Исполнилось 120 лет со дня рождения человека, одно только имя которого сразу вызывает улыбку. Исаак Осипович Дунаевский. На его музыке выросло несколько поколений наших соотечественников. Фильмы «Веселые ребята», «Весна», «Дети капитана Гранта», «Цирк», «Волга-Волга», «Белая акация»… Песни, впервые прозвучавшие с экрана, начали самостоятельную долгую жизнь, независимую от породившего их кино. О композиторе Дунаевском написано много, но как-то ушел в тень тот отрезок его жизни, который относится к Харькову
Харьковский период
Исаак Осипович Дунаевский
Исаак Дунаевский родился 30 января 1900 года в Лохвице, небольшом украинском городке Полтавской области. (В самом центре городка на нынешней улице Гоголя стоит дом семьи Дунаевских. На нем мемориальная доска).
Отец Иосиф (Цали) Симонович (1865-1934) служил кассиром в Обществе взаимного кредита. Мать Розалия Исааковна (1874-1964) занималась воспитанием детей, неплохо пела, играла на стареньких клавикордах и на скрипке. Дед Исаака был кантором местной синагоги. Он не только пел, но и сочинял песни.
Музыка звучала в семье Дунаевских постоянно, и немалую роль в этом играл брат отца — дядя Самуил, живший вместе с ними. У дяди был граммофон, единственный в Лохвице. Исаак верил, что его дядя волшебник — он устраивал домашние музыкальные вечера, на которых давал пояснения к исполняемым произведениям. Затаив дыхание, слушали здесь музыку и пояснения дяди его племянники. Сильное впечатление на Исаака произвел тогда романс Чайковского «Ночи безумные», записанный на пластинку в исполнении А.М. Давыдовой.
Семья посещала все спектакли заезжих украинских трупп. Безусловно, это не могло не отразиться на детях.
С 5-ти лет Исаак подбирал по слуху на клавикордах все услышанное в доме и городе. В 6-ти летнем возрасте слушает фортепианные произведения Бетховена, Шопена, Чайковского, которые играл Н.Н. Дьяков, режиссер Лохвицкого Народного Дома, приглашенного к Борису для занятий по фортепиано (к этому времени старенькие клавикорды сменило выписанное из Киева пианино фирмы «Дидерихс»). К этому времени он освоил ноты, увлекся скрипкой и вместе со старшим братом Борисом давал в Лохвицах концерты. Уроки скрипки начал брать в 8-летнем возрасте у Григория Полянского.
«Мне трудно сейчас сказать, как играл Полянский с точки зрения техники и мастерства. Возможно, он играл не очень хорошо. Потом, будучи уже студентом консерватории, я слышал почти всех мировых скрипачей. Но тогда, когда играл Полянский, мне казалось, что лучше в мире ничего нет… Я думаю, что именно в это время и именно в эти годы зародилась у меня любовь к мелодии, к певучести, которая очень сильно повлияла на мое композиторское творчество» (Из воспоминаний Дунаевского). Сочинять музыку Исаак начал в 10 лет, давалось это ему легко.
Неожиданно у него проявились и математические способности. Весной 1910 года вместе со старшим братом Исаак отлично сдает вступительные экзамены во вновь открытое реальное училище в Лохвице. Но в училище их не приняли из-за «процентной нормы», которая была установлена для евреев в царской России.
Ребята не огорчились, так как в случае неудачи их должны были отвезти в Харьков, где они будут заниматься музыкой. Чтобы получить «право на жительство» в Харькове, Борису пришлось срочно освоить профессию «подмастерья переплетчика», а Исаак был приписан к нему как «ученик переплетчика». По воспоминаниям старшего брата Бориса, когда они приехали в Харьков, приемные экзамены в музыкальное училище уже закончились, но их все-таки допустили к испытаниям: «Экзаменовал нас директор училища Илья Ильич Слатин. Исаак был зачислен по классу скрипки преподавателя Горского. Я был принят в класс Чеботаревой».
В тот же день отец приобрел для братьев форму училища Императорского русского музыкального общества (ИРМО) с позолоченными лирами на бархатных петлицах и с золочеными пуговицами на черных курточках. Мальчики, счастливые, ходили по улицам большого города. После размеренной провинциальной жизни в Лохвице их встретила кипучая атмосфера Харькова, крупного культурного центра с его университетом, институтами, театрами, выдающимися деятелями науки, искусства, литературы.
Преподаватели в музучилище разделялись на старших и младших. Все старшие были с высшим музыкальным образованием, полученным в русских или зарубежных консерваториях. В училище принимались лица, не моложе 10 лет, по зачислению они получали статус учеников или вольнослушателей. Ученики посещали классы по всем предметам, художественным и научным, определенными учебным планом. Вольнослушатели разделялись на две категории. К первой относились те, кто посещали класс избранного специального предмета, могли посещать все классы обязательных предметов (или некоторые из них по собственному выбору); во второй — занимавшиеся, кроме музучилища, в других учебных заведениях. Полный курс по художественным предметам длился 6 лет (низшее, среднее и высшее отделения, в каждом по 2 года) и по научным предметам 4 года. Было и приготовительное отделение с годичным сроком обучения. Учебный год начинался 1 сентября и заканчивался 1 июня. Новизна обстановки в музучилище, новые люди стимулировали занятия Исаака в классе «старшего ординарного преподавателя игры на скрипке и альте» Константина Киприановича Горского. Старший брат Борис, не менее успешно, занимался в классе «младшего преподавателя игры на фортепиано» Александры Яковлевны Чеботаревой. По окончании приготовительного отделения (по результатам полугодовых и весенних экзаменов) Исаак сразу был переведен на третий курс. Однако занятия по скрипке с преподавателем К. Горским приносили все меньше и меньше удовлетворения. Особенно остро это стало ощущаться маленьким скрипачом после зимних каникул, проведенных в Лохвице: слишком отличался суховатый и несколько педантичный преподаватель музучилища Горский от порывистого, эмоционального лохвицкого скрипача Г. Полянского.
Иосиф Ахрон
К счастью, в 1913 году, по воле случая, Дунаевский оказывается в классе приглашенного из Петербурга нового преподавателя Иосифа Юльевича Ахрона — блестящего скрипача, культурного музыканта и композитора, ученика прославленного скрипача Л. Ауэра.
Это был очень требовательный, строгий и вместе с тем обаятельный педагог, принесший в училище атмосферу подлинного искусства. Заниматься у Ахрона было необычайно интересно. Его блестящая игра увлекала беспредельно и не могла не вызвать желания подражать ему. С этого момента начинается самая яркая пора занятий с «ординарным преподавателем игры на скрипке и альте» И.Ю. Ахроном, которому Дунаевский в своих воспоминаниях отводит особое место: «Он был не только моим педагогом, но и старшим другом — воспитателем; ему я обязан своей музыкальной культурой, как и первыми композиторскими работами вполне профессионального характера…»
Еще в Лохвице было решено: если мальчиков примут в Харьковское музыкальное училище, то одновременно с занятиями музыкой они будут готовиться к поступлению в гимназию. Наконец, и эта подготовка окончена. К учебе в музыкальном училище прибавились занятия в частной мужской гимназии «Общества 2-й группы преподавателей», куда братья Дунаевские поступили в 1912 году (старший Борис — в пятый класс, младший Исаак — в третий). Поступление в гимназию освобождало мальчиков от посещения общеобразовательных предметов в музучилище. В отличие от казенных учебных заведений в этой гимназии царила редкая для того времени обстановка, которая оказала значительное влияние на формирование мировоззрения будущего композитора. Педагогический коллектив гимназии состоял в основном из молодых, прогрессивно настроенных людей; впоследствии некоторые из них стали видными учеными. Среди них — академики Л.А. Булаховский, В.П. Бузескул, А.И. Белецкий, профессора М.П. Самарин, П.М. Ерохин и другие.
Директор гимназии Николай Николаевич Кнорринг — разносторонне образованный человек, превосходный музыкант-любитель — большое внимание уделял эстетическому воспитанию учащихся. Он был инициатором многих музыкальных начинаний в гимназии и сам руководил ученическим струнным оркестром. Братья Дунаевские сразу же активно включились в музыкальную жизнь гимназии и часто выступали на вечерах: сначала с сольными номерами (Борис как пианист и декламатор, Исаак как скрипач). Позже, как участники трио, квартета и струнного оркестра. В этом оркестре под управлением автора исполнялись и первые сочинения молодого Дунаевского.
«На моих глазах развертывалось музыкальное дарование Исаака, — вспоминал об этом времени Н. Кнорринг. — При его способностях можно было ждать, что из него выработается прежде всего скрипач-виртуоз… Но Исаака тянуло к творчеству. … Его опыты в области композиции начали обращать на себя внимание… Я очень любил его импровизацию: когда он забегал ко мне по какому-нибудь делу, я усаживал его за пианино и заставлял играть что-нибудь свое…»
Здесь, в гимназии состоялось блестящее выступление Исаака Дунаевского в роли адвоката на «суде» — диспуте над Борисом Годуновым, устроенном на уроке истории. Здесь же за отличную учебу при переходе из класса в класс он неоднократно получал премии в виде клавиров опер и других нотных изданий. Здесь же после окончания гимназии Дунаевский проводил уроки хорового пения, замещая Кравцова Петра Ивановича, известного харьковского врача и музыканта.
«Но особенно дорога мне память о вечерах, — вспоминает Кнорринг, — когда, обычно под воскресенье, братья Дунаевские являлись ко мне домой со своими инструментами… и мы с наслаждением предавались музицированию». В этом домашнем квартете партию первой скрипки исполнял Исаак, второй — Н. Кнорринг, на альте играл Борис, на виолончели — В. Каврайский, школьный товарищ Н. Кнорринга, живший в то время у него (впоследствии контрадмирал, профессор Ленинградского университета, лауреат Государственной премии).
Со своим любимым гимназическим учителем Николаем Кноррингом, парижским эмигрантом, Дунаевский впоследствии бесстрашно переписывался в сталинские времена, что было тогда крайне опасно
Много лет спустя писал он Н. Кноррингу: «Дорогой Николай Николаевич! … я не забыл Вас и не мог забыть чудесных воспоминаний моей гимназической юности, наших музыкальных вечеров, путешествий к Вам на Карповку… наши обратные путешествия от Вас на Грековскую улицу, когда, полные музыкальных впечатлений, наперебой распевали на ночных улицах Харькова любимые темы, невольно ускоряя и замедляя темп шага… Могли ли бы вы тридцать пять лет тому назад думать, что маленький музыкант, поклонник Бетховена и Чайковского, Брамса и Бородина сможет стать мастером «легкого жанра»? Впрочем, именно моя солидная музыкальная закваска помогла мне и помогает творить легкую музыку серьезными средствами».
Совмещая учебу в музыкальном училище и гимназии, Дунаевский много и упорно работает. Уже на втором году обучения в музучилище он играет скрипичные концерты Крейцера и Моцарта. Фамилии Исаака Дунаевского, Эйбы Лазарева, Ансельма Свирского и др. учащихся, занимавшихся в классе И.Ю. Ахрона, часто встречаются в программах ученических концертов. Участвует И. Дунаевский и в публичных концертах наиболее успевающих учащихся всех курсов и специальностей. Успешные выступления Исаака Дунаевского в ученических концертах быстро привлекли внимание слушателей — сокурсников, преподавателей и любителей музыки. Нередко на этих концертах присутствовал и отец Дунаевского, который приезжал в Харьков с «инспекционными» целями. Однажды при исполнении Исааком IV части «Романтического концерта» Годара на скрипке лопнула струна. Продолжить игру на трех струнах не удалось. Но исполнитель все же доиграл концерт через 2-3 номера, заменив на скрипке лопнувшую струну, что вызвало восторг аудитории.
Еще больший успех в другом выступлении сопутствовал исполнению Концерта Мендельсона (в этот раз, на всякий случай, была заготовлена запасная скрипка). Несмотря на то, что в концертном зале училища было категорически запрещены аплодисменты, слушатели аплодировали. Илья Слатин, посоветовавшись с Ахроном, который сидел в зале сзади него, послал кого-то за кулисы с разрешением Исааку выйти в зал и поклониться публике. «Смущенный, улыбающийся Исаак появился на эстраде и неловко поклонился. — вспоминал его брат Борис. — Вскоре приехал отец, и Иосиф Юльевич, ссылаясь на успехи ученика, настойчиво потребовал заменить учебную скрипку Исаака концертным инструментом. Так была приобретена скрипка «Амати». Новый инструмент звучал замечательно». (Скрипки Амати, камерного типа, отличаются изяществом формы, красотой и нежностью звука).
От выступления к выступлению совершенствуется исполнительское мастерство юного скрипача, расширяется и музыкальный кругозор будущего композитора. Кроме занятий этому способствовала вся музыкальная жизнь Харькова. Только в сезоне 1913/14 гг. в музыкальных собраниях Харьковского отделения Русского музыкального общества прозвучали произведения Баха, Бетховена, Вивальди, Моцарта, Брамса, Чайковского, Шумана, Листа, Рубинштейна, Вебера, Римского-Корсакова, Рахманинова, Скрябина и др. Оркестром дирижировали Малько, Василенко, Слатин; с исполнением сонат Бетховена выступили профессора Петроградской консерватории А.Н. Есипова и Л.С. Ауэр, а Концерт для скрипки с оркестром П.И. Чайковского исполнил И.Ю. Ахрон.
Концертные выступления учителя для Дунаевского были большим стимулом в работе над собой. Об этом говорит и концертный репертуар Исаака 1915/16 учебного года — последнего года занятий с И.Ю. Ахроном, который оставил службу в музучилище с 1 июня 1916 года для исполнения воинской повинности.
…Интересно заметить, что в эти же годы в Харьковском музучилище занимались и выступали в концертах Дмитрий Клебанов, Давид Прицкер, Олесь (Александр) Чишко, Алексей Рябов, ставшие впоследствии известными композиторами.
Дунаевский проявляет незаурядные исполнительские данные. Его концертный репертуар включает серьёзные произведения скрипичной литературы (вплоть до Концерта Чайковского), но молодого музыканта всё больше и больше увлекает творчество.
Имя Дунаевского, как интересного исполнителя и начинающего композитора, приобретает все большую и большую известность в артистических и музыкальных кругах города. Его приглашают участвовать в концертах профессиональных артистов. Так, в 1916 году на вечере в пользу раненых, Исаак Осипович выступал с артисткой харьковского драматического театра Евгенией Леонтович; она читала стихотворение Т. Щепкиной-Куперник «Брюссельские кружевницы» на его музыку. Эмоциональный, романтически настроенный Исаак в эти годы переживал свое первое сильное увлечение Евгенией Леонтович, театральной звездой Харькова времён гражданской войны. Большинство пьес этого периода овеяны чувством грусти и тоски, посвящены «Ей — одной, единственной…»
В этом же 1916 году профессор Ахрон был мобилизован на фронт (шла первая мировая война) «…я осиротел, — вспоминал композитор. — Новые педагоги не могли мне заменить Ахрона».
Приближался Октябрь, который вместо «права на жительство» давал право на свободную и счастливую жизнь. Весной 1917 года Харьковское музыкальное училище было преобразовано в консерваторию, куда был переведен и Дунаевский. В том же году при Харьковском филармоническом обществе начала работу консерватория им. Н.А. Римского-Корсакова. Впоследствии обе консерватории слились в единое учебное заведение.
Дунаевскому необходимо было систематически и профессионально заниматься композицией, он посещает класс свободного сочинения у Семена Семеновича Богатырева. Пробует свои силы в самых разнообразных жанрах — пишет романсы, инструментальные пьесы, сочинения для квартета и струнного оркестра.
В течение 7 лет с 1910 г. братья Дунаевские жили Харькове в семье Моисея Ильича Дерковского по ул. Грековская, 12, кв.1.
ул. Грековская, 12, кв.1.
В этой семье любили музыку; две хозяйские дочери, Любовь и Цецилия, учились игре на фортепиано, а у самого Дерковского был приятный тенор. Вместе с братом и детьми квартирной хозяйки Исаак посещал утренние спектакли драматического театра Н. Синельникова.
Дерковские для братьев были как родные. В январе 1927 г. Исаак писал им из Москвы: «Многим обязан я Вам, моя любимая вторая мать Фанни Яковлевна, вам — дорогие сестры, тебе, светлой памяти твоей, Моисей Ильич, и тебе, ушедшей в другой мир, Ариша! Всем вам, согревшим мою детскую душу настоящим ласковым теплом. Я берегу в душе своей этот святой уголок моей вечной признательности и любви к вам…»
В этом здании на ул. Гамарника, 2 находилась гимназия
Одновременно с музыкальными занятиями в 1918 году Дунаевский с золотой медалью оканчивает гимназию и поступает в Харьковский университет на юридический факультет. Он уверен, что музыкант должен не только нести культуру людям, но и сам должен быть образованным, всесторонне развитым человеком. Правда, проучившись около трех лет, он оставляет занятия на юридическом факультете университета, чтобы полностью посвятить себя музыке.
В 1919 году по окончании Харьковской консерватории 19-летний музыкант возвращается в Лохвицу. С воодушевлением принял Исаак Дунаевский Октябрьскую революцию и советскую власть. Он читает лекции в Лохвицком народном университете, в местной газете «Известия» публикует статьи, в доме Дунаевских собирается кружок молодежи «Театр и музыка». Исаак выступает на сцене Народного дома с исполнением музыкальных призведений, Его имя хорошо знакомо в Лохвице — в годы учебы в Харькове, приезжая на каникулы домой, он не раз принимал участие в различных концертах и любительских спектаклях.
Исаак Дунаевский. 1919 год
К лету 1919 года жизнь уездного городка стала бурной и напряженной — шла гражданская война. 1 июля 1919 года в статье «Удар и ответ» И. Дунаевский с тревогой и возмущением пишет о захвате Харькова деникинцами.
Осенью 1919 года он вновь возвращается в Харьков — начинается новый период в его жизни. Прошло детство, годы учебы, а вместе с ними кончалась и юность. Гражданская война оторвала Исаака от родных, которые материально поддерживали его. Начинался самостоятельный путь в жизни, в искусстве.
Концертмейстером оркестра, приглашаемого на разовых началах в драматический театр, Дунаевского устроил знакомый дирижер Иосиф Ефимович Вейсенберг. В это время на сцене театра шел спектакль «Мнимый больной» Мольера, музыку к которому написал харьковский композитор Борис Яновский. В партитуре было большое лирическое соло скрипки.
Талантливый музыкант поступает в качестве скрипача в оркестр драматического театра, находившегося под художественным руководством одного из самых выдающихся деятелей русского театра Николая Синельникова, который обратил на него внимание и предложил Дунаевскому написать музыку к одному из своих спектаклей. Дебют молодого композитора был удачным, и вскоре ему предложили работать в театре сразу в нескольких должностях: заведующего музыкальной частью театра, композитора и дирижера. С этого момента началось восхождение Дунаевского к вершине музыкальной славы. «Здесь я начинаю свою композиторскую деятельность, — пишет в воспоминаниях И. Дунаевский, — т.е. становлюсь композитором-профессионалом. …Драматический театр Синельникова считался по праву гордостью Харькова. Еще совсем мальчиком я вместе с детьми моей квартирной хозяйки посещал утренние спектакли этого театра. Став старше, мы уже стремились попасть на его премьеры, которые были по пятницам. Нечего и говорить, какое впечатление вызвали у меня спектакли с участием захватывающих актеров, … но самым большим украшением театра был сам Синельников. Нам, юным театралам, уже в ту пору было понятно, насколько значительна роль этого режиссера в театре, который он создал и который на протяжении многих лет стойко держал на высоком художественном уровне».
Дунаевскому приходилось сочинять самую разнообразную музыку: увертюры, песни, танцы, пародии. Любой другой музыкант, получивший классическое образование в солидной консерватории, посчитал бы за оскорбление работать в этих жанрах, но Исаак думал иначе. Он работал с упоением, даже сочиняя музыку для «теревсатов» — театров революционной сатиры. Много позднее он сам будет удивляться такому своему перевоплощению и напишет в одном из писем: «Могли ли бы вы тридцать пять лет тому назад думать, что маленький музыкант, поклонник Бетховена, Чайковского, Брамса и Бородина, сможет стать мастером легкого жанра? Но именно моя солидная музыкальная закваска помогла мне и помогает творить легкую музыку серьезными средствами».
В Харькове Дунаевский впервые влюбился и впервые женился. Первой настоящей любовью стала Вера Юренева, великолепная актриса, в которую был влюблён весь город. Но женился он в 1921 году на выпускнице музучилища Марии Швецовой, брак этот оказался недолгим.
В этом же 1921 году ввели всеобщую воинскую повинность, 21 — возраст призывника в армию. Существовал только один способ избежать армии — стать госслужащим, и не просто служащим, а важной персоной, служащим Народного комиссариата. В Харькове было несколько комиссариатов, которые могли предоставить отсрочку. Одним из них был Народный комиссариат внешней торговли. Некоторые из школьных товарищей Дунаевского там уже служили и помогли составить ему протекцию на чиновничью службу с рабочим графиком с десяти до девятнадцати часов и перерывом на обед. Молодой композитор круто меняет профессию и становится секретарём-корреспондентом Наркомвнешторга УССР. Как признавался сам Исаак Осипович — променял музыку на работу секретаря и устойчивый продовольственный паёк. Однажды, забывшись, он начертал в углу делового письма нотный ряд и набросал простенькую музыкальную фразу, родившуюся в его голове, и отправил письмо в Москву. Ответ пришёл телеграммой: «Ответьте, что значит восемь жирных точек и пять параллельных линий в левом углу сообщения. Такой шифр Наркомвнешторгу не известен. Сообщите, что вы хотите сказать».
В 1922 году тем, кто работал в государственном советском театре, который считался идеологическим учреждением, полагалась открепительная броня от армии. Дунаевский подпадал под неё. В новом театре обещали миллиарды театральной зарплаты, на которую мало что можно было купить, а без солидного продпайка, который был положен рабочему секретарю-корреспонденту, грозило полуголодное существование. Но это не остановило Дунаевского — его звал к себе сам Синельников. Звал как композитора! Он будет писать музыку, а не сидеть с бумагами в Наркомате!
В 1924 году группа харьковских актеров была приглашена для работы в московские театры. В мае 1924 года уехал в Москву и Дунаевский. В Харьков за ним специально приезжал В.Я. Хенкин, возглавивший к лету 1924 года театр в московском саду «Эрмитаж». Уже после первых программ театра критики называли Дунаевского «композитором и дирижером оригинальным, не имеющим в своем роде соперников».
…Впереди еще были годы жизни и работы И. Дунаевского, впереди было создание оперетт, музыки к кинофильмам и ярких, излучающих свет, радость и тепло песен, впереди еще было всенародное признание заслуг композитора в развитии советской музыкальной культуры.
Но Харьков не покинет Исаака Осиповича. Его второй женой станет Зинаида Судейкина, петербургская балерина, которая родилась в деревеньке Андреевка Змиевского района Харьковской губернии, воспитывалась у сестры матери, в Петрограде. Зинаида училась в хореографическом училище за казенный кошт, т.к. была талантлива, но революция разбила ее мечту об императорской сцене. Пришлось вернуться домой в Андреевку, потом в Харьков, где юная балерина поступила солисткой в оперетту, одновременно училась у балерины Ольги Седовой и учила ее учениц. Изящная красавица, Зинаида Судейкина, сменила много студий, театров и городов до той поры, пока встретилась со своей судьбой — Исааком Дунаевским.
В «Неотправленном письме Т.Л. Щепкиной-Куперник» Дунаевский написал:
«…Биография моя, изданная в разное время популярными брошюрами, лишь вскользь касается сладчайшей по воспоминаниям и значительнейшей по своему влиянию на формирование моей творческой личности и почерка эпохи моей жизни, связанной с театром. …Вы своей книгой взбудоражили уснувший было мир моих собственных воспоминаний, встреч, творческих радостей, больших и маленьких переживаний когда-то юного сердца.
Я вспомнил театр Синельникова, который меня воспитал. Я вспомнил замечательных актеров и актрис, которых я видел когда-то, с многими из которых я вместе работал. …Я вспоминаю, как блестяще играл «Орленка» Виктор Петипа, с которым у меня связано много воспоминаний по совместной работе. …Прелестно играла …Ваш «Буйный ветер» актриса Е. К. Леонтович… Я чуть-чуть был неравнодушен к этой милой, очаровательной и в жизни женщине и, помню, посвятил ей в день бенефиса какое-то произведение. …А ведь Юреневу я не только хорошо знал. Это была любовь, по силе более неповторимая. Мне и теперь кажется, что она забрала мою жизнь в мои 20 лет и дала мне другую. Встрече с ней я обязан одним из лучших моих произведений: музыкой «Песне песней» в переводе Эфроса… «Песня песней» лежит у меня далеко спрятанной, как нежное и хрупкое воспоминание далекой и печальной моей любви. Юренева была огромной актрисой».
Так закончился период жизни Исаака Дунаевского в Харькове, городе, который стал колыбелью, началом творческого пути. Впереди были годы жизни и работы в Москве и Ленинграде, всенародное признание, зависть и критика.
В личной и общественной жизни Дунаевского было немало критических моментов и драматических страниц, но о них разговор особый и не для этой статьи. Он всегда оставался самим собой. Продолжая традиции Иоганна Штрауса, Дунаевский поднял танцевальную музыку на недосягаемую эстетическую высоту. Его вальсы, марши и галопы — блистательные образы истинной художественности и безупречности вкуса. «Он пришел в «легкую» музыку во всеоружии технических средств, которыми обладали русские композиторы — симфонисты ХІХ века», — писал о нем профессор Н. Шафер.
В памяти людей Исаак Дунаевский навеки остался «солнечным», потому что создал свой особенный мир — радостный и жизнеутверждающий. Мало кто знает, что наследство, оставленное Дунаевским, это не только музыка, но и его письма, читая которые ты открываешь для себя совершенно иного Дунаевского. В письмах открывается его благородство и незаурядный литературный талант, его готовность общаться с людьми.
В разные годы он приезжал в Харьков. В конце 1954 года по просьбе харьковского радио Исаак Осипович написал следующее:
«Мне нередко задают вопрос: с какими городами, с какими местами нашей страны связаны у меня наиболее ценные и яркие периоды моей жизни? Я никогда не задумываюсь первым называть город Харьков.
И действительно, если не считать маленького городка Лохвицы Полтавской области, где я родился и прожил первые десять лет своей жизни, то Харьков — это город моего детства, моей юности, моей учебы, первых творческих работ. Харьков — город, в котором формировались мои чувства, мои вкусы, мое сознание. Харьков — город, в котором мощь и величие Октябрьской революции, город, в котором я впервые услышал горячее, призывное революционное слово, глубоко запавшее в мою молодую душу, мое, тогда еще только бродившее творческое сознание. Харьков — город, в котором я начал свою профессиональную трудовую жизнь, в котором постепенно сформировались мои творческие устремления.
Вот почему мне близок и дорог Харьков. Он мне был таким в давно прошедшие годы, когда он был пыльным, неблагоустроенным городом. Он мне стал еще дороже, когда за годы Советской власти украсился громадами домов, шириной площадей и асфальтовых улиц, тенистыми парками и скверами. Он мне стал еще дороже, когда я собственными глазами видел, как поднимается он из руин, оставленных в наследство от фашистских мерзавцев, как быстро и красиво залечивает он раны, нанесенные ему войной. Мне дорог каждый уголок старого Харькова, но мне бесконечно дорого и все то новое, с чем я встречаюсь в Харькове на каждом шагу…»
Дунаевский ушел из жизни внезапно, 25 июля 1955 года, во время работы над клавиром оперетты «Белая акация».
Его друг Иосиф Прут, писатель, журналист, сценарист, в своей книге «Неподдающийся» так описывает момент смерти Исаака Осиповича:
«Он умер трагически в возрасте 55 лет… Замыслов у него было много. Я приготовил для него материал к оперетте, которая называлась бы «Ее голубые глаза».
С его уходом из жизни — из страны ушла песня. Так почувствовали мы, кто любил и кто знал его хорошо.
Новодевичье кладбище. Вырыта могила, и стоит мать — 80-летняя женщина. Ее поддерживает брат Исаака — Зиновий. И она должна увидеть, как сейчас опустится гроб с ее сыном, с ее гордостью, ее мальчиком, который выстрадал так много в своей жизни, который хлебнул горя и с женщинами, и со своими детьми…
Когда мы поднесли гроб к могильной яме, чтобы его опустить, то поняли, что сейчас произойдет вторая смерть: сердце матери не выдержит, оно разорвется!..
Мать сделала какое-то неестественное движение, и это понял молодой капельмейстер стоящего рядом военного оркестра. Он крикнул — Трубы!
И взлетело 16 труб. Он крикнул — Все!
И 16 труб рванули марш: «Легко на сердце …»
И вот уже 120 музыкантов играли «Легко на сердце от песни веселой!..»
Мать захлебнулась, как захлебывается атака, от величия музыки своего сына — и выдержала.
Так мы проводили Исаака Дунаевского»
Перед отъездом в Москву с 1923 по 1924 год Исаак Дунаевский жил в доме по ул. Ярослава Мудрого (бывш. Петровская), 24, кв. 4 (правое крыло на первом этаже)
дом по ул. Ярослава Мудрого
мемориальная доска
14 октября 1989 года на доме была открыта мемориальная доска с горельефом композитора. Дом неоднократно менял своих хозяев. В настоящее время здесь находится модный женский магазин, но горельеф по-прежнему напоминает нам о знаменитом харьковчанине. Харьковский музей Холокоста находится через дом от бывшего обиталища Дунаевского и уже не раз обновлял сбитые буквы на мемориальной доске, а лет пять назад возвратил на место сбитую доску, которую сохранили работники магазина.
Конечно, эта часть дома выглядит совершенно иначе, чем при его жизни — окна переделаны на вход и витрины, но мемориальная доска осталась на своем прежнем месте. Я уверена, что у самого Исаака Осиповича Дунаевского соседство с модными стройными девушками в окнах-витринах его бывшего обиталища вызвало бы улыбку — он всегда ценил молодость и красоту и в музыке был непревзойденным певцом радости.
Дом, где жил Дунаевский
Я благодарю Ирину Анатольевну Калачеву за любезно предоставленные фотографии из семейного архива и методические рекомендации, подготовленные в 1985 г. членом Союза композиторов СССР Калачевым Ювеналием Тимофеевичем, посвященные Исааку Осиповичу Дунаевскому.
Статья написана в январе 2015 года.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer1/volovik/
