Как известно, в начале всего было Слово. Именно оно явилось тем созидательным инструментом, с помощью которого Господь сотворил все сущее. Сам Бог именуется Логосом, Словом. Слово — это духоносная сущность. Посредством Слова человек общается с Господом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что если, допустим, в мире имеется некая злобная разрушительная сила, то эта сила все свои стремления направит прежде всего на борьбу со Словом. На разрушение Слова. На его опошление и переиначивание. На его замену неким суррогатом, который можно назвать антисловом. На окончательное его уничтожение. Вышеозначенная злая сила понимает: уничтожив Слово, она победит. Бессловесный мир — это не мир. Бессловесный человек — не человек. Душе, лишенной возможности слушать Слово, нет пути к спасению.
Разрушительная злая сила имеется на земле испокон веку. И, соответственно, этой силой ведется беспрерывная борьба против Слова. Оружие в своей борьбе злая сила избрала хорошо всем известное — сквернословие. Именно сквернословием враг пытается заменить великое созидательное Слово. Это очень опасное и, к прискорбию, действенное оружие. Иначе Святое Писание, а равно святые православные отцы времен минувших и нынешних не ополчались бы против сквернословия и не взывали бы народ к бдительности. Вот лишь несколько таких предостережений.
«От плода уст человека наполняется чрево его; произведением уст своих он насыщается. Смерть и жизнь во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его» (Притчи, 18-21, 22). «Никакое гнилое слово не исходит из уст ваших, а только доброе» (Еф. 4-29). Здесь можно также вспомнить изречение «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Матф. 12-37), а также предстерегающие слова апостола Павла о том, что «злоречивые Царствия Божия не наследуют». Много подобных предостережений можно отыскать в Священном Писании...
А вот что говорят о грехе сквернословия православные патриархи и современные священники.
«Хочешь ли знать, сколько великое зло — говорить срамное и постыдное? Лучше извергать гнилость изо рта, нежели сквернословное. Ничто так не прогневляет Его, Святейшего и Чистейшего, как дурные слова; ничто не делает людей столь наглыми и бесстыдными, когда они говорят и слушают подобные слова; ничто так не расстраивает нервы целомудрия, как возгорающийся от таких слов злой пламень. Бог вложил в уста твои благовоние, а ты влагаешь в них слова, зловоннее всякого трупа, убиваешь саму душу и соделываешь ее нечувствительною» (Игнатий Брянчанинов).
«Брань загрязняет наши улицы и дома, так как будто пробилась система канализации, и ее содержимое льется под наши ноги... Сквернословие — это попытка низших душ уравнять себя с теми, которые выше их, а с другой стороны, убить в себе собственное духовное достоинство, которое заключается в умении уважать другого человека. Надо отметить, что сквернословие пытается унизить самое святое для человека, оплевать, втоптать в грязь, поэтому в скверной брани часто упоминается имя Бога, а еще чаще имя матери, которое дорого для каждого человека, кроме законченных подонков... Есть вид психического заболевания, когда человек мажет свое лицо собственными нечистотами и пожирает их. Таким видом сумасшествия, например, страдал известный писатель Ги де Мопассан, который от литературной грязи перешел к фекалофагии. Сквернословие чем-то напоминает это психическое заболевание. Человек освобождается от чувства стыда и видит в этом даже свободу... Сквернослов, в сущности, обнажается перед всеми, он как будто говорит: «Посмотрите, какой я герой, во мне не осталось даже капли стыда». В мистическом смысле сквернословие — это вид призывания темной силы. Человек, выругавшись нецензурными словами, чувствует на какое-то время прилив энергии. Это и есть приближение к душе человека демонов. Через некоторое время у человека появляется потребность опять посредством сквернословия включить себя в какую-то «электрическую сеть». Даже когда нет поблизости людей, которых можно оскорбить, он произносит вслух самому себе скверную брань, не соображая, что это — формула призывания адской силы. Скверная брань — это удушение своей собственной совести...» (Архимандрит Рафаил Карелин).
О сквернословии имеется также и целая россыпь народных пословиц. Например, такая: «От гнилого сердца и гнилые слова».
Много говорят о вреде сквернословия и ученые. Вот только один пример. В конце минувшего века сотрудник Института проблем управления РАН, основатель института квантовой генетики, биолог Петр Гаряев с помощью специальной аппаратуры провел ряд исследований, суть которых заключалась в следующем. Аппарат переводил человеческие слова в электромагнитные колебания, а затем ученые прослеживали, каким образом слова воздействуют на молекулы наследственности — ДНК. И оказалось: некоторые слова для ДНК страшнее бомб. С их помощью корежатся и рвутся хромосомы. Не рискуя проводить опыты на людях, ученые проэкпериментировали на растениях. Вблизи посеянных в почву семян был включен магнитофон, который периодически произносил записанные на пленку скверные слова. И оказалось: более 75% семян не взошли вообще, остальные же оказались генетическими уродами. Этот факт, кстати говоря, известен всякому опытному огороднику. Если вы приступаете к посеву семян на огороде с добрыми словами и молитвой, то урожай всегда следует отменный. И наоборот: если у вас во время посева наблюдается свара (тем более, с произнесением скверных слов), то хорошего урожая не жди.
Еще один интересный, и вместе с тем прискорбный факт, обнаруженный учеными. Если, скажем, человек во время произнесения ругательств поминает половые органы, то это влияет на них самым непосредственным и печальным образом. Мужчины становятся импотентами, женщины — заболевают множеством сугубо женских болезней.
И последнее. Есть на земле и такие языки, где всяческая матерщина отсутствует напрочь. Так вот: у народов, говорящих на этих языках, никогда не встречаются болезни Дауна и ДЦП.
Все эти познавательные факты почерпнуты мною из самых что ни есть авторитетных научных источников. То есть — им вполне можно доверять. И, соответственно, впадать над ними в душеспасительные размышления.
***
Но, однако, невзирая на все предостережения и пагубные последствия для души и тела, сквернословие победно шествует по России. Почти не осталось у нас уголка, где нельзя было бы не услышать всяческой словесной скверны. Сквернословят все и повсеместно: на работе и в семье, в трамваях и на улицах, магазинах и культурных учреждениях; мужчины, женщины, старики, молодежь и даже — малые дети. Самому приходилось слышать, как изъясняются между собой игравшие в детсадовской песочнице малыши... Даже в любви молодые люди объясняются друг дружке с помощью мата (опять же слышано собственными ушами, а еще больше о том читано). Сквернословие и всяческие иные непотребности (которые, по сути, то же самое сквернословие) прочно поселились на нашем ТВ, в газетах, фильмах, спектаклях, литературе...
Вот о литературе мы и поговорим. Вернее сказать, не столько о литературе как таковой, сколько о некоторых сквернословящих сочинителях. И, еще вернее, даже не о них, а о тех людях, которые, по сути, совершают ежедневный великий подвиг, становясь на пути смрадного вала литературной матерщины. Да-да, именно подвиг. Ибо защищать последние островки, где еще не уничтожено великое и чистое русское Слово, то самое Слово, которое нам даровано Богом — разве это не подвиг? Подвиг и есть: и в христианском смысле этого понятия, и в человеческом, и в конце концов в профессиональном. В профессиональном — это потому, что на пути сочинителей-сквернословов встают те сочинители, которые помнят еще, для чего им дадено Слово, и Кто им дал это Слово.
С некоторых пор наряду с прозаиками и поэтами, трепетно относящимися к русскому слову, стали появляться сочинители совсем иного плана. Им, в большинстве своем, не дадено никаких мало-мальских литературных способностей, однако же гордыни и самомнения у этих людей в избытке. Ну вот хочется им прослыть писателями и поэтами — и все тут! И ничто в этом бесплодном стремлении им не указ: ни советы писателей истинных, ни примеры классиков... Да, но как же прослыть за поэта, когда ты даже «любовь — морковь» не умеешь зарифмовать? Ну, тут выход один: не умеешь владеть словом — шокируй публику чем-нибудь иным. Например, изъясняйся в своих сочинениях матерно и сквернословно — и, глядишь, кто-нибудь и обратит на тебя внимание. Эк, скажут, какой он смелый, этот поэт! Сам Пушкин с его «Гаврилиадой» - сущий младенец по сравнению с ним! Что нам Пушкин! Переплюнем Пушкина! Если, скажем, мы будем писать о любви, то, понятное дело, не о воздыханиях под соловьиные трели, а — о половом акте во всех его мыслимых подробностях. А если, к примеру, замыслится нам написать что-нибудь о родимых осинах, то, разумеется, при этом надобно покрыть эти несчастные осины трехэтажной отборной словесностью.
Подобного рода «писатели» в последнее время появились и в Кузбассе, и множеством своих во всех смыслах скверных произведений наполнили редакции региональных альманахов, журналов, газет, телестудий и радиостанций. Однако же в тех редакциях по преимуществу сидели редакторы со «старорежимным взглядом» на действительность и литературу, и эти-то «тормоза прогресса» почти с единодушным упорством не желали иметь дело со всяческой дурно зарифмованной похабелью. Но — имеются в Кузбассе и «продвинутые» редакции и СМИ. И, получив отлуп в редакциях старорежимных, наши «новые поэты» понесли свои ублюдочные творения в редакции «продвинутые». Где их, понятное дело, приняли с превеликим удовольствием, и, разумеется, тут же стали публиковать на своих страницах в изобилии.
А кроме того, сочинители-сквернословы повадились устраивать массовые читки своих предосудительных творений во всяких молодежных аудиториях, а то и просто в местах массового скопления ни в чем не повинных граждан. Раздобудет, допустим, какой-нибудь «словотворец» громкоговорящее устройство, взберется на какую-нибудь возвышенность, и ну поливать оттуда православный и разный прочий народ зарифмованными словесными нечистотами.
А то еще повадились эти самые сочинители обращаться за сочувствием во всякие столичные редакции и разные прочие литературные инстанции: обижает, дескать, нас дремучая и замшелая литературная провинция, вольного и гениального слова не дает вымолвить! Помогите и посодействуйте, поскольку де вы — столица, а значит, обязаны быть во главе литературного прогресса! И, надобно с прискорбием заметить, прогрессивная столица и впрямь оказывала и до сей поры оказывает помощь всяким провинциальным литературным пакостникам. То интервью с ними пропечатает (полистайте, если хотите, газету «Литературная Россия»), а то, к примеру, сделает их лауреатами какого-нибудь общероссийского литературного конкурса... Посмотрите, к примеру, во что выродился молодежный литературный конкурс им. Виктора Астафьева! Какие там прозаические и поэтические «перлы»! Обратите, если желаете, внимание на сочинительство некоего «продвинутого» кузбасского литератора Игоря Кузнецова! И — вымойте затем руки с мылом, а души очистите спасительной молитвой. Бедный Астафьев! Бедная русская литература! Бедные мы все!
И вот. Терпела-терпела этакое свинство кузбасская общественность, да и не вытерпела. А надобно сказать, и было той общественности не так много: Кемеровское областное отделение Союза писателей России под водительством поэта Бориса Бурмистрова, затем — Кемеровское областное отделение Союза российских писателей во главе Вячеславом Тогулевым, ну и, разумеется, кузбасская Православная церковь. Так вот, значит, эти три почтенные инстанции собрались однажды под общей крышей и задались двумя весьма актуальными вопросами: доколе будет длиться подобное безобразие и, разумеется, что делать? Результатом же подобных размышлений стало беспрецедентное в масштабах, пожалуй, всей страны мероприятие под названием «Заседание областной Общественной палаты «Современный литературный процесс в Кузбассе: моральные пределы свободного творчества»».
Той самой пресловутой последней каплей, подвигшей кузбасских писателей и Православную церковь к подобного рода мероприятиям, явилось творчество и поведение одного из новоявленных кузбасских сочинителей — некоего Евгения Алехина. Уж как только этот самый Алехин ни изощрялся в своем ублюдочном стихотворчестве! Щадя читательские души и уши, не стану приводить даже единой строки алехинского «творчества». Скажу только, что Алехин, будучи человеком воистину одержимым, буквально-таки исходил злобной энергией: стремился опубликовать свои сочинения где только можно, раздавал налево и направо интервью, устраивал массовые читки, пел песни на собственные стихи в им же созданных музыкальных группах с одиозными названиями «Макулатура» и «Ночные грузчики»...
И вот алехинское-то творчество, первым делом, и стало предметом внимания обоих кузбасских писательских союзов и кузбасской Православной церкви. Во-первых, это самое творчество было названо «полнейшим безобразием» и «графоманством»; и первое, и второе по сути вполне верно.
Затем некоторые из заседавших заявили, что не худо было бы подать на Алехина заявления в правоохранительные органы: пускай де его привлекут за подобное «творчество» к уголовной ответственности — лет этак на пятнадцать! Следует сказать, что и такое заявление, несмотря на всю его горячность, содержало в себе зерна истины. При желании в алехинском «творчестве» можно было бы усмотреть и оскорбления всех и вся, и хулиганство, и, вероятно, много чего еще...
После этого «на ковер» были вызваны редакторы некоторых кузбасских литературных СМИ, публиковавших на своих страницах сочинения господина Алехина и ему подобных сочинителей. Кто-то — пришел, а кто-то — нет. Из пришедших всяк вел себя в соответствии, скажем так, с уровнем чистоты своей души. Так, например, редактор портала «А42» Андрей Иванов не пожелал раскаиваться в своем грехе, а наоборот, принялся чревовещать, что, дескать, мат в современном обществе — дело нормальное, матерятся все и даже — депутаты… А, скажем, редактор другого литературного издания — студенческого журнала «После 12» испугался, потому что его журнал финансируется отчасти из областной казны, и коль упорствовать в своих «прогрессивных» убеждениях, то запросто можно лишиться источника существования...
Затем участники собрания написали гневное письмо в адрес департамента областной кузбасской культуры и, шире, в адрес всего кузбасского правительства с требованием обратить внимание и пресечь, а кроме того, принять областной закон о недопущении в СМИ никакой матерщины, похабщины и богохульства. Или, в крайнем случае, создать специальную комиссию, которая денно и нощно стояла бы на страже и пресекала словоблудие всяческих так называмых актуальных поэтов Алехиных, Кузнецовых и иже с ними.
«Актуальные» поэты не остались, разумеется, в долгу и подняли несусветный гвалт и вой. В каких только прегрешениях не обвинялись те, кто на последнем рубеже стал в защиту Слова! Защитников обзывали и «стукачами», и «отсталыми личностями», и «ничего не понимающими в литературе», кричали также, что свою борьбу они затеяли для того лишь, чтобы сорвать какой-то куш и прорекламировать самих себя... Отдельным номером досталось Православной церкви. Ее обвинили в том, что она, мол, занимается не своим делом, ничего, само собою, не смыслит в литературе, стоит на пути человеческого права и прогресса и вообще «склонна к мракобесию»... И, мол, если кто-то считает, что он вправе судить «актуальных» сочинителей, то пускай он заодно судит и Пушкина, и Некрасова, и Достоевского, и Джека Лондона, и Лермонтова, не говоря уже о Пелевине, Ерофееве и Татьяне Толстой... Ибо все они — писатели матерящиеся и притом — классики. Из чего следует вывод: чтобы стать писателем талантливым и притом классиком — следует непременно сквернословить. Таков, стало быть, рецепт творческого писательского бессмертия на Руси...
Некоторые «актуальные» сочинители в своем протестном раже дошли до вещей воистину жалких, смехотворных и одновременно — пугающих. Приведу пример. Кузбасский публицист и писатель ( имею в виду Василия Попка) заявил, что, несомненно, имеет право изъясняться, как ему заблагорассудится, и вообще, чем больше в сочинении матерщины, тем оно лучше, а кто с ним не согласен — тот никакой не поэт, не писатель, не общественник, не священник и вообще дурак. И чтобы предъявить миру серьезность своих претензий, этот самый Василий Попок стал изъясняться исключительно матерно — как в устном виде так и в письменном, а кроме того, еще и посредством жестов. Со всеми подряд, включая сюда знакомых и незнакомых женщин. Посетите, если желаете, его живой журнал в Интернете. Уж там вы в полной мере насладитесь попковской «изящной словесностью»! А если вы, чего доброго, возмутитесь таким специфическим обращением с великим русским словом, то, очень может статься, что и вы сами удостоитесь классического попковского посыла. А идет этому протестующему субъекту уже седьмой десяток. Как говорится, мудрость всегда приходит с возрастом, но иногда возраст приходит один...
Сей скандал длится и поныне. Можно сказать, что общество в Кузбассе разделилось на две половины: на тех, кто поддерживает истинных писателей и Церковь, и на тех, кто ей противостоит. Увы, но сторонников похабщины в литературе гораздо больше, чем ее противников. И не указ таким сторонникам ничто на свете: ни то, что Пушкин и Лермонтов, хотя они и допускали в своем творчестве отдельные предосудительные моменты, прославлены все же отнюдь не этим, ни многочисленные запреты и увещевания святых отцов и Самого Господа, ни доводы ученых, ни собственная совесть... Такая вот вырисовывается в Кузбассе печальная картина — да разве только в одном Кузбассе?..
***
На подобные темы можно было бы рассуждать до бесконечности. Да только — стоит ли? Проблема зашла так далеко, что, может статься, она приобрела уже необратимый характер. Здесь кто-то может спросить: ну а для чего же тогда все эти мои рассуждения о каких-то провинциальных писателях, вставших на защиту великого и чистого русского Слова? Разве возможно победить цунами вскинутой вверх рукой?
Можно. Слово дал нам Бог. Сам Бог — есть Слово. Кто может победить Бога? И — кто может победить того, кто на стороне Бога? И потому — блаженны те одиночки, которые со вскинутыми руками поднялись против цунами. Вот и весь вам ответ.
… А все-таки жаль, что сочинителям-словоблудникам хотя бы не присуждают штрафов. Ведь правда же — жаль?..
