Я встречался с Ароном Вергелисом (АВ) неоднократно в трех разных знаковых политических ситуациях. Цель настоящей статьи — отметить, что АВ был несчастной жертвой деспотической системы, как и Эренбург и ему подобные, которые не воспользовались случаем остаться заграницей при своих поездках туда и служили пагубной и разрушительной «формации» даже после смерти тирана и антисемита Сталина. Я пишу об этом, зная, что многие считают, что АВ служил пагубной идеологии в корыстных личных целях. Да, он тридцать лет возглавлял журнал на языке идиш, который «система» считала языком «несуществующего народа» (вспомним «суррогатную» брошюру Сталина «Марксизм и национальный вопрос»), системы, уничтожившей все надстройки этого языка и совершившей тем самым национально-культурный геноцид этого народа.
Я много раз заходил в редакцию журнала на улице Кирова 17 в Москве при частых приездах по работе.
Проходя по улице Кирова в Москве в шестидесятых годах прошлого века, я с удивлением увидел на входе дома номер 17 вывеску идишского журнала «Советиш Геймланд»!?! Нет необходимости описать моё потрясение этим явлением, — восемь лет после смерти, одного из величайших инквизиторов всей еврейской истории (уверен, останки Сталина уберут в недалеком времени вместе с мраморной статуей у Кремлевской стены и найдут им более подобающее место). После коммунистического погрома 30-50-х годов я не смог не зайти в редакцию, которая ознаменовала для меня тогда начало «новой эры»…
Секретарша, услышав о цели визита молодого еще тогда парня, тут же сообщила об этом Вергелису, который сразу возник в сопровождении двух коллег, Яакова Штернберга и Авраама Гонтаря…
Когда я сообщил Вергелису на своём молдавско-бельцком идише о цели моего визита, все трое очень обрадовались, а Штернберг даже воскликнул, что он родился в Липканах и много раз бывал в Бельцах…
После того как гости оставили нас одних, Вергелис отметил мой интерес к идишу, расспросил обо мне, одарил журналами, учебным пособием, посоветовал пробовать писать на идише и пригласил заходить.
Это была моя первая (из многих) встреч с АВ, и я искренне расценил выход журнала как тенденцию к исправлению ошибки прошлого. Вместе с тем я понимал, что АВ — номенклатурный аппаратчик, селективно назначенный режимом для защиты его реакционной политики в отношении евреев: ведь в СССР по-прежнему не было ни одной школы, театра, другого издания… Беседа с АВ касалась только моего личного интереса к языку идиш и его литературного аспекта… Должен сказать, что с тех пор считаю Вергелиса своим первым учителем языка идиш. Пройдут десятилетия, и уже в Израиле я напишу мой первый очерк на идише — «Анатоль Франс и евреи», который напечатает журнал «Лэбнс фрагн» («Вопросы жизни») и перепечатает французский журнал «Идише хефтн» («Еврейские тетради»). С тех пор идишистские очерки о евреях в мировой культуре стали моим хобби, но это уже другая тема.
После встречи с АВ я подписался в «Союзпечати» на журнал …и получал его все годы вплоть до репатриации в Израиль в 1976 году (включая четыре года заключения за сионизм, — хотя это было официальное советское подписное издание).
На снимке (слева направо): поэты А. Вергелис и М. Тэйф, сотрудники еврейской редакции Всесоюзного радиокомитета и неизвестный. Около 1946 года. Редакция благодарит Леонида Флята за предоставленный снимок.
Ко времени первой встречи с АВ я уже был вовлечен в неофициальное движение людей, готовых выехать в Израиль, связан с будущими репатриантами, жившими во многих городах. Были среди них и те, кто отсидел в лагерях; отмечу ряд имен: Давид Хавкин, Тина Бродецкая, Виталий Свичинский (Москва); Юрий Меклер, Гедалий Печерский (Ленинград); Анатолий Рубин (Минск), Дов Шперлинг (Рига). Но никаких других тем, кроме идишской литературы, мы с АВ не затрагивали….
Таких встреч с АВ у меня было несколько. Он встречал меня всегда радушно, радовался моим хорошим отзывам о журнале, который действительно печатал много хороших материалов, в том числе бывших жертв Сталина.
Темы его поездок за рубеж и их апологетику, я, разумеется, не затрагивал никогда.
Отмечу теперь другую — знаковую — встречу с АВ, из другой политической категории.
В декабре 1976 года, после отбытия четырех лет заключения за «крамольное» желание выехать в Израиль, я участвовал во встрече с АВ по просьбе профессора Вениамина Файна, создавшего и возглавившего в Москве международный симпозиум по еврейской культуре в СССР, материалы которого он потом предал огласке на волнах «Голоса Америки», израильской радиостанции, Би-Би-Си, «Свободной Европы». В симпозиуме изъявили желание участвовать многие люди со всего мира. По словам Файна министерство культуры СССР якобы согласовало (с подобающими органами) участие в симпозиуме ряда советских учреждений культуры, включая и журнал «Советиш геймланд». АВ согласился принять четырех участников симпозиума. В группу вошли П. Абрамович (старший группы), Л. Вольвовский, И. Бегун и я (как лучше владевший идишем).
Нас пригласили в назначенный час в кабинет Вергелиса, в котором уже находились сотрудники редакции Хаим Бейдер и Иосиф Шустер.
АВ пожал всем руки, причем мою удержал в своей дольше, чем руки моих спутников, чем, конечно, дал понять, что помнит о нашем знакомстве.
Выслушав от Абрамовича приглашение принять участие в работе симпозиуме, АВ ответил, что сам факт нашего нахождения в редакции идишистского журнала противоречит цели международного симпозиума, которую иначе как провокацией назвать нельзя, и что мы с ним стоим по разные сторонам барьера. На этом встреча закончилась. Бейдер и Шустер при этом не проронили ни слова (впоследствии оба репатриировались в Израиль).
Симпозиум, который должен был состояться 22 декабря, конечно, не состоялся. Организаторов — арестовали на 15 суток за… хулиганство!
Так прошла моя вторая встреча с АВ.
У меня уже была виза на вылет 19 декабря в Израиль, где уже 23-го декабря я участвовал в иерусалимском симпозиуме солидарности с евреями СССР. Президент израильской академии наук профессор Ойербах прочел на этом симпозиуме привезённое мною послание Файна.
Перейду теперь к следующим двум встречам с АВ, наиболее значительным, позволяющим полнее раскрыть его человеческую сущность.
В 1993 году и 1994 году я ездил в Москву по заданию «Натива», ведомства, выдающего документы на постоянное жительство в Израиле, и несколько раз навещал АВ в редакции журнала, который назывался уже «Еврейская улица» («Ди идише гас»).
Последний номер «Советиш Геймланд» вышел в 1991 году, когда Советского Союза уже не существовало. Об этом мне рассказал в 1992 году в Израиле Мордехай Цанин, бывший руководитель идишистского отделения союза писателей Израиля. Он давно был знаком с АВ по заграничным встречам, имел с ним телефонную связь, и АВ сообщил ему, что с 1992 года журнал будет называться «Ди идише гас».
Когда в августе 1993 года я зашел в редакцию (она находилась по прежнему адресу), АВ вскочил с кресла и радостно обнял меня…
Передо мною — два первых номера журнала за 1993 год, с автографом АВ на втором номере на идише: «Дем тайерн Лейзер Любарскин, мит велхн ди эрште бакантшафт от гешафн а бодн фар ундзер вайтердикер митарбет. Арн Вергелис, Москвэ, 24 август 1993». («Дорогому Лейзеру Любарскому, первое знакомство с которым создало основу для нашего последующего сотрудничества. Арн Вергелис, Москва, 24 августа» 1993»).
АВ мне вкратце обрисовал факт превращения «Советиш Геймланд» в «Ди идише гас», говорил о надеждах, о новом времени, упомянул о культурном значении«Советиш Геймланд», в трёхстах номерах которого было напечатано множество произведений самых разных еврейских авторов, писавших в различных жанрах, о том, что было выпущено отдельными книгами много приложений к журналу, в том числе и на русском языке. А теперь, добавил АВ, готовятся к печати материалы многих жертв сталинских репрессий, тексты, находившиеся под запретом.
Наша беседа продолжалась несколько часов. В заключение АВ попросил меня устроить ему встречу с ныне уже покойным Давидом Бартовом, который в то время возглавлял отделение «Натива» в Москве (полное название этого ведомства — Национальная конференция в защиту советского еврейства, на иврите — лишкат а-кешер натив).
АВ и Бартов встретились спустя несколько дней в израильском посольстве в Москве, на Ордынке. Разговор велся на идише, и АВ фактически исповедался Бартову. Он сказал, что по сведениям, полученным им от французских коллег, журнал «Советиш Геймланд» возник после того, как генеральный секретарь французской компартии Морис Торез сделал в конце 50-х годов замечание Хрущеву, что в СССР нет ни единой еврейской газеты. Тогда-то главный советский идеолог Суслов и поручил АВ создать такой орган. После мучительного раздумья АВ согласился. Он исходил из того, что редактор все равно найдется — и может оказаться человеком насквозь продажным, в то время как в бережных руках начинание может принести важные культурные плоды. Ведь положение еврейской культуры в стране было ужасающим. Еврейских школ не существовало, число читателей было ничтожным, связи с еврейским миром отсутствовали, рассчитывать можно было лишь на немногих уцелевших знатоков идиша. АВ, по его словам, надеялся честными усилиями поддержать интерес к гонимому языку, идя на минимальные уступки режиму. Ведь даже после смерти Сталина, говорил Бартову АВ, мессианская легенда о возможности построения коммунизма в отдельно взятой стране не умерла, Хрущев продолжал проповедовать её до своего низложения в 1964 году. Таким было введение АВ при встрече с Бартовым в моем присутствии. Затем АВ изложил свои планы на публикацию творческого наследия трагического времени, пожаловался на то, что его считают приспособленцем, и передал письмо Цанину, с которым был знаком по заграничным встречам. добавив, что Цанин может это опровергнуть.
Тут Бартов спросил его: „Как поживает Антисионистский комитет?“
АВ был готов к этому вопросу и ответил серьезно:
„Советские критики сионизма, включая евреев, говорили, что Антисионистский комитет советской общественности (АКСО) создан властями СССР как средство борьбы против нездорового интереса советских евреев к возвращению на свою историческую родину. Многие евреи говорили это искренне. Нужно ведь помнить, что оболванивание шло десятилетиями, людям вбивали в головы идею единого советского народа, уверяли, что еврейского вопроса в СССР не существует, твердили, что евреям даже свою автономную область выделили — езжайте, мол, в тайгу, в Биробиджан. Чем не свобода? Что же касается его членства в АКСО, — сказал АВ, — то пусть кто-нибудь назовет хоть одну редакционную статью в пользу АКСО за тридцать лет издания «Советиш Геймланд». АКСО возник при новом генсеке Андропове в угоду враждебным к Израилю арабским странам и террористическим движениям. Конечно, некоторые еврейские деятели СССР были вовлечены в АКСО против их воли, записались по принуждению, от безвыходности, но были в АКСО и убеждённые твердолобы сталинской закалки, верившие в утопию и не желавшие видеть реальности. Я был среди тех, кто вошел в АКСО от безвыходности, и не эгоистической, а ради моего дела. В журнале я делал всё мыслимое, чтобы уменьшить поток лжи. Но, разумеется, мне, — продолжал АВ, — приходилось осуждать «изменников», покидающих взрастившую и воспитавшую их «родину». Это невозможно было отвратить, это шло по прямой указке ЦК КПСС“.
Затем Вергелис прочел наизусть свое стихотворение «Ди идише гас», которое было напечатано в первом номере за 1993 год, и подарил мне этот номер. Вот это стихотворение:
В переводе это звучит примерно так:
Еврейская улица в центре мира!
Мы построили её в еврейском сердце…
Она прочна, как Стена плача,
Ей не страшны морозы и метели,
В ней наше земное счастье,
Скреплённое верой, орошённое слезами.
А прочее — так ли важно?
И страна, проклинаемая и гонимая,
Построена теми же руками.
Народ, рассеянный по всем континентам,
Вечный и неприкаянный,
Должен иметь в мире собственную улицу,
Собственный порог и дом.
Не будь гостем на еврейской улице,
Не будь для неё обузой,
Неси в себе по торной земной стезе
Частицу счастья и частицу боли.
Не взирай на эту улицу со злобой!
Доску клади к доске, камень — к камню.
Мы ткём наше будущее, гонимые и проклинаемые.
И жив рассеянный по Земле народ.
Я привел укороченный перевод, который, однако, верно передает мысль автора: его искреннюю боль за трагедию еврейского народа. Думается, нет необходимости подчёркивать открытую, исконно-библейскую и сионистскую мысль автора.
На этом встреча с Давидом Бартовом закончилась.
После возвращения в Израиль я отнес письмо Цанину и рассказал ему о встречах с АВ. Цанин подтвердил, что АВ взвалил на себя неблагодарную ношу в антисемитской стране, но нес ее с достоинством, и журнал не терял читателей в стране и за рубежом благодаря высокому литературному уровню.
«Он, — сказал Цанин, — не только поддерживал множество людeй, писавших на идише, но даже сумел подготовить и продвинуть молодую, способную поросль, на которой и сегодня держится идишистская литература в нескольких странах. Что касается недоброжелателей, пытающихся представить его этаким Шабтаем Цви, то такие люди никогда не переведутся. АВ умер в 1999 году, и журнал «Ди идише гас» перестал издаваться».
Не могу не посетовать на отсутствие идишистского печатного органа в еврейской стране, где еще имеются потенциальные читатели, работают идишистский театр «Идиш-шпиль», имеются языковые курсы и кружки.
Остаётся добавить несколько общих замечаний. АВ сотрудничал в биробиджанской печати с семнадцатилетнего возраста, с 1935 года как поэт, прозаик, публицист. В годы войны он работал диктором передач на идише для заграницы и чудом уцелел в период сталинского послевоенного гонения на евреев.
Вергелис был по преимуществу лирическим поэтом, воспевающим силу и мудрость человека. На русский его переводили такие поэты как С. Наровчатов, Ю. Мориц, Р. Казакова, Е. Евтушенко, М. Светлов, Л. Темин, Л. Беринский, А. Межиров, Ю. Левитанский и Л. Мартынов.
АВ никогда не бывал в Израиле. Во время моей командировки в Москву в 1994 году и при встрече с упомянутым выше Давидом Бартовым (которую я организовал по его просьбе), АВ высказался за готовность совершить творческую поездку в Израиль, для чего необходимо официальное приглашение. Давид Бартов посоветовал ему для этого обратиться к председателю идишского отделения писателей Израиля, Мордехаю Цанину, и он это организует. АВ подготовил такое письмо Цанину и передал его со мной, вместе с несколькими своими сборниками стихов и журналами. Возвратившись домой, я встретился с Цаниным, вручил ему письмо и материалы. Но вскоре Цанин ушел со своего поста по старости и болезни, и визиту АВ не суждено было состояться.
К заслугам АВ относится то, что после отмены большевистской идеологии он сумел собрать и опубликовать множество материалов репрессированных деятелей еврейской культуры.
Не тешу себя надеждой, что все читатели согласятся со мной, но утверждаю: АВ взвалил на себя эту неблагодарную ношу из-за приведенных выше добрых намерений и с целью сохранить до грядущих времен веру в лучшее будущее и богатую тысячелетнюю культуру на идише. И средство для этого он видел в собственном поэтическом таланте и в своем еврейском гражданском мужестве.
Данью памяти талантливому поэту и «добровольной жертве» страшного режима, могло бы стать издание его книг.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer1/ljubarsky/
