Аксиома
Нельзя уступать биомассе
Ни в чем, ни за что, никогда -
Ни ради наличности в кассе,
Ни в страхе, ни из-за стыда,
Ни ради единого флага,
Ни чтобы не тешить врагов,
Ни в битве за общее благо,
Ни вследствие личных долгов,
Ни во исполнение просьбы,
Ни для утешенья родных
(С которыми не был ты врозь бы
При принципах жизни иных),
Ни ради хвалебных рецензий,
Ни ради больших тиражей,
Ни во избежанье претензий
Ослов, хомячков и ханжей,
Ни из снисхождения к слабым,
Ни ради арен и трибун,
Прельстясь максимальным масштабом:
Табун и огромный - табун!
Пусть ржут. И пусть лают собаки.
Пусть просто молчат - не беда!
Ни в слове, ни в букве, ни в знаке
Нельзя уступать никогда.
Нельзя - ни по сути, ни в форме,
Ни в базисном, ни в мелочах,
Единственной следуя норме -
Своей голове на плечах.
Толпы обожанье непрочно,
Не судит она по уму,
Но нравиться ей - не порочно,
Порочно - стремиться к тому!
Нельзя угождать ей, и даже
Нельзя ей назло поступать -
Искать ее гнев в эпатаже
Есть ей же опять уступать.
Она вообще не критерий
И не аргумент для творца,
Чья суть - вне чужих суеверий
Быть верным себе до конца.
И нет униженья бесчестней,
И нету позорней тропы,
Чем сжать горло собственной песне
С оглядкой на мненье толпы.
Храни же себя от такого
Сейчас и вовеки веков!
Лишь тот не презренен, чье слово
Свободно от всяких оков.
октябрь 2019
Киев
Осенний Киев. Дымкой полускрыт
От фотоаппарата левый берег,
Сырые листья устилают скверик
Над склоном, что зигзагом спуска взрыт.
Как это странно - снова в сентябре,
Покинув свой блаженный юго-запад,
Вдыхать прохладный пряно-прелый запах
И не скучать по флоридской жаре,
Следить за мерным током вод Днепра
Пусть праздным оком, но не посторонним,
И формой наполнять любой топоним,
Что был абстракцией еще вчера:
Майдан, Хрещатик, Лавра и Поділ,
Андріївський узвіз, Поштова площа -
Все сделалось рельефней, ближе, проще:
Я это видел. Я здесь проходил.
Я равнодушно, ибо атеист,
Фиксировал на фото храмов своды,
Но лица тех, что пали за свободу,
Разглядывал уже не как турист.
Неужто зря? - я задавал вопрос,
Какому ты опять поверил блефу,
О город, чья судьба подстать рельефу -
То вверх, то вниз, то вбок, то под откос?
Но я, возможно, мог бы полюбить
И этот город с непростой натурой
И снова драться с тьмой и диктатурой,
И не одним лишь словом, может быть.
Но я уеду. Снова убегу
Во исполненье своего обета
Не видеть больше снега, в царство лета,
Ни перед кем на свете не в долгу.
Но я уеду прочь до холодов,
Оставив за хвостом аэроплана
Купцов, глупцов и титул, что так странно
Звучит теперь: "мать русских городов".
...Осенний Киев дымкой полускрыт,
Уже почти не виден левый берег.
Природа умирает без истерик,
Роняя капли тихо, не навзрыд.
Киев, сентябрь 2019
Палеонтологическое
Более 99% всех известных науке биовидов
- это вымершие виды
В небытие, в земные горизонты,
В известняки и нефть навек ушли
Индрикотерии и мастодонты,
Трицератопсы, трилобиты, дронты... -
Почти все обитатели Земли.
Нас менее процента - тех, кто выжил,
Всех вместе - тараканов, крыс, людей.
Вот уровень потерь - куда уж выше!
И ежели такой у бога вышел,
Он или идиот, или злодей.
Но бог, конечно, выдумка и только
В беспомощной попытке обелить
Природу, у которой нет нисколько
Ни замысла, ни жалости, ни толка,
Которую бессмысленно молить.
И мы не без печали отмечали
У птиц ушедших ящеров черты -
Уже не величавы, как вначале,
Мы выжили, но очень измельчали
(Из исключений - разве что киты).
И нет заслуги нашей и стараний
В победе над гигантами тех дней -
Мир мог бы быть намного многогранней,
Когда б не пять великих вымираний
Плюс два десятка тех, что поскромней.
Нет, мы не совершенней и не выше
До нас природой пущенных в расход -
Мы только заняли чужие ниши,
Мы не венец, не гордый шпиль на крыше -
Мы попросту случайный эпизод.
...Простерся от нижнекембрийских слизней
До наших голоценовых страстей
Индифферентный к всякой укоризне
Фанерозой - эпоха явной жизни,
Полмиллиарда лет сплошных смертей...
Русская классика
Расторгнув помолвку,
Усесться в двуколку,
Катить втихомолку
Вдоль серых полей,
Где сырость и стужа
Все хуже и хуже,
Да мутные лужи
Меж грязных колей.
И думать в дороге
О тлене, о Боге,
О том, что в итоге -
Погост в лопухах,
О тошной истоме,
Заложенном доме,
Разгроме, разломе
И чьих-то стихах.
Грязь липнет на спицы,
Куда торопиться?
Пойти да напиться
В дрянном кабаке
С цыганами водки,
И бросить красотке,
Худой от чахотки,
Что есть в кошельке.
Все - падшей девице!
Пусть челядь дивится!
Потом - удавиться
Вверху, в номерах,
Не то застрелиться,
Приехав в столицу,
Где серые лица,
Туманы и страх...
Хоть можно иначе
Поставить задачу -
Потребовать сдачу,
Ударить в набат,
Не киснуть в темнице -
Рвануть за границу
Куда-нибудь в Ниццу,
А может, в Карлсбад.
Поехать на воды,
Поправить доходы,
Вложившись в заводы,
В газету, в отель -
Найти себя в деле
И двигаться к цели,
А не на постели
Валяться в метель.
Вставать спозаранку,
Считать свои франки,
Вычитывать гранки,
Выписывать счет,
Найти не в Рязани,
А, скажем, в Лозанне,
Женясь на Сюзанне,
Покой и почет.
Но это - не наше!
Нам проще и краше
Чахоточной Маше
Припавши на грудь,
Рыдать до рассвета,
Жечь в печке билеты,
А там - пистолеты,
А там - как-нибудь...
Детская история
Пользователям интернета посвящается
Детям читали добрые сказки,
Детям дарили нежность и ласки,
Мишек и мышек, книжки и клюшки,
Краски и маски, пышки и плюшки,
Зимние елки, летнее море,
Оберегали всяко от горя,
Каждую ранку мазали мазью...
Выросли дети редкостной мразью.
Юрий Нестеренко. Прозаик, поэт, публицист. Родился в 1972 в Москве. Окончил факультет кибернетики МИФИ с красным дипломом. В 2010 году эмигрировал в США, где получил политическое убежище. С 2013 живет во Флориде.
