(Никита Брагин, Дикий мёд. Стихотворения. –
Коломна, Серебро слов, 2018)
Никита Брагин – классицист с сердцем романтика. Он большой учёный, доктор геолого-минералогических наук. Вместе с тем, стихотворения Никиты, вне всякого сомнения, высокопрофессиональны. Известный поэт и искусствовед Станислав Айдинян отметил, с первого же прослушивания, великолепную просодию и чеканность ритмов Брагина. Не случайно излюбленным жанром поэта является сонет. А без виртуозного владения стихотворной техникой делать в жанре Петрарки нечего. Никита создал целый роман в сонетах, написанный от имени итальянской женщины, жившей в эпоху Возрождения. Её звали Лаура делла Скала. Нам всем очень повезло, что с начала нулевых годов поэты стали бурно обсуждать стихи в интернете. Такие обсуждения стали для многих отменной школой. Многие нынешние классики публиковали свои новые стихи на порталах Рифма.ру и Поэзия.ру. Был среди авторов интернет-сайтов и Никита Брагин. Я давно знаком с его лирикой и всегда относился к ней с симпатией. «А душа всё тянется, а душа стремится, всё ночует, странница, на твоей странице». Какая звукопись, звукотерапия у поэта!
Не лови потаённые смыслы
полуночного скрипа дверей,
не считай окаянные числа
паспортов, телефонов, зверей,
и не путай Ван Гога с Магогом,
на подсолнухе кровь не ищи –
смерть сама просвистит за порогом,
словно каменный шар из пращи,
и уверенно скатится в лузу,
и легко увлечет за собой
мастерство, вдохновение, музу,
контрабас, фортепьяно, гобой…
Эзотерика и гороскопы,
лабиринты и звёздный огонь –
всё уйдет без войны и потопа,
всё развеется в пыль, только тронь.
И останутся только – простая,
повседневная зелень травы,
песий лай, голубиные стаи,
и сквозь серое – взгляд синевы.
Я не совсем согласен с Никитой. Гороскопы, конечно, уйдут, а вот звёздный огонь – вряд ли. Он будет гореть и после нас, вне нашего сознания. Но сила убеждения и словесная магия строк поэта таковы, что, читая их, веришь: да, и звёздный огонь тоже уйдёт вместе с нами. Да что там – весь мир без нас перестанет существовать в своём волновом измерении! Жизнь Никиты Брагина не богата биографическими событиями. Но душа поэта живо откликается на вызовы нашего времени.
Принеси же из стольного Киева
крестик медный, крупинку святыни,
и судьбиной своей обреки его
на дороги, просторы, пустыни,
и на север, в леса заповедные
отправляясь путем всей земли,
сохрани, как молитву заветную,
и печали свои утоли.
И когда совершится неправое
расторжение крови и веры,
и когда над Печерскою Лаврою
в грозной хмари завоют химеры, –
ничего не добьются преступники
в чёрном аде костров и костей,
потому что душа неприступнее
всех утёсов и всех крепостей.
У меня сложилось впечатление, что Никита Брагин ощущает время мистически и умеет отделить зёрна от плевел, преходящее от вечного. Есть здоровая «настоящесть» в его мировоззрении. И, хотя он – яркий представитель технической и творческой интеллигенции, не могу избавиться от ощущения, что в лице Брагина стихами со мной разговаривает вековой русский народ. В речах Никиты нет никакого «лубка», никакой сусальности – разговор всё время идёт высоким штилем и абсолютно серьёзно. Брагин – почвенник, который почвенничество своё не выпячивает и не кричит о нём на всех перекрёстках. Однако это очень важно для писателя. Предваряя книгу стихов, он пишет: «Самое главное для русского писателя – чувство земли, почвы, истока. Соединённое с чувством державы и Духа, оно становится силой, позволяющей преодолевать как тяготение косного, материального, так и иллюзорность всеобщего и всечеловеческого, скрывающего за собой то, что враждебно и национальному, и духовному».
Всё кружится и вьюжится,
рыдая на бегу
до льдистой красной лужицы,
протаянной в снегу,
до нашей скорби угольной
и горьких чёрных слез
по всей стране, поруганной
и втоптанной в навоз.
Становится незначащим
ученье, труд, язык;
под колоколом плачущим –
лоскутный материк;
беременная войнами,
в бреду дрожит земля,
рубцы и язвы гнойные
бесстыдно оголя…
Образы Никиты, при всей их философичности, всегда предметно-конкретны. Это начинается уже с обложки цвета пепла, на которой под разными углами высечены строки поэта. Всё пережито и написано, как говорил Ницше, «кровью сердца». Даже в обложке мы не отвлекаемся от стихотворчества, как чудотворства. Есть в книге стихи, посвящённые художникам и писателям – Тернеру, Андерсену, Серебряковой. Много московских зарисовок. Коренной москвич Брагин любит и понимает свой родной город. Интересны и его стихи о ближневосточных путешествиях. Но, на мой взгляд, лучшее, что я читаю в книге Никиты Брагина «Дикий мёд» – это стихи не тематические, а лирика «без названия»:
Когда коснется одиночество
изломом высохших ветвей,
и отзовётся только отчество
из горькой памяти твоей,
тогда ты всё увидишь заново,
как в детском радужном стекле –
предутреннее, первозданное,
единственное на земле.
Увидишь, словно не утрачены
в десятках прошуршавших лет,
в быту и беготне горячечной,
в дыму дешёвых сигарет –
ни муравы прохлада дивная,
ни тёмных елей тишина,
ни восхищение наивное
смешной девчонкой у окна.
«Никита Брагин – человек, поражающий своим глубоким спокойствием. Академическое образование не только находит выход в его поэтическом творчестве, но и делает его интереснейшим собеседником. Наше общение во время совместной поездки в Ярославль оставило во мне неизгладимый след», – рассказал мне поэт Андрей Галамага. В Никите есть, на мой взгляд, врождённое чувство меры. Так сказать, «золотое сечение» души. В то же время внешнее спокойствие может сопровождаться у него вулканом внутренних переживаний. Честность, искренность, человечность – всё это присуще музе Брагина.
Не свет, не мудрость и не сила,
а горе горькое одно
до неба душу возносило,
но было небо, словно дно…
«Никита Брагин, на мой взгляд, является представителем уходящего типа стихотворцев – выходцев из среды научной интеллигенции, – говорит поэт Александр Асманов. – Все мы помним “физиков”, которые неожиданно для всех становились “лириками” и вносили большой вклад в отечественную культуру». Никита привнёс в поэзию свободу изначальной непривязанности к гильдии мастеров пера. Он – старатель, намывший крупинки драгоценных слов. Все стихи из «Дикого мёда» по-своему хороши. Но есть в книге и такие произведения, которые выделяются даже на этом высоком фоне. У них особая чистота звука и смысла. И мне особенно дорого вот это его экзистенциальное стихотворение, обращённое к любимой женщине:
Я не скажу тебе о гибели,
уже стоящей у дверей,
я умолчу, что страхом выбелен
простор до северных морей,
и ввек не захочу опомниться
и зашататься, став на край
обрыва, где слепая конница
влетает в разорённый рай…
И если значит апокалипсис
не Откровение, но смерть,
я не хочу смотреть, как скалится
над нами костяная жердь!
Мы живы, и у счастья нашего
нет ни затворов, ни ворот,
но ни минуты дня вчерашнего
никто у нас не отберёт.
Повсюду в творчестве Брагина я слышу голос смерти. Недреманное её око постоянно наблюдает у него за происходящими на земле событиями, и это очень мужественный взгляд на природу вещей. Однако, я уверен, у поэта «фетовское» отношение к смерти. Помните: «Пусть головы моей рука твоя коснётся, / И ты сотрёшь меня со списка бытия, / Но пред моим судом, покуда сердце бьётся, / Мы силы равные, и торжествую я». Вот и у Брагина мы видим торжество жизни, бессмертие прошлого и настоящего, его «неотбираемость». Высокая, настоящая лирика! Никита Брагин – поэт душевный и мастеровитый. Большой лирический дар даёт огранку мастерству. Ибо творчество имеет ценность только при наличии животворящего духа.И «дикий мёд», вынесенный в заглавие книги, для меня – синоним жизни. Резюмирую: очень хорошая книга. Вся. Читать и перечитывать.
