой военный контингент эвакуировать. А пока необходимо было срочно вооружаться.
Но вот незадача — в феврале 1955 года коварный Альбион отказался от традиционного снабжения Египта оружием. Со времён окончания первой арабо-израильской войны все военные поставки на Ближний Восток регулировались соглашением Англии, Франции и США, ограничивавшим гонку вооружений в регионе.
«Упрямство» Великобритании Насера не смутило, выход был найден быстро. Трёхстороннее соглашение, действительно, мешало ему жить, но оно касалось великих держав и не охватывало … Чехословакию. С ней-то Египет и подписал коммерческий договор, по которому получал всё, в чём нуждался: 200 самолётов нового поколения, которые были значительно лучше тех, которыми располагал Израиль, около 400 танков и самоходок, качественно превосходящих имевшихся у Израиля, 200 бронетранспортёров и даже военные корабли, в частности, 6 подводных лодок. Их наличие у сухопутной Чехословакии почему-то никого не смутило. Всем было понятно, что за этой сделкой стоит Советский Союз, не связанный никаким соглашением и горевший желанием впервые заполучить «клиента» в арабском мире, поставить ногу в этом стратегическом регионе, осуществить здесь своё политическое присутствие.
Для Израиля, и так количественно уступавшего Египту по всем вышеперечисленным видам вооружений, но уверенно рассчитывавшего на качественное превосходство своих доблестных защитников, новая ситуация, при которой получаемый противником перевес возрастал почти в пять раз, становилась грозной. Выбирать приходилось из двух — либо, не дожидаясь реализации чехословацкой сделки, нанести Египту упреждающий удар, навлекая на себя гнев Великих держав и Организации Объединённых Наций, либо срочно, изыскать поставки оружия, которые были бы хоть в какой-то степени сопоставимы с получаемыми Египтом.
Шёл октябрь 1955 года. Бездействие означало сдачу на милость победителя, что в данном случае было равносильно самоубийству. Премьер-министр страны Моше Шарет, выразивший надежду на то, что «мир не останется равнодушным и не оставит Израиль безоружным перед лицом столь очевидной угрозы самой жизни нашей страны», немедленно вылетел в Европу.
До Севрской сделки оставалось съесть пуд соли и не подавиться.
2. Закон восточного базара
Надежда вылетевшего в европейские столицы премьер-министра Израиля Моше Шарета, на то, что «мир не останется равнодушным и не оставит Израиль безоружным перед лицом столь очевидной угрозы самой жизни нашей страны», оправдалась лишь в своей первой посылке, — встречи с самыми влиятельными лицами ведущих стран мира действительно, были эмоционально окрашены, хоть и по-разному. Что же касается второй посылки, здесь всеми участниками было проявлено завидное единство — оружия не дал никто.
Эта бессовестная трагикомедия замечательно описана в блестящем исследовании Бориса Тененбаума «Незнаменитая арабо-израильская война 1956 года», которую мы обильно цитируем. Отказывая Израилю, министр иностранных дел Великобритании Макмиллан расчувствовался: «Вы не представляете, как мне больно говорить с вами подобным образом». Пилюлю это не смягчило. Госсекретарь Соединённых Штатов Джон Фостер Даллес стелил мягко: «Все спорные вопросы следует решить миром». Наивному премьер-министру Шарету он внушал, что «судьба маленькой страны не может зависеть от её вооружений» и должна опираться на соблюдение международных соглашений. Стараясь удержать Израиль от «необдуманных действий» — защитного превентивного удара, — он подвешивал перед ним морковку — в частных разговорах высказывал неопределённую возможность продажи некоторых видов оборонительного оружия. По-существу же, тянул время. Многие западные дипломаты вообще недоумевали по поводу приезда премьер-министра какого-то Израиля, в момент, когда ведущие страны мира обсуждают «действительно важные глобальные проблемы».
Однако решаться на что-то Израилю было необходимо — война на Ближнем Востоке назревала реально. Чехословацкая сделка состоялась, советское оружие Египет получил, что давало Насеру шанс военной победы, а Советскому Союзу — реальный стратегический выигрыш. Военная помощь Израилю была для Запада неприемлема, поскольку грозила потерей привычного авторитета в этом богатом нефтью регионе, усугубляемой неизбежным заполнением возникшего вакуума возросшим советским влиянием. Промедление уже сработало в пользу Египта и обещало ему ещё большую выгоду. В верхах принципиальное решение было принято, Израилю в нём отводилась незавидная роль связанной жертвы.
Совместными усилиями Великобритания и США разработали так называемый План Альфа, по которому на чехословацкую сделку решено было закрыть глаза, а Насера переманить предложением обширной американской экономической помощи в виде займов на строительства Асуанской плотины. Более того, ему обеспечивался вожделенный территориальный мост в виде сухопутной границы с Иорданией, для чего «в интересах мира» Израиль планировалось «убедить» пожертвовать Египту весь Негев, как щедро предлагал английский премьер министр Иден, или часть его, как более скромно считал госсекретарь Даллес. На случай отказа жертвы от добровольного заклания назревающий военный конфликт предполагалось уладить согласием Египта заключить с Израилем мир, на худой конец, вступить в серьёзные переговоры при американском «благожелательном посредничестве». А от превентивной войны еврейское государство предлагалось удержать длительными обсуждениями и ни к чему не обязывающими обещаниями «благоприятно рассмотреть» его просьбы о поставках оружия. Как видим, ничего нового — очередное умиротворение агрессора.
Судя по всему, Великобритания была не совсем в курсе дела или не принимала всерьёз далеко идущие планы Насера возглавить объединённое государство арабов Африки и Азии, поскольку по умолчанию предполагала, что «задаренный» союзниками он перестанет противиться её собственному детищу, — Багдадскому Пакту, который должен был поставить заслон опасно нарастающему советскому влиянию, объединив страны Ближнего и Среднего Востока в единый блок под западным патронажем.
То, что Израиль отказался отдать врагу треть собственной крошечной территории (столь некомпактной, что её в шутку называли «три сосиски»), включая единственный порт на Красном море, в обмен на честное слово Насера о завершении конфликта, англо-американских союзников особо не обеспокоило. Они были уверены, что такой маленькой стране «не должно сметь своё суждение иметь» — её судьба зависит не от поставки вооружений, а от соблюдения международных соглашений, гарантируемых ими самими.
Но никак не ожидали союзники, что Насер тоже отвергнет их столь выгодное ему предложение. Как пристало восточному покупателю, он предпочёл не спешить открывать свои карты, с тем, чтобы, лавируя между Советами и Западом, каждый раз с выгодой продавать свою лояльность по новой цене. Это был типичный случай непонимания культурных различий участников переговорного процесса, о котором метко выразился Фуад Аджуми («Dream Palace of the Arab) — «не в первый раз прямолинейный американец уходит с восточного базара с обчищенными карманами и уязвлённым самолюбием». Когда же, убедившись в двойной игре Насера, США также отказались финансировать строительство Асуанской плотины, Насер заявил о национализации Суэцкого канала. Это произошло 26 июля 1956 года. Англо-французским колониальным интересам был нанесён опаснейший урон. В ответ оставалось только применить военную силу, до поры сохраняя позу невинности.
В этих новых обстоятельствах роль Израиля в планах союзников резко изменилась. Теперь они в нём нуждались. Но в качестве кого?
3. Научиться жить под водой
В июле 1956 года отношения между Египтом и западными союзниками, и так достаточно осложнившиеся после заключения Насером соглашения с Советским блоком о поставке вооружения, ещё более ухудшились. Последовал отказ от финансирования строительства Асуанской плотины, и 26 июля Насер национализировал Суэцкий канал, что произвело эффект разорвавшейся бомбы. Без этой ключевой географической позиции спасение большинства заморских колониальных владений Британской империи и Франции становилось проблематичным, ближневосточные интересы этих стран резко изменились, что существенно затронуло Израиль.
Но что же вплоть до этого поворотного момента делало еврейское правительство, неужто бездействовало, пока судьбу страны в очередной раз разыгрывали «серьёзные игроки»? — Как в анекдоте о том, чем занялись люди, узнав, что до наступления Потопа жить им осталось всего три дня (французы выбрали любовь, англичане — спорт, русские — водочку, и т.д.), евреи, как им и пристало, поступили по-своему — стали срочно изыскивать способ жить под водой …
С конца 1955 года, вскоре после заключения Египтом «чехословацкой сделки» поисками выхода из кризисного положения занимался неофициальный комитет во главе с министром обороны Израиля. Этот пост занял экстренно отозванный из своего кибуца в Негеве выигравший войну за Независимость и ушедший на покой Давид Бен-Гурион. Непозволительно было ему, спасителю нации, углубляться в изучение испанского языка — шестого или седьмого на его счёту — ради удовольствия прочесть «Дон Кихот» в подлиннике, когда великие державы ставили на карту судьбу еврейского государства.
Напряжённая работа шла в двух направлениях. Министерство иностранных дел и премьер-министр пытались убедить американцев продать Израилю столь необходимое ему вооружение (на англичан надежды уже не было), а министерство обороны под руководством Бен-Гуриона, с одной стороны — старалось спровоцировать Египет на начало военных действий до получения им советского оружия, а с другой — отчаянно искало способы получить у Франции чудом заказанные и уже оплаченные 12 самолётов и 30 танков из военных запасов. Эти согласованные Парижем поставки были им внезапно «заморожены» ради задуманной блестящей сделки. Израиль решено было «кинуть», сославшись на внезапно всплывшее в памяти ближневосточное эмбарго на поставку вооружения и рассчитывая купить этим согласие Египта прекратить поддержку алжирских повстанцев.
Тем временем плохо вооружённые израильтяне лихорадочно готовились к неизбежной войне, работа не прерывалась в буквальном смысле ни днём, ни ночью. При населении в 1 миллион 700 тысяч все взрослые мужчины были либо солдатами, либо резервистами. Не дожидаясь успеха международных переговоров, военное руководство опиралось на то немногое, что имелось в наличии. Из списанных, но залатанных танков спешно создали ещё один танковый батальон, сформировали парашютную бригаду коммандос. Лётчиков, которым предстояло на устаревших «Метеорах» противостоять быстроходным советским МиГам, обучали изобретённому тактическому новшеству, которое давало хоть какой-то шанс, хотя и было смертельно опасным. Приём доступный лишь асам, состоял в том, чтобы в бою позволить МиГу противника зайти себе в тыл и, резко сбросив скорость, как бы провалившись, пропустить его вперёд и в выигранные 2-3 секунды успеть сбить.
Неожиданная помощь пришла, откуда не ждали. Гамаль Абдель Насер с презреньем отверг задуманную французами блестящую сделку, а тут ещё Индия, соблазнившись предложением Москвы поставить советские МиГи чуть ли не задаром, внезапно передумала приобретать 200 новейших французских реактивных истребителей Mystere. Других покупателей у Министерства обороны Франции не нашлось, так что про эмбарго на продажу вооружения Израилю пришлось снова забыть, а про «замороженную» поставку не только милостиво вспомнить, но даже предложить существенно её расширить. К сожалению, финансовое положение еврейского государства позволяло купить не более 100 самолётов, но и это было критически важно.
Даже, когда сделка состоялась, осуществлять её министерству обороны Франции пришлось втайне не только от союзников, но и от собственного министерства иностранных дел. Самолёты переправляли в Израиль небольшими группами под видом возврата того, что было отремонтировано изготовителем, однако прибывало их больше, чем отправлялось «на ремонт». Танки же поставлялись не из самой Франции, а с алжирских военных складов и не открыто в Тель-Авивский порт, а по ночам со специализированных десантных кораблей, осуществлявших доставку груза прямо на неосвещённый пляж.
Первую группу встречали на берегу министр обороны Давид Бен-Гурион, начальник штаба Армии обороны Израиля Моше Даян и допущенный к этой секретной операции поэт Натан Альтерман, написавший впоследствии прекрасные стихи о «спасении, которое приходит из тёмного моря на Левиафане».
К середине 1956 года страна, год назад бывшая практически безоружной, к войне с изготовившимся к нападению Египтом была готова. В таком виде еврейское государство внезапно понадобилось серьёзным мировым игрокам, из тех, кто ещё недавно поучал его, будто «судьба маленькой страны не может зависеть от её вооружений». Другое дело, что предназначалась Израилю незавидная и крайне опасная роль безрассудного поджигателя войны, навлекающего на себя гнев мирового сообщества.
4. В кругу заклятых друзей
Итак, с момента национализации Насером Суэцкого канала, связывающего Великобританию и Францию с их заморскими колониальными владениями, интересы этих союзников кардинально изменились. Альтернатива — добираться до Индии или Вьетнама, огибая всю Африку через мыс Доброй Надежды, им не улыбалась. Спасти отрезанные от метрополий «жемчужины» своих империй можно было только, свергнув Насера, сокрушив его военной силой, но придав этой акции видимость вынужденной миротворческой вовлечённости. Соединённые Штаты подобных намерений не разделяли, более того, усматривали для себя в создавшейся ситуации политические выгоды, так что этого важного игрока в планы свои двойственные союзники предпочли не посвящать.
В сложившейся ситуации интересы Франции страдали не столь болезненно, как английские — престиж Великобритании в Ираке, Иордании и на всём Ближнем Востоке оказался под угрозой. В особенности он пошатнулся весной 1956 года, когда иорданский король Хуссейн, опасаясь свержения в результате заговора собственных офицеров по образцу осуществлённого в Египте Насером, бросил им вожделенную кость — уволил не только создавшего и возглавлявшего его армию английского генерала Глабба (Глабб-Пашу), но и всех командовавших ею лояльных английских офицеров, заместив их арабскими выучениками. Особенно обиден был этот щелчок по носу тем, что именно тогда верный Глабб-Паша занимался разработкой реализации пресловутого плана «Альфа» — англо-иорданского нападения на Израиль в целях отторжения у него Негева ради создания вожделенного территориального моста между арабами Азии (Иордания) и Африки (Египет). Об этом пришлось забыть. На повестке дня было свержение зарвавшегося Насера.
Решение об этом было принято без колебаний, однако премьер-министр Его Величества сэр Энтони Иден непременно хотел придать своим действиям видимость законности — Суэцкий канал всё-таки был территорией Египта. Помимо этого соображения правительство Великобритании по-прежнему оставалось и желало выглядеть «другом арабов», никак не обнаруживая, что в арабо-израильском споре готовилось временно перекинуться на сторону евреев. Поэтому одновременно с началом скрытой подготовки к тройственному вторжению в Египет правительство Её Величества предприняло отвлекающий дипломатический манёвр. Израиль (новоиспечённый стратегический союзник) был официально предупреждён о том, что в случае его нападения на Иорданию (?!) оно будет обязано выполнить пакт о взаимной обороне и пресечь агрессию против дружеской арабской страны. Противником был только Насер.
Предложение о совместном тройственном нападении на Египет выглядело многообещающе, военная мощь англо-французских союзников не оставляла Египту шансов. Однако за малым дело стало — оставалось убедить Израиль взять на себя роль взрывного запала. Союзники предлагали ему, положившись на их секретное обещание вмешательства, первым предпринять атаку на Синайском полуострове и создать «опасность» для Суэцкого канала — искомый предлог для ввода в эту зону войск «заботящихся» о прекращении конфликта Англии и Франции.
В действительности, Насер уже дал Израилю формальный повод для объявления войны (Casus belli), закрыв ему доступ к Суэцкому каналу, а затем и к открывающему выход в Красное море Тиранскому проливу. Теперь у еврейского государства впервые появились союзники и не какие-нибудь, а две великие державы.
Поступившее секретное предложение исходило от французов. Соблюдены были все правила конспирации. Израильская делегация во главе со ставшим премьер-министром министром обороны Давидом Бен-Гурионом тайно вылетела с военной базы ВВС Израиля на французском самолёте (американском лайнере, подаренном президентом Рузвельтом генералу де Голлю) и 22 октября 1956 года неприметно приземлилась на военном аэродроме вблизи Парижа.
Премьер-министр Великобритании Энтони Иден приехать отказался, из его памяти ещё не успела выветриться высокомерная уверенность в том, что сотрудничество с Израилем — вещь невозможная. Вместо себя он направил министра иностранных дел Селвина Ллойда, проинструктировав его не брать на себя никаких чётко сформулированных обязательств, и тот с самого начала дал израильским представителям понять, кому здесь принадлежит решающее слово. Как вспоминал, принимавший участие в переговорах начальник штаба Цахала (армии обороны Израиля) Моше Даян, всем своим видом Ллойд «демонстрировал неприязнь к месту, компании и теме обсуждения». А местом был избран мирный городок Севр, теперешнее предместье Парижа.
С самого начала Бен-Гурион испытывал к англичанам глубокое недоверие, подпитывавшееся не одним лишь не остывшим гневом и памятью об унижениях еврейской стороны в подмандатные времена, но и полученным из надёжных источников конфиденциальным уведомлением о том, что полагаться на английские заверения не следует.
Делегацию страны-хозяина возглавлял министр иностранных дел Франции Кристиан Пино, который также заранее согласовал свою позицию с премьер-министром Ги Молле.
5. Что написано пером …
Тройственные переговоры, проходившие в обстановке полной секретности и завершившиеся всего за 48 часов, шли туго. Участникам, действительно, предстояло съесть пуд соли. Министру иностранных дел Франции Кристиану Пино постоянно приходилось разрешать конфликтные ситуации. Главной проблемой было глубокое недоверие между остальными двумя сторонами, одной из которых, Израилю предстояло сыграть незавидную роль агрессора, положившись на столь ненадёжную в дипломатии вещь, как ничем не подкреплённое устное обещание поддержки.
Французским партнёрам израильская сторона склонна была доверять, готова была предоставить доступ к своим портам и аэродромам, помочь непосредственным военным участием. Французскому слову чести Бен-Гурион готов был верить, что не распространялось на английского представителя, министра иностранных дел Селвина Ллойда, не скрывавшего своей неприязни к альянсу с еврейским государством. Кроме того ещё свежи были воспоминания о временах британского мандата и о том, как правительство Её Величества выполняло принятые на себя обязательства. Считать англичан джентльменами горький опыт не позволял. Велик был риск остаться один на один не только с Египтом, а со всем разъярённым «мировым сообществом» — Организацией Объединённых Наций, Советским Союзом и Соединёнными Штатами.
В какой-то момент для спасения зашедших в тупик переговоров Кристиан Пино был вынужден вылететь в Лондон в попытке уговорить премьер-министра Идена сменить своего представителя. Ему удалось добиться успеха, вместо Ллойда в Севр прибыл Патрик Дин, занимавший более скромный пост председателя Объединённого разведывательного комитета. С ним был и его заместитель Логан. Понимание было достигнуто, несогласия стали разрешаться и, когда основные детали и сроки нападения были согласованы, Бен-Гурион всё-таки выставил непременное условие: для всех сторон секретное соглашение должно быть письменным и обязательным к исполнению. К этому его вынуждали следующие соображения.
Согласно французским планам Израиль обязывался атаковать египетские войска на Синайском полуострове, обеспечив Англии и Франции благовидный предлог к военному вмешательству для «защиты» Суэцкого канала. При этом у него не было никакой гарантии того, что Англия, отказавшись признать угрозу Суэцкому каналу реальной, оставит его без помощи — хуже того, сама может начать бомбить израильские аэродромы. Так что заключения с Великобританией формального союза, пусть тайного, но изложенного письменно за подписью глав правительств, Бен-Гурион потребовал во избежание худшего. Особым условием под надуманным предлогом предоставления израильским пилотам возможности в полной мере освоить новую технику, выговорено было размещение на израильских аэродромах французских истребителей, с тем, чтобы они на время защитили местные города от вражеских бомбардировщиков, Это, конечно, был манёвр, подстраховывавший Израиль от нападения с воздуха не столько арабов, сколько англичан…
В течение последних двух часов были утрясены мельчайшие нюансы подготавливаемого текста и, хотя временами споры были довольно горячими, Севрский протокол был всеми участниками подписан в трёх экземплярах. Впоследствии английские представители оправдывались тем, что немедленного появления напечатанного текста не ожидали, что были застигнуты врасплох, что предполагали будто всё обсуждение останется устным и по возвращении в Англию будут докладывать премьер-министру Идену так же устно. Появившуюся мысль проконсультироваться с Лондоном по телефону они отбросили как представляющую риск с точки зрения безопасности и усиливавшую подозрения остальных участников в отношении английских планов. В них, как оказалось, посвящены они были недостаточно. Хороший бюрократ-службист Логан искренне пояснял, что письменный протокол помог бы ему «сделать адекватный доклад премьер-министру о точных намерениях двух других правительств».
По-другому чувствовал себя в ту минуту Бен-Гурион. Еле сдерживая волнение, он осторожно взял в руки подписанный протокол как истинно севрское хрупкое сокровище и спрятал его в кармашек жилета. Он понимал, что в истории молодого еврейского государства произошло нечто беспрецедентное — заключён военный пакт с двумя великими державами. Кроме того это была гарантия против обмана «коварным Альбионом».
Узнав о случившемся, премьер-министр Великобритании сэр Энтони Иден, общепризнанный эталон мужской красоты и светских манер, пришёл в неописуемую ярость. Оправдания и ссылки на то, что это была нормальная дипломатическая практика, приводили его в бешенство — его полномочные представители обязаны были понимать, что сутью дела было ничего не оставлять в письменном виде. Им было приказано возвратиться в Париж следующим же утром и потребовать, чтобы министр Пино разорвал французский экземпляр документа.
Однако хрупкость этого севрского изделия Иден явно переоценил.
6. Пируэты сэра Энтони
«Провинившиеся» английские представители отбыли в Париж незамедлительно. То, что их ожидало, вошло в анналы современной дипломатии как одна из самых унизительных миссий. Французский министр Пино обещал рассмотреть просьбу посланников Идена, после чего их в течение четырёх часов продержали в запертой приёмной, где на столе была только минеральная вода. Затем им сообщили решение, на принятие которого хватило бы четырёх минут.
Сама их просьба уничтожить французский экземпляр Севрского протокола была объявлена вещью несуразной, поскольку у Израиля имеется третья копия. Остаётся предположить, что впросак Иден попал по причине неизжитой памяти о временах британского мандата, когда еврейскую сторону в качестве равноправного партнёра он не воспринимал. Бен-Гурион обыграл его вчистую. И в завершение, французская сторона не отказала себе в удовольствии расставить все точки над «и», разъяснив посланникам Идена, что усматривает в их просьбе стремление отказаться от участия в запланированной военной акции и уже проинформировала об этом израильскую сторону.
Как ни удивительно, сэр Энтони Иден на этом не успокоился. Он затребовал к себе все материалы по Севрским переговорам и распорядился всё уничтожить. Забегая вперёд, добавим, что после окончания Суэцкой кампании он не постеснялся на голубом глазу заявить в Палате Общин, что никакой предварительной информации о готовящемся нападении Израиля на Египет не имел.
Так что Бен-Гурион опасался не зря. Сомнения в верности англичан данному письменному обещанию одолевали его и после того, как 28 октября 1956 года в соответствии с союзнической договорённостью Израиль приступил к военным действиям. При этом в течение первых 36 часовне ни танки, ни авиация в бой не вступали, действовали только элитные бригады парашютистов, успешно продвинувшиеся вглубь Синайского полуострова. И хотя египетская оборона разваливалась на глазах, израильское руководство готово было к запасному варианту. Расчёт был на то, что, если в последнюю минуту англичане передумают, хуже того — ударят в спину и вместе с Египтом выступят против «неспровоцированной израильской агрессии», можно будет заявить, что это была не война, а лишь чрезвычайно глубокий очередной рейд израильской армии на базы федаинов.
Верные данному слову французы не подвели, англичане же под благовидным предлогом своё участие отложили на 36 часов. В возмущённой телеграмме Израиль недвусмысленно потребовал немедленного выполнения «ясно согласованных и подписанных соглашений», закончив её гневно и недвусмысленно: «Поведение англичан мы рассматриваем как саботаж». В своём дневнике Бен-Гурион высказался ещё определённей, назвав Великобританию «старой б…ю».
5 ноября израильтяне заняли Шарм-эль-Шейх, под их властью оказался почти весь Синайский полуостров, а также сектор Газа. В этот же день в районе Порт-Саида был высажен англо-французский десант, который в течение двух суток взял под контроль сам город и значительную часть Суэцкого канала. Война ещё длилась, но по существу, уже одержана была блестящая победа. Однако в конечном выигрыше оказался Насер.
К резкому осуждению мировым сообществом действий тройственной коалиции присоединился даже союзник Великобритании и Франции — Соединенные Штаты. 2 ноября 1956 года чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН потребовала прекратить военные действия, вывести войска всех трёх государств с территории Египта и открыть Суэцкий канал.
Особенно резкую позицию занял СССР. Хрущёв угрожал союзникам самым решительным образом, вплоть до ракетных ударов по их территории. Это неизбежно привело бы к ядерной войне между СССР и США. В свете подобных угроз с советской стороны и негативной реакции США тройственные союзники вынуждены были отступить. Великобритания и Франция согласились вывести свои войска из Египта. Энтони Иден был отправлен в отставку. Насер ликовал. Соглашение о перемирии вступило в силу 6 ноября 1956 года, и уже 15 ноября в зоне Суэцкого канала началось размещение подразделений сил ООН .
И хотя под давлением США к марту 1957 года войска Цахала вернулись на предвоенную границу, израильские суда получили доступ к Тиранскому проливу, порт Эйлат открыл навигацию, рейды федаинов на время прекратились, и на южной границе установился относительный мир.
Что же до колониальных империй, то завершение их распада стало лишь вопросом времени. Новое британское правительство уже не опасалось продавать Израилю современное вооружение, а отношение сэра Энтони Идена к Давиду Бен-Гуриону настолько потеплело, что вскоре он обратился к нему с личным посланием, приглашая встретиться. В изданных в 1960 году мемуарах «Полный круг» он восхвалял «комбинацию блистательной отваги и твёрдости» Бен-Гуриона и полностью оправдывал превентивную операцию Израиля.
Для Британской империи Суэцкая кампания стала катастрофой, для Израиля же — триумфом, возвысившим его в глазах мирового сообщества и подарившим ему десятилетие спокойствия на тревожной границе с Египтом. До шести дней июня 1967 года.
Библиография
Рожанский Лев. Севрский протокол 1956 года: комментарии к сцене из одного сериала. Альманах «Панорама» №20 (1988), май 15-20, 2019.
Тененбаум Борис. Незнаменитая арабо-израильская война 1956 года. Заметки по еврейской истории, 2006, №6
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer1/stepanova/
