Израильский Иудаизм. Портрет культурной революции. Перевод с иврита Марка Эппеля*0

От переводчика

В 2017 г. — начале 2018 г. был проведен обширный опрос евреев-израильтян, касавшийся их национальных, еврейских и религиозных практик и ощущений. Замечательный журналист Шмуэль Рознер, старший научный сотрудник Института Политики Еврейского Народа, инициировал этот опрос и совместно с профессором Тель-Авивского университета Камилем Фуксом, специалистом-статистиком, написал великолепную книгу «Израильский Иудаизм. Портрет культурной революции». Несколько месяцев назад вышел ее английский перевод.

Это не сухой статистический отчет, а поразительный образ стремительно меняющегося современного Израиля. Это художественный текст, содержащий законченную концепцию. Он, безусловно, полемичен, но — что крайне редко — подтверждается не одной-двумя, а сотнями цифр. К счастью для понимания читателя, эти цифры почти целиком спрятаны за словами «больше» и «меньше».

Повторяю, это — не статистика. Это идея о возникновении уникальной культуры, растущей на наших глазах. Даже нам, любящим Израиль и считающим, что мы его знаем, книга многое прояснит и представит в иных оттенках. Я книгу проглотил… и немножко перевел.

Поэтому не буду пересказывать ее концепцию; это сделано в ее введении и 1-й главе, которые я перевел почти целиком. Из последующих 11 глав, я перевел еще несколько отрывков…

Как я сказал, это книга-полемика. С ней можно спорить, и даже критиковать ее статистические методы. Например, опрос проводился по интернету и на иврите. Следовательно, какие-то слои населения оказались статистически недопредставлены. Допустим, «русские», не осилившие ивритский опросник, или некоторые харедим, не желающие интернет-общения; да и просто старики. Возможно, ряд цифр перекошен… Ну, как говорится, что есть…

Замечание к использованным терминам

Исследование, проведенное Институтом Политики Еврейского Народа (JPPI), делит израильских евреев по уровням религиозности на семь категорий:

Полностью светские (hiloni la’chalutin); Светские частично придерживающиеся традиций (hiloni k’tzat masorti); Придерживающиеся традиций (masorti); Либерально-религиозные; Национально-религиозные (религиозные сионисты); Дати-Торани (граничащие с ультраортодоксальными строго религиозные евреи национально-государственных возрений); Хареди (ультраортодоксы, в том числе хасидские евреи и евреи ешив).

Термин «религиозный» или «религиозный сионист» будет использоваться в качестве общего термина, охватывающего весь спектр либерально-религиозных, национально-религиозных и дати-торани. Это никоим образом не значит, что евреи реформистского и консервативного направления не являются религиозными. Мы также используем термины «реформистский», «консервативный» и «ортодоксальный». Эти термины описывают самоидентификацию евреев, а не интенсивность их религиозной/традиционной практики. Мы также используем термины «ашкенази» и сефардские»/«мизрахи» для описания евреев, происходящих из, соответственно, Европы и Ближнего Востока/Северной Африки. Мы также используем термин «русский» в смысле израильтянина, иммигрировавшего из бывшего Советского Союза.

ВВЕДЕНИЕ

Израильский иудаизм

Сионизм являлся политическим движением и преследовал политические цели. Сионизм являлся духовным движением и преследовал духовные цели. Сионизм стремился спасти евреев от горькой участи преследований, антисемитизма и ассимиляции. Сионизм стремился спасти иудаизм от горькой участи истощения, стагнации, малозначимости и нерелевантности. Подобно еврейскому Просвещению, хасидизму, реформаторскому движению, ортодоксальности и каббале, сионизм был реакцией евреев на меняющуюся действительность. Евреи не могут определять направление, в котором движется мир. Это маленький народ ограниченного влияния. Мир движется своим путем, а евреи должны адаптироваться. Если они не смогут адаптироваться, то исчезнут. Как и у всех народов, так и у евреев есть желание выжить. Они не хотят исчезать.

Сионизм предложил евреям путь к существованию в меняющемся мире. Не обязательно единственный, но путь, основанный на логике, с которой трудно спорить, и которая позволила евреям преодолеть три проблемы. Поскольку нации в современном мире существуют в национальных государствах, мы построим национальное государство для евреев. Поскольку религия в современном мире больше не служит евреям крепким клеем, мы соберем их там, где их иудаизм больше не зависит от строгого соблюдения галахи. Поскольку современный мир делает легкими ассимиляцию и исчезновение евреев, мы создадим социальную среду с малой возможностью ассимиляции.

Государство Израиль — это такая среда. Это светское национальное государство, пригодное для современного мира. Это место, где сохраняется иудаизм евреев, которые не чувствуют обязанности подчинения галахе. Это социальная оранжерея, предотвращающая ассимиляцию. Сионистский мыслитель Ахад Хаам предвидел это, пусть не точно, в своем знаменитом эссе «Еврейское Государство и Еврейская Проблема». По его словам, отказ евреев от религии поставил под угрозу их дальнейшее существование, но вернувшись на свою историческую родину, они могут «жить и развиваться естественным путем».

Естественным путем. Это ключевое слово. Евреи начали собираться: сначала их было немного; сейчас почти половина еврейского народа. И как только они начали собираться, они начали спорить о природе этого «естественного пути» и его желаемом курсе. Государство Израиль было основано для служения еврейскому народу, но вопрос о том, каким именно образом, остался открытым для толкования — и, следовательно, для ссор между евреями, придерживающимися разных точек зрения. Эта книга была написана и основана на исследованиях, проводившихся на 70-м году с момента провозглашения независимости Государства Израиль. Достаточно долго, чтобы понять кое-что о направлении, в котором движется Израиль; но не достаточно долго, чтобы узнать, до какой цели он доберется. Рабочим названием книги для нас самих было «Еврейский стартап», потому что на данный момент Израиль является именно таковым: стартапом, служащим еврейскому народу. Как и любой стартап, в его центре лежит новаторская концепция — идея будущего для еврейского народа в национальном государстве. Как и во многих стартапах, концепция существует, но продукт еще находится в разработке. Он требует дальнейших инвестиций, и впереди еще много этапов проб и ошибок. Еще будут успехи и неудачи. Но он подает большие надежды. Есть видение. И время от времени, каждый, кто может, ненадолго подняв глаза, взглянуть за границы повседневных забот, испытывает волнение. Семьдесят лет — долгое время для начинающей компании, но не для древней нации. Нет оснований удивляться тому, что израильская культура переживает большие трудности. Нет причин расстраиваться из-за того, что существуют аргументы, иногда жесткие, по поводу направления и пути, по которому должна идти страна. Нет причин для нетерпения — это займет время. Попытаемся насладиться путешествием. Эта книга представит результаты и подчеркнет факты касательно евреев Израиля и их общества. Главным среди них является положение о том, что зачатки новой еврейской культуры в Израиле уже видны. Мы назовем ее «израильским иудаизмом». Это было практически неизбежно. Израиль был основан для того, чтобы породить новый иудаизм — создать культуру, которая позволила бы евреям жить осмысленной еврейской жизнью в современную эпоху. И это именно то, что он делает — иногда через тщательное планирование, иногда по инерции, иногда путем консенсуса, а иногда путем болезненного выкручивания рук. Израильский иудаизм во многом отличается от неизраильского иудаизма. И он во многом отличается от иудаизма доизраильского.

Это публичный иудаизм. Страна замедляет бег в шаббат. Национальный флаг окрашен в цвета талита, молитвенного облачения. Святой язык является официальным языком государства. Израильский иудаизм происходит от свободы израильских евреев организовывать свою публичную сферу таким образом, чтобы она отражала и сохраняла их еврейскую культуру. Что же касается того, как именно иудаизм должен отражаться в публичной сфере, единого мнения нет — только доводы и споры. Но даже эти доводы отличают израильский иудаизм, потому что на протяжении тысячелетий, закончившихся лишь 70 лет назад, такая аргументация была бы невозможна. Евреи не могли спорить о том, как должна работать электрическая компания еврейского государства или как должна вести себя армия еврейского государства. Они не могли спрашивать, должно ли и как именно государство информировать своих граждан о количестве людей. Они не могли спорить о том, остается ли еще причина оплакивать разрушение Иерусалима, который с тех пор был отстроен заново.

Это национальный иудаизм. Израильские евреи видят своё пребывание в Израиле, свою жизнь в Израиле и свои жертвы Израилю как глубоко значимый компонент их еврейской культуры. Заповедь о заселении Земли Израиля, точные границы которого, разумеется, являются предметом ожесточенных политических дебатов, является основным императивом, объединяющим израильтян. В этом смысле израильская версия иудаизма возможна только сейчас, и она возможна только в Израиле. Таким образом, она представляет собой новшество в истории еврейского народа.

Это свободный иудаизм. Государство Израиль является светским творением. Оно не связано законами «Шульхан Арух», и большинство его граждан не считают себя обязанными строго соблюдать религиозные заповеди. В этом смысле израильская версия иудаизма соответствует желанию современных евреев. Она позволяет обойтись без элементов религиозного образа жизни — от надевания тфилина до сохранения кошерности — без потери привязанности к своему народу и к своей культуре. Трудно найти подобное явление в истории от нынешних дней до далекого прошлого еврейского народа.

Три проблемных явления, бросивших вызов сионистскому движению, в каком-то смысле, разрешены:

В Израиле живут евреи, и они все еще хотят быть евреями. Только пять из 100 евреев в Израиле говорят, что тот факт, что они евреи, «для них вообще не важен»; В Израиле живут евреи, и они могут быть евреями, каждый по-своему, не чувствуя, что их еврейство для современного мира не актуально. Девять из десяти евреев в Израиле чувствуют себя «евреями в значительной степени». В Израиле живут евреи, и они не ассимилируются. Девять из десяти евреев в Израиле уверены, что их дети будут евреями, и полагают, что их внуки тоже будут евреями.

* * *

Несколько слов об этой книге… Эта книга является инициативой Института Политики Еврейского Народа в Иерусалиме (JPPI), чья миссия состоит в том, чтобы «содействовать процветанию еврейского народа и еврейской цивилизации.» Рабочая гипотеза книги заключается в том, что в Израиле развивается Израильский Иудаизм, обладающий своими уникальными характеристиками. Цель книги — посредством всестороннего исследования лучше понять израильских евреев: что они чувствуют как евреи, когда они размышляют о своем еврействе, и что они делают как евреи, поскольку действия часто говорят громче слов.

Два автора этой книги, Шмуэль Рознер и Камил Фукс, объединились для целей данного исследования. Шмуэль Рознер — старший научный сотрудник JPPI. Камил Фукс — профессор статистики из Тель-Авивского университета, ведущий израильский специалист в области опросов. Первый — работает со словами. Второй — с числами. Вместе мы составили вопросник для подробного и всестороннего опроса…, а затем проанализировали и проинтерпретировали результаты (методологию исследования, характер вопросника и методы анализа см. в приложении в конце книги). Мы вместе пытались сделать выводы, что было не всегда легко…

Еще одно замечание касательно разницы между исследовательским опросом и этой книгой: исследование по своей природе несет много оттенков. Каждая статистика детализируется, каждое утверждение имеет свои исключения, каждая цифра требует пояснений. Книга написана для широкой аудитории, которая хочет понять материал, но также хочет, чтобы чтение было интересным. Поэтому книга написана широкими мазками и содержит решительные утверждения. В ней достигнут неизбежный компромисс: максимальная ясность в ущерб абсолютной точности и склонность к обобщению за счет деталей. В качестве авторов, мы чувствуем себя комфортно, делая это. В качестве исследователей — в меньшей степени. Приняв такой подход, мы рассуждали так: книга будет ясна, насколько это возможно, а детали, пояснения, подробности и графики будут включены в сноски и приложения…

Что вы найдете в этой книге? Большинство читателей — евреи, живущие в Израиле, найдут здесь, почти без исключения, самих себя. Большинство читателей, не живущих в Израиле найдут здесь обычаи, которые возможно, они соблюдают или нет; мысли, которые они разделяют или которые их раздражают; рассказ о спорах, которые занимают Израиль; и группы евреев, с которыми они себя отождествляют или, напротив, не одобряют. Вы найдете всю гамму еврейского общества Израиля. Некоторые из его элементов, вероятно, вам хорошо знакомы; другие вас удивят. В конце каждой главы мы добавили небольшую табличку, чтобы помочь вам локализовать себя на карте израильского иудаизма…

Что вы не найдете в этой книге? Эта книга была написана не со специальной повесткой дня, а лишь с желанием описать израильский иудаизм в том виде, в каком мы его понимаем, читая, изучая, исследуя и анализируя. У нас нет желания градировать евреев согласно тому, что они делают или не делают. У нас нет желания дать оценку, говоря, кто из них лучше, или упрекать кого-то за то, что он не такой «хороший» еврей, как какой-то другой. В целом, у нас нет единой позиции относительно того, кто является «хорошим» или «плохим» евреем или что такое «лучшая» или «худшая» форма иудаизма. Это не идеологическая книга. Она не осуждает харедим, не встающих во время сирен Дня памяти, и не хвалит светских евреев, кушающих в Йом Кипур. Она не призывает ни носить кипу, ни разделить Землю Израиля. Это книга, которая лишь представляет и анализирует результаты. И эти результаты показывают, что израильские евреи делают все что угодно. Это означает, что израильским евреям суждено продолжить спорить между собой по многим вопросам несмотря на то, что мы являемся свидетелями консолидации израильской еврейской культуры с ее собственными общими характеристиками. Мы представим факты. Мы также представим возможные выводы. Но мы оставим идеологию нашим (в основном еврейским) читателям. Мы предполагаем, что некоторые будут приветствовать результаты, а другие оплакивать их. Некоторые увидят в них поразительный успех; другие — надвигающуюся катастрофу.

Израильский иудаизм следует рассматривать с двух позиций. С одной стороны, мы будем рассматривать израильский иудаизм в Государстве Израиль как решение — решение большей или меньшей желательности (в зависимости от точки зрения) — кризиса иудаизма в XXI веке. С другой стороны, мы будем рассматривать Государство Израиль как вызов, делающий и без того сложное положение иудаизма в современную эпоху еще сложнее.

За последние несколько сотен лет еврейская культура оказалась на перепутье. Историк Ханна Арендт датировала начало этой проблемы кризисом Шабтая Цви в 17-м веке; другие датировали его столетием позже, но суть та же. Новое затруднение для иудаизма, писала Арендт, «закончило — возможно, навсегда — период, когда религия могла предоставить евреям достаточно прочную основу для удовлетворения их политических, духовных и повседневных потребностей… [Евреи] отныне начинают судить о светских событиях на светской основе и принимать светские решения в светских терминах.» Это произошло потому, что евреи утратили «веру в божественное начало и конечную кульминацию истории» и, как следствие, «утеряли проводника, ведущего их по пустыне.»[6]

Этот кризис не уникален для евреев. Современный, ведомый наукой секуляризованный мир бросил вызов многим различным религиям и нациям. И они тоже разработали свои собственные идеи и методы продолжения существования. Они также столкнулись с необходимостью приспособится к современности. Но у евреев, разбросанных по миру, без места, которое они могли бы назвать своим, без согласованного руководства, без механизмов коллективного принятия решений, это стало двойной проблемой. «То, что им было нужно, — писала Арендт, — было не просто руководством к реальности, но сама реальность; не просто ключ к истории, но сам опыт истории.» Как они справлялись с этой трудностью? Некоторые откликнулись на призыв реформистского иудаизма; некоторые построили вокруг ортодоксальные стены; другие преследовали «измы», распространенные в окружающем обществе, такие как коммунизм и социализм; иные эмигрировали в новые земли, обещавшие равенство; и были те, кто выбрал сионизм.

Перенесемся на триста лет дальше. Почти половина еврейского народа живет в Соединенных Штатах, ​​сталкиваясь с проблемой идентичности современных евреев в нееврейской среде. Подавляющее большинство американских евреев не поддерживает соблюдение религиозных обрядов, испытывая к ним малую тягу. В то же время, еврейская культура, долженствующая обеспечить альтернативу этому строгому соблюдению, не выкристаллизовалась полностью, и высоки показатели ассимиляции. В конце этой книги мы посвятим главу небольшой дискуссии по поводу того, как наши выводы относительно израильского иудаизма соотносятся с исследованиями по американскому иудаизму — и какие здесь возникают проблемы.

Почти половина еврейского народа живет в Израиле, волнуясь проблемами идентичности иного рода: как адаптировать еврейскую культуру, построенную для нации без гражданства, к жизни нации в собственном государстве. Израиль был создан, как написано в его Декларации Независимости, как государство еврейского народа. Не государство еврейской религии. Евреи, создавшие Государство Израиль, более или менее знали, как выглядит еврейская религия, но не знали, как выглядит еврейское государство. Именно об этом продолжают спорить сегодня израильтяне. Группы населения, участвующие в этой дискуссии, называют себя разными именами: религиозные, светские, харедим (ультраортодоксальные), традиционалистские. Они объединяются в лагеря, политические партии и «племена», борясь за влияние, ресурсы и общественные ценности. Повседневно это выглядит порой мелко и агрессивно: будут ли прокладывать железнодорожные рельсы в Шаббат или нет? Изменится ли в школе содержание уроков по гражданству? Можно ли женщинам-солдатам петь на военных церемониях? Заканчивать ли выпускную церемонию в университете пением государственного гимна «Хатиква»? Будет ли готов Израиль эвакуировать поселения в Иудее и Самарии?

Сопутствующие аргументы могут показаться, действительно, мелкими и агрессивными. Но они имеют значение. Строительство железной дороги в Шаббат является одним из компонентов гораздо большего вопроса: как должен выглядеть Шаббат в еврейском государстве? Вопрос об уроках гражданства также имеет важные последствия: как следует выражать иудаизм в еврейском и демократическом государстве? Вопрос о женщинах-солдатах на военных церемониях означает, где и в какой степени Израиль накладывает ограничения, основанные на религиозных нормах, в публичной сфере. Пение «Хатиквы» затрагивает вопросы о том, как еврейское большинство в еврейском государстве должно относиться к нееврейскому меньшинству страны. Вопрос о поселениях — это вопрос о том, насколько важно для Государства Израиль заселять всю Землю Израиля. Результаты, представленные в этой книге, дадут, хотя и предварительный, ответ на некоторые из этих важных вопросов. Они покажут, как израильские евреи истолковывают свой иудаизм, насколько большое значение они придают ему и как они выражают его. Они также покажут, что израильские евреи сохранили из своей старой культуры в этих новых рамках, а что они решили опустить или обновить.

Израиль — это одно огромное поле эксперимента в области еврейской культуры. И мы вышли посмотреть, что же люди делают.

ОДНА ДИАГРАММА

Примеры вопросов, характеризующих бо́льшую национальную идентичность:

Должен ли «хороший еврей» служить в армии? Вывешиваете ли вы флаг в День Независимости?

Примеры вопросов, характеризующих меньшую национальную идентичность:

Вы не участвуете в минуте молчания во время сирены в День памяти? Израиль не должен быть еврейским государством?

Примеры вопросов, характеризующих бо́льшую традиционность:

Вы делаете киддуш в пятницу вечером? Должен ли «хороший еврей» соблюдать обычаи и праздники?

Примеры вопросов, характеризующих меньшую традиционность:

Считаете ли вы 1 января началом нового года (а не Рош ха-Шана)? Вы бы предпочли светские похороны?

Посмотрите на диаграмму. Закройте глаза, а потом взгляните еще раз. Это первый и последний график, который вы увидите до самого конца этой книги. Это единственная диаграмма, которую мы хотели включить несмотря на то, что не собирались писать книгу с диаграммами и графиками. Эта таблица суммирует значительную часть истории, которую мы вам представим. Посмотрите на нее и попытайтесь поместить на нее израильтян, с которыми вы знакомы. Вы видите, большинство израильских евреев (55%) расположены в верхнем правом углу. Эта квадрант содержит тех, кто развивает новую культуру, сотканную из еврейского прошлого и израильского настоящего, из традиционных ритуалов и национальных обычаев, из древних книг и современных законов. Более половины евреев в Израиле это те, кого мы называем евреями-израильтянами, чья идентичность — сложная смесь национальности и традиций. Количество других евреев в Израиле уменьшается как количественно, так и по своему влиянию. О них мы тоже поговорим. Три коротких комментария к этой диаграмме.

Первый касается чисел: таблица основана на ответах, которые израильские евреи дали на 32 вопроса в ходе проведенного нами широкомасштабного опроса. Представленные выше вопросы являются лишь примером использованных для опроса. Мы подтвердили наши результаты, применяя различные статистические модели… С незначительными различиями все модели дали схожие результаты. Так что мы можем сказать: вот так выглядят евреи Израиля. Большинство составляют «евреи-израильтяне», а остальные группы составляют меньшинство.

Второй комментарий касается определения: мы назвали большинство евреев Израиля «евреями-израильтянами», ибо это подчеркивает культурную комбинацию, которую они воплощают. Мы назвали следующую группу «израильтянами», потому что ее члены подчеркивая своё национально-гражданскую принадлежность, и (условно говоря) отказываются от традиций. Мы назвали третью группу «евреями», ибо ее члены, как правило, подчеркивают принадлежность к еврейской традиции, (условно говоря) воздерживаясь от национально-гражданских настроений. Еще меньшая группа представляет «универсалистов», которые, сравнительно с остальными, мало интересуются как еврейской традицией, так и израильским гражданством. Эти определения не следует истолковывать как ценностное суждение, что лучше, а что хуже, и отрицание чьей-либо идентичности. Мы не говорим, что принадлежащие к «универсалистам» менее израильтяне, нежели члены группы «израильтян». Мы не говорим, что люди, относящиеся к категории «евреи-израильтяне» менее евреи, чем «евреи». Эти определения предназначены для классификации и простоты понимания, не более того.

Глава 1. Что такое Израильский Иудаизм

Как адаптировать культуру изгнания к эпохе политической независимости? Как культура религиозного сообщества может быть адаптирована к реальности секуляризованного мира? Это то, что израильский иудаизм стремится сделать.

Трактат Евамот («Вдова Брата») вавилонского Талмуда обсуждает весьма странные законы. Например, согласно законам левирата, бездетная вдова обязана выйти замуж за брата своего покойного мужа, если только она не сделает halitza — церемонию освобождения от этой обязанности. Об этих законах обычно вспоминают, если вообще вспоминают, на праздник Шавуот во время чтения истории моавитянки Рут, покинувшей свою родину и присоединившейся к еврейскому народу.

Не будем углубляться в эти законы. Наша цель — упомянуть их ради любопытного замечания, сделанного еврейскими мудрецами. В момент спора о том, требует ли церемония halitza снятие вдовой настоящей туфли или достаточно сандалия из твердой кожи, Рабба Бар Нахмани цитирует рабби Кахану, который цитирует Аббу Ариху: «Если Илья Пророк придет и скажет: можно исполнить halitza мягкой туфлей, раввины его выслушают. Но если он скажет: нельзя выполнять halitza сандалией из твердой кожи, они его не будут слушать, ибо народ уже установил практику выполнения halitza с помощью сандалии». Попросту говоря, если люди уже привыкли выполнять halitza сандалией, пусть даже сам пророк Илья появится и скажет иначе, на него не обратят внимания. Последнее слово будет за общепринятым обычаем. Это не единственный случай, когда Талмуд инструктирует «выйти и посмотреть, что народ делает». Какое благословение, например, следует читать над стаканом с водой? Когда спросили рабби Абайя, он ответил именно так: выйди и посмотри, как люди благословляют, это и есть закон.

«Выйди и посмотри, что делает народ». Позволительно ли предположить, что это правило применимо также и к нашей нынешней реальности, и требуется переоценка сферы еврейской традиции и требований, которые она налагает, в согласии с тем, что народ соблюдает? По Галахе, требование произносить благословение перед тем, как выпить чашку воды, не изменилось, но, похоже, большинство евреев сегодня этого не делает. Абайа времен Талмуда, возможно, не мог этого вообразить (а, возможно, и мог), но таково положение вещей. В нашем опросе мы не спрашивали евреев о воде — мы спрашивали о еде. Но ответ мы можем экстраполировать: только треть (33%) евреев в Израиле говорят, что они произносят благословение перед едой — большинство религиозного населения и харедим — и почти никто в других еврейских группах. Трудно представить, чтобы благословение над водой произносилось более высоким процентом.

Таково общество. Таков его обычай. Может быть, этот обычай не произносить благословение надо считать новым законом Галахи? Отменяет ли он требование, налагаемое еврейской традицией, произносить благословение перед едой? А как насчет традиционного требования ежедневно налагать тфилин — требования, соблюдаемого аналогичной долей евреев в Израиле (одной третью)?

А как насчет обязанности читать Книгу Эстер на Пурим (соблюдается 41%)? А насчет благословения четырех видов растений в Суккот (соблюдается 34%)? А насчет чтения Слихот в месяц Элул (12%)? Можно ли поставить под сомнение все эти требования, если большинство населения пренебрегает ими? Должны ли мы пересмотреть все соответствующие законы после того, как выйдем и посмотрим, что делает народ? Многие евреи Израиля склонны, по крайней мере, неявно, делать подобную ​​переоценку. Многие считают, что для того, чтобы быть «хорошим евреем», не нужно «соблюдать все заповеди Галахи». В глазах этих евреев соблюдение религии — в том числе благословение этрога, надевание тфилина и пение «Адонай Хаслихот» в дни приближения Йом-Кипура — не главный критерий, определяющий еврейство. Ясно, что другие с ними не согласны. Те, кто все еще соблюдает заповеди в их традиционной форме, обычно считают, что соблюдение религии, включая этрог и тфилин, по-прежнему является основным, если не исключительным, критерием, определяющим, кто является «хорошим евреем» (так считают 70% религиозных евреев и 91% харедим). Эти евреи, вероятно, будут утверждать, что правило «Выйди и посмотри, что делает народ», было уместно в той ситуации, когда мудрецы его впервые выработали. Это было уместно в реальности, когда большая часть еврейского общества, хотела сохранить раввинистическую традицию. В отсутствие этого общества и в отсутствие общественного интереса к инструкциям рабби это правило больше не применимо.

«Выйди и посмотри, что делает народ» — это императив нашей книги, цель которой — ответить на вопрос, что делают евреи. Точнее, что делают евреи Израиля. И мы должны с самого начала сказать: они очень сильно чувствуют себя евреями. Они уделяют большое внимание своему еврейству. Но вот что касается того, что значит быть евреем, тут их ответы обычно соответствуют их собственному поведению. Другими словами: то, что делают евреи, в основном, определяется их восприятием того, что они должны делать. Евреи, надеющиеся достичь соглашения о разделе с палестинцами, скажут, что это еврейский поступок. Евреи, которые хотят восстановить Еврейский Храм, скажут, что это цель иудаизма и должна продвигаться. Риторика израильтян, желающих, чтобы Израиль был более социалистическим, либо, наоборот, более капиталистическим, содержит аналогичное ссылки на иудаизм, как и риторика тех, кто хочет, чтобы Израиль был более плюралистичным, или, наоборот, более гомогенным. Рассмотрим два примера из опроса. С большой вероятностью, евреи, воспитывающие своих детей для службы в Армии обороны Израиля, скажут, что воспитание детей так, чтобы те служили в Армии Обороны Израиля — это то, что должны делать «хорошие евреи» (так считают 68% евреев Израиля). Существует большая вероятность, что евреи, правой политической направленности, скажут, что заселение всей Земли Израиля — это то, что должны делать «хорошие евреи» (так считают 54% всех евреев Израиля, и 82% тех, кто относит себя к «правому крылу»).

* * *

Сионистское движение вдохновлялось идеей изменить жизнь евреев и коллективную идентичность еврейского народа. Каждое из направлений, боровшихся за суть и направленность сионистского движения, представляли собственную концепцию еврейской идентичности. С созданием государства Израиль и в последующие десятилетия некоторые из этих концепций воплотились в социальную реальность.

На эту реальность влияет тот факт, что политико-национальная структура стала «всеобъемлющим властным каркасом еврейской жизни и коллективной идентичности». Значительная часть евреев полагает, что современное государство Израиль является заменой старой традиции диаспоры. На эту реальность влияет ситуация. Допустим, необходимость выделять значительные ресурсы, материальные и интеллектуальные, для войны за выживание. Эта потребность создает совершенно новый набор приоритетов, трансформирующийся в иерархию желаемого поведения (таким образом, служба в армии становится моделью еврейства). На эту реальность влияют мировые тенденции, которые нельзя избежать в эпоху глобализации. Евреи не живут на необитаемом острове. На них влияет то, что происходит в широком мире. Восход секуляризации бросил вызов авторитету религии. Интенсификация глобализации бросает вызов концепции племенной принадлежности.

Что такое израильский иудаизм? Сначала нужно ответить, что такое иудаизм, и, как мы знаем, единого принятого ответа не существует. Одни видят в иудаизме национальность; другие — религию. Многие видят иудаизм как систему ценностей; другие — образ жизни.

Многие видят в иудаизме завет с Богом; другие — завет с народом, основанный на общей истории. Стивен Протеро, профессор религии в Бостонском университете, предлагает следующее содержательное определение: «Иудаизм начинается и заканчивается повествованием.» Он пишет: «Быть ​​евреем значит рассказывать и пересказывать легенду, противоборствуя с ее ключевыми символами: характером Бога, народом Израиля и их вечно досаждающими взаимоотношениями.» Мы не обязаны соглашаться. Это одно из многих возможных определений. Но так или иначе, можно начать спрашивать себя, является ли израильский иудаизм, как прежде, иудаизмом «повествования» или, возможно, он превратился в иудаизм действия. Чтобы начать такое обсуждение, мы должны сначала прояснить термин «израильский иудаизм». Относится ли он просто к иудаизму, практикуемому евреями в Израиле — так сказать, географический дескриптор, — или он описывает уникальное и отличное от иных культурное творение, связанное с географией, но имеющее смысл, далеко выходящий за рамки географии? Продолжая определение Протеро: отличается ли еврейская «легенда», рассказываемая евреями современного Израиля, от «легенды», рассказываемой евреями в прошлом и в других местах?

Этот вопрос можно задавать не только об израильском иудаизме, но и о каком угодно иудаизме. Существенно ли отличается австралийское еврейство от израильского? А как насчет немецкого еврейства 19 века? А итальянского еврейства 15 века? А что евреи золотого века в Испании или периода гаонов в Вавилоне? Евреи жили в разных местах и ​​эпохах, и на их культуру всегда влияло местное окружение и глобальные тенденции. Иногда влияние касалось второстепенных вопросов — одежды, еды и торговли; в других случаях влияние оказывалось глубже, вплоть до существенных изменений культуры. «Бытие, — как писал Карл Маркс, — определяет сознание.» И меняющееся бытие евреев, несомненно, формировало их обычаи и сознание, даже если они успешно сохраняли культурную преемственность своего прежнего повествования.

У нас нет недостатка в примерах. Потомки испанских conversos (евреев, насильственно обращенных в христианство), играя важную роль в основании новых еврейских общин Западной Европы в конце 16-го века, возможно, «приняли галахическую дисциплину», но «их еврейский, религиозный и социальный опыт отличался от опыта остальных евреев,— писал Йосеф Каплан, — Они процветали за пределами традиционного еврейского общества и… впитали ценности, возникшие на Пиренейском полуострове, в том числе христианские,.. которые оставили глубокий след в их убеждениях и воззрениях.» Эти conversos сыграли особенную роль во врастании евреев средневековья в современное государство.

Им предшествовали евреи Александрии времен Римской империи и, конечно, их самый выдающийся мыслитель — Филон, предпочитавший не рассматривать изгнание евреев наказанием за грехи евреев. Здесь мы можем видеть, как интеграция в эллинистическое общество меняет сознание: в данном случае, эрозия политико-национальных аспектов идентичности и акцент на религиозные аспекты. «Филон, — писал Арье Кашер, — стремился применить к еврейскому народу идею абстрактной национальности, лишенную какой-либо реальной, ощутимой привязанности к расе, определенной земле или политической суверенности и основанную на чисто религиозном и культурном сознании, законе, справедливости и образе жизни.»

То, что было правдой тогда, остается верным и теперь. Позже в книге мы посвятим главу различиям между двумя основными еврейскими общинами современной эпохи: евреями Израиля и евреями Соединенных Штатов. Но уже сейчас подчеркнем один акцент, дабы проиллюстрировать, как окружение формирует сознание. Евреи в Соединенных Штатах развили целую культуру вокруг ценности, которую они называют «тикун олам» — исцеление мира. Почему именно она и почему в Соединенных Штатах? Нынешнее использование термина «тикун олам» началось во времена Второй мировой войны. Еврейские лидеры использовали его в то время, чтобы проиллюстрировать гармонию между американскими и еврейскими ценностями. Евреи искренне верят, что судьба и миссия еврейского народа заключается в том, чтобы «исцелить мир». И вера эта получила развитие вместе с широко распространенными в Америке социальными тенденциями. Современное использование «тикун олам» было, помимо прочего, ответом на контркультуру 1960-х годов и использовалось евреями для адаптации к новому дискурсу юного поколения. «Тикун олам» цитировали в качестве оппозиции войне во Вьетнаме, в поддержку борьбы за гражданские права афроамериканцев. Позже он стал означать поддержку прав других меньшинств, сообществ LGBT и мигрантов. Множество тем были объединены под флагом «тикун олам», которые были связаны с широкими слоями общества, а не только проблемной ситуацией еврейского племени.

«Тикун олам» позволяет евреям Америки соединять свои ценности с ценностями своего окружения. Чтобы укрепить свои собственные убеждения и мнение своих нееврейских соседей в том, что «иудаизм и американизм усиливают друг друга», — по словам историка Джонатана Сарны.

Израиль — это не современные Соединенные Штаты. И это не Европа 20-го века. Это не Испания средних веков и не Вавилон периода гаоним. У него есть свои особенности, влияющие на евреев, в нем живущих. В Израиле еврейство является знаменателем, который является общим для большинства населения. Поэтому нет необходимости адаптировать его к нееврейской среде. Зато необходимо адаптировать еврейскую культуру Израиля к другим особенностям среды: к современному миру, опасностям региона и вызовам еврейского суверенитета. К тому же, израильский иудаизм должен адаптироваться к самим евреям Израиля.

* * *

Новый израильский иудаизм формируется как реакция на распад старого израильского иудаизма. Или, точнее, как реакция на ускоряющееся ослабление трех факторов израильского общества:

Спад галахической идентичности в Израиле. Спад традиционалистской израильской идентичности. Спад светской израильской идентичности.

Мы опишем эти спады и запрос, который вследствие этого генерируется по отношению к новому иудаизму, а также тот нерегулируемый рынок «поставщиков», пытающихся удовлетворить этот спрос.

Галахическая идентичность Израиля имеет две основные ветви. Первая ветвь это харедим, видевшие в сионизме проблему, а в создании государства Израиль — трудность. Позже мы посвятим целую главу сектору харедим, но сейчас мы просто упомянем, что их мир меняется. Сионизм сотрясает мир харедим. Государство процветает, и харедим интегрируются в израильское общество. В результате, они обязаны принимать решения, влияющие на будущее Израиля, все активнее участвовать в его правительстве, зависеть от него и являться его партнерами. Многие харедим до сих пор называют себя несионистами, но около трети — да, сионистами, и около половины считают, что быть «хорошим евреем» означает воспитывать детей так, чтобы они жили в Израиле (49%) и заселяли всю землю Израиля (45%). Почти все харедим считают, что для того, чтобы быть «хорошим евреем», нужно вносить вклад в общество (79%). Примерно пятая часть их смотрят церемонию зажжения факелов в День Независимости, и большинство склоняют головы и замирают на месте во время сирены в Йом Азикарон (День памяти). Сектор хареди раньше стремился к самосегрегации, но сейчас во многих отношениях он связан с современным светским сионистским государством Израиль. Харедим сохраняют свою витальность и численно растут, но больше не подменяют израильскую идентичность. Они часть ее.

Второй ветвью галахической идентичности Израиля является религиозный сионизм. Это движение вдохновлялось идеей сионистского Израиля, управляемого духом Торы. Это никогда, даже близко, не было реальностью. Хотя религиозные сионисты считают себя израильской элитой с выдающимися представителями во власти и управлении, а также с большим политическим и культурным влиянием, их движение шатко. Современная израильская культура проникает в религиозную общественность, влияет и разделяет ее. Мы также посвятим этой группе главу, но уже сейчас отметим: она поддерживает себя благодаря высоким показателям рождаемости, компенсирующей массовый переход из нее в секуляризм. Этот сектор стабилен и может похвастаться впечатляющими успехами, но он не представляет собой концептуальный путь, которому хотят следовать большинство израильтян. И в той мере, в какой это все же происходит, этот путь скорее привлекает националистически, нежели религиозно: многие израильтяне не видят необходимости в галахе, когда уже существует государство, гарантирующее еврейское будущее.

Ветвь израильтян-традиционалистов также неустойчива. Традиционный иудаизм, существовавший первые десятилетия независимости Израиля, уступает свои позиции. Во-первых, численно. Около трети евреев, выросших в «традиционных» домах, становятся в зрелом возрасте «светскими» (36%). Еще около трети «светских, частично традиционных» евреев (31%) выросли в домах, определяемых ими как «традиционалистские». Традиционализм съеживается. Он размывается светским большинством и религиозным меньшинством. Его образ также на спаде, по утверждению ученых Яакова Ядгара и Чарльза Либмана: «Есть ашкеназим, соблюдающие традиции в той же степени, что и большинство «традиционалистских» евреев, но отказывающихся так себя называть, потому что это категория зарезервирована для мизрахим… Есть евреи-мизрахим, желающие уйти от своей идентичности мизрахим, и поэтому определяющие себя как светские». Проще говоря, израильтяне чувствуют себя дискомфортно, называя себя «традиционалистами», ибо считают эту категорию устаревшей и связанной с этнической идентичностью.

Но важнее всего, что интеллектуально израильский традиционализм отступает. Фундамент, использовавшийся для формирования традиционалистской идентичности, трещит по швам. И это один из интереснейших парадоксов еврейского общества Израиля. С одной стороны, как мы покажем позже, израильский иудаизм строится на соединении традиций и национализма, напоминающее то, что раньше предлагала традиционалистская идентичность. А с другой стороны, все меньше израильтян считают себя традиционалистами, предпочитая светскую идентичность. Основной резон здесь, что для них служит источником авторитета. Старый традиционализм не оспаривал авторитет раввинистической галахической модели: традиционалистские евреи признавали этот авторитет, даже если они лично не жили согласно ее указаниям. Но израильтяне, переходящие от традиционализма к секуляризму, больше не хотят раввинистической власти. Они не обязательно отстраняются от традиции — от ее обычаев, ритуалов и сохраняемого ею жизненного цикла (подавляющее большинство -75% — считают, что быть хорошим евреем значит соблюдать еврейские праздники, ритуалы и обычаи), — но они не желают религиозного закона. Они не хотят авторитета религиозного права. Только меньшинство израильтян (34%) считает, что соблюдение заповедей делает еврея хорошим евреем.

Третье подвергнувшееся эрозии направление — это светская израильская идентичность. Это не вопрос демографической эрозии и упадка. Число израильтян, определяющих себя светскими, на самом деле растет. Это политическая и интеллектуальная эрозия. В конце 19-го века многие молодые евреи находились в глубоком духовном кризисе, и для некоторых сионизм стал своего рода «возрождением». Национализм служил им заменой религиозного выражения их еврейства. Михаэль Йозеф Бердичевский так описывал свой выбор: «Быть ​​или не быть! Быть последним евреем или стать первым израильтянином».

Но предположение ряда ранних сионистских лидеров, что светская еврейская культура сможет самоподдерживаться без связи с еврейской традицией, оказалось нереальным. Многие первые израильские мыслители, — Мартин Бубер, Гершом Шолем, Хаим Нахман Бялик, — увидели эту трудность и стремились, каждый по-своему, создать смесь, которая воплотила бы в себе витальность светских пионеров с глубиной еврейской культуры. Но их усилия оказались напрасны. Вслед за первым поколением неверующих пионеров пришло второе и третье поколение, оказавшееся просто отчужденным.

Известная фраза, приписываемая сионистскому активисту Якову Хазану, печально заключает: «Мы хотели воспитать поколение еретиков, а воспитали поколение невежд». Это поколение увидело, что его политическая власть ослабла и оно неспособно противостоять искромётной жизненности религиозно-мессианского поселенческого движения Гуш-Эмуним и триумфальному традиционализму Ликуда, возглавляемого Менахемом Бегиным. Основатели государства, которые первые десятилетия независимости поддерживались казалось бы бессмертным и могучим истеблишментом, потеряли контроль — точно так, как предсказывал один из героев романа Амоса Оз: «Иррациональная религиозная и мессианская энергия, которую основатели сионизма стремились направить в русло современной светской активности, вырвется и сметет все, что отцы-основатели намеревались добиться здесь».

Важно также, что политический упадок этого поколения сопровождался выветриванием его интеллектуальной жизнеспособности. Каждое общественно-политическое движение нуждается в интеллектуальных источниках идентичности и смысла. Но светский израильтянин, как заметил исследователь Гидеон Кац, не смог со временем стать достаточно мощным стабильным двигателем еврейского стремления к национальному и культурному возрождению. Светские сионистские лидеры описывали религиозную традицию «как систему устаревших и извращённых символов и тем самым раскололи связь своей группы с древними символами». Это привело к их отчуждению от других еврейских групп и спровоцировало кризис среди светских израильтян, оказавшихся — и это особенно жесткая формулировка — в состоянии «культурной отчужденности и неспособности сделать что-то с гражданской израильской религией и с тем, что осталось от еврейской традиции в сионизме». «Отсутствие общего культурного фундамента» вызвало «ассимиляцию в сторону глобальной культуры» и привело к «бессмысленности существования».

Подводя итог, скажем, что все культурные еврейские течения, собравшиеся под израильской крышей, испытывают эрозию. Время, место и ситуация заставляют их войти в противоборство с новыми вызовами. Евреи-галахисты видят, что галахе трудно дать ответы на вопросы современности в современном государстве — и не в последнюю очередь потому, что большинство израильтян не заинтересованы в принятии галахических объяснений. Евреи-традиционалисты лишаются следующего поколения, не желающего больше принимать авторитет раввинов. Светские евреи ищут интеллектуальную точку опоры, которая помогла бы вернуться в политическую сферу. Такова, проще говоря, природа спроса и предложения. На израильский культурный рынок поставляются еврейские культуры. Это хаотический, нерегулируемый рынок, на котором множество политических сил, филантропов и организаций распространяют свои товары. Одни продвигают идеи; другие выдвигают инициативы. Они заполняют ими полки, а израильские евреи выбирают — что купить, от чего отказаться, желать одного и отбрасывать другое.

Посмотрите на праздник Хануки. Это один из многих примеров того, как формируется израильский иудаизм. В галахической традиции Ханука — праздник не особенно важный. Гораздо менее важный, чем Суккот. Но галахическая традиция является лишь одним (и не самым важным) фактором, определяющим важность Хануки в еврейской культуре Израиля. В качестве доказательства: гораздо больше израильтян (практически все) зажигают ханукальные свечи, по сравнению с теми, кто сидит в сукке в первую ночь Суккот (58%). Как это произошло?

В продаже есть свечи, меноры, спички, масло и фитили. У людей есть возможность зажечь их — кто, когда и сколько захочет. Что касается предложения, тут участники продвигают свои собственные интересы: система образования решает, что и как преподавать о Хануке (в отличие от Суккота, которому посвящено мало учебных дней, он слишком близок к Рош ха-Шана и Йом Кипур). Фургоны Хабада с громкоговорителями приглашают публику зажигать свечи на углах улиц. Торговцы заинтересованы в шумном празднике и распродажах, дабы продать побольше свечей и хануккийот. Шоу-бизнес использует этот праздник, чтобы заманить детей и родителей на музыкальные шоу. Кондитерские обильно снабжают суфганийот.

Спрос на каждый элемент, составляющий праздник, старый и новый, влечет за собой практический результат. Сколько свечей будет производиться каждый год, сколько будет продаваться и по какой цене? Спрос будет диктовать внешний вид общественного пространства Израиля — будут ли празднично освещены улицы, будет ли атмосфера праздника? Спрос диктует образ жизни израильтянина — ожидается ли на праздник семейное сборище? Может, зажжём свечи вместе? Будут ли зажигать израильтяне свечи каждую ночь (73%) или только несколько ночей (24%)? Будут ли дети ждать ханукального подарка (63% израильтян дарят их детям), билетов на представление (на которые ходят 42%) и еще одной порции латкес (картофельных драников которые едят 91%)? Спрос определяет рейтинг праздника: какова роль Хануки в израильско-еврейском календаре? Какова ее роль в еврейском государстве, не нуждающемся в празднике, конкурирующим с Рождеством? Какова ее роль в стране, подчеркивающей свой национальный характер: воители-Маккавеи против священников-хасмонеев? Какова ее роль в стране, свободно подчеркивающей характер своего сепаратизма: иудаизм против эллинизма?

Соедините все это, и вот вам культурное творение: израильская еврейская Ханука.

Отличается ли она от Хануки прошлого? Абсолютно. Этот праздник занимает гораздо более заметное место в календаре и делает акцент на национальных мотивах. Это праздник «не было чуда с нами, мы не нашли амфоры масла… мы врубались в камень… до крови» — по словам популярной песни сионистского поэта Аарона Зеева.

Отличается ли эта Ханука от Хануки, отмечаемой евреями в других странах? Абсолютно. Концептуально она отличается, потому что противопоставляет евреев язычникам, не мучаясь мыслью о смешанных браках. Практически она отличается, потому что евреи Израиля живут в атмосфере Хануки, а не Рождества, к которому в диаспоре Ханука добавляется младшим партнером.

Есть ли в ней что-то израильски новое? Абсолютно. Мудрецы, сделавшие Хануку праздником, никогда не представляли себе «Фестигаль», популярный мощный ханукальный музыкальный фестиваль для детей и прочие ханукальные развлечения. И, кстати, песен на иврите. Радости на иврите.

Спрос и предложение существуют не только по отношению к фестивалям и праздниками. Их можно обнаружить в различных сферах, выражающих еврейскую идентичность. Или, по крайней мере, в тех сферах, о которых можно спросить (что мы здесь и делаем) являются ли они израильским выражением идентичности евреев.

Например, спрос на израильскую литературу на иврите. Собственно говоря, это литература, написанная евреями. И она касается жизни евреев и их судеб. Примерно половина евреев Израиля (53%) читают как минимум две книги на иврите в год. Теперь зададимся вопросом: считается ли чтение последнего романа Йохи Брандес о начальных днях хасидизма или ее предыдущей книги о жизни мудрецов-мишнаитов выражением еврейской идентичности? Пятая часть евреев Израиля (20%) считают, что наиболее важным элементом в иудаизме является культура. Считают ли они чтение последнего романа Майи Арад о жизни израильских иммигрантов в Америке (о чем большинство ее книг) выражением еврейской идентичности?

Начнем ответ на этот вопрос, представив следующий факт: более половины евреев в Израиле согласны с тем, что жизнь в Израиле является важным аспектом еврейской идентичности (56%). Теперь стоит подумать о значении романов Арад, описывающих жизнь израильских евреев за пределами Израиля.

Другой пример: почти половина евреев в Израиле (48%) говорят, что испытывают грусть в годовщину убийства премьер-министра Ицхака Рабина. Почти каждый десятый (9%) посещает мероприятие в честь его памяти, и столько же (8%) зажигает свечу в память о Рабине. Это выражения еврейской идентичности? Прежде чем ответить, отметим следующее: это было убийство еврейского премьер-министра еврейского государства еврейским убийцей во время ожесточенных споров о еврейском национальном существовании. Также вспомним, что убийство Рабина вызвало существенные сдвиг, по крайней мере, временный, в еврейском дискурсе Израиля. Появились новые движения, поощряющие диалог между евреями. Были основаны новые институты для укрепления еврейской идентичности.

Стоит также помнить, что для значительной части евреев Израиля всякое различие между «иудаизмом» и «быть израильтянином» является искусственным. Еврейская религия времен диаспоры, как заметил поэт Генрих Гейне, была портативной религией, которую можно было быстро собрать и перенести в другое место: мешочек с тфилином, шаббатный подсвечник и библия. Все было компактно. Все было мобильно. Но иудаизм Израиля отличен. Иудаизм Израиля укоренен в определенном месте. У него есть Западная стена и могилы раввинов, Святая земля и государство, которое многие евреи тоже считают священным. Учитывая это, большинство израильтян определяют то течение иудаизма, к которому они принадлежат, как «израильский иудаизм» (55%). По сути, в Израиле гораздо больше «изралеевреев», чем «ортодоксов» или «реформистов», «хабадников» или «литваков», «консерватистов» или «не принадлежащих ни одному течению». Большинство евреев Израиля чувствуют принадлежность к иудаизму. И основной способ принадлежности — особенно для тех, кто не является религиозным и харедим — это самоопределение, выражающееся в двух основных параметрах их идентичности: традиции и национальности. Это и означает принадлежность к «израелеевреям». Именно это мы обнаружили, исследуя ключевые тенденции культурного рынка спроса и предложения Израиля.

* * *

За 70 лет можно сделать многое, как показывают заполненные жителями небоскребы прибрежных районов Большого Тель-Авива. Но создание культуры — это долгий и сложный процесс. Особенно сложный, когда древняя культура сталкивается с удивительной, ошеломляющей реальностью, не имеющей параллелей на протяжении тысячелетий, и подобной которой, на самом деле, не было вообще. Это современная еврейская политическая независимость. Как адаптировать культуру изгнания к эпохе политической независимости? Как культуру религиозного сообщества можно приноровить к реальности секуляризованного мира? Как создать общую культуру между теми, чья концепция иудаизма является прежде всего религиозной, и теми, для кого она является в первую очередь национальной? Этот процесс все еще находится на ранних стадиях, и существует множество трудностей, дилемм и споров. Но эта культура развёртывается и растет, и у нее есть свои правила и отличительные черты.

Эта культура является соединением еврейской традиции и национального чувства. Она естественна в таком месте, как Израиль. Такое соединение становится возможным в еврейском общественном пространстве, где каждое действие — от прокладывания дороги до чтения книги — легко наполняется еврейским смыслом. Это соединение сталкивает в между собой разные и даже противоречащие друг другу мировоззрения, чьи приверженцы, тем не менее, должны жить вместе и работать ради одной и той же цели — процветания общества и государства, общего для них всех. Эта культура включает все, что работает для как можно большего числа евреев, живущих в Израиле. Иными словами, неподчинение раввинам и галахе — потому что большинство евреев не желает галахи. Не иудаизм, работающий параллельно и отдаленно от израильского опыта, ибо сионистское чувство государственности есть главная черта израильской жизни. Не иудаизм, боящийся обновлений, ибо в Израиле еврейская преемственность является само собой разумеющейся. Не секуляризм, отделенный от традиции, ибо для израильских евреев традиция является их общей культурной и исторической инфраструктурой, и к тому же языком, на котором их новая культура рождается.

Каковы отличительные черты этого процесса? Мы опишем некоторые из них в следующей главе.

* * *

Глава 3. Хилун или адата?

Становится ли Израиль более светским или религиозным? Ответ «и то, и другое». Израиль не содержит лишь две крайности: религиозную и светскую; его пространство сложнее, а изменения, в нем происходящие, интереснее.

В этой главе содержатся два утверждения. И оба они верны. Первое — в Израиле существует «адата». Это ивритское слово, которое описывает процесс усиления религиозности. Израильтяне часто его используют, в основном, в негативном смысле, для описания процесса, который они не одобряют. Второе — в Израиле существует «хилун». Это еврейское слово, описывающее процесс секуляризации. Израильтяне пользуются им реже, но все знают, что оно значит. Мы считаем, что за часто обсуждаемым вопросом «хилун» и «адата» скрывается масса нюансов. И кроме того, это вопрос более политический и психологический, нежели социологический. Суть в том, что если понаблюдать, то оба явления существуют. Все зависит от того, что человек хочет увидеть.

Рассмотрим следующую историю. Летом 1940 года британское правительство мандата ввело переход на летнее время в еще не ставшем государством Израиле. Это значило сдвинуть час окончания Шаббата и отложить открытие предприятий в субботу вечером. Британцы, однако, не остановились только на смене часов, но и постановили «закрыть все кафе и места отдыха в полночь». Промежуток времени, когда предприятия могли быть открыты в субботу вечером, стал короче. Владельцы кинотеатров оказались в особенно сложной ситуации. Если они не откроют кассы в Шаббат, они не смогут показать два фильма подряд за вечер. Время есть только для одного. «Это наносило ущерб сотням семей, — объясняет историк Ярон Харель, — ведь субботний вечер был любимым временем отдыха для публики». По словам Хареля, война за открытие кинотеатров в Шаббат в эпоху подмандатного Иерусалима была захватывающим эпизодом. Все началось с протестов и мольб, затем с просьб британским властям принять меры против кинотеатров, открывающихся в Шаббат, и завершилось прямым обращением главных раввинов к ведущим еврейским кинопродюсерам в Голливуде. «Наше явное требование со стороны кинопредприятий и их агентов заключается в следующем, — писал раввин Бен-Цион Узиэль, — при продаже или аренде фильмов кому-либо на Земле Израиля (даже неевреям из-за возможности мошенничества), они должны требовать условия, чтобы эти фильмы не показывались в Шаббат.»

Многое в этом эпизоде ​​остается актуальным и сегодня. Общественное пространство Израиля регулярно колеблется из-за туманности того, каковы еврейские требования к израильтянам. Отсутствие ясности в отношении авторитета религиозных властей, а также смеси религиозной и политической власти на государственном уровне ведет к постоянным столкновениям между желаниями религиозно-раввинатского истеблишмента и волей общественности.

Конец этого исторического эпизода также учит нас кое-чему. «Обещания кинопрокатчиков никогда не выполнялись, — заключает Харель, — Осквернение субботы занимало все более значительное место в общественном израильском пространстве. Владельцы кинотеатров в Иерусалиме эпохи мандата не стремились продвигать «культурную или национальную идеологию любого рода». Их глаза были прикованы только к «их собственной экономической выгоде». Результат: «Экономическая конкуренция была одной из причин распространения осквернения субботы».

В мире спроса и предложения это самый предсказуемый результат. Евреи хотели кинотеатры в Шаббат, и они получили кинотеатры в Шаббат. У них были кинотеатры в подмандатной Палестине, и они их будут иметь в суверенном Израиле.

Общество победило своих раввинов, как оно побеждало их многократно. Люди будут скулить и ныть, пока не восторжествуют. Жаловаться на чрезмерную власть раввинов, пока не согнут их своей властью. Эти битвы не всегда легко и сразу выиграть. Но в конечном итоге они всегда выигрываются. И чего еще публика не добилась, она добьётся. Это доказывает, что в Израиле происходит процесс секуляризации — хилун. Мы можем увидеть это в цифрах. Например, доля евреев, соблюдающих «часть еврейских ритуалов», снизилась до одной трети (34%) по сравнению с примерно 40% десятилетие или два назад. В то же время, доля евреев, которые «не соблюдают даже части ритуалов», увеличилась за это время до четверти (26%).

Рассмотрим другой пример. В Израиле в Шаббат открыто 58 торговых центров, 218 супермаркетов и мини-маркетов, 189 мебельных магазинов и около 85 садовых центров. В Шаббат открыто пятьдесят лабораторий сотовых телефонов, а также 187 магазинов бытовой техники.

О, этот волшебный термин: «статус-кво». В июне 1947 года первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион направил письмо лидерам ультраортодоксальной общины, в котором пообещал, что будущее еврейское государство будет считать Шаббат своим днем ​​отдыха для евреев… [и многое другое] …

Идея о существующем статус-кво по вопросам религии и государства — согласованном и в значительной степени неприкасаемом — родилась из этого письма. Мы, однако, считаем, что концепция статус-кво, как неизменного факта общественной жизни Израиля, является обманом. Иллюзией. Его никогда не было. Статус-кво остается в силе — пока оно не меняется. И когда какие-то силы могут его изменить, они это делают.

В Израиле нет «статус-кво» и быть не может. Поддержание статус-кво невозможно в стране, выросшей за 70 лет с 650 000 евреев до 6,5 миллионов. Неясно даже, какой статус-кво был бы желателен. В дебатах, борьбе за власть и критической самооценке нет ничего плохого. В изменениях нет ничего плохого.

Каким государством хочет быть Израиль? Что за еврейским государством хочет быть Израиль? Идея «статус-кво» не является адекватным ответом. Ни в теории, ни, тем более, на практике. Эта идея никого не удовлетворяет и не соответствует действительности. Существующая ситуация может быть подходящей для сегодняшнего дня, и не подходящей для завтрашнего. Обстоятельства меняются, и Израиль должен адаптироваться… Если доля харедим в населении возрастет, то будет еще одно изменение, требующее собственной эволюции статус-кво.

* * *

Что такое «адата»? Это проникновение традиционных или религиозных практик и идей в светское гражданское общество Израиля. Когда учебники для светских школьников передают скрытое или явное послание, что семьи, делающие кидуш в пятницу вечером, лучше, чем не делающие — это адата. Когда военные церемонии прямо или косвенно говорят о Боге как о верховном главнокомандующем войск — это адата. Когда семьи религиозных сионистов, переезжающих в смешанные районы, оказывают давление на местные советы, чтобы те выделили отдельные часы работы бассейна для мужчин и для женщин — это адата.

«Хилун», напротив, — это процесс, посредством которого публичная сфера очищается от традиционных или религиозных практик и дискурса. Когда магазины, которые когда-то были закрыты в Шаббат, открываются для бизнеса — это хилун. Когда местные власти отказываются налагать штрафы на рестораны, открывающиеся на Тиша бе-Ав, — это хилун. Когда школы уделяют меньше времени изучению Библии — это хилун. Когда суды признают, что государству следует предоставлять равные права парам, чьи браки раввинат не признает — это хилун.

Кто побеждает кого? В конечном счете, публика сильнее, чем истеблишмент, ибо она решает, кто стоит у руля. В конечном итоге Израиль будет настолько традиционалистским или светским, насколько этого хочет общество. Но в краткосрочной перспективе, благодаря особенностям системы парламентского управления, истеблишмент также обладает властью — и он использует эту власть для продвижения целей, не разделяемых широкой общественностью, в том числе, иногда, и для религиозных целей.

Что лежит в основе страха перед «адата»? Прежде всего, это страх демографии — они «растут», и «скоро поводья будут в их руках». Религиозные группы… смогут навязать свои ценности остальному обществу. Это также страх культуры — «они» нашли изощренные способы проникновения в культурные механизмы Израиля и используют их для привития своих ценностей другим слоям общества.

Страх демографии частично основан на иллюзии: если у религиозных семей больше потомков, их население должно расти гораздо более быстрыми темпами, чем светское население. Почему это иллюзия? Потому, что такая оценка игнорирует изменения в параметрах рождаемости (рост рождаемости в светских кругах и снижение среди харедим), а также наличие израильтян, родившихся в одной группе и перешедших в другую. … Подобно тому, как ученики школ харедим оказываются в конце концов в государственных школах, так многие израильтяне мигрируют из религиозных слоев общества — особенно религиозных сионистов — в светские слои. Другими словами, высокий уровень рождаемости религиозных семей нередко стимулирует демографический рост светского сообщества.

* * *

То, что мы наблюдаем, — это демографическая гонка между различными группами израильского общества. Гонка может быть выиграна либо группой, имеющей больше потомков, либо той, что вербует больше участников из других групп. На данный момент ситуация совершенно ясна: у религиозных израильтян и харедим больше детей, но они теряют больше членов. Светские израильтяне имеют меньше детей, но вербуют больше членов. Четверть тех, кто говорит, что они росли харедим (23%) покинули слои харедим. Среди либерально-религиозных общин более половины (52%) оставляют религию. Таким образом, с одной стороны, уровень религиозности снижается с каждым новым поколением, и израильтяне становятся более светскими. С другой стороны, высокие показатели рождаемости в религиозном и харедимском секторах оказывают существенное влияние на общее число. Результаты последних нескольких десятилетий, которые также видели существенную иммиграцию светских евреев из бывшего Советского Союза, демонстрируют фактическое равенство. Согласно данным, собранным профессором Узи Ребхуном, в 1990 году 43% израильских евреев были светскими, а 15% были религиозными или харедим (остальные — традиционалисты). К 2000 году светская доля возросла до 48%, но доля групп религиозных и харедим также возросла до 17%. В 2008 году было еще больше светских израильтян — 51%, но также стало больше религиозных и харедим -19%.

В то время, как демографические страхи преувеличены, культурные страхи вполне понятны и часто оправданы. В Израиле не будет большинства харедим в ближайшее время, но их доля среди населения растет. Что еще более важно, присутствие хареди в обществе становится все более ощутимым. Одновременно, хотя национально-религиозная община теряет почти половину своего потомства в направлении других групп, она приобретает политическое влияние и становится все более социально активной. Их сила выражается в идеологических требованиях и политических действиях. Они оказывают влияние на государственную сферу и такие институты, как система образования, правительство и силы безопасности. Это влияет на школьные учебники, которые пишутся с более традиционным уклоном. Предъявляется больше требований отдельных часов работы бассейнов для мужчин и женщин и к введению более скромного дресс-кода в районах, ранее не принятых.

* * *

Суть в том, что израильское общество не становится более религиозным или светским. Оно становится и тем, и другим. Все остальное субъективно. Большая часть израильского общества считает, что Израиль становится более светским (47%), а не религиозным (26%). Это разумная оценка, но не единственно возможная.

Почти половина евреев считает, что в Израиле существует религиозное принуждение. Около одной пятой считают, что существует светское принуждение. Распределение мнений предопределено: светские израильтяне жалуются на религиозных; религиозные — на светских. Есть немного «адата», и есть немного «хилун», но больше всего есть жалоб.

Глава 8. Кто такие «светские»?

Около половины израильских евреев считают себя «хилони», «светские» по-русски. Но их нельзя рассматривать как единую группу. Существуют огромные различия между «полностью светскими» евреями и «чуть традиционными светскими» евреями.

Что такое секуляризм? Мы можем начать с того, чем он не является. Израильский еврейский секуляризм — это не атеизм. Большинство светских израильтян верят в Бога: треть тех (36%), кто идентифицирует себя как «совершенно светские», и почти все, идентифицирующие себя как «чуть традиционные светские» (85%). Лишь немногим более четверти «полностью светских» израильтян «верят», то есть убеждены, что Бога не существует (29%). Одна треть (30%) говорит, что они не верят в Бога, «но иногда думают, что, в конце концов, он может существовать». Лишь ничтожная часть «чуть традиционных светских» (5%) «верят, что Бога нет».

Короче, светские израильтяне верят в Бога меньше религиозных евреев и евреев-традиционалистов, но многие из них верующие или, по крайней мере, не являются неверующими.

Светские израильтяне соблюдают многие еврейские обычаи и обряды. Светские мальчики празднуют бар-мицвы, читая Тору. Светские девочки празднуют бат-мицвы (значительно реже читая Тору). Светские израильтяне не надевают каждый день тфилин и не произносят благословения перед едой, но в Йом Кипур многие из них постятся. Они также зажигают свечи на Хануку, пусть и не каждый вечер. Они одевают костюмы и маски, празднуя Пурим. Они празднуют Пасхальный Седер. Большинство макают яблоки в мед на Рош ха-Шана. Израильский секуляризм — это еврейский секуляризм. Он также связан с принадлежностью к определенной социальной группе, к «этническому происхождению, уровню образования и доходам». Светские израильтяне лучше образованы, политически левые (почти всегда), в основном ашкенази, имеют более высокие доходы по сравнению с их сверстниками традиционалистами и религиозными, и имеют меньше детей. У них другое мировоззрение по сравнению с несветскими. Только в светской группе большинство считает себя «прежде всего израильтянином, а только потом евреем». Как объяснил социолог д-р Шломо Фишер, для светских «быть израильтянином является основным аспектом их коллективной идентичности, можно даже сказать, что израильтянин — это их еврейская идентичность».

* * *

Светские израильтяне далеко не однородны, и можно утверждать, что половина населения Израиля, называемая «светскими», — это не одна, а две группы. Размер одной составляет 28% израильских евреев, другой — 21%.

А вот еще один пример явного различия между «полностью светскими» и «чуть традиционными светскими» израильтянами. Мы спрашивали евреев, должно ли государство Израиль «позволить евреям вступать в брак с неевреями». Согласно израильскому законодательству, законные браки в Израиле заключаются религиозными властями — иудеями, христианами или мусульманинами — и, следовательно, евреи могут жениться только на других евреях (поскольку раввинат является единственным институтом, через который проводится законный брак для евреев). Среди «полностью светских» 61% респондентов ответили, что они «полностью согласны» с тем, что государство должно разрешать законные браки евреев и неевреев. Среди «чуть традиционных светских» лишь 31% ответили, что они «полностью согласны» с этим предложением.

И это не случайно. Члены «чуть традиционной» группы чувствуют себя евреями в бОльшей степени, чем члены «полностью светской» группы. Практически каждый «чуть традиционный» чувствует себя евреем «в очень сильной степени» (80%), тогда как среди «полностью светских» таких лишь около половины (55%). Мало того, что «чуть традиционные светские» израильтяне чувствуют себя более евреями, но и их еврейство важнее для них. Быть евреем «очень важно» для одной четверти (26%) израильтян «полной светской» ориентации, но это верно для 57% «чуть традиционной светской» группы. Для четверти «полностью светских» израильтян (27%) «очень важно», чтобы их дети были евреями. То же самое верно для почти двух третей (60%) «чуть традиционных светских».

Различия между позициями двух групп светских израильтян также проявляются очевидным образом в их поступках. Какой процент из них идет послушать шофар, трубящий в синагоге на Рош ха-Шана (7% против 52%); сколько сидят в сукке на Суккот (26% против 52%); сколько человек танцует на Симхат Тора (7% против 30%); сколько читают Книгу Эстер в Пурим (2% против 11%); сколько прочитывают всю Пасхальную Агаду (22% против 58%); сколько постится на Тиша бе-Ав (1% против 13%); сколько зажигают субботние свечи (17% против 49%); сколько соблюдают дома кашрут (12% против 59%); сколько людей намерены читать кадиш по смерти родителей (19% против 41%); и сколько посещают синагогу в разные праздники (17% против 59%). Проще говоря, те евреи-космополиты, которых вы видите загорающими на пляже или пьющими эспрессо в кафе, возможно гораздо более традиционны, чем кажутся.

Две светские группы отличаются не только в области еврейской веры и практики. Ашкенази составляют более половины «полностью светской» группы (54%), но лишь 33% «чуть традиционных светских»… Менее одной трети «полностью светских» идентифицируют себя как политически правые или правоцентристские (29%). А среди «чуть традиционных светских» — правые или правоцентристы составляют 50%…

Очевидно, что эти различия влияют и на мировоззрение светских. На вопрос, что светские израильтяне думают о «вкладе поселенцев в успех Государства Израиль», ответы разделяются согласно политическим границам — как и ожидалось — но также и по шкале традиционализма. «Полностью светские» израильтяне считают, что поселенцы оказывают негативное влияние (63%); а большая часть «чуть традиционных светских» считают, что они оказывают положительное влияние (62%). Точно так же, когда светских израильтян спрашивают, «означает ли быть хорошим евреем заселение всей Земли Израиля», ответы, как и следовало ожидать, распределяются по политическим и традиционалистским направлениям. Только четверть (26%) «полностью светских» верят, что быть хорошим евреем означает заселять всю Землю Израиля, в отличие от примерно половины (49%) «чуть традиционных светских». Политические различия между группами видны даже в отношении к праздникам чисто национального характера. Например, меньшая доля «полностью светских израильтян» вывешивают флаги в День Независимости по сравнению с их «чуть традиционными» согражданами (53% против 66%). «Полностью светские» менее склонны встать во время сирены Йом Хашоа или Йом Хазикарон, находясь дома. Большая часть из них считает День Иерусалима «обычным» ​​(92% против 82%), и меньшая доля думают, что «Быть хорошим евреем означает жить в Израиле» (40% против 54%) или «служить в ЦАХАЛе» (разрыв на 10%).

* * *

Светские израильтяне оказываются в конфликте с «иудаизмом», когда иудаизм означает религиозный истеблишмент Израиля. Они согласны с «иудаизмом», когда тот означает праздники и ключевые событии жизненного цикла. Естественно, многие светские израильтяне разрываются между последствиями своей позиции в отношении религиозного истеблишмента и их личных предпочтений в отношении определенных практик, предлагающих чувство общности, преемственности и принадлежности. Этот конфликт проявляется острее среди «полностью светских».

Никакая проблема не выявляет этот конфликт больше, чем «религиозное засилье». «Религиозное засилье» — расплывчатое понятие, допускающее множество толкований. Оно может толковаться строго, как любая попытка ввести еврейскую символику в публичную сферу — скажем, размещение меноры Хабада на дорожном круге. Оно может толковаться мягко, как попытка проникновения в личное пространство человека и навязывание ему определенного образа жизни, скажем, непризнание свадеб, проводимых за пределами Раввината. Кто-то может противостоять принуждению любого рода, а кто-то, противодействуя принуждению, все же может поддерживать некоторые его формы во имя социальной сплоченности и культурных достоинств. Другими словами, чувство принуждения часто является психическим состоянием, нежели действительным фактом.

Как и следовало ожидать, светские израильтяне, больше, чем иные группы, верят в то, что в Израиле существует «религиозное засилье». Но то, насколько они чувствуют себя «принуждаемыми», зависит от того, говорим ли мы с «полностью светским» или с «чуть традиционным» израильтянином. Трое из четырех «полностью светских израильтян» (74%) считают, что существует «религиозное засилье». Но только двое из четырех «чуть традиционных светских» израильтян (44%) верят в то же самое. Ясно, что между двумя светскими группами существует ощутимая разница, ведь все они живут в одинаковых условиях, в той же стране и с теми же законами. Проще говоря, то, что беспокоит многих «полностью светских», не беспокоит многих из их «чуть традиционных» компатриотов.

Рассмотрим уроки Библии и изучения еврейской культуры. Должны ли они преподаваться в государственных школах? Для израильтян, относящих себя к религиозному спектру, на этот вопрос ответить легко. Для светских израильтян — порою сложно. Следует ли учить еврейскую Библию, потому что она культурное достояние еврейского народа? Следует ли ее учить несмотря на то, что она содержит послания религиозного значения? Можно ли этому учить без религиозного обрамления? Как относиться к Богу, разделяющему Красное море, или к пророчествам Иеремии и вознесению на небеса Ильи-пророка? Как относиться к тому факту, что библейский текст был одним из факторов, положивших начало возвращению еврейского народа на Землю Израиля? Не говоря уже о покупке патриархом Авраамом земли в древнем Хевроне? А связь с Шило, Гивоном, Шхемом и всей Иудеей и Самарией, т.е. с «Западным Берегом»?

Государственная система образования имеет весьма ограниченный успех, топчась по этой яичной скорлупе. С одной стороны, школьники должны знать Библию. С другой стороны — они должны знать, что Библия была написана людьми. Эта дилемма — не новый вызов. Войны за образование и Библию вплетены в новейшую историю еврейского народа. В 1907 году в Яффской школе Еврейской гимназии Герцлии произошел переворот. В качестве учителей приехали преподаватели из Бернского университета Швейцарии, в том числе Бенцион Моссинсон, который находился под влиянием воззрений, рассматривавших израильскую культуру и религию со светской исторической точки зрения. По словам Израэля Бреннера, когда Моссинсон приехал учить десятилетних учеников гимназии, он «на уроках перерабатывал оригинальные тексты. Он рассматривал источники выборочно. Он пропустил законы Торы, «не имеющие места в современном обществе», и посвятил большую часть времени «Торе Пророков». Безусловно, это не прошло тихо. «Библейская война» началась.

Война, которая не закончилась полностью и по сей день и, возможно, никогда не закончится.

Почти треть родителей учеников в государственной системе светского еврейского образования Израиля (30%) считают, что ученики изучают «слишком много еврейских предметов». Примерно одна пятая этих родителей выступает против «любого вида еврейских предметов в государственной системе образования. В последние годы этим чувствам было дано название и идеологическая структура в контексте борьбы с тем, что называется «аадата» (религиозностью, о которой мы уже говорили в главе 3). Цифры говорят, что пятая часть родителей основной системы образования считают любой библейский урок, любой урок касательно содержания сиддур (молитвенника), любое участие в проектaх, связанных с бар — или бат-мицвой как «аадата». А поскольку в обычных израильских школах существует обязательная учебная программа по иудаизму, мы легко можем предположить, считают ли эти родители религиозное засилье проблемой израильского общества. Конечно, считают.

Опрос, проведенный организацией Panim, занимающейся продвижением еврейского плюрализма в Израиле… дает понять, что, хотя спор подразумевает факты, он на самом деле касается чувств, позиций и контроля.

Чувства относятся к вопросам типа, «изучают ли дети слишком много иудаизма», или же родители «опасаются, что изучение иудаизма в школе изменит образ жизни их детей». Многих ли родителей беспокоит, что такое произойдет? Ответ: около четверти (26%). С такими чувствами трудно спорить. Можно утверждать, что они неоправданы, но это нелегко: почему они неоправданы? Потому что это не имеет большого значения, если дети поддадутся влиянию? Это идеологическая позиция.

Переходим к спору об идеологических позициях. Некоторые считают, что в школах вообще нет необходимости изучать иудаизм. Это позиция. Детали (узнают ли дети слишком мало или слишком много, правильный ли подход в преподавании или нет) не имеют значения. Такова позиция: в школах не должно быть иудаизма. Аргумент (с которым согласны 44% родителей), что «изучение иудаизма в школе происходит за счет более важных дисциплин, таких как математика и английский язык», также является позицией. Нельзя спорить с тем, что для родителей важно. Любой, кто считает уроки математики более важными, чем уроки Талмуда, вероятно, может объяснить эту позицию, но это верно и для тех, кто считает, что Талмуд важнее математики. С фактической точки зрения преподавание иудаизма происходит за счет иной дисциплины. Но то же относится к физкультуре. И к географии. Каждый час, посвященный одной дисциплине, не посвящен другой. Поэтому невозможно избежать выбора на идеологической основе.

Чувства и позиции субъективны… Но важнейший вопрос, по словам Михаэля Бермана, генерального директора Panim, заключается в том,.. у кого контроль?

Аргумент о контроле лежит в основе любого спора о преподавании еврейских дисциплин в системе образования. Большинство светских родителей (56%) согласны с тем, что дети должны изучать некоторые предметы иудаизма, потому что еврейские предметы «важны для личности моего ребенка». Если так, тогда, о чем они беспокоятся? Они беспокоятся о тех, в чьих руках в настоящее время контроль. Они хотят, чтобы решения принимал кто-то иной. Кто-то, кто принадлежит тому же идеологическому слою, что и они. Эту цель очень трудно достичь, потому что она связана с политикой. В Израиле системой образования всегда руководит политик, имеющий идеологические взгляды, которые всегда будут приемлемы для одних и неприемлемы для других.

Это знакомый израильский ритуал: если министерство образования возглавляют светские, религиозные родители будут кричать о секуляризации. Если его возглавят левые, родители будут утверждать, что уроки по гражданству проповедуют пост-сионизм. Если министерство возглавляют правые, левые родители жалуются, что программа националистична. Если его возглавляют религиозные, светские родители обвиняют их в навязывании религиозности. И в каждой из этих жалоб есть доля правды. Израильская система образования связана с ценностями и не может не учитывать другие государственные интересы. Если государству нужны инженеры, оно будет использовать свою систему образования, чтобы направлять школьников к профессиям, восполняющим дефицит. Это национальный интерес. Если государству нужны солдаты, оно будет оценивать школы по различным критериям, в том числе по показателям призыва их выпускников, и стимулировать их соответствующим образом. И если государство считает, что его ученики нуждаются в усиленном знании иудаизма, оно будет использовать имеющиеся в его распоряжении инструменты: школы, учителей, благотворительные учреждения и бюджеты.

* * *

Глава 9. Кто такие харедим?

Отдаляются ли харедим все дальше от остального израильского общества? Или же они движутся в сторону постепенной интеграции в это общество? Дорожные знаки указывают в обоих направлениях.

Смотреть в лицо памяти Холокоста — сложно любому еврею. Это особенно трудно для евреев, верящих в Бога. Где был Бог во время Холокоста? Это один из многих вопросов, которые задают евреи, и ответа нет. Столкнувшись с непостижимым, некоторые верующие выбрали «теологическое молчание». Другие цепляются за оборонительное затворничество в вере.

Так или иначе, для евреев-харедим Холокост является политическим перекрестком. Ультраортодоксальный иудаизм выступал против сионизма, но «исторические обстоятельства» привели «подавляющее большинство» ультраортодоксальных евреев к сотрудничеству с ним. Попытка остаться в стороне от сионизма не удалась, пишет ученый Менахем Фридман. Ультраортодоксальная общественность была меньшинством в еврейском народе даже до Холокоста, но «Холокост превратил сообщество харедим в мизерное меньшинство с жалким статусом». Это меньшинство было вынуждено пойти на компромисс с институтами сионизма и интегрироваться в политическую жизнь государства Израиль.

Холокост, наряду с интеграцией в сионизм, одарил сообщество харедим кризисом сознания. Холокост не только подтвердил «основные концепции сионизма», но и реабилитация мира харедим все больше зависела от светского государства Израиль. Одним из способов сбежать от этого мучающего факта было бросить оскорбление: в Холокосте виноват сионизм, и, независимо от того, насколько он помогает реабилитации, он не искупит свои грехи вовеки. В чем именно виноват сионизм? Одни утверждали, что сионизм стал причиной божественного гнева и спровоцировал катастрофу. Другие пошли еще дальше, веря в теории заговора и обвиняя лидеров ишува во всевозможных злонамеренных деяниях: сионистские лидеры якобы саботировали попытки спасти евреев-харедим Европы из-за ненависти к диаспоре. Возможно, они даже были заинтересованы увидеть то, что произошло. В резких и горьких тонах эти обвинения доходили даже до сравнения Бен-Гуриона с Гитлером.

После Холокоста община харедим «погрузилась в колоссальную травму на всех уровнях», как писал Михаэль Шауль. «Многие внутри и вне общины сомневались, сможет ли она выправиться». Но она выправилась. Мир ешив реабилитировался и стал больше, чем когда-либо.

В Израиле насчитывается около миллиона харедим, и, согласно прогнозам Центрального статистического бюро Израиля, их доля населения будут продолжать расти.

Разговор о положении мира харедим является важной темой любого разговора об израильском обществе. И он должен начинаться с вопроса: кто такие харедим, или ультраортодоксы, и что такое ультраортодоксальность? Некоторые определяют харедим по их самоидентификации (те, кто сами называет себя харедим); другие — по их учебным институтам, по голосованию или по проживанию. Психолог Реувен Галь предлагает… десять ключевых черт, определяющих харедим: абсолютная вера; активное соблюдение религиозных предписаний; всесторонний контроль общины за образом жизни; изучение Торы как высшей ценности; самоподчинение власти хасидского ребе или какого-либо уважаемого раввина; консервативное и пуританское мировоззрение; позиция отрицания культуры общества нехаредим; вера в пришествие Мессии и отказ от сионизма; физическое и духовное уединение общины; принадлежность к общинным учебным заведениям; и внешний вид, такой как пейсы, шапки и одежда).

И тем не менее, харедим не являются монолитными. Они разделены как минимум на три основные группы: ешивскую, хасидскую и сефардскую. Заметим, что присутствие сектора харедим-сефардов… уже является израильской новинкой.

В нашем опросе около одной десятой респондентов идентифицировали себя как хареди (9%). В политическом плане они направо от центра (82%). Большинство составляют ашкенази (58%). Подавляющее большинство родилось в Израиле (88%). Они живут в городах (82%). Большинство (66%) имеют детей, из которых большинство (54%) имеют дома детей в возрасте до пяти лет. Для сравнения, лишь 22% светских израильтян имеют дома детей в возрасте до пяти лет. Брачный возраст среди харедим низкий. Количество детей велико. Это очень молодое сообщество. Примерно половина его членов моложе 16 лет.

Это уже четвертое, возможно, пятое поколение после Холокоста. Поколение, являющееся свидетелем другой истории, иного тона и другого подхода. Как и любому израильтянину, харедим все еще трудно смотреть в лицо Холокосту. Но они готовы слышать больше фактов и меньше мифов. Они «открывают Яд Вашем», как становится ясно из семинаров по образованию в области Холокоста в школах харедим. Профессор Кимми Каплан из Университета Бар-Илан рассматривает это как процесс привыкания к сионистскому управлению, сионистской истории и сионистскому учению. Наблюдается «рост числа харедим, посещающих музей Яд Вашем, особенно в дни Песах и Суккот и во время летних каникул в иешивах». В последние годы много говорят о растущей израилизации общины харедим… Но важно отметить, что наряду с израилизацией существуют также тенденции в противоположном направлении — отчуждения и противопоставления.

Холокост — это очень тяжелая тема, и интересно узнать, что харедим говорят о Йом Ха-шоа. «Для евреев, верящих в Тору, существует порядок и правила о том, кому разрешено устанавливать дни памяти для народа Израиля, и когда это разрешено, а когда нет, — пишет Haredi Hamodia, — Мудрецы Торы, учителя и галахические власти — это те, кто уполномочен принимать решения». Йом-Ха-шоа установлен государством, а не мудрецами. Более того, дата назначена на месяц Ниссан, когда в иудаизме не принято объявлять дни траура. Дата также была выбрана в связи с восстанием в Варшавском гетто. «Государство Израиль устанавливает связь между своим воссозданием и уничтожением евреев нацистскими преступниками, — замечает писательница из среды харедим Рахель Ибенбойм, -В детском саду для девочек… наши учителя говорили нам не вставать во время сирены в Йом ха-Шоа».

Но реальность не всегда похожа на разговоры в СМИ. Две трети харедим (66%) сообщают, что они встают во время сирены Йом-Хашоа: меньше, чем в других группах евреев, но достаточно много, чтобы усомниться в широко распространенных представлениях о харедим и Йом-Хашоа. Каждый пятый хареди (22%) зажигает поминальную свечу на Йом ха-Шоа. Как выражение скорби, мемориальные свечи больше соответствуют языку харедим, чем сирена. И зажигание мемориальных свечей в день памяти, установленный государством, выражает желание участвовать в общественной скорби, а не игнорировать ее и избегать. Около четверти харедим (26%) стоят во время сирены, даже находясь дома, когда их никто не видит. Только 20% говорят, что Йом ха-Шоа для них «обычный день». То есть большинство признают, по крайней мере, до некоторой степени, что это день не такой, как любой иной, и что полное игнорирование Йом-Хашоа было бы грубой провокацией. Они готовы вступать в ожесточенные дебаты с израильским еврейским обществом по многим вопросам: призыву на военную службу для студентов иешив, финансовую поддержку на изучение Торы, учебную программу школ. Но по поводу Йом Ха-шоа, который они совершенно справедливо определяют как границу, которую израильтяне не допустят пересечь, они не подливают масла в огонь.

* * *

Светское израильское общество мало ценит существование харедим. Харедим занимают последнее место в любом рейтинге вклада различных секторов в процветание Израиля. В среднем израильские евреи ставят харедим на второе место снизу (выше только арабов-мусульман). «Полностью светские» израильтяне ставят харедим последними… Интересно, что даже израильские арабы оценивают харедим последними по шкале вклада в израильское общество…

Общество харедим бросает вызов Израилю в трех отношениях: экономически (не в состоянии интегрироваться и вносить свой вклад), в военном отношении (уклоняется от бремени призыва в армию) и культурном (пытается настаивать на религиозных ограничениях в публичном пространстве) … Но Израиль также представляет вызов обществу харедим…

Внешнее и внутреннее давление на общество харедим растет. Численность харедим быстро увеличивается, и их становится все труднее обеспечивать за счет других налогоплательщиков. Между тем их молодое поколение страдает от отчуждения от израильской еврейской среды. Они ищут способ улучшить свои жилищные условия и снять хотя бы некоторую напряженность в своих отношениях с другими слоями общества…

Харедим отличаются строгим соблюдением ритуалов, а также бОльшей (иногда гораздо большей) вовлеченностью в социальную сферу по сравнению с другими группами: они жертвуют бедным, жертвуют организациям и благотворительным организациям (85%), а также занимаются волонтерством больше, чем все остальные группы (49%). Но это не распространяется на призыв в армию (14%). Большинство из них не служат в армии. Большинство не считает, что быть хорошим евреем значит воспитывать своих детей для службы в ЦАХАЛе (55%), или считает это лишь в небольшой степени (29%). Они не заинтересованы жить где-либо, кроме Израиля, но большинство не считают жизнь в Израиле значимым выражением своей еврейской идентичности.

Харедим наиболее отличны в национальных ощущениях не только от светских и традиционалистских израильтян, но и от прочих религиозных израильтян. В День Независимости большинство религиозных сионистов произносят молитву Hallel, благодаря Бога за создание государства. Подавляющее большинство харедим нет (95%). Только один из десяти харедим вывешивает флаг в День Независимости; около половины говорят, что для них это «обычный день» (48%)…

Только около половины харедим хотят, чтобы харедим и светские израильтяне жили вместе в смешанных кварталах. Но, примечательно, что в вопросе толерантности харедим на самом деле являются наиболее толерантной группой: значительное большинство светских израильтян не хотят жить в том же районе, что и харедим (78% «полностью светских»). И светские израильтяне не в восторге от браков с харедим или смешанных школ с харедим…

Другими словами: сегрегация желательна для всех. Ни одна из сторон не хочет жить с другой, жениться на другой или учиться с другой. Каждая часть общества хочет сохранить свое место для своего образа жизни, свободное от влияния других групп. Национально-религиозные евреи уходят в свои квартала или поселения. Светские израильтяне пытаются помешать религиозным евреям и евреям харедим переселиться в свои районы. Харедим же строят свои города…

Конечно, тот факт, что граждане государства воспринимают разделение как желательное, не обязательно означает, что это хорошо для государства. Профессор Бланк, подробно задокументировавший, как государство «агрессивно» поощряет разделение между различными еврейскими группами, считает, что эта политика неправильна по разным причинам — от ущерба индивидуальным правам граждан, включая право селиться там, где они хотят, до опасений по поводу укрепления стереотипов и структурной дискриминации.

В Израиле нет религиозного принуждения. Есть светское принуждение. Возможно, это — не позиция широкой публики, но именно так харедим воспринимают вещи. Оглядываясь вокруг, они видят навязывание ценностей, которые они отвергают, поведения, которое их расстраивает, публичного дискурса, который они не разделяют. Надо признать, что эта позиция небезосновательна. Она опирается на реалистическую оценку  Израиля 21-го века, более светской, более пронизывающей и более открытой, чем когда либо… Закон о свинине не остановил едоков свинины. Закон о «хамец» не остановил едоков «хамец». Законы о браке подорваны женитьбами, заключенными за пределами Раввината, и публичным признанием гражданских браков. Улицы полны рекламных щитов с полуголыми моделями. Телевидение и интернет переполнены сексуальным контентом. Радио транслирует ересь. Книжные магазины продают книги, ставящие под сомнение религиозный нарратив. В этом смысле похоже, харедим более точно, чем другие, видят социальную реальность Израиля. Израиль не становится религиознее. Он становится секуляризованее. И это ставит общество харедим перед дилеммой.

Харедим преуспевают в возведении барьеров, защищающих их образ жизни, но они не видят себя отдельной группой от еврейского коллектива. Подавляющее большинство из них считают, что евреи обязаны «заботиться о других евреях, кем бы они ни были» (89%). Абсолютное большинство (98%) чувствуют себя «частью всего еврейского народа в мире». Это чувство коллективной ответственности имеет практические последствия: очень немногие харедим поддерживают «отделение религии от государства». Подавляющее большинство считает, что государство должно проводить политику продвижения определенных ценностей среди широкой публики (82%). Фактически, подавляющее большинство харедим хотели бы, чтобы галаха стала законом страны (86%)… В краткосрочной перспективе это стремление служит точкой столкновения между харедим и другими группами общества. В долгосрочной — это может стать проблемой для самой общины харедим. В конце концов, очень трудно одновременно достигать противоречивых целей: стоять в стороне, отделяя себя, и принимать участие, чтобы оказать влияние. Что выберут харедим? Отчасти это будет зависеть от того, что делает Государство Израиль (например, экономическая интеграция или призыв на военную службу в армии). Частично это будет зависеть от того, примут ли другие израильтяне интеграцию харедим или оттолкнут их. Это также будет зависеть отчасти от оценки рисков руководством харедим в достижении их целей.

 

Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer4/eppel/