О семье Хаима-Йехошуа известно мало: разве что упоминают о сестре незамужней.
Зато родословную Эстер-Хьены из семьи Хейн-Хейфец, благодаря стараниям родственников, удалось восстановить. Но это тема для совсем другого рассказа.
А пока…
*
Сначала была Витебская губерния. То ли Двинск, как было прописано у бабушки Розы в паспорте (она призналась маме, что, будучи в эвакуации, записалась по месту рождения мужа, Беньямина Цлафа, «чтобы избежать путаницы»), то ли ещё какое-то, «никому не известное белорусское местечко»… Родственники беспрестанно путались в воспоминаниях — слишком много лет прошло, живых свидетелей не осталось.
Но Витебская — вот в этом все были единодушны. А откуда именно, выяснилось совсем недавно, когда я копался в документах Лейзера, второго по старшинству ребенка Хаима-Йешуа и Эстер-Хьены. Родился он в Полоцке.
Именно оттуда и переехали Шифманы всей семьёй в Рыбинск — на этот счёт сомнений ни у кого не было. Про то и в паспортах у наших прописано: у одних — г. Рыбинск Рыбинской губернии, у других — г. Рыбинск Ярославской области, а у третьих, как, к примеру, у мамы моей — вообще г. Щербаков. Последнее мне казалось странным: какой ещё такой Щербаков, если она говорит, что родилась в Рыбинске?
А, на самом деле, ничего удивительного: это для моего поколения стал он «какой-такой», а всего несколькими годами раньше имя Александра Сергеевича Щербакова наводило ужас. В энциклопедической статье про него красноречивые строчки: «Был руководителем ряда областей, участвовал в репрессиях, возглавлял «тройки». Во время войны — секретарь ЦК ВКП(б) по идеологии, начальник Главного политуправления Красной армии».
Сей идеолог вошёл в историю как один из инициаторов государственного антисемитизма в СССР. О его юдофобии ходили легенды. Возможно, именно поэтому следователи Госбезопасности, фабрикуя печально известное «Дела врачей», скоропостижную смерть «сталинского мерзавца» (выражение Корнея Чуковского) объявят результатом коварного замысла сионистов. Дескать, евреи, работавшие в Кремлевской больнице, «сократили жизнь товарища А.С. Щербакова, неверно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим». Так было напечатано в газете «Правда» от 13 января 1953 г.
Да, ни для кого не секрет, что человек «иногда внезапно смертен», и как ни страшен был Александр Сергеевич при жизни, а в ночь с 9 на 10 мая 1945 года умер от обширного инфаркта в возрасте всего 43-х лет. И тут вспомнилось, что в юности проживал он в Рыбинске — вот именем покойного и нарекли старинный город на Волге, после чего он нёс эту гордость с 1946-го по 1957-й.
Затем начался процесс десталинизации с упразднением всего того, что ассоциировалось бы с «периодом беззаконий и репрессий». Стали менять вывески, возвращать городам и улицам былые имена — и, казалось бы, уже навсегда, да новая незадача: очередной титулованный усопший, учившийся когда-то в местном речном техникуме и впоследствии сделавший головокружительную комсомольско-партийную карьеру. Полтора десятка лет руководил он Комитетом госбезопасности, а в конце жизни, уже в качестве генсека КПСС — целой страной. Всесильный правитель умер 9 февраля 1984 г., и не далее как через месяц город получил новое имя — Андропов. Так и назывался до самой Перестройки, пока в марте 1989-го не вернули ему родное название — Рыбинск.
Метаморфозы двадцатого века…
Ну а нам — в век девятнадцатый.
*
Витебская губерния тогда входила в состав Северо-Западного края Российской империи и была в пределах «Черты оседлости», вне которой евреям запрещалось постоянное жительство. Исключение составляли богатые купцы, лица с высшим образованием, отслужившие рекруты и ремесленники, приписанные к ремесленным цехам.
Каким же образом семье Шифманов удалось вырваться из «закрытой зоны» и когда это случилось? Попытаемся разобраться совместными усилиями.
Начнем с вопроса «Когда?».
Мой двоюродный брат Ефим Бронштейн рассказывает со слов бабушки: «Хаим-Йехошуа Шифман, погрузил на телегу жену Эстер-Хьену, урожденную Хейфец, четырехлетнего Сендера и совсем маленького Лазаря и переехал из белорусского местечка в Рыбинск. Было это в 1896 году…».
Тут, скорее всего, бабушку память подвела: ведь, в 1896-м старшему сыну Сендеру исполнилось не четыре года, а, максимум — полтора, но, главное — Лейзер (Лазарь) родился 26 декабря того же 1896-го. И куда ж это семья могла отправиться зимой с только что родившимся младенцем?
Значит, дело происходило не раньше 1897-го, а то и 1898-го года. Но, скорее всего, и не позднее 1899-го — года рождения бабушки. Бабушка родилась уже в Рыбинске — во всяком случае, так она всегда рассказывала, несмотря на упомянутую запись в её паспорте.
А что говорит статистика? Может ли она каким-то образом помочь?
По сведениям «о состоянии города Рыбинска для всеподданнейшего отчета» за 1896 год, число взрослого еврейского населения в городе находилось на том же уровне, что и в 1883 году — примерно 235 человек, из них 50 мужчин, 50 женщин и при них 135 детей.
А чуть больше, чем через 10 лет — в 1907 году в Рыбинске, по данным полиции, уже насчитывалось 415 евреев, проживающих постоянно, и 280 — временно.
Скорее всего, последний список включал в себя и разросшуюся к тому времени семью Шифманов.
Есть ли тому какие-то документальные подтверждения? Может быть, имеются профессиональные зацепки, способные пролить свет на столь непростой вопрос?
Для этого нужно знать, чем занимался Хаим-Йехошуа.
Хаим-Йехошуа Шифман в молодости
И снова из воспоминаний Ефима:
«По обрывочным сведениям, прадед обладал целым букетом талантов. Он имел практическую жилку, например, создал в Рыбинске ромалиновый завод. Я пытался выяснить у бабушки, что такое ромалин, но кроме того, что это была некая жидкость, которую разливали в большие бутылки, ничего не узнал. Недавно выяснил, что ромалин готовился из картофельного крахмала. Прадед был человеком религиозным: в синагоге был кантором, работал (видимо, после революции особенно активно) шойхетом. Как видно, был он еще и музыкально одаренным…
…А семья занималась разными полезными делами. По воспоминаниям бабушки, много пекли, прабабушка была большим мастером. Братья привозили муку с мельницы, производили вафли, халы, вся эта продукция пользовалась спросом».
Действительно, ромалин (амилопектин), наряду с амилозой, входит в состав крахмала и имеет ряд особо ценных свойств, используемых в промышленности. Например, он применяется в качестве клейстера, связующего и смазывающего материала, а также более пригоден для производства пленок и упаковочных материалов, чем цельный крахмал. Также его добавляют в мучные изделия для получения долго не черствеющей или подлежащей замораживанию продукции.
Ну, допустим, дома пекли хлеб и булки на продажу, для чего предприимчивый отец семейства организовал производство какого-то количества ромалина. Но откуда целый ромалиновый завод?
Тут загадка: семья с заводом была бы весьма заметна на таком малолюдном фоне, как Рыбинск начала XX века. Однако И.В. Сахаров в своей работе «Архивные данные о евреях, проживавших в Рыбинске в 1911 г., и сведения о лицах, похороненных на местном еврейском кладбище» упоминает Шифманов без всяких дополнительных сведений. И это несмотря на то, что в статье подчеркивается, на каком основании тому или иному лицу с семейством позволено проживать за пределами черты оседлости: потомственное почетное гражданство, окончание университета, принадлежность к купечеству или к ремесленным цехам.
Кстати, в официальных документах торговые обороты семьи также остались незамеченными: в соответствии с отчетом Департаменту духовных дел по особому отделению (Дело № 60), на 1902 год в городе числится лишь один самостоятельный купец еврейского происхождения с 9 членами семейства. Тут идёт речь явно не о «наших». Возможно, архивные поиски продолжатся и откроют семейную тайну, но пока что версия завода не нашла никакого подтверждения.
Итак, будем считать, что с вопросом «Когда?» мы разобрались. Переезд произошёл между 1897-м и 1907-м годом, но, скорее всего, до 1899-го.
Теперь осталось ответить на более трудный вопрос: «Каким образом?».
Действительно, а как в то время удалось пересечь пресловутую черту оседлости? И с чем был связан судьбоносный исход с богатейших берегов Двины в нестабильное и периодически голодающее Поволжье? Денежные ли проблемы погнали Хаима-Йехошуа искать лучшую жизнь, предчувствие ли надвигающегося военного несчастья, или какая-то серьёзная опасность — скажем, острые конфликты с окружающими, угроза погромов?
Семейная легенда утверждает, что ни то, ни другое, ни третье. Дескать, все объясняется гораздо прозаичнее: стремительный рост иудейской общины (самое место вспомнить про её удвоение в период 1896–1907 гг.) потребовал расширения религиозных услуг — вот евреи и выписали опытного резника (шойхета) из Витебщины.
А что, слышится вполне реально. Дело № 55 Департамента духовных дел по особому отделению содержит несколько подобных просьб с последовавшим разрешением. Так, в 1901 году резник Абрам Гутерман переехал из Ковенской губернии в Санкт-Петербург. Вот и другой документ: в 1902-м Йосель Пинес, кантор и резник из Минской губернии, получил разрешение на переезд в сибирский Мариинск (к слову, богатейший город по тем временам). Примечательно, что в своем письме Пинес подчеркивает свою принадлежность к ремесленнику, поскольку «числится цеховым мастером», а, стало быть, по закону, имеет полное право на проживание вне черты оседлости. Так что, прецеденты были, и прадед вполне мог получить место при рыбинской синагоге.
В отношении приравнивания шойхета к ремесленникам, не могу не коснуться трагикомической ситуации, в которую попал один из младших Шифманов — Пейсах-Довид, которого в семье звали Петей. Он был известным радиоинженером. Вновь из воспоминаний Ефима Бронштейна:
«Дядя Петя рассказывал, что в 30-е годы попал он под какую-то чистку, которой руководил крупный советский деятель, автор многих партийных книг (в том числе, истории ВКПБ) Ем. Ярославский (Губельман). Одним из важнейших вопросов было социальное происхождение. Когда выяснилось, что дядя из семьи шойхета, посыпались предложения «очисться от члена семьи служителя культа». Ярославский это остановил: ייШойхет, сказал он, — это пролетарий, руками работает!יי»
Дореволюционная почтовая открытка «Гор. Рыбинск» (после 1907 г.)
А начиная с 1915 года еврейская община Рыбинска разрослась ещё больше, что уже было связано с событиями Первой мировой войны: эвакуацией больших предприятий и массовой депортацией иудеев с прифронтовых территорий вглубь страны. Причина её была вовсе не в том, что власти руководствовались желанием спасти людей — просто евреев посчитали германофилами, а, стало быть, потенциальными шпионами и коллаборационистами. Отсюда такой внезапный «прорыв» черты оседлости.
В результате, по переписи населения Рыбинска «с прилегающими слободами» от 1–5 августа 1918 года, произведенной статистическим отделом Рыбсовдепа, число евреев на его территории составляло уже 2161 человек или 4,565 % горожан (всего в Рыбинске в это время проживало 49 183 человека).
В то время в городе, кроме старой, существовавшей с 70-х годов XIX века, действовала уже и новая большая синагога, построенная в 1916 году. В школе при ней обучалось от 60 до 70 детей. Кладбища старое и новое, общественный раввин, еврейское училище, еврейские вечерние курсы, библиотека им. Х.Н. Бялика, еврейский рабочий клуб им. Б. Гроссера, молодежный клуб им. И.-Л. Переца, благотворительная столовая; действовала сионистская организация «ха-Хавер»…
Это была богатая и разнообразная национально-религиозная жизнь.
Местные иудеи, преисполненные гордостью за город, даже нарекли Рыбинск «Иерусалимом на Волге». Впрочем, заносились они напрасно: точно также их соплеменники называли и другие крупные города Поволжья — например, Самару и Саратов. Удивляться не приходится: война, а затем революция, бесповоротно взломали черту оседлости и дали начало «великому переселению» еврейского народа на восток — с территории бывшей Речи Посполитой в Великороссию.
*
Вернемся к Шифманам.
Эстер-Хьена была плодовита.
Напомним, что из Витебской губернии семья уезжала с двумя сыновьями: Сендером (1895 г.р.) и Лейзером (1896 г.р.). Рыбинск сказался благотворно на рождаемость: в 1899-м появилась на свет Роза, затем Яков (1900), Фаня (1903), Лёма (1905), Илья (1906), Петя (Пейсах-Довид) (1908) и Миня (1911).
Эстер-Хьена Шифман со старшим сыном Сендером. Рыбинск. Примерно 1908 год
Пересматривая регулярно семейные альбомы, я не могу не согласиться с наблюдением Ефима:
«Шифманы поколения моей бабушки четко разделялись на две группы, словно их произвели в разных мастерских. Первые были голубоглазые блондины с особым выражением глаз, очень располагающим. Вторые кареглазые брюнеты со сросшимися бровями и с характерным изломом носа».
Трудно сказать, что составляло материальную основу такой большой семьи, но, по-видимому, жили неплохо: купили, по рассказам бабушки, просторный дом, смогли не только прокормить 9 детей, но и хорошо их выучить. О девочках разговор особый, но все мальчики, имея отличную школьную подготовку, уехали получать высшее образование в Петроград. Правда, исключение было: Сендер, проучившись в иешиве, остался в Рыбинске и вел религиозную жизнь, зарабатывая на хлеб переплетным мастерством.
Жили они по соседству с семьёй Райкиных. Бабушка так вспоминала детство великого артиста:
«Аркашку я не любила: он залезал на дерево и оттуда нам корчил противные рожи. И с нашими братиками дрался постоянно».
Стоит лишь добавить, что между ними было 12 лет разницы, а взрослеющие девушки бывают такими чувствительными к дразнящимся мальчишкам, такими обидчивыми… Во всяком случае, к моему детскому кривлянию перед зеркалом бабушка относилась уже вполне терпимо.
А ещё Хаим-Йехошуа писал. Из всего того, что было, осталось замечательное эссе на идиш «Чудо Хануки», переведённое на русский язык. Короткий рассказ касается истории праздника, его связи с жизнью евреев в России и их отношению к Земле Израиля. И все это настояно на крепкой смеси романтизма с весьма прагматичными суждениями. По тексту видно, что автор не только хорошо образован и имеет широкий кругозор, но и обладает литературный вкусом.
*
Первая мировая их не затронула, но, вот, революция…
Собственно, не сама революция, а все, что за ней последовало. В 1919-м на семью навалилось страшное горе: умерла от тифа Эстер-Хьена, оставив четырех малолетних сирот. Мало того, воспользовавшись тем, что все ушли на кладбище, грабители ворвались в дом и обчистили его. Это серьёзно сказалось на материальном положении семьи, в которой никто, кроме отца, не зарабатывал. Моей бабушке тогда было около двадцати лет и ей пришлось на какое-то время заменить братьям маму, но потом Хаим-Йехошуа женился повторно. Жену звали Нехам-Сейна. Понятно, что уживаться с таким большим выводком чужих детей ей, пришлой, было трудно. Семейные рассказы не богаты: одни говорят, что отношения были хорошие, другие — что не очень. Фактом остается то, что в историю она вошла как «тетя Нехама», после смерти мужа ушла жить к своим родственникам и никаких воспоминаний о том, что кто-нибудь из Шифманов впоследствии поддерживал с ней связь, не осталось.
Но беды, как известно, бегут одна за другой. Вслед за смертью жены и кражей имущества последовало уплотнение: власти борясь с жилищным кризисом, подселили в дом Шифмана соседей. Наверняка это не лучшим образом отразилось на настроении Хаима-Йехошуа, но вскоре пришло ещё одно несчастье: начались гонения на религиозные общины, чему предшествовало несколько событий государственного масштаба.
*
Начало всему положил «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви», принятый Советом народных комиссаров 20 января (2 февраля) 1918 года и вступивший в силу 23 января (5 февраля) того же года.
А 3 января 1919 г. вышел «Циркуляр по вопросу об отделении церкви от государства», подписанный наркомом юстиции РСФСР Д.И. Курским и заведующим VIII отделом того же наркомата П.А. Красиковым. В нем содержались подробные указания по реализации «Декрета». Первым пунктом циркуляра являлась инструкция:
«Здания, специально предназначенные для религиозных и обрядовых целей (как то: приходские, монастырские, кладбищенские храмы, часовни, каплицы, синагоги и т. д.), надлежит передавать группам граждан, заключившим соглашение с местным совдепом об их использовании».
Говоря простым языком, государство отбирало у верующих дома молельных собраний. Дошла очередь и до «Иерусалима на Волге» и 29 октября 1920 г. Рыбинский исполком решил сделать подарок комсомольскому клубу, передав ему просторное здание новой синагоги, а евреев вернуть в старый дом, из которого они ушли. Ушли в своё время потому, что он уже не мог вмещать разросшуюся общину, а, кроме того, был настолько ветхий, что каждую минуту грозил обвалиться на головы молящихся.
Кроме того, как уже упоминалось, при новой синагоге работала школа, в которой 60–70 детей изучали иврит и еврейскую историю. О том, что им найдется место в убогом здании, вопрос даже не стоял. Возникла реальная опасность прекращения учебы.
К тому времени иудейская община города уже насчитывала более двух тысяч человек и люди поднялись на защиту своей собственности. Казалось, что к голосу народа новые «народные» власти должны были бы прислушаться. Евреи, ведь, ничего особенного не просили, они умоляли всего-то-навсего сохранить за ними синагогу, построенную на ими же и собранные деньги.
Документы того периода, найденные в архивах, в полной мере отражают драматизм сложившийся ситуации. На их основании можно составить рассказ из трех частей.
Как следует из «ПРОТОКОЛА ОБЩЕГО СОБРАНИЯ ГРАЖДАН ПРИХОЖАН РЫБИНСКОЙ СИНАГОГИ 3 НОЯБРЯ 1920 ГОДА», полторы сотни евреев Рыбинска собрались, чтобы обсудить проблему. Сначала они проанализировали предложение исполкома перенести синагогу в старый молитвенный дом и обосновали невозможность его реализации по вышеупомянутым причинам. Затем попытались найти компромиссный вариант, указав на несколько пустующих домов и «бывших трактиров», вполне пригодных для удовлетворения культурных нужд комсомольцев.
После обмена мнениями были внесены три предложения: 1. Просить Рыбисполком пощадить религиозные чувства евреев и отменить его постановление; 2. Избрать комиссию из двух-трех лиц для совместного с санитарной инспекцией осмотре пригодности или непригодности старой молельни; 3. Просить Исполком в случае несогласия отменить свое постановление о разрешении делегировать двух представителей еврейской общины в Москву для обсуждения ходатайства об отмене означенного постановления.
В качестве трех членов будущей комиссии общее собрание избрало Залмана Меринсона, Самуила Гордина и Липмана Бейлина.
Протокол подписан председателем собрания (Сандлер), товарищем председателя (Пинус) и секретарем (Фальк-Сегаль).
ГАРФ, фонд А-353, оп.5, дело 239(CAHJP, RU/ 2455)
Однако никакого результата это воззвание не принесло, и 29 ноября 1920 г. (чуть больше, чем через три недели после собрания прихожан) еврейское общество со всем инвентарем в принудительном порядке было выселено из синагоги. Евреи не отчаивались, пытаясь достучаться до разума до представителей городской власти. Об этом свидетельствует «ЗАЯВЛЕНИЕ ЧЛЕНОВ КОЛЛЕГИИ РЫБИНСКОЙ ЕВРЕЙСКОЙ ОБЩИНЫ от 24 октября 1920 года». В документе еще раз приводятся доводы, перечисленные в упомянутом Протоколе, и подчеркивается невозможность переселения в старую молельню по причине её ветхости. Об этом свидетельствует и «акт осмотра Представителя Комгосора (комитет государственных сооружений — прим. И.Л.) Инженера Архитектора АЛЕКСЕЕВА с представителями других компетентных и сведущих лиц». В заявлении повторяется просьба «в срочном порядке Постановление Исполкома отменить, поручив ему о передаче синагоги Еврейской Общине в лице членов Коллегии».
ГАРФ, фонд А-353, оп.5, дело 239(CAHJP, RU/ 2455)
Остается лишь удивляться наивной вере людей в то, что советская власть проникнется их заботами и поторопится отменить грабительский указ. Они даже не понимали, что столкнулись с государственной системой, объявившей смертельную войну «старому миру». Речь-то шла не только об иудеях — точно так же страдали и и христиане, и мусульмане, и буддисты: по всей стране разорялись религиозные общины вне всякой зависимости от принадлежности к той или иной конфессии.
Отсюда совсем неудивителен финальный акт рыбинской драмы, отраженный в Сообщении Подотдела Культов Отдела Управлении Рыбинского Совдепа от 25 января 1921г. Оно адресовано «В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ПО НАЦИОНАЛЬНЫМ ДЕЛАМ /Еврейский Комиссариат/» и в нем говорится о том, что «Передача здания бывшей синагоги под клуб Союза Коммунистической Молодежи была сделана Коммунальным отделом потому, что здание по заключению Рабочей жилищной Комиссии всего более подходило для Культурно-Просветительных целей, дом же, занимаемый клубом союза молодежи, взят коммунальным отделом и уже использован под квартиры».
ГАРФ, фонд А-353, оп.5, дело 239(CAHJP, RU/ 2455)
Этот документ поставил точку в обсуждении вопроса о синагоге, после чего остатки еврейской общины ещё каким-то образом продолжали существовать. Агония «Иерусалима на Волге» продолжалась до 1929 года, пока власти не покончили со всеми зарегистрированными молельными домами.
Хаим-Йехошуа Шифман с сыном Яковом. 1920гг.
Неизвестно, сколько времени после закрытия синагоги Хаим-Йехошуа Шифман ещё прожил в Рыбинске, но, по всей видимости, он остался не у дел и на каком-то этапе переехал с женой в Вологду.
*
Х.-Й.Шифман в Вологде. 24.06.1928г.
Впрочем, в те годы один губернский центр не многим отличался от другого. Население примерно одинаковое, а численность вологодской еврейской общины была даже поменьше (2.1 % против рыбинских 4.5 %). Да и судьбы этих общин под стать друг к другу: в 1924 году на общезаводском собрании рабочих Транспортных мастерских Вологды был поднят вопрос об открытии заводского рабочего клуба в здании синагоги. В 1929 году здесь уже вовсю шла клубная работа.
Согласно изысканиям вологодского краеведа И.А. Подольного, в 1920-х годах велось строительство еще одной синагоги на Большой Козленской улице. В ночь накануне официального открытия всех ее строителей и служителей свезли в ЧК и заставили под угрозой репрессий подписать документ о добровольной передаче здания городским властям.
Имеются данные о строительстве в 1920-х годах синагоги и в самом начале улицы Герцена. Накануне ее открытия, как писала газета «Красный Север», евреи города Вологды на своем собрании приняли решение открыть в здании, предназначаемом ранее для культовых целей, клуб. В этом клубе шли постановки спектаклей на идиш, правда, И.А. Подольный добавляет, что в здании работала также еврейская школа.
Сомнительно, что прадед увлекался спектаклями, скорее, его интересовали «культовые цели» — именно то, от чего новые власти шарахались как от чумы.
*
Как бы то ни было, Шифман в Вологде не задержался и переехал поближе к детям, поселившись под Ленинградом, но, конечно же, не «в Пушкине», как пишет в воспоминаниях Ефим Бронштейн. То ли он спутал, то ли бабушка оговорилась, но об этом речи не могло быть, хотя бы потому, что 18 сентября 1941 года Пушкин был оккупирован немецкими войсками с последующим поголовным уничтожением еврейского населения — таким образом город вошел в историю в качестве северной границы Холокоста. В то время как Хаим-Йехошуа пережил 41-й и только в 1942 году был вывезен на «Большую землю».
А, главное, моя мама, Фаина Лиснянская, отчетливо помнит, как в 1937-м её, пятилетнюю, возили к дедушке в Парголово и что «дедушка в семье пользовался особым уважением».
Хаим-Йехошуа Шифман в окружении внуков. 1 ряд слева направо: Фира (дочь Фани Каплан), Х.-Й.Шифман, Фаня (дочь Розы Цлаф), Песя (дочь Сендера), неизв? 2 ряд слева-направо: Миша (сын Сендера), Илья (сын Лёмы), Сеня (сын Лазаря), неизв? Парголово, 1937г.
Увы, больше фотографий Хаима-Йехошуа не осталось. Остались лишь воспоминания моей мамы о том, что
«в начале 42-го дедушку с тетей Нехамой вывезли из Ленинграда по ייДороге жизниיי. Их доставили в башкирскую деревню Благовар, куда нас с мамой эвакуировали из Рыбинска. Мама (моя бабушка Роза, старшая дочь Хаима-Йехошуа — прим. И.Л.) не могла смотреть без слёз на страдания близких, переживших блокаду. Они были настолько истощены, что кормить их было нельзя. Любая еда вызывала тяжелое расстройство пищеварения. Вскоре в Благовар приехал папа (мой дедушка Беньямин Цлаф — прим. И.Л.), эвакуированный в Уфу вместе с авиаинститутом, в котором он работал главным бухгалтером. Он тоже был в тяжелом состоянии: от голода ноги распухли так, что кожа полопалась. Папа привез радостную весть: ему разрешили забрать семью, что, по тем временам, было далеко не безоговорочным условием для сотрудников эвакуированных учреждений. Кроме того, жильё получить было очень трудно: люди ютились по углам, кто как устроится, а он сам ночевал в какой-то школе, в спортивном зале. Но, вот, разрешение на жену и дочку получил. Надо ехать в город. А как с дедушкой и тетей Нехамой? Оставлять одних их невозможно: они бы просто не выжили. Но и отказываться от переезда нельзя: папе, одному, очень трудно, да и маме со мной, десятилетней, уже невмоготу: денег не было, работы тоже. Жили мы у чужих людей, потеснившихся из милости — точнее, за то, что мама им что-то перешивала из старья.
К счастью, к этому времени из Ленинграда в Башкирию по той же «Дороге Жизни» подтянулись родственники. В поселке Туймазы — в ста километрах от Благовара, жил мамин старший брат Сендер. К нему мама и перевезла дедушку с тетей Нехамой».
*
Хаим-Йешуа так и не смог оправиться от блокадной дистрофии: он умер в Туймазах и похоронили его, как в разговоре упоминалось, на «татарском» (мусульманском) кладбище. Спустя год моя бабушка поехала туда, но могилу отца не отыскала: кладбища разрастались настолько стремительно, что найти кого-либо было просто невозможно. Это её очень мучило очень долго. Мучило до тех пор, пока она не узнала о страшной судьбе семьи своего мужа. Их всех, старых и малых, поубивали в Витебском гетто. На фоне этой ужасной трагедии, горе по поводу пропавшей могилы чуточку поутихло.
*
Они вновь соединились на небольшом участке Преображенского еврейского кладбища в Санкт-Петербурге рядом с общим памятником их сыновьям-музыкантам Лейзеру и Мине.
На ограде две скромные таблички с надписями на идиш:
«р. Хаим-Йехошуа, сын Авраама Моше, Шифман, 1872–1942»
«Жена Эстер-Хьена, дочь р.Шлема-Йехуда, Шифман, 1871-1919».
Мои прадедушка и прабабушка.
Преображенское кладбище. Табличка в память Хаима-Йехошуа Шифмана (справа)
Преображенское кладбище. Табличка в память Эстер-Хьены Шифман
(продолжение следует)
Источники
1. Дело №60, часть 2 Департамента духовных дел по особому отделению «По пересмотру узаконений о правах евреев купцов на жительство и торговлю вне черты еврейской оседлости» ГАРФ, ф.102 оп. 76а (CAHJP, HM3/264.2)
2. Дело №55 Департамента духовных дел по особому отделению «О разрешении жительства вне черты еврейской оседлости евреям в качестве резника» ГАРФ, ф.102 оп. 76а, дело 2026 (CAHJP, HM3/264.2)
3. И. В. Сахаров «Архивные данные о евреях, проживавших в Рыбинске в 1911 г., и сведения о лицах, похороненных на местном еврейском кладбище». Евреи Европы и Ближнего Востока: культура и история, языки и литература: Материалы международной научной конференции 22 апреля 2018 г. / отв. ред. М.О. Мельцин, С.Г. Парижский; Петербургский ин-т иудаики. — Санкт-Петербург: Издательский дом «Алеф-Пресс» 2018. — 305 с.: ил. — (Труды по иудаике. Сер. «История и этнография». Вып. 14). Стр. 102–107.
4. Ю. Муратова «Спортивная синагога». Интернет-сайт «Однажды в Рыбинске» 10.06.2011.
(https://rybinsk-once.ru/sportivnaya-sinagoga/)
5. «Первая мировая война и евреи Российской империи» Круглый стол под руководством Галины Зелениной и Афанасия Мамедова, 11 ноября 2018. «Лехаим», № 270. (https://lechaim.ru/academy/pervaya-mirovaya-voyna-i-evrei-rossiyskoy-imperii/)
6. О закрытии синагоги г. Рыбинска .ГАРФ, фонд А-353, оп.5, дело 239 (CAHJP, RU/ 2455(
7. «Рыбинск». Форум интернет-сайта «Еврейские корни», 13.12.2009. (https://forum.j-roots.info/viewtopic.php?t=491)
8. В. Рябой «Рыбинские евреи в отечественной истории» (фрагменты книги) (http://old.ort.spb.ru/nesh/rybinsk.htm)
9. Гидулянов П.В. «Отделение церкви от государства в СССР: Полный сборник декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других социалистических республик: УССР, БССР, ЗСФСР, Узбек, и Туркм.». М., 1926. С. 654–658.
10. «Вологда и Вологодская губерния» Форум интернет-сайта «Еврейские корни», 06 сен 2011. (https://forum.j-roots.info/viewtopic.php?t=7386)
11. «Синагога». Сетевое издание «Культура в Вологодской области» (http://cultinfo.ru/infoproject/temples/index.php?id=88)
12. К. Плоткин «Ленинград — зона Холокоста». Интернет-сайт «История еврейского народа» (http://jhistory.nfurman.com/shoa/plotkin.htm)
13. Ф. Шифман «История семьи» (рукоп.)
14. Х.-Й. Шифман «Чудо Хануки». Пер. с идиш — Гирш Соркин. Публикация Ф. Шифман (рукоп.)
15. Сайт Еврейского кладбища в Санкт-Петербурге https://jekl.ru/
Выражаю глубокую благодарность Е. Бронштейну, Ф. Лиснянской, А. Хейн-Хейфецу и сотрудникам Центрального архива истории еврейского народа (CAHJP) В. Лукину и А. Глазановой за помощь в сборе материалов для очерка, а также Д. Брикману за подготовку фотодокументов к публикации.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer4/lisnjansky/
