Стихи одного года
* * *
Мы станем землей и водою,
И облаком, ветром, огнем,
Когда, задохнувшись бедою,
Мы лишь на мгновенье уснем.
А нам-то казалось — навечно…
И глупо так думать, поверь.
Мы сразу проснемся, конечно,
Шагнув в приоткрытую дверь,
Где нас ожидает другая
Судьба… даже облик иной…
А прошлая — пусть, догорая,
Пылает за нашей спиной.
И то ощущенье полета,
Что было даровано снам,
Нам станет привычно, как что-то,
Издревле присущее нам.
И, думаю, дар Аполлона
Никто не отнимет и там,
Где статуя, портик, колонна,
Как люди, внимают стихам.
Но это порывы благие…
И полной гарантии нет,
Что эти стихи дорогие
Диктует не сумрак, а свет.
Они к нам приходят — откуда,
И кто их диктует в ночи?
А чем мы заплатим за чудо,
Об этом пока промолчи.
* * *
Я не выспался, рано лег,
Ночью вздрогнул, проснулся, встал.
Где-то там, внутри — уголек…
Как расплавленный жжет металл.
Отвечает каждый из нас
За себя… Мне не стать другим.
Каждый пусть себя не предаст…
И стоящего рядом с ним,
И стоящего рядом с тем,
Кто нам близок, кто дорог, мил…
Я запутался, я совсем
Рассужденьем вас утомил.
Получается — сколько их,
За кого нам держать ответ…
Не отмеришь — от сих до сих,
И чужих в этом мире — нет.
* * *
Сколько хватит мне силы и мужества
Среди сломленных, слабых, больных
Не застыть от тоски и от ужаса
На просторах Твоих ледяных,
Где с мечтою о солнечном лучике
В темном царстве с разливами рек
С топором и в негодном тулупчике
Бродит страшный лихой человек.
Вот раздолье угрюмым историкам:
По земле, не знакомой с сохой,
Этот самый… в рванье и с топориком…
Так и бродит — лихой и бухой.
Снеговая, бескрайняя, топкая…
Что искал здесь святитель Андрей?
Этот самый… все топчется, топая,
У избушки без всяких дверей.
Что я здесь? Буреломом… сугробами…
Без пищали, шубейки, огня?
А мужик — все кругами… с притопами,
И… топорик смущает меня.
Вот уж скоро Тебя я порадую
И молчанием встречу правёж.
Надели меня Вечною Правдою,
Обличающей всякую ложь.
Перед тем, как все вихрем закружится,
И увижу отца я и мать,
Дай мне сил, укрепи мое мужество,
Чтоб за правду Твою постоять.
СТАРИК
Все реже выхожу. Люблю смотреть из окон.
На встречи всякие забил. Ценю покой.
Все больше становлюсь я мизантропом —
Угрюмый… необщительный такой.
Успехи мало я ценю. Не ставлю в грош их.
Да об успехах, в общем-то, и нет вестей.
Еще прошу: ужасных ли, хороших —
Не надо никаких мне новостей.
Мой телевизор весь завешен паутиной,
Смотрел боевики — да вот совсем отвык.
Когда я вижу, что зарос щетиной,
Тогда и бреюсь. В общем, я — старик.
Но никаких таких особенных терзаний
Я, это как-то осознав, не испытал…
Наш дом стоит в ряду таких же зданий,
Асфальт, кирпич, проржавленный металл.
Жену почти что и не слушаю. Не слышу.
Зато я слышу, как трамвай летит, звеня.
Гляжу в окно. На двор, на дом, на крышу,
На стариков, похожих на меня.
Но иногда, хотя и редко, рвутся сети —
Тогда кому-то в небе пальцем я грожу,
Но вряд ли Он увидит знаки эти,
Поскольку я все реже выхожу.
* * *
Не верь… Ты не верить попробуй
Словам этим тихим в ночи…
Кто твой собеседник особый,
К тебе протянувший лучи
Доверья, поддержки, участья
Сквозь мрак, непроглядную тьму?
Как не задохнуться от счастья,
И как же не верить ему?
Не бойся… А как же без дрожи
Внимать этим тихим речам?
И если не он, тогда кто же
Защитой тебе по ночам?
И как не просить, если голос,
Обжегший как пламя и лед,
Твердит, что на землю и волос
Без воли его не падет.
…Навстречу обещанной казни —
Огнем и водой, и мечом —
Без веры, надежды, боязни
Шагну, не прося ни о чем.
* * *
Не хочу вникать во все детально,
Но скажу тебе в который раз:
Как это прекрасно и печально,
Что никто… никто не знает нас.
В целом свете, малом мире этом
Неприметны наши имена.
Дело не исправишь Интернетом,
Да и слава разве нам нужна?
Помнишь — мы мечтали о счастливом
Мире, где любой другому брат,
Истинном — простом и справедливом…
— Что есть истина? — Его спросил Пилат.
Я б ему ответил… Слава богу,
Не меня прославил шум молвы.
Даже эту краткую дорогу
Я б достойно не прошел… увы.
Силу или слабость, так уж вышло —
Выбирать пришлось тебе и мне.
Помнишь, «С кем вы?..» — он спросил чуть слышно
В гулкой неподвижной тишине.
Да… негромко — залу дрожь пронзила.
Слава богу, не было нас в ней.
Но, ты знаешь, есть у слабых сила,
В чем-то силы сильных посильней.
…Я не знаю, что такое счастье,
Но встречался с ним и не во сне,
Потому что жалость и участье
Все-таки на нашей стороне.
* * *
Ослепительный вихрь
обжигающей боли и страха…
Никогда не сдавайся,
не верь, что ты горсточка праха.
Ты уйдешь — и в ночи
станет больше одною звездою.
Никогда не сдавайся,
а звезды всегда над тобою.
Братья-звезды мои,
сторожащие душу ночами,
Благодарен за все вам,
теперь тоже буду я с вами.
…У порога стоишь
и не ждешь никакого ответа
В молчаливом мерцанье
холодного звездного света.
* * *
Если выпало в распавшейся Империи
Оказаться на клочке ее у моря…
…Повстречался умирающий в безверии
Старичок, сполна испивший чашу горя.
Южный город… обезлюдело по осени…
Ждать курортников к зиме — пустая трата…
…Что его за силы… злые ветры бросили
Именно сюда?.. Наверно, без возврата.
Бога нет, — твердит свое, — и все позволено.
Не уверен, что читал он Достоевского.
Поколенье, что всех больше обездолено.
…Жил когда-то на Марата он, у Невского.
А теперь он тихо ждет последней истины…
Все сильнее задувает зимний бора.
Можно добрести за час до дальней пристани.
Сколько же там света, воздуха, простора!
Редкие соседи… все кругом как вымерло…
Всем чужой — и не дает отрады водка.
И, действительно, почти уже как вымело
Всех ровесников — и нет ему погодка.
Там, в порту — ни лодки… только даль колючая.
Цепь оборвана, позвякивают звенья…
И не станут волны, берег вечно мучая,
Никого просить на это позволенья.
Читателю
Мой стих не исцелит болезного душою,
У скорбного главой он тоже не у дел.
И здравому вполне я правды не открою,
Поскольку кабы знал… когда бы ей владел.
Стишки мои зазря… совсем без всякой цели:
Как птица вьет гнездо, как ищет мед пчела…
Но только не затем, чтобы над ними млели.
Уж лучше их в огонь, в огонь — и все дела!
Не помощи ищи, и не поддержки тоже:
Чего и говорить — помощник я худой.
Себе помочь не смог, но слезы лить негоже…
Тем более, в стихах… Мы справимся с бедой.
Читатель, ты стоишь с киркою ли, с лопатой…
Всего достиг горбом… на собственном горбе.
Тебя я представлял с улыбкой виноватой,
Похожей на мою… и думал о тебе.
* * *
Сквозь небесную твердь
я, мне кажется, тропку нащупал,
Через тернии к звездам…
и дальше… за огненный купол.
За изнанку небес,
с их мерцающей бархатной тканью.
Посмотреть, что же за
иллюзорным пределом — за гранью.
По алмазным ступеням
без всякой опоры и края.
Прочь из этого мира…
Никому
ничего
не прощая.
Китайско-персидские мотивы
* * *
Дорогой господин наш Фу-юнь,
Что сказать про прошедший июнь?
Ливни шли, протекла наша фанза —
Щели в крыше, хоть руку просунь.
А в июле — сплошная жара,
Высох рис, и стеной мошкара —
Нос не высунуть, съест без остатка…
Не исчезла и в крыше дыра.
Ну, а в августе — ливни и зной.
Наш сосед — оптимист записной.
Он терпел — но не выдержал больше
И сбежал с деревенской казной.
Это лето — как дикий бамбук:
Под напором его не испуг,
А отчаянье в сердце вползает,
И перо выпадает из рук.
Записав на одном из листов:
«Вся земля — в норках ос и кротов», —
Я увидел, что лист тот — последний,
И подумал, что к смерти готов.
* * *
До озера шагом — 15 минут.
Берег пуст… никого… Дождливая осень.
Тихие голоса, что меня зовут,
Там тише — их в сторону ветром относит.
Звуки речи ушедших мне не страшны,
Их не боюсь ни наяву, ни во сне я…
Я родился немного после войны
И знаю: живые намного страшнее.
Ну, зовут — и ладно… я скоро приду.
Думаю, я вряд ли кого-нибудь встречу.
Мне голоса — шелеста ближе в саду,
Зову умерших я ничего не отвечу.
Непонятно, зачем приоткрыли дверь?
Им не нужно ответа сейчас… до срока.
Но одно я хотел бы узнать теперь:
Неужели там будет так одиноко?
Дождь завелся надолго. И я, и сад,
Лес и берег внимаем его рассказу…
Я таким уж родился — смотрел назад,
Но вернуться назад не просил ни разу.
Прожил жизнь… Итог подводить не врачу.
Вряд ли так, как надо: легко и отважно.
На прощание вот, что сказать хочу:
Я любил тебя… Это теперь неважно.
* * *
«Ценность текста, пойми,
ну, совсем не в избытке смысла», —
Говорит мой приятель, известный поэт N.N. —
«Ты расставь по строке иероглифы, знаки, числа,
А читатель, известно, любитель таких подмен.
Он доищется смысла, когда его нет в помине.
Голова у него — генератор шальных идей.
Бутафорский контекст — как муляж в дорогой витрине,
Но ведь так в головах у почти что и всех людей.»
Как люблю я такой разговор за холодной водкой,
Без закуски почти — чтоб до сути дойти верней.
Я киваю и пью, не проделав попытки робкой
Возразить… объясниться… Зачем мне менять коней
На такой переправе… Когда уже вышли сроки…
«Ну, пора по домам!..» — и приятель толкает в бок.
Я плетусь до метро и сплетаю слова и строки,
Наделяя их смыслом, насколько позволил Бог.
* * *
Книжку бросить читать я могу на любой странице,
Все равно не узнаешь — что после слова «конец».
А сюжет угадать так легко по любой частице
Текста. Я в этом деле, скажу без улыбки, спец.
Но относится это совсем не ко всякой книге.
Есть немного таких, где неясно вообще, о чем.
Это лучшие. Но ведь так же в реальности — мига,
Когда ясно, про что эта жизнь, напряженно ждем…
И напрасно. Про что эти дождь и колючий ветер?
И про что отгоревшие страсть, маета, любовь?
Ты стоишь под дождем… ты остался один на свете…
И про что и зачем эта жгущая сердце боль?
* * *
За надежды, ушедшие разом,
И дождей непрерывную сеть —
Чем обязан тебе, чем обязан…
И за осень в придачу? — ответь.
За последнюю?.. Или же… Или —
Вечной ставшую в жизни моей.
За ветра, что вконец истомили,
Кто ответчик? — сомненья развей.
За соседство печали сторукой,
За невзятые мной рубежи,
За привязанность, ставшую мукой?..
…На прощанье хоть слово скажи.
За любви неразрывные нити,
За горящее солнце внутри,
Незакатное солнце в зените,
Чем обязан тебе?.. — Говори!
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer3/skoblo/
