(окончание. Начало в №11/2019 и сл.)
В МОЕМ И СОСЕДНИХ ГОРОДКАХ
Запахи утра[1]
Встаю я рано и в половине восьмого утра, после часа-полутора работы, стараюсь ненадолго выйти на улицу. Иногда быстро пройтись, иногда немного пробежать. Не каждый день, но четыре-пять раз в неделю все же удается. Утром природа заряжает человека энергией, и жаль пропустить это чудесное время.
Утро — это особая свежесть и, если есть ветер, а он почти всегда есть, легкий запах Океана. Мне он напоминает чем-то запах Финского залива. Весной-летом к нему добавляются запахи цветов, цветущих деревьев. Но бывают совсем безветренные дни, и тогда ничего этого нет.
Сегодня я вышел из дома и сразу повернул направо. Если бы повернул налево, прошел бы тот же путь, но, скорее всего, этих записок не писал бы. Обогнув наш дом, я сразу оказался в плотном облаке ванильного запаха. Так пахнут булочки, пончики, сладкие пироги. Я проходил мимо небольшого кафе — оно было еще закрыто, но рядом на столике стояли два-три ящика свежей выпечки, укутанной в бумагу. Чуть позже придет владелец кафе и заберет их.
Через три минуты, миновав центральный офис всемирно известной компании «Виза Интернейшнл» (Visa International), той самой, что выпускает электронные карточки, я оказался на моей любимой плазе, где расположены три кафе. Одно из них входит в крупнейшую в мире сеть «Старбакс Корпорейшн» (Starbucks Corporation) — лишь в США таких кафе свыше 11 тысяч. Храня в себе еще запах свежих ванильных булочек, трудно не обратить внимание на густой запах свежего горячего кофе. Запах идет из постоянно открывающихся дверей, от столиков на улице, за которыми сидят первые посетители.
Напротив «Старбака» расположен магазин «Ош» (Orchard Supply Hardware), — товары для дома. Там все: инструменты, электротовары, стройматериалы, есть оранжерея, где можно купить цветы в горшках, рассаду, удобрения, двухметровые пальмы, перед Рождеством — елки. Около этого магазина я часто вижу невысокую молодую блондинку с распущенными волосами, под «Колдунью». У нас принято, здороваться, проходя мимо человека, особенно утром, когда людей на улицах совсем мало. Я говорю: «Morning», она отвечает: «How are you» — вот и весь разговор. Сегодня она колдовала над тремя стеллажами рассады, закатывала в магазин ящики на поддонах с колесиками. Никакого ярко выраженного запаха рассада не имела, но какая-то особая свежесть чувствовалась, когда я проходил рядом.
Через три-четыре минуты я пересек главную улицу нашего города и оказался у невысокого нового здания городской администрации. Перед ним — большая клумба и памятник основателю города Джеку Фостеру. Сразу за этим зданием простирается огромное поле, со временем там будет парк. Сейчас это почти дикая земля. По краям поля растет что-то типа полыни и аптечной ромашки. Очень приятный запах, горьковато-сладкий. Весной я там часто вижу каких-то странных зайцев на очень длинных ногах.
Обогнув поле, я оказался в географическом и рекреационном центре города — это очень большое озеро. По берегу утром, днем и вечером гуляют люди. Запах воды сам по себе сильный и свежий. Сегодня приводили в порядок газоны, расположенные недалеко от воды, так что чувствовался терпкий запах свежесрезанной травы.
По дороге я нагнал женщину, с которой мы одновременно подошли к светофору. Она была в элегантном черном деловом костюме и легко надушена какими-то современными духами. Во мне они не вызвали никаких ассоциаций, но запах был приятным.
Уже подходя к дому, я почувствовал нечто вроде запаха хлорки — это только что закончили мыть тротуар около магазинов, он был еще мокрым. В том месте, где я проходил, все было чисто, но чуть подальше молодые мексиканцы терли щетками тротуар и смывали мыльную пену из шланга.
Масса утренних запахов и впечатлений… Сейчас я подумал: а можно было бы написать про утренние звуки. Трудно. Слишком тихо.
Подъехал парень на велосипеде… Это был Сережа (Сергей Брин)[2]
В начале восьмого утра, поработав часа три, я пошел немного погулять, все же «если хилый, сразу в гроб…». Редкое дело в нашем городе — накрапывал дождик. Вернулся домой, взял зонт, но все равно — не «гулятельная» погода… все же иду… сквозь витрину магазина вижу — стоят внутри три давно знакомых мне человека: Борис (97 лет, из Риги, ветеран войны, желаю каждому дожить до этих лет и сохранить столько сил и оптимизма), Эля (80+, жила в Луге, Ленинградская область, в войну потеряла родителей, воспитывалась в детском доме, стала учительницей младших классов) и ее дочь — молодая и красивая бабушка двух внуков, работает воспитательницей в детском саду. Три раза в неделю Борис и Эля бывают в «Садике» — благотворительной организации, помогающей пожилым людям. Конечно, у моих знакомых есть дом, есть пища, есть дети, помогающие им, но в «Садике» — общество. Можно поговорить с ровесниками, погулять, сыграть несколько партий на бильярде; позавтракать и пообедать без лишних хлопот. Если что, там есть медсестра, померит давление… в крайнем случае позвонит 911 и вызовет «неотложку». «Садик» работает при еврейской организации, но там много китайцев, есть американцы, несколько мексиканцев. Я часто встречаю утром Элю и Бориса, а потому знаю о «Садике» немало…
Из-за дождя стоим в магазине, автобус, который утром увозит их в «Садик», а после обеда привозит обратно, немного опаздывает…
Так, в общем разговоре Эля вдруг говорит: давно это было, все пошли гулять, а я отстала… подъезжает какой-то парень на велосипеде и говорит: «Вот вы одна, а где другие женщины?» Эля объяснила, он поблагодарил и уехал. И здесь она добавляет: «Это был Сережа». Я спросил, кто такой Сережа, и тогда дочь Эли сказала, что это основатель «Гугла».
Оказывается, Сергей Брин — один из влиятельнейших в мире людей, внес деньги на организацию «Садика», выдал помещение. Одно время его бабушка туда ходила, ей дома было скучно. Она уже умерла… недавно, в конце 2016 года, «Гугл» построил новое помещение для «Садика»…
Capрucсino
Сегодня — День Воскрешения Лазаря, большой праздник Русcкой православной церкви и вообще — всех христиан. Отвез я моих женщин в церковь и договорился, что буду ждать их часа полтора. На улице, где расположена церковь, припарковаться было невозможно, на соседних — тоже. Отъехал подальше, нашел спокойное место. Планировал почитать, сидя в машине, даже взял с собой пару книг. Но сначала решил немного пройтись.
Небольшой городок Бурлингейм возник во второй половине XIX века по обеим сторонам главной транспортной магистрали того времени — улицы El Camino Real (по-испански — «Королевская дорога»). Естественно, она и сейчас так называется. Место это известно как «город деревьев», с начала XX века в нем запрещена вырубка деревьев и приветствуется посадка новых. Там селились богатые люди, желавшие сменить холодный Сан-Франциско на более спокойное место; и сейчас там живет состоятельное население. Бурлингейм — один из немногих городков Северной Калифорнии, где хорошо сохранилась поздняя викторианская архитектура.
Бурлигейм. Вид с Сан-Франциского залива
День был прекрасный. Очень солнечно. Свежайшая зелень, количество оттенков зеленого невозможно подсчитать. Розы — от бледно-розового и мягко-желтого до почти черного. Мелкие цветы, крупные, какие-то махровые… фруктовые деревья усыпаны белыми цветами как снегом. Одни садики перед домами радуют цветами, клумбами, другие — гладкой зеленью. Все дома непохожи друг на друга. Множество балконов, разноуровневые крыши, лепнина, колонны, лестницы, каминные трубы.
10 утра, суббота. На улицах почти никого. Только любители утренних пробежек и владельцы собак. Тишина. Даже обязательное и произнесенное лишь губами «Morning» или «Hi» кажутся вызывающе громкими.
Иду по улицам, хранящим следы давнего присутствия на этой территории мексиканцев: Sanchez, Carmelito. И вдруг начинаются итальянские названия. Первым было Palermo. Затем я дошел до Capuchino Ave. Пройдя несколько шагов, я — и, наверное, почти каждый, кто там оказался бы впервые, — подумал: где-то надо выпить чашку кофе «капуччино». Он готовится по итальянскому рецепту, под высоким давлением, и в него добавляется взбитое горячее молоко. Я небольшой любитель «капуччино», но здесь мне захотелось именно такого кофе.
Я сразу увидел кафе под названием «Capрucсino». Крошечное. Три столика. Явно не американское, не такое чистое, попроще, породнее. Никого там не было, только продавец по имени Джованни, классической итальянской внешности. Я поинтересовался, приехал ли он из Италии. Нет, он родился в Америке, но в семье говорят по-итальянски. Он подмигнул мне и спросил: «Покрепче?» Я ответил — на его усмотрение. Кофе был густым, безумно горячим и очень ароматным. Джованни спросил, откуда я. Услышав, что из России, гордо произнес: «Спа-си-бо». Мне оставалось лишь сказать: «Аrrivederci!»
Со стаканом кофе в руке мой обратный путь до машины был еще приятнее.
Два дня, прожитых в XXI веке
Я чувствовал, что, пару недель назад проехал на красный свет светофора, но 1 мая все сомнения по этому поводу отпали. Пришло письмо из суда, оно было написано на основании информации, предоставленной Фемиде полицией. Левая половина текста содержала фактуру события: место, время, данные о моей машине и приглашение до 20 мая посетить суд. Скучно. Правая сторона этой страницы была повеселее: четыре цветные фотографии, расположенные в столбик, одна под другой. На первой — моя машина подъезжает к перекрестку, на второй — при красном светофоре пересекает улицу. Третье фото — совсем приятное: именно я сижу за рулем, и на четвертом — машина сфотографирована сзади и четко виден ее регистрационный номер. Сработала автоматическая система слежения за машинами; еще недавно у нас ее не было, но сейчас она стремительно развивается. Не скажу, что это письмо меня удивило. Тоска. Все это я уже проходил. Пару лет назад я получал такое же и тоже с цветными фотками. Посмотрел, не возрадовался: штраф и день в школе для повторения правил уличного движения обеспечены. Но здесь я заметил новинку века — сообщение о том, что вся эта история снята на видео. Указан сайт, на котором все можно посмотреть и коды, которые нужно ввести в три окошечка. Однако, несмотря на все мои старания, сайт не открывался, и вещие слова: «Сим-сим-откройся» не помогали. Я подумал, что дело в сайте или в кодах, позвонил моей внучке, сказал, что снялся в главной роли в одном фильме, и она может прямо сейчас его посмотреть. Назвал ей сайт и коды и через минуту услышал ее заливистый смех. Все ясно, у Лизы сайт открылся, и моя игра крутого водилы ей понравилась. Я же окончательно понял, что в моем компьютере есть нечто, закрывающее мне ход в это кино.
Испробовав все известные мне способы тестирования и чистки компьютера, я позвонил в службу помощи компании DELL, лэптопом которой я пользуюсь. Вот здесь начинается второй день жизни в технологическом пространстве XXI века. Департамент софтвера, с работником которого меня соединил автоматический диспетчер, расположен в Индии, как я понял, в метрополии Дели. Я объяснил мою проблему, затем с моей минимальной помощью Радж — так звали техника — вошел в мой компьютер и начал его тестировать. Я был готов к тому, что он предложит купить новый софт для борьбы с вирусами, так оно и было. Согласившись заплатить немногим более 100 долларов, я назвал номер моей электронной дебитной карточки, и он начал устанавливать новую систему. Это — долгая процедура, несколько часов. Главное — вычистить все, что накопилось в операционной системе. В момент небольшого перерыва я заглянул через Интернет в свой банковский счет и понял, что все транзакции осуществлены верно, баланс уменьшился на 106 баксов. Через какое-то время Радж сказал, что работа завершается. Тогда я попросил его помочь мне зайти на сайт, на котором есть видео с моим проездом на красный свет. Мы попытались войти в него, но ничего не получилось. Я объяснил, что все коды верные, и дело в моем компьютере. Он еще чуть-чуть поколдовал и сказал, что все готово. Радж предложил мне войти в этот сайт с моего компьютера, а он будет это делать со своего. Я решил расширить аудиторию видео и включить в нашу компанию мою внучку, которая уже все видела несколько часов назад. Он согласился, и я, продолжая говорить с ним по телефону, позвонил по мобильнику Лизе и попросил ее принять участие в нашем тестировании.
Все приготовились, перешли на требуемый сайт, и я стал по буквам диктовать коды: «Эс, как Сэм, Эм как Майк, Ти как Том» и так далее… Завершив эту процедуру, мы сверили коды и… через мгновение уже трое смотрели видео и трое смеялись.
Не люблю пессимистических прогнозов. Люди XXI века не будут более смурными, озабоченными чем мы. Новая технологическая среда сделает их жизнь легче, проще, приятнее. Освоив это пространство, привыкнув к его требованиям, они окажутся в большей безопасности. Им будет радостнее, они станут более улыбчивыми. Подождем немного…
Дела библиотечные
Недавно один быстро развивающийся российский сетевой портал, на котором представлены краткие биографии российских исследователей социальных процессов и большое количество книг и статей по социологии, социальным проблемам экономики и ряду смежных направлений, попросил меня объяснить, почему их информация важна для меня. Я ответил, что работаю над книгой по истории современной российской социологии и, испытывая затруднения в регулярном ознакомлении прежде всего с журнальными публикациями, часто обращаюсь к их онлайновому архиву. Одновременно я кратко объяснил, почему раньше не следил столь пристально за материалами на их сайте. Настоящая зарисовка — развитие этого объяснения. Начну издалека…
Привыкнув работать в Ленинграде/Петербурге в читальных залах, я, приехав в Америку, почти сразу затосковал по библиотеке. Жили мы тогда в городе Сэн-Матео, машины у меня не было, да и водить ее я не умел. Но библиотеку через несколько дней обнаружил — минутах в 20 хода от нашего дома. Пришел. Шибко удивился. Она оказалась совсем небольшой: один зал, несколько столов для занятий, стенд с новыми журналами.
За стойкой две женщины — типичные российские библиотекари из небольших городков: пожилые, добрые, строгие. С трудом объяснил, что хочу читать у них и брать книги на дом. Одна из них тут же поправила меня: по незнанию я использовал глагол «to take» — взять, брать, что применительно к библиотечной ситуации означало «присвоить» книгу; надо говорить «to borrow» — брать с возвратом. Оказалось, что все библиотечные услуги бесплатны, надо только предъявить «Ай-Ди». По моему молчанию было ясно, что я не знаю, что это такое: оказалось — Identification Document, то есть любой документ, удостоверяющий, что я есть я. У меня был лишь российский паспорт, этого оказалось достаточно, чтобы записаться в библиотеку. Но меня попросили в следующий раз принести, например, счет за свет, на котором есть моя фамилия и адрес. Все.
С тех пор я стал пользователем американских библиотек. Моя библиотечная карточка действительна во всех общественных библиотеках, расположенных на значительном пространстве Северной части Калифорнии, и мне не надо регистрироваться в каждой из них.
Город Сэн-Матео, в котором мы тогда жили, является, если использовать российскую терминологию, районным центром. В 2005 году в районе (county) проживало свыше 700 тыс. человек, и по ряду важных социально-экономических показателей он относится к 20 наиболее значимым в стране административным образования этого уровня. С севера он ограничивает Силиконовую долину. Население этой части США как правило голосует за демократов. В самом городе проживает несколько более 90 тыс. человек. В центре города расположена центральная библиотека, которой — по объему книг и уровню обслуживания — мог бы позавидовать любой средний город России или район миллионного города, и несколько небольших библиотек. Одна из них и описана выше.
Чтобы добраться из городка Фостер-Сити (около 30 тыс. человек), в котором я сейчас живу, до центральной библиотеки в Сэн-Матео, у меня уходит не более 15 минут на машине. Чуть больше времени занимает дорога до библиотеки колледжа Сэн-Матео — это государственное (public) учебное заведение, и его библиотека открыта для всех, не только для студентов.
Но больше всего я люблю библиотеку, которая находится в 25 минутах езды от моего дома, в старом городке Бурлингейме (тоже около 30 тыс. человек). Город носит имя Энсона Бурлингейма, назначенного президентом Линкольном американским послом в Китае. В 1870 году по дороге из Сан-Франциско в Китай он скоропостижно скончался в Петербурге.
Библиотека в Бурлингейме. Главный читальный зал
Библиотека основана в 1909 году, через год после рождения города; в 1931 году она переехала в специально построенное здание. После реконструкции, завершившейся несколько лет назад, библиотека стала современной, не потеряв при этом духа старины. Здание, выполненное в стиле итальянского ренессанса, окружено старыми деревьями. Массивные входные двери, огромные окна с красивыми переплетами и жалюзями от солнца. Деревянная поскрипывающая при ходьбе лестница с коваными перилами — она ведет наверх и в подвальный этаж. Старинные гравюры по стенам. Множество старых энциклопедий на открытых полках. В огромных железных шкафах, к которым имеют доступ только библиотекари, хранятся журналы и газеты начала прошлого века. И есть в этой библиотеке еще что-то от прошлого, уловимое, но трудно описываемое.
Около 14 лет назад мы переехали в Фостер-Сити, который, по версии журнала Forbes, в 2009 году оказался десятым в списке 25 городов страны, в которых «хорошо жить». В то время библиотека размещалась в пристройке к старому зданию мэрии. Город заложен в 1960-е годы, и, возможно, то здание мэрии — сейчас его уже нет — тогда же и выстроено. Но примерно десять лет назад в самом центре города открыли новую библиотеку. Здание — не очень выразительное, но организация обслуживания читателей в высшей степени современная. В библиотеке есть все, что надо иметь под рукой. Масса журналов и газет. Энциклопедии. Словари. Учебники. Большая комната — выставка новых поступлений. В глубине здания огромный зал с детскими книжками и игрушками, родители могут оставить там детей, пока выбирают книги. Есть специальная комната, куда можно принести из дома уже прочитанные или не нужные книги — многие приносят их сумками, коробками. Книги становятся собственностью библиотеки; возможно, что-то попадает на полки, но в основном они покупаются за символическую плату посетителями. Вырученные деньги используются на нужды библиотеки. Сейчас значительная масса посетителей приходит со своими лэптопами, но и в самой библиотеке есть более двух десятков компьютеров с выходом в Интернет и возможностью распечатать необходимые тексты. Есть три копировальные машины, так что можно быстро отснять копии нужных материалов. Это недорого.
Фостер Сити. Новое здание библиотеки
Как и все городки Северной Калифорнии и Силиконовой долины, Фостер-Сити — многонациональный, в Америке говорят — «многокультурный»: 60% — белое население, 33% — выходцы из Азии, 5% –латиноамериканцы. Соответственно в нашей библиотеке есть книги на испанском, китайском и японском языках. Много художественной литературы на русском. Есть классика — не только Пушкин, Достевский, Толстой, но и Ахматова, Мандельштам, Цветаева… есть также Акунин, Быков, Донцова, Маринина… многое из того, что продается на книжных развалах российских городов. В зале для детей — Маршак, Чуковский, сказки Пушкина и сказы Бажова, Михалков… полный набор детской классики.
Остряки типа Михаила Задорнова внушают россиянам, что американцы ничего не читают. Это один из неумных мифов: американцы много читают, причем на разных языках, и многим интересуются. Из-за кризиса, наша библиотека работает пять дней неделю. Народу много, иногда на большом паркинге трудно найти место, чтобы поставить машину. Заказанные ранее книги стоят на открытых полках, каждый сам находит их и с помощью простейшей электронной системы регистрирует на своем номере. Получает распечатку, на которой указано, когда книгу надо вернуть. В некоторых библиотеках рядом с таким регистрационным аппаратом я видел небольшие скамеечке, чтобы им могли пользоваться дети. У нас сделали проще, в детском зале установили эту систему на такой высоте, чтобы оформить взятые книги могли и самые маленькие. Если человек случайно забыл зарегистрировать какую-либо книгу, при выходе из библиотеки зазвонит контрольная система, он вернется и все сделает. Книги выдаются на три недели, но можно позвонить и продлить срок пользования. Просрочишь — платишь штраф за каждый лишний день, это хорошо дисциплинирует читателей, особенно детей, за которых без особой радости приходится платить родителям. Вернуть прочитанную книгу можно в любое время дня и ночи. В стене здания есть щели, как на уличных почтовых ящиках. Опускай и не волнуйся.
Общественные библиотеки ориентированы прежде всего на массового читателя, представляя ему широчайший спектр услуг. Но позволяет ли эта библиотечная система удовлетворить информационные интересы отдельных групп населения? Конечно, не все и не всех групп. Тем не менее она помогает и читателям с особыми интересами. Расскажу о себе.
В течение почти десяти лет, не работая ни в университете, ни в исследовательской организации, будучи «надомником», я занимался весьма специфической темой: историей американской рекламы и опросов общественного мнения. В итоге были опубликованы три книги и большое число статей. Безусловно, я обращался за помощью в различные архивы и ко многим ученым, но главное — читал специальную литературу, которая не хранится в общественных библиотеках или вообще может быть обнаружена лишь в небольшом числе университетских книгохранилищ. Но и эти трудности оказались преодолимы.
Я приходил в мою городскую библиотеку (сейчас все можно сделать через Интернет из дома) и искал нужную книгу в едином каталоге сети общественных библиотек Северной Калифорнии. Она объединяет 35 городских библиотек и книгохранилищ колледжей библиотек городов. Если находил, сразу же мог за ней поехать (если близко) или отправить на нее заявку. Через несколько дней книга приходила на мой абонемент, меня извещали об этом по электронной почте или по телефону. Это недорого, 50 центов за книгу. Если нужной книги нет в сети, то можно обратиться к библиографу: в одной из внесетевых библиотек страны он сам ее найдет и выпишет для меня. Это стоит подороже, но тоже вполне доступно.
Несложен и поиск литературы по разрабатываемой проблеме или названий книг, принадлежащих тому или иному автору. Надо через Интернет обратиться в электронный каталог Библиотеки конгресса США, одного из крупнейших книгохранилищ в мире. Как правило, через несколько минут задача будет решена; если нет, можно отправить электронное письмо в отдел обслуживания. Ответ придет обязательно и скоро.
Практически архивы всех университетов имеют свои электронные каталоги, в которых несложно разобраться. Найдя нужное, к примеру, переписку каких-либо ученых, политиков, даже президентов, можно отправить по электронной почте заявку на ксерокопирование. Вскоре придет ответ, содержащий смету и телефон ответственного сотрудника. Списываешься, созваниваешься, утрясаешь детали, и через несколько дней получаешь по почте пакет с материалами. Если все верно, отправляешь чек за выполненную работу. Все это очень недорого, а часто — если выясняется, что материалы будут использованы в научной работе — бесплатно.
Российские библиотеки и архивы пока таких возможностей не предлагают. Потому и изучение прошлого страны и ее настоящего принципиально затруднено. Но так не будет всегда.
Sand Hill Road — новая дорога между будущим и прошлым[3]
В заголовке этой «повестушки» каждое слово надо понимать буквально, хотя все вместе они порождают множество различных метафорических ассоциаций. Sand Hill Road — короткая улица, которая ограничивает с севера-запада территорию всемирно известного Стэнфордского университета. Один ее конец упирается в идущую параллельно линии Тихого океана 1000-километровую улицу (или локальное шоссе) El Camino Real (по испански — «Королевская дорога»), а другой — уходит в невысокие горы, стоящие на пути океанских ветров. Там улица Sand Hill Road выводит на 100-километровый хайвей-280, по которому можно быстро добраться до Сан-Франциско или, если ехать в противоположном направлении, вскоре оказаться в центре Силиконовой долины. Конечно, все условно, но значительный отрезок этого скоростного шоссе называют красивейшим в мире хайвеем.
Противопоставление будущего и прошлого — многолико, к примеру, для одних, будущее — прекрасно, а прошлое — ужасно. Для других — наоборот. В данном случае я рассматриваю будущее и прошлое лишь как временнЫе категории: то, что будет и что было.
Весьма конкретно и понятие «новая дорога». Даже я, живущей здесь с 1994 года, помню, когда она была иной. Название Sand Hill Road — старое, но тогда улица была несколько короче, и чтобы попасть на нее с магистрали El Camino Real, надо было сделать приличный крюк. Экологи и население городка Менло Парк, в котором расположен университет, не соглашались со строительством нового куска дороги, полагая, что это нанесет вред окружающей среде. Переговоры о том, чтобы его построить, продолжались около 30 лет, и в ее современном виде улица существует лишь с 2006 года.
Sand Hill Road. Ничего не видно. Все утопает в зелени
Человек, проезжающей по тихой и ухоженной Sand Hill Road, скорее всего не знает, что на ней располагаются крупнейшие в мире инвестиционные (венчурные) кампании, обеспечивающие развитие Силиконовой долины. В 90-х годах, в период dotcom-бума, стоимость недвижимости на этой улице была выше, чем где-либо в мире. В середине нулевых средняя стоимость аренды помещений здесь была 1550 долларов за квадратный метр, выше, чем в Манхэттене или в деловом центре Лондона. На улице не просто нет ничего гламурного, привлекающего внимание, с нее вообще почти не видны никакие здания. Все и всегда утопает в густой зелени деревьев и кустарника.
Так случилось, что для себя я открыл эту обновленную улицу летом 2009 года, когда стал регулярно ездить по ней в Медицинский центр Стэнфордского университета, одну из лучших клиник США. Зайдя как-то выпить стакан кофе в новый хирургический центр, а потом побывав в одной — явно не самой крупной — из операционных, я был почти в шоке: я увидел организацию медицины в XXI веке. Медицинский центр расположен в нижней части Sand Hill Road, но красивая зелень и горы, просматривавшиеся в верхнем конце улицы, притягивали к себе.
Проехав просто из интереса почти всю эту улицу, я начал понимать, что на ней формируется будущее. Оно рождается работающими на ней венчурными капиталистами — элитой современного бизнеса, образованной и любящей риск, инвестирующей огромные капиталы в индустрии нового столетия: создание хадвера и софтвера, развитие Интернета, «зеленых» технологий, телекоммуникации, электроники и медицины. К примеру, по адресу 3000 Sand Hill Road расположен главный офис глобальной Sequoia Capital, признаваемой одной из крупнейших в мире венчурных фирм. Именно она в свое время нашла и поддержала крошечные компании, имена которых теперь известны всюду, где пользуются компьютерами, а проще и точнее — всюду: Apple, YouTube, Cisco Systems, Oracle, Yahoo! и другие. В июне 1999 года эта компания и ее сосед по улице Kleiner, Perkins, Caufield & Byers помогли двум вундеркиндам — Ларри Пейджу и Сергею Брину. В сентябре 1997 года они зарегистрировали домейн google.com, а через год основали в гараже, который арендовала для них будущая жена Брина, фирму Google Inc.
На этой же улице расположен мощный маяк, освещающий множество дорог в будущее. Это — Стэнфордский Центр, объединяющий линейный коллайдер, самый длинный в мире линейный ускоритель и множество лабораторий и проектов, в которых физиками и астрофизиками, химиками, биологами и медиками США и всего мира проводятся суперсовременные теоретические и экспериментальные исследования. Трое физиков и один биохимик, работавшие здесь, стали Нобелевскими лауреатами.
Сказанное объясняет, что на Sand Hill Road, действительно, рождается будущее. А где место прошлому? Здесь же, рядом. Время поездки вдоль всей улицы — не больше 10 минут. Уходя в горы, она вливается в Alpine Rd. Проехав еще и по ней три минуты, надо повернуть направо, на узкую проселочную дорогу. Но только знающий человек не проскочит ее, она не отмечена на картах Гугла, и ее не знает GPS. На обочине Alpine Road у начала этой «странной» дороги стоит обычный деревянный столб, и на прибитой к нему небольшой дощечке масляной краской написано Webb Ranch. Это и есть вход в прошлое.
В 1922 году Джордж Уэбб взял в аренду у Стэнфордского университета 16 га земли, чтобы недалеко от Сан-Франциско выращивать для рынка клубнику. В конце 20-х он перевез туда свою семью и увеличил арендованный участок до 130 га. До начала шестидесятых он, а потом его сын специализировались на клубнике, но потом диверсифицировали продукцию и стали выращивать кукурузу, помидоры, бобы, различные овощи. Безусловно, в наше время никакой «химии» там не используется, производится лишь чистая продукция. По итогам 2009 года, ранчо Уэббов было первым в нашей округе по продаже тыкв накануне Холлоуина и по продаже елок в преддвери Рождества. Сейчас всем делом руководит Гари Уэбб — внук основателя бизнеса. На ранчо живет уже пятое поколение этой семьи, и все вместе они сохраняют традиции в производстве продуктов и высоко ценят дружеские отношения с наемными рабочими, живущими там бесплатно. Так, старейший рабочий ранчо работает на семью Уэббов 42 года и вырастил там 12 детей.
В 1960 году на Webb Ranch стали держать лошадей, чтобы люди могли приехать, освоить навыки езды и получать радость от таких прогулок. Сейчас там содержится до 250 лошадей, и за прошедшие годы уже сформировалось несколько поколений всадников. За многие десятилетия на ранчо сложилась особая атмосферы открытости и дружелюбия. Все это я узнал после того, как моя внучка решила учиться ездить на лошадях, и мы стали бывать там.
Как только въезжаешь на проселочную дорогу и сбрасываешь скорость до предписанных 8-10 км/час, сразу оказываешься в прошлом. Дорога зажата между полями кукурузы, всюду стоят деревянные загородки, лошади бродят на привязи, пыль над дорогой, поднятая проезжающей машиной, деревянные загоны для лошадей и сараи для сена.. запахи полей и навоза.
Въезд на Webb Ranch, или дорога в прошлое
Тишина. Отсутствие торопливости. Чувствуешь атмосферу некоей патриархальности и начинешь ощущать свою отнесенность к большой сельской семье. Детей, не представляющих, что жить можно без Интернета и мобильного телефона, учат чему-то естественному, но забытому — езде на лошадях и уходу за ними. Это все им нравится, у них блестят глаза, и они не хотят уходить. Существует двухлетняя очередь на то, чтобы стать волонтером и ухаживать за лошадьми.
Сейчас — лето, жарко. Родители сидят в тени навеса и ждут окончания урока. Негромкие разговоры ни о чем, почти не смотрят на часы. Время течет иначе, чем в мире, из которого люди приехали и в который они вернутся через час-полтора.
Я задумываюсь, почему Sand Hill Road — одна из самых дорогих в мире. Так случилось? Или это знак того, что путешествие из будущего в прошлое — редкое и дорогое путешествие.
Заключение. Немного об специфике социографических очерков
Надеюсь, что прочитанное дает некоторые представления о том, как автор, родившийся и сформировавшийся в Ленинграде / Петербурге, осваивал новую для него американскую культуру, наблюдая и анализируя жизнь небольшого северо-калифорнийского городка Foster City и нескольких рядом расположенных городов. Повторю, основная часть очерков написана до 2010 года, ряд из них были опубликованы в то время или относительно недавно. Но многие — я после написания и рассылки друзьям не перечитывал. И вот сейчас, впервые просматривая все вместе, я задумался, в силу каких обстоятельств я начал описывать события моей жизни и почему пришел к такому социографическому изложения?
Ответ на первый подвопрос во многом содержится в моем письме другу, написанном в конце августа 2009 года: «Я прекрасно понимаю, насколько я выжат делами и заботами… я отдаю себе отчет в том, что еще полгода-год такого ритма доведут меня до творческого истощения… мои новые американские истории — это не добавление, не расширение того, что я делаю, это просто естественный канал выплескивания массы того, что сидит во мне, в силу моего отшельничества не находя выхода…»
Действительно, к тому времени я несколько отошел от первых драматических лет жизни в Америки, нашел тему для углубленных исследований — историю американской рекламы и опросов общественного мнения, опубликовал несколько книг с результатами этих поисков. Одновременно я начал изучать становление и развитие советской / российской социологии, проводя по электронной почте глубинные биографические интервью со своими многолетними коллегами и социологами, которых я до отъезда в Америку не знал. Все это увлекало меня, к тому же в 2008 году я провел весьма утомительное, трудоемкое исследование — ежедневный мониторинг президентской избирательной кампании, победителем которой стал Барак Обама. И в 2009 году, помимо бесед с российскими социологами, активно работал над рукописью книги «Явление Барака Обамы», увидевшей свет в 2013 году[4]. Расширение программы интервью имело своими следствием и увеличение числа новых знакомых, которым надо было рассказывать о себе, о моей жизни.
Конечно, давним друзьям я и раньше писал о моем житье-бытье, но здесь такой формат не был естественным, поэтому письма постепенно, но достаточно быстро трансформировались в очерки-рассказы. Готовя первую публикацию этих материалов, я предпослал ей такое введение: «Короткие заметки о некоторых сторонах моей жизни в Америке я хочу назвать “социолого-обывательскими”. Социологическая составляющая присутствует в них “по умолчанию”. Человек, многие годы работающий в социологии, смотрит на все окружающее как социолог. Профессия очерчивает пространство наблюдений, выбирает сюжеты, фокусирует внимание на людях. Обывательские — потому, что в них нет попытки критического анализа описываемых ситуаций, нет стремления к обобщениям, нет поиска причин, порождающих то, что выбирает и фиксирует сознание. Все сугубо личностно, ограничено границами крошечного калифорнийского городка Фостер Сити и его ближайшего окружения. Все описываемое происходило со мною и во мне.
Писать такие заметки сложно, но заманчиво. Сложно, потому что нарративность не вполне отвечает изложению социологических наблюдений. Заманчиво, так как в хождении по краю чего-то всегда есть вызов» [5].
И сразу после выхода в свет этой первой публикации я писал одному из своих друзей, какими правилами я руководствовался при изложении событий моей повседневной жизни: «не выдумывать, писать нечто позитивное и излагать коротко». Замечу, придумывать было незачем, ведь я писал людям о мало знакомой им реальности, когда зачастую правда была «покруче» любой придумки. Стремление к позитивной эмоциональности — очевидно, оно обусловлено тем, что в этих очерках я видел не работу, а, прежде всего, отдых, переключение от сложного анализа хода президентского марафона 2008 года. Как правило, очерки писались сразу после рождения сюжета, а это значит, что в них не могли не отразиться чувства, порожденные увиденным и пережитым. Наконец, предписание себе — писать коротко — понятно без развернутых комментариев: не писать я уже не мог, а на долгое описание времени не было.
Я ни в коей мере не противопоставляю мои наблюдения жизни в Foster City широким, многоохватным, динамическим социологическим исследованиям американского общества и населения страны. Но мне дороги и картинки, фотографии моего микро-микромира, в них есть та правда, которая открывается только человеку, погруженному в происходящее. Она не ухватывается методами изучения массового сознания. Прошло более десяти лет с момента написания некоторых очерков, и, перечитывая их, я не просто окунаюсь в то время, но отчетливо вижу изменения, произошедшие в окружающей среде. А это значит, что в них ухвачено, отражено нечто существенное в жизни городка. Другими словами, социографические очерки — не просто разрозненные иллюстрации виденного, слышенного, обдуманного, но в них присутствует конкретика, атмосфера времени.
Отдельные сюжеты, родившиеся спонтанно как реакции на увиденное, сами объединяются в кластеры, выстраиваются в нечто цельное, порождают свои ассоциативные ряды, объективируются и начинают восприниматься как страницы большой книги. Более того, неожиданно они воспринимаются мною как результаты заранее программированного социологического проекта. Обнаруживаешь, что в частном отчетливо просматривается общее.
Изменилось время, изменилось и восприятие описанного. К примеру, несколько дней назад я специально прошел маршрутом, описанном в очерке «Запахи утра», многое — изменилось. Нет того кафе, где я вдыхал запах обсыпанных ванилью булочек, теперь там индийское кафе и сильный запах карри. Нет магазина «Ош» с «Колдуньей», там перестраивается вся плаза. Но самые сильные изменения произошли там, где еще недавно простиралось большое поле, на котором можно было встретить калифорнийских зайцев. Обстоятельства изменили планы городской администрации, вместо парка там возвели жилой комплекс из полутора десятков четырехэтажных домов.
Но не только собственно процессы урбанизации затронули наш городок, меняется численность и состав населения. Многие современные бизнесы Кремниевой Долины в последние годы стали активно приглашать на работу молодых специалистов из Индии, у них хорошее математическое и компьютерное образование и они — англоязычны. Резко в городе возросла и доля китайской общины, причем, если индусы — преимущественно молодые, то среди китайцев много пожилых. Так и хочется дополнить каждый из очерков книги приложением, настраивающим читателя на сопоставление: «было» — «стало».
Хочу отметить одну специфику содержания многих социографических очерков, они показывают, что автор живет в сложно организованном пространственно-временном мире. Приехав 25 лет назад в Америку, он видит происходящее одновременно в «старом» российском и «новом» американском содержании, контексте. Он живет в российско-американском «толстом настоящем». Его память непроизвольно увязывает наблюдаемое именно сейчас и именно здесь с чем-то происходившим много десятилетий назад в России.
Это отчетливо видно в очерках: «Ночной разговор у Шугозера, и как Гэллап стал Лениным», «Меняющиеся здания “Оракла” и убегающий Смольный собор», «Дела библиотечные» и, вообще говоря, прочитывается в большинстве текстов. Одно могу сказать, априори у меня не было подобного замысла. В моем понимании здесь ярко заявила о себе такая — еще мало изученная черта социологического творчества, как биографичность. И это — естественно, поскольку социография пронизана приемами, стилевыми особенностями литературы, несомненно принципиально более биографичной, т.е. пропитанной жизненным опытом автора, нежели социологическая наука.
И в заключение — совсем новый очерк, написанный 10 июня. В нем биографичность — главный элемент, его сюжет родился буквально при «столкновении» очень далекого российского (точнее — советского) прошлого автора и его американского сегодня. События развиваются в послевоенном Ленинграде и в Foster City.
Когда я зашел в “Kobe,” я увидел там себя с кульком снетков
Во временной интервал между моментами, когда я ел снетки из кулька и когда я увидел себя в японском ресторане Kobe, вмещается вся моя сознательная жизнь. И это — не фантастика, это — правда.
Kobe, полное название — Kobe Japanese Cuisine & Bar, небольшой японский ресторан в Foster City, расположенный в глубине торговой плазы на берегу канала. Основная масса столиков — в помещении, длинном зале, украшенном японскими гравюрами, негромкая мелодичная, как бы струящаяся музыка, но около десятка столиков — на деревянном настиле, слегка нависающем над водой.
В конце мая я, чтобы убить время пока жена сделает необходимые покупки в большом сетевом магазине, прошел несколько шагов по настилу и зашел в ресторан. Суббота, позднее утро. В ресторане почти никого не было.
Foster City, ресторан “Kobe”
снетки
И вдруг… я увидел там себя с газетным кульком снетков. Снетки — в наше время мало знакомый вид мелкой озерной рыбы, ее солят и вялят на солнце или в специальных печах. Есть ее можно целиком, с косточками и головами, щи со снетками — классика старой русской кухни.
Неожиданность, чудо, парадокс случившегося в Kobe заключается в том, я моментально «увидел» себя в 13 — 14-летнем возрасте, я вмиг «перенесся» в небольшой шалман, которые сейчас можно увидеть лишь в фильмах о послевоенном времени.
Все происходило в Ленинграде в 1954 — 1955 годах, в том месте, где нынешняя (и в дореволюционное время) Кавалергардская улица превращается в тупик. Далее — Нева. Я жил в начале этой улицы, но в этом тупичке был не раз. Шалман находился на четной стороне улицы напротив большого доходного дома, в котором жил мой одноклассник. С ним мы делали классную газету «За учёбу».
Знал ли я тогда, что такое «злачное место»? но меня явно что-то тянуло именно туда. Пересек улицу, собрался с духом и зашел в шалман, наверное, очень нерешительно. За несколькими столиками сидели взрослые мужчины, пили пиво, громко говорили, матерились, было дико накурено. Я там не был своим, но никому не было до меня дела. Дошел до стойки и продавщица спросила, что я хочу. Пиво я тогда не пил, не курил и не был готов к такому вопросу. Но здесь заметил тазик со снетками, прекрасной закуской к пиву. Снетки я очень любил, стоили они — копейки, которые даже у меня в кармане водились. Продавались они на вес, наверное, я купил граммов 100, снетки — легкие, и «тетенька» свернула из газеты (а из чего же еще?) кулек и вручила мне мою покупку.
Я не склонен переоценивать значение описанного события в моей жизни, но ясно, что оно как-то способствовало моему освоению тогдашнего быта города, его повседневной культуры и, думаю, было актом самопонимания и самовоспитания. Если проще, то взросления.
Начиная с 1968 года и до начала 1990-х я работал именно в той части города. На Шпалерной — нынешнее и историческое имя улицы, в годы Советской власти называвшейся улицей Воинова, — располагается Таврический Дворец, в нем находилась Ленинградская Высшая партийная школа, в которой под руководством А. Г. Здравомыслова я начал свою социологическую карьеру. А на другой стороне этой улице был Институт социально-экономических проблем АН СССР, центр академической социологии в Ленинграде. В годы перестройки мне было удобно совмещать работу в двух этих организациях. Но удивительно, за годы работы в этих организациях, я ни разу не вспомнил тогда о своем посещении пивной, и у меня не возникало желания прогуляться до того места.
На что сейчас откликнулась моя память, что стало причиной моего неожиданного (почти) видЕния в японском ресторане? Какая-то неописуемая комбинация запахов рыбы, пива и канала. Тоже самое было в той бесконечно далекой ленинградской пивной: пиво, снетки и Нева. Конечно, все различно, конечно, сегодняшнее отделимо от того прошлого шестью с половиной десятилетиями. Однако, мое сознание моментально соединило давнее и современное.
И это тоже — одна из дорогих мне особенностей социографической ветви социологии.
Примечания
[1] Докторов Б. Моя Америка — это Фостер-Сити. Социологическая пересборка путешествий // Интернет-журнал «Гефтер». 9 апреля 2018. http://gefter.ru/archive/24593. (Дата обращения 20.06.19).
[2] Докторов Б. Моя Америка — это Фостер-Сити. Социологическая пересборка путешествий // Там же.
[3] Докторов Б. Моя Америка — это Фостер-Сити. Социологическая пересборка путешествий // Там же.
[4] Докторов Б. Явление Барака Обамы. Социологические наблюдения. Москва, Издательство «Европа», Институт Фонда «Общественное мнение», 2011 http://fom.ru/uploads/files/B-Obama.pdf.
[5] Докторов Б. Заметки о моей американской жизни «Телескоп»: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2009. №6, С. 47-51.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer3/doktorov/
