Все случаи очевидности, умозрительности, неупотребления научной и псевдонаучной терминологии, аллюзий и нецитирования, ворчания, а также нецитирования ворчаний оставлять на совести автора. До востребования.
Итак, миф… И мы въезжаем в Тверь… Так, ладно, не отвлекаемся.
В сегодняшней статье я — в честь 32го мая — позволю себе не разбираться в том, что же такое миф, чем отличается от были (о которой мы уже писали чуть более года назад), легенды и любого другого нарратива повествования, и тем более — позволю себе удержаться от цитирования всяческих умных товарищей вроде Р. Барта, Б.А. Успенского, Ю.М. Лотмана и т.д. (а судя по тому, что читать и писать я еще не разучился, — я вполне мог бы это сделать).
Давайте — хотя бы сегодня — представим, что мы и так друг друга понимаем, без всяких дополнительных уточнений-оговорок. Хорошо? Хорошо.
Как мы все уже знаем, миф издревле окружал человека, являлся средством получения знаний о мире, их передачи и — в какой-то степени, от рассказчика к рассказчику — рефлексии этих знаний. Но потом, — скажет кто-то (а такой субъект обязательно найдется, с огнем в глазах, хоть сейчас на баррикады, мифы разрушать), — потом появились религия, философия и наука, а мифы — того, исчезли, одним словом. Чушь, — ответит ему кто-то другой с паволокой в глазах и периодически, — чушь и ахинея. Никуда мифы не исчезли, мы среди них живем и творим их. Я вот вчера такой сотворил…
Здесь мы оставим двух этих замечательных придуманных людей, частично согласившись со вторым — мифы существовали, существуют и будут существовать всегда и везде, когда и где есть человек. Более того, они жизненно необходимы человечеству. Поэтому — хоть всегда появляются развенчатели с огнем в глазах и периодически, говорящие, что огонь добылся трением, люди произошли от обезьяны, гражданского общества в России Бога нет, как и никакой Анки-пулеметчицы никогда не было, — мифы все равно возникают. Потому что человеку нужно во что-то верить, на что-то надеяться и кого-то любить, иначе он перестает быть человеком. Поэтому когда у русского человека забрали Бога, он начал верить в коммунизм — то есть, в общем-то, почти равноценный обмен Царствия Небесного на Светлое Будущее — и там, и там история заканчивается. Только веры новой не хватило надолго — кто виноват? что делать? чайкой в небе тоска-подожди пока — и вот, Светлое Будущее забрали, ничего, по сути, не дав взамен.
Погодите-ка, — теперь уже оба наших приятеля отвлеклись от своего спора, — Бога-то, Бога вернули! И свободу вернули!
Да, — отвечу я им, — Бога вернули, только другого какого-то, потрепанного, в которого слабо верят даже его служители, похожие больше на членов партии, уже не верящих в светлое будущее, которое они же и пропагандируют. А свобода… а зачем свобода человеку, если он ни во что не верит, если нет — у страны — у него цели достойной? Свобода без Цели, без вектора, без Веры делает человека потребителем, подонком — во всех смыслах. Бог, ты, может быть, отсутствуешь. Несчастье. А вот с этим у нас сейчас плохо. Поэтому когда у людей отобрали Светлое будущее, они начали верить в гадалок, экстрасенсов, гражданское общество и экономические инициативы, и теперь верят — в инновации и болонизацию. Ну и, разумеется, в то, что «на Западе все лучше» — миф, возникший наполовину из-за политических устремлений Петра-строителя империи, наполовину — из-за русской — христианской — не-гордыни, и миллион раз возрождавшийся русофобами всех чинов и мастей. Я не могу — исключительно справедливости ради — сказать, что там все плохо или неправильно, небыл-не участвовал, так сказать, но — там по-другому. Хотя, как, по словам моей любимой жэнщины, говорит одна ее знакомая итальянка: «В Италии сантехник — очень уважаемая и доходная профессия». Что ж, это великолепно. Так и должно быть. Но человеческая жизнь не ограничивается сантехникой и инновациями, да даже судачками а натюрель не ограничивается! Нужно только вспомнить об этом. …мы нас самим себе простили, нам, тем кто как зола остыли, милей орла гвоздика…
Повторюсь, человеку жизненно необходимо во что-то верить, на что-то надеяться, кого-то и что-то любить, чтобы оставаться человеком. Поэтому я не буду развенчивать мифы о необходимости гражданского самосознания, отсутствия цензуры, об инновациях и даже о том, что Бога нет. Именно поэтому.
И еще я не буду развенчивать — прежде всего, в своем сознании, — миф о том, что «Трамвай» — журнал, да еще и околокультурный.
А вот сейчас — если б я был Препоподобным Поливаном — я бы отрвал пальцы от фортепьянки.
Искренне Ваш, К.
