(окончание. Начало в №10-12/2019 и сл.)
Часть третья
Дом Алона.
У подьезда стоит красивый «классик»-микроавтобус, за рулем Юри.
Алон выбегает из подъезда и садится рядом с водителем.
Вслед за ним выходит Яаль.
Яаль:
— Доброе утро.
Юри (выходит из машины):
— Доброе утро. Не беспокойся, пожалуйста, глаз с детей не спущу.
Машина подъезжает к дому Амнона.
Алон (выходит из машины и кричит):
— Оля!
Оля выходит на завешанный бельём балкон.
Оля (машет рукой):
— Сейчас!
Через несколько минут выходят Оля с большой сумкой и Таня с Ильей на руках.
Оля:
— Мама садись вперед. Здравствуйте дядя Юри! Какая у Вас машина красивая!
Таня садится рядом с водителем, Оля и Алон на заднеe сиденье.
Илья забирается на кoлении к Алону.
Целый день они ездят по маленьким городкам, катаются на аттракционах, верхом на верблюде, гуляют по зоопарку…
Едут домой, на заднем сиденье Алон, Оля и Илья.
Алон читает Илье детскую книжку.
***
Дом Юри, витые перила деревянных лестниц, тяжелая мебель. Большой сад, мастерская, гараж.
Алон с Олей рассматривают в мастерской станки и инструменты.
Илья на руках у Юри, он показывает Тане дом.
Таня:
— Илюшенька слезай. Поставьте его. Он же тяжелый…
Илья крепко обхватил шею Юри, положил голову на его плечо и и не хочет слезать.
Юри (прижимает мальчика к себе и нюхает его головку):
— Солнцем пахнет…
Таня хочет обнять сына, но тот вцепился в Юри, и ей приходится обнять из обоих.
В саду накрывают большой стол.
Юри угощает всех разносолами собственного производства,выносит из дома банки с хумусом, вареньем, вяленую рыбу, копченых кур…
Все кушают и хвалят.
Юри (Алону):
— Иди позвони папе, скажи что бы не волновался, скажи — у нас всё хорошо.
Илья сидит у Юри на коленях, в одной руке у него деревянная машина, в другой — большая конфета.
Юри кормит Илью (выглядит очень счастливым) отрывает кусочек курицы и кладет мальчику в рот, потом кусочек огурца, потом кусочек помидора.
Мальчик жует и Юри жует вместе с ним, мальчик открывает рот и Юрии открывает рот вместе с ним.
Потом дает ему попить сок и видно как он,вместе с ребенком, делает глотательные движения.
Таня:
— Он теперь не захочeт отсюда уходить.
Юри:
— А зачем ему отсюда уходить? Пусть здесь живет. Посмотрите сколько здесь места. Пожалуйста, живите столько, сколько хотите.
Таня и Оля убирают со стола.
Илья (накрыт пледом) спит на кресле.
Алон (сидит у компьютера):
— Ну вот, всё почистил и поправил, теперь все работает. Только его, дядя Юри, уже давно пара заменить. Сейчас столько новых моделей…
Юри (накладывает в коробку банки и свертки с едой):
— А кому им пользоваться? Я его почти не включаю.
Оля:
— Ну что вы! Сейчас так много интересного. Алон вам камеру поставит, и будем все переговариваться и видеть друг друга.
Юри:
— Это здорово! (Алону) — сможешь сделать?
Алон:
— Чего там делать — пять минут и всё готово!
Юри:
— Только скажи чего нужно купить или лучше вместе поедем и купим. Знаешь где можно купить?
Алон:
— Конечно! На следующей неделе, мы с папой поедем новый лаптоп мне покупать, и вам десктоп купим. Приедем с ним и все установим.
Таня (смотрит как Юри укладывает еду в коробку):
— Хватит! Хватит,нам столько не съесть. Большое спасибо.
Юри:
— Спасибо вам.
Таня:
— Нам то за что? Столько хлопот вам доставили. Юри! У Оли День рождения через неделю, 15 лет. Мы особенно ничего и не делаем, у нас там и посадить людей негде. Приходите?
Оля:
— Дядя Юри! Приходите, пожалуйста!
Юри:
— Большое спасибо! Обязательно приду? Только послушайте! Зачем там, в тесноте? Давайте здесь отметим? Пусть все приходят, кто хочет. Всем места хватит. Сестры мои с детьми придут. Приглашайте кого хотите! Всем места хватит.
Оля (прыгает):
— Мама! Ну давай! Ну пожалуйста!
Таня:
— Мне так неудобно!
Юри:
— Не говорите так! Вы пришли, и дом ожил.Вы думаете, много таких счастливых дней было в моей жизни?
***
Магазин электроники.
Алон, Юри и Яаль.
Для Юри уже все купили, он везет в тележке несколько коробок.
Идут в отдел лаптопов.
Алон хорошо ориентируется и выбирает самую последнюю модель.
Он свободно говорит с продавцом сложными компьютерными терминами.
Юри восхищенно смотрит на него и кивает Яалю.
Юри (восхищенно):
— Вот голова!!!
Алон опробует принесенный лаптоп и остается им доволен.
Юри внимательно наблюдает.
Яаль просит продавца выписать чек.
Юри (продавцу):
— А еще лучше бывают?
Продавец:
— Лучше, пока ещё ничего не придумали.
Юри:
— Ладно, тогда принеси еще один. Точно такой.
Алон:
— Вы хотите и десктоп и лаптоп?
Юри:
— Мне и одного много! Оле подарим. Только ты ей не говори, пусть будет сюрприз. Как думаешь, понравиться ей?
Алон:
— Да она обалдеет! Я думал ей свой старый отдать? Да у нас в классе таких еще ни у кого нет!
Юри:
— Посмотри, может к нему еще что-нибудь надо?
Алон:
— Принтер бы не помешал. Папа! Нам тоже что-то Оле надо в подарок купить. Давай купим принтер.
Яаль (рассеянно, думает о чем-то своем):
— Конечно, конечно, хорошая мысль…
Юри:
— Зачем, я сам куплю…
Яаль:
— Пожалуйста! Нам ведь тоже надо подарок купить.
***
Дом Амнона.
Юри подьезжает на своей машине, паркуется и входит в подьезд. Звонит в дверь.
Открывает Оля.
Оля:
— Здравствуйте дядя Юри, а мама у дедушки Амнона. Ему ночью было плохо и мама сказала, что должна с ним ещё посидеть. Позвать её?
Юри:
— Не надо, я сам к ним зайду.
Подходит к другой двери, нажимает на копку звонка.
Открывает Таня.
Таня:
— Здравствуй Юри, я задержалась, извини.
Юри хочет зайти в комнату к Амнону, Таня не пускает.
Таня:
— Подожди! Иди пока в салоне посиди.
Юри идет в салон, разглядывает большую библиотеку, картины, гравюры, статуэтки, фотографии.
Через несколько минут Таня выходит с большой охапкой использованного постельного и нижнего белья.
Таня:
— Иди
Юри заходит в спальню Амнона.
Амнон сидит в постели, он подстрижен, выбрит и причесан.
На нем свежая рубашка.
Постель застелена чистым бельём.
Окно открыто, много света и воздуха.
Юри (пожимает Амнону руки):
— Ну здравствуй хавер Амнон. Как ты тут?
Амнон:
— Слава Богу, ещё одна ночь прошла.
Юри:
— Сегодня, хaвер, (берет с тумбочки и ставит на кровать шахматную доску) я настроен очень серьёзно. У меня такое предчувствие, что сегодня я наконец-то возьму реванш!
Амнон:
— Давай, давай, давно пора.
Расставляют фигуры.
Входит Таня.
Таня:
— Юри! Посидишь немного? Я домой быстро сбегаю.
Юри:
— Конечно! Сегодня этому хaверу очень трудно придется! Он уже почти проиграл.
Амнон:
— Ну, почти не считается. (Тане) Иди дорогая, я хорошо себя чувствую, ты и так со мной ночью намучилась.
Таня:
— Прекратите сейчас же. Доктор сказал, что новые таблетки хорошо помогают.
Выходит из квартиры.
Амнон:
— Таблетки помогают! Какие таблетки? Я ведь, Юри уже помирать собрался, сил жить не было. Бог мне её послал. Она в квартиру заходит — как солнце все освещает, рукой прикоснется — любая боль отступает. На мне уже места нет живого — куда колоть, а она раз-два и готово, абсолютно не чувствуешь боли. Каждое утро переодевает во все новое, смотри как побрила? А как тебе прическа? Хоть в кино снимайся! Я от родных такого отношения никогда не видел. Одна — двух детей тащит.Что мать, что дети — ангелы, а не люди.
Юри:
— Что-то случилось со мной Амнон. Я, ты знаешь, три войны прошел, никогда ничего не боялся. Сейчас, когда они рядом, стал бояться. Все время думаю, случиться что, кто о них позаботится? Девочка — вон какая красавица выросла, а все время дома, матери помогает. Парень у неё хороший, Алон, в одном классе учатся. Какой парень! Каждый третий день к матери на кладбище ездит. Хорошие дети. Школу кончат, в армию пойдут. Потом в Университет. Счастье ведь какое, Амнон, когда такие дети. Алон этот — золотая голова. Первый в школе по всем предметам. По математике медаль недавно получил. Отец его говорит, наверное в Америку поедет учиться, в самый лучший университет. Знаешь сколько год стоит — сорок тысяч! Оля захочет — пусть тоже едет! У меня Амнон деньги есть, могу вообще не работать. Работаю потому что — ну чего дома делать? Силы пока есть…
Амнон:
— Мои, уже месяц не были. Все некогда. По внукам очень скучаю
Юри:
— Так ведь жизнь нынче какая? Дети о тебе думают, поверь мне. Просто сумасшедший дом кругом. Всё перемешалось. Все куда-то бегут. Но ты тоже хорош! Ишь, чего придумал, помирать собрался! Ты Амнон подожди умирать. Придет наш час — призовут и нас, а сам не торопись, грех большой, (встает) ибо сказано в Талмуде:
«Придет наше время и обратимся к Тому, в Чьих руках наше исцеление и смерть наша — да будет угодно Ему послать нам полное исцеление».
(садится на постель Амнона).
Амнон:
— Видно время пришло.
Юри:
— Не нам решать, Амнон! (встает) ибо сказано в Талмуде:
«Все в руках Господа Бога нашего и Бога отцов наших и уж если суждено нам умереть, пусть смерть наша искупит наши грехи, провинности и злодеяния, совершенные нами несознательно, и те, которые совершили мы идя по дурному пути, и те которые совершили мы, осозновая, что они злодеяния в глазах Его. Будем просить Его смилостивиться над рабами своими и даровать нам жизни в мире грядущим и долю в мире блаженства, уготовленной для праведников». (садится).
Так что, не торопись умирать, евреев и так мало.
Вот хотел спросить. Ты, Амнон, ученый человек, знаешь законы, и светские, и религиозные. Объясни мне, что им (машет рукой в сторону Кнессета) до того, кто у меня жена и дети? На той неделе пошел все узнавать. Оказывается, если жена не еврейка, так и детей евреями записать нельзя. Их это дело, Амнон? Я ведь у них ничего не прошу, и никогда не просил! Не надо мне от них ничего, но и в чужие дела нечего нос совать. Во время войны, никто никого ни о чем не расспрашивал. В окопе все были равны и погибали одинаково. А хоронили по-разному. Это ли не позор, Амнон! Мои ведь все из Польши. Ду редст идиш? (ты говоришь на идиш?)
Амнон:
— Цирэд их идиш? (говорю ли я на идиш?). Алевай волтн алеазой геред (чтобы все так говорили, как я).
Юри:
— Теперь вспомни как его травили, и как над ним издевались. Мальчишек торговавших газетами на идиш избивали. В школах штрафовали за разговоры на маме лошн, родителям грозили исключением из Гистадрута, а это значило потерю работы и медстраховки.
Мои старики плакали, ведь так трудно освоить новый язык в таком возрасте. Мы тогда жили в Яффо, там даже арабы говорили со своими еврейскими соседями на идиш. Ну! И чего они добились? Большинство современных евреев предпочитают бороться не за еврейство, а наоборот— стараются ими не быть. Сотни тысяч уехали из страны. В Америке, в Канаде, в других странах, они что, говорят там на иврите? Забыли то немногое, что знали. Зато быстро и успешно освоили английский. Во многих американских университетах учат не иврит, а идиш. Почему — сам не знаю. Хотят и учат. Вот скажи — зачем было стариков мучить? Прекрасно ведь понимали, сменится поколение и страна заговорит на иврите. Чего они и сегодня людей мучают? Дайте им самим решать,с кем и как им жить.
Я серьезно хочу с ней поговорить и боюсь. Ну как я должен ей всё это объяснить, если сам ничего не понимаю? А вдруг, когда узнает всё, скажет — нет. Я так к ним привык, не могу жить уже без них, каждую минуту о них только думаю. Я ведь за них, Амнон, теперь отвечаю и должен сделать всё, чтобы их жизнь стала не хуже, а лучше.
Амнон:
— Ты мне рассказываешь? Я хорошо помню, как они там, в правительстве, боялись идиша, как закрыли все газеты и театральные постановки, потому что по их мнению: «чужие языки вредят образованию на иврите».Что там говорить — сам Бен-Гурион был противником маме лошн. Его считали устаревшим пережитком, изгоняли отовсюду, высмеивали стариков и детей. Я думаю, что сегодняшний кризис еврейской идентичности американского еврейства, и есть следствие этих, принятых тогда, непродуманных радикальных решений.
Это о языке. Теперь о гражданстве, национальности и религии. Ты знаешь Юри, что каждый израильтянинк лассифицируется дважды. В метрике ведь две графы: «национальность» и «религия». Каждый гражданин классифицируется — один раз на основе его религиозной принадлежности, а второй раз — на основе его национальности. Поэтому в регистратуре тебе и сказали, что дети, рожденные не еврейской матерью, с точки зрения религии, не могу считаться евреями.
Юри:
— Классифицируется, не классифицируется! Как вот вы, адвокаты, все любите запутать. Мой выбор! Я решаю, кого мне кем считать, а не они! Это разве Амнон, демократическое государство? Получается, что немцы — зол зэй брэнэн (гори они огнём) были куда демократичнее, они ведь считали евреем любого, в ком есть хоть капля еврейской крови.
Амнон:
— Нашел с кем сравнивать — имах шмо у-зихро! (да сотрется их имя!) В Галахе нет места расизму. Иудаизм не знает расовой неполноценности и не требует расовой чистоты. Я уверен, что здесь не пройдет любой закон, который хоть в малой степени разделяет расистское мнение, что человеческая личность предопределена биологическим происхождением. Но! Пойми и ты. Это еврейское государство. Не будь оно таким, его бы вообще не было. Все, что сегодня требует иудаизм от нееврея, это — обращение. Было, на моей памяти, несколько дел в Суде справедливости, после чего Кнессет и внес поправку в закон о регистрации, который звучит так: Еврей — это лицо, рожденное еврейской женщиной или обратившееся в иудаизм. Вот и всё, обратившийся становится сыном еврейского народа, даже если он по происхождению черный африканец, американский индеец или чистокровный русский.
Юри:
— Глупость всё это, Амнон. Не надо никого ничего заставлять делать. Сколько их кругом, негодяев урожденных, я уже не говорю о новообращенных. Еврей тот, кто считает себя евреем, у кого еврейское сердце, кто заботится о детях, почитает родителей, и любит свою страну — вот и всё! Ведь каждый человек, Амнон, отражает образ Бога, а сам Он не имеет образа. В глазах Отца все его дети достойны его любви.
Амнон:
— Как пророк библейский, истину изрекаешь ховер Юри, но истина одна, а путей, ведущих к ней — множество.
Делает ход шахматной фигурой — шах тебе, пророк Самуил!
Входят Таня и Оля .
В руках Тани кастрюля.
Оля держит на одной руке Илью, в другой маленькую сковородку.
Таня:
— Играете? Молодцы! Сейчас будем обедать. Оля такие вкусные щи сварила, пальчики оближете!
Оля:
— И котлеты…
Амнон и Юри переглядываются и продолжают играть в шахматы.
Камера крупно показывает доску.
Видно, что у Юри абсолютно проигрышная позиция.
Таня и Оля ловко сервирую стол.
Таня:
— Ну хватит, потом доиграете!
Убирает шахматную доску с кровати.
Юри:
— Ну вот, опять помешали, а ведь чуть-чуть осталось, и я бы его разгромил!
Оля и Таня смеются.
Оля:
— Неправда! У дедушки Амнона никто не может выиграть, (на ухо Юри) дядя Юри, а можно я дедушку Амнона на мой День рождения к вам приглашу?
Юри:
— Конечно! Обязательно!
Оля (помогает Амнону пересесть в кресло):
— Дедушка Амнон, в воскресенье у меня День рождения. Мы будем у дяди Юри дома отмечать. Я вас приглашаю…
Амнон (смущенно):
— Я так давно нигде не был, чего я там буду всем мешать, даже не знаю….
Оля:
— Ну пожалуйста…
Таня (разливает по тарелкам дымящиеся щи):
— Что значит мешать? Глупость какая! Мы поедем пораньше и Вас с собой заберём.
Юри (светится от счастья — кормит сидящего у него на коленях Илью):
— Ховер Амнон! Слушайся женщин. Они знают, что говорят.
***
Дом Юри.
В саду накрыты столы, подъезжают машины — родители привозят детей.
Дети выходят из машин бегут к Оле, вручают ей подарки.
Взрослые (Шема, Дита, Амнон, помошница-филиппинка, сестры Юри…) сидят за отдельным столом.
Все нарядно одеты и причесаны.
Таня и Юри подходят к каждой машине, благодарят родителей.
Кто-то из родителей спрашивает:
— К каким часам приезжать, детей забирать?
Юри (гордый, видно, что ему нравится его новая роль, как он понимает ту ответственность за детей, которую он взял на себя):
— Не торопитесь, в четыре артисты приедут, потом дети хотят потанцевать поехать, в дискотеку, потом, как я их оттуда заберу, торт будем резать… Так что, раньше одиннадцати не приезжайте.
Во дворе плита, Юри и Таня и Оля на ней что-то готовят.
Юри дает указания.
Юри:
— Во втором холодильнике — лед, не забудьте на стол поставить. Рыбу копченую нерезали? А хрен где? Как же язык без хрена. Таня! Принеси хрен. В маленьком холодильнике, на кухне.
Таня бежит на кухню.
Гости переглядываются, одобрительно кивают головами.
Две немолодые женщины (сестры Юри) не очень довольны, одна поджала губы, что-то шепчет соседке на ухо.
Таня бежит на кухню, достаёт из холодильника хрен.
Рассматривает фотографию на стене: Юри и еще несколько солдат на танке.
Подошедший Юри объясняет.
Юри (смотрит на фото):
— Вот это Амир. Его в первый день убило, а это Рон, он в плену сидел. Через месяц обменяли. Смерть каждый день рядом была. Знаешь, я ведь никогда ничего не боялся, думал, ну убьют меня и что? Кому я нужен? Сейчас стал бояться.
Таня:
— Не говори так, ты всем нужен, потому что ты… очень, очень хороший человек. Большое тебе спасибо за всё, и не бойся ничего, всё будет хорошо!
Таня обнимает и целует Юри.
Юри:
— Если бы ты только знала, как я всех вас люблю. Каждый день во сне вижу тебя здесь хозяйкой. Давай поедем на Кипр, распишемся.
Таня:
— Тебе что, так плохо? Зачем тебе такой груз на себя вешать?
Юри:
— Если не хочешь так и скажи.
Таня
— Скажу — очень хочу! И буду тебе, ховер Юри, хорошей женой…
Выходят в сад. Юри горд и выглядит очень счастливым.
Илья с котом на руках ходит за ним по пятам.
Оля в простом, но очень красивом платье помогает сервировать стол. Алон с новым лаптопом сидит на скамейке.
Его обступили ребята, все восхищаются новым компьютером. Подъезжает машина, два кондитера выносят из нее торт, на нем цифра «15».
Все поют «хеппи бездэй то ю».
Юри идет в дом и возвращается с большим пакетом.
Подходит к Тане.
Юри (Тане):
— Иди, вручи наш подарок…
Таня:
— Ну зачем ты…
Юри:
— Иди подари
Таня с пакетом подходит к дочери.
Оля:
— Мама! Что это?
Таня (растерянно):
— Не знаю, Юри дал…
Юри (подходит):
— Это от Илюши, мамы и меня. Поздравляем!
Оля вытаскивает из пакета коробку в красивой оберточной бумаге. Аккуратно вскрывает и вытаскивает такойже как и у Алона лаптоп.
Оля (кричит):
— Мама! Смотри!
Бросается на шею Юри.
Юри очень смущен, уходит в дом.
Дети обступили Алона и Олю.
Алон:
— Я тебе уже туда все программы залил…
Оля:
— Так ты знал!?!
Алон:
— Конечно! Мы же его вместе с Юри покупали…
Оля:
— И молчал!
Алон:
— Я же обещал…
Оля:
— Друг называется
Алон:
— Я же обещал…
Таня (на руках капризничает Илья):
— Илюшенька, идем я тебя уложу, ты устал…
Алон отдает свой лаптоп товарищу и подходит к Тане.
Алон (Илье):
— Пойдем, я тебе книжку почитаю…
Илья хнычет, не хочет идти.
Алон:
— А вот смотри, что у меня есть.
Алон снимает с руки командирские часы и подносит их к уху Ильи. Илья замолкает, слушает как они тикают и улыбается, потом берет часы в свою руку, прикладывает к уху слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается….
Оля:
— Мама, я сама его уложу.
Уносит Илью в дом. Алон идет с ними.
Оля укладывает Илью в постель.
Илья подносит к уху часы и слушает, как они тикают и улыбается…
Оля:
— Илюшенька, отдай Алончику часы…
Алон:
— Это Илия военные часы. Я скоро с ними в армию пойду, а когда ты в армию пойдешь, я тебе их отдам.
Илья не хочет отдавать часы, прикладывает их к уху, слушает и улыбается, снова прикладывает их к уху, слушает и улыбается,слушает и улыбается…
Оля:
— Спи мой золотой, ложись на бочок.
Целует брата и переворачивает его на бок.
Входит Таня.
Поправляет подушку, на которой спит Илья.
Таня (шепотом Оле и Алону):
— Пошли, он спит….
Таня забирает часы и отдает их Алону.
Таня, Оля и Алон выходят из комнаты.
Слышат в одной из комнат какой-то звук.
Заглядывают в комнату.
Юри, (глаза закрыты, в руках молитвенник) раскачиваясь, как молитву повторяет одну и ту же фразу:
— …мир зол зайн фар дир, мир тцаерт цорес…
Таня:
— Что он говорит?
Алон:
— Просит чьи-то страдания послать на него. Когда я был маленький, Шема с Дитой, когда меня укладывали, тоже всегда так говорили…
***
Дом Юри. Прошло уже несколько часов.
Дети играют, смеются, им весело.
Оля:
— Ну что, поехали?
Дети:
— Ура!
Набиваются к Юри в автобус.
Юрии садится за руль, дети поют, автобус выезжает на дорогу.
***
Автобус с детьми выезжает на набережную Тель-Авива и подъезжает к дискотеке.
Дети выходят из автобуса и бегут ко входу.
Юри (кричит):
— Через два часа буду.
***
Дом Юри.
Он поднимается в комнату.
На кровати спит Илья.
Рядом, на этой же подушке, помахивая хвостом, лежит кот.
Юри сгоняет кота и поправляет одеяло.
Спускается вниз, взрослые сидят за одним столом.
Говорят — какие дети красивые и умные, хвалят Олю, Алона и Илью.
Говорят о терактах, как страшно отпускать детей в армию…
Юри, садится за стол, слушает.
Юри:
— Я никогда ничего не боялся, три войны прошел и ничего не боялся. А сейчас стал бояться. Не за себя! За детей. Сейчас страшней, чем на войне. Полный автобус, дети, женщины, старики, едешь и не знаешь что через минуту будет. Как самоубийцу-террориста распознать и уничтожить. Это ведь война, а на войне нельзя быть милосердным, сказано в писании: «Тот, кто милосерд к жестоким, завтра будет жесток к милосердным». И меня убивали, и я убивал. И сплю спокойно. Они в мой дом пришли, а не я в их.
Амнон:
— Не мучай себя, Юри. Священные книги говорят — убийство врага есть благое дело. Пришел враг убить тебя — встань и убей его первым.
Юри:
— Как вчера помню, 73-й год, на шестое октября Йом-Кипур в тот год пришелся. Синагога полна! Все там, и верующие, и неверующие, все ведь хотят, чтоб Новый Год был лучше, чем старый. Сижу. Чувствую что-то не так, что-то странное происходит. Вызывают одного, потом другого, в конце концов остались лишь женщины, дети и старики. Не стал дожидаться, выхожу — говорят война! Днем уже маршировал, а в ночь на 16 октября у «Китайской фермы» уже настоящую войну увидел. Страшное месиво было. Мы потеряли тогда 50 танков, три сотни убитых, а сколько раненых, даже сказать не могу. Снаряд рядом разорвался и меня засыпало. Уже в госпитале очнулся. Что было — ничего не помню. Оказалось — целый час засыпанный лежал. Смотрю всё на месте, руки, ноги. Ну, думаю, слава Всевышнему. Спрашиваю — чего, война уже кончилась? Говорят — нет ещё. Ну тогда, говорю, я пошел. Они — куда, тебе лежать надо! Я говорю, нормально себя чувствую, не хочу здесь лежать. Не пустили. Врач всё удивлялся, как ты — говорит,— там не задохнулся? Сердце — говорит, — у тебя, как у быка. Я в часть приехал, а они меня уже похоронили, а на другой день война уже кончилась…
***
По улице Тель-Авива едет машина «Скорой помощи».
Водитель, врач (сабра) и врач-стажер (репатриант из России).
В руках у врача разговорник русского языка, у стажера медицинский учебник (готовится к экзамену).
Врач:
— Какой трудный язык: надо-не надо, туда-не туда, можно-не можно…
Стажер:
— Нельзя говорить — не можно.
Врач:
— А как можно?
Стажер:
— Нельзя
Врач:
— Что за дурной язык! Голову с ним сломаешь!
Оживает рация:
— Внимание всем машинам скорой помощи! Срочно! Взрыв на набережной! Срочно! Все автомашины на набережную, дискотека….
Водитель включает сирену, машина разворачивается и мчится по полосе встречного движения.
***
Микроавтобус Юри подъезжает к дискотеке.
Юри смотрит на часы и идет ко входу.
Раздаётся оглушительный взрыв. Пожар. Летят стекла. Бегут и кричат люди. Сирены пожарных машин, кареты скорой помощи…
Выносят раненых и убитых, бегут и кричат люди.
Юри не может сдвинуться с места, только стоит и смотрит, потом падает навзничь.
Около него останавливается машина скорой помощи.
Над Юри склоняется стажер, он пытается прослушать пульс и биение сердца.
Подходит врач, вопросительно смотрит на стажера.
Стажер:
— Признаков жизни нет, скорее всего — ruptura cordis.
Кладут тело на носилки.
Водитель скорой помощи накрывает его простыней.
Врач:
— Как ruptura cordis будет по русски?
Стажер:
— Разрыв сердца.
Из разрушенного здания выносят убитых и раненых.
***
ПРОШЛО ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ
Тель-Авив
Огромный блошиный рынок (барахолка) «Пишпишим».
Бесчисленные антикварные лавки, сотни тысяч старинных (и не очень), вещей.
Что-то разложено на уличных прилавках, что-то на расстеленных на земле газетах и картонках.
Тысячи продавцов и десятки тысяч различных, выглядящих очень колоритно, посетителей: ортодоксальные евреи, арабы на осликах, монашки, африканцы, азиаты…
Люди пришли покопаться в развалах или просто поглазеть вокруг. Многие пришли семьями, кругом разноязычный гомон, смех, торг, зазывные крики продавцов.
Палатки с недорогой едой: пекут хлеб, давят сок из апельсинов и моркови, жарят кебабы, набивают питы, кругом чад, дым….
Камера гуляет по рынку, останавливается на продавцах, покупателях, россыпи товаров.
Задерживается на интересной паре.
Он — юноша-солдат, высок, ладная фигура, невозмутим, очень красив.
Прямые белые волосы, правильные черты лица, большие серые глаза. На нем, покрытая пятнами пота, выгоревшие армейская майка и шорты.
На ногах разбитые, высокие армейские ботинки.
За спиной армейская скатка к которой пристегнута скатанная армейская форма.
На плече — две тяжелые полуавтоматические винтовки.
Она— девочка-солдатка (на голову ниже его).
Очень красива, грациозна и эмоциональна.
Вьющиеся, густые, ослепительно чёрные волосы.
Огромные, широко поставленные черные глаза.
Все время смотрит на своего спутника, видно, что влюблена, счаслива, и не считает нужным скрывать это.
Та же амуниция и одежда, с той лишь разницей — на шее кокетливо повязан веселенький платочек.
Они медленно идут вдоль рядов.
Она двумя руками обнимает его за талию.
Ничто, ни люди вокруг, ни огромное мокрое пятно на его майке, ни резкий запах пота, её не смущают.
Он, одной рукой обнимает её за плечо, другой придерживает висящие на его плече, её и свою винтовки.
Юноша и девушка, как одно целое, чувствуется, что им (особенно ей) очень важно как можно больше касаться друг друга.
Он — разглядывает людей и витрины.
Она — больше смотрит на него.
Подходят к ювелирному ряду.
Она смотрит ему в глаза и не словами, а взглядом, как бы говорит — не скучай, я быстро, отлипает от него и подходит к ювелирному развалу.
Одевает и снимает кольца, прикладывает к уху серьги, смотрит на себя в зеркало…
Он терпеливо ждет и смотрит по сторонам.
Недалеко, на расстеленной картонке, разложил свой нехитрый товар старый араб в феске.
Случайный набор вещей: бутылочки, пуговицы, статуэтка, несколько старых книг, ножи, вилки, мясорубка, скрипка с оборванными струнами, старый фотоаппарат…
Все свалено в кучу, ясно, что все это «богатство» — из мусорных бачков.
Что-то привлекает внимание юноши.
Придерживая винтовки, он присаживается на корточки и вытаскивает из кучи часы.
Встает и долго, как бы стараясь что-то вспомнить, смотрит на них.
Потом прикладывает часы к уху, слушает — они тикают, улыбается, снова прикладывает часы к уху, слушает и улыбается, снова прикладывает и снова улыбается….
Его мысли где-то далеко: прикладывает к уху часы и как бы старается что-то вспомнить, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается…
Девушка с тревогой наблюдает за ним.
Она была уверена, что знает о нем всё, знает каждую клеточку его тела, знает все его его мысли, может предугадать все его поступки и желания, а тут происходит что-то непонятное…
Она очень встревожена, идет (забыла снять пару колец, вспомнила — резко снимает, не оборачиваясь бросает на прилавок), подходит к нему
Он прикладывает часы к уху, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается, прикладывает, слушает и улыбается….
Она крепко обнимает его за талию (буквально втирается в него), с огромной любовью и тревогой (снизу вверх) смотрит на него.
Девушка:
— Что с тобой, Илиушинка?
***
Открытый армейский «Джип».
Он за рулем, она рядом.
Подъезжают к Тель-Авивской набережной и паркуют машину.
Здесь всё как всегда, ничего не поменялось.
Ласковое море, по небу проносятся реактивные самолеты, на набережной люди танцуют.
Они переглядываются и бегут в круг танцующих.
Камера следит за ними.
Танцуют очень красиво, немного мешают винтовки.
Он — делано невозмутим, эдакий позволяющий себя любить мачо. Она — изнемогающая от любви девочка-солдат.
Грациозно кружатся, он нежно, но надежно поддерживает её сильной рукой.
Камера крупно показывает эту руку: сначала плечо, потом медленно съезжает: локоть, ниже, ниже, запястье …
На запястье, в такт с хозяином, танцуют «Командирские часы».
***
Звучит песня: «Эйн ли эрецахерет» (Ihavenoothercountry — У меня нет другой страны).
https://www.youtube.com/watch?v=YanVUIpKYY4
Идут титры, транскрипция с иврита и русский перевод.
Эйн ли эрецахерет
Гам им адматибоэрет
Рак мила беивритходерет
Эль оркай, эль нишмати
Бегуфкоэв
Белев раэв
Кан hу бейти.
Лёэшток, киарци
Шинтаэтпанейhа.
Лёаватер ла, азкир ла
Веашир кан беознейhа
Ад шетифкахэтэйнейhа.
Эйн ли эрецахерет
Ад шетехадеш ямеhа
Ад шетифкахэтэйнейhа.
———————————
Нет у меня другой страны,
Даже если моя земля пылает.
Только слово на иврите проникает
В мою кровь, в мою душу.
Ноющим телом,
Ненасытным сердцем [ощущаю] —
Здесь мой дом.
Я не промолчу, что моя страна
Изменила свой облик.
Не откажусь от нее, буду напоминать ей
И петь здесь ей на ухо,
Пока она не откроет глаза.
Нет у меня другой страны,
Пока она не обновится,
Пока не откроет свои глаза.
Пробираясь среди танцующих, камера плывет по набережной и останавливается около памятного камня.
Камера крупно показывает на камне надписи по-русскии на иврите: «Это наш дом» и «Мы не прекратим танцевать».
Камера двигается дальше, через каждые сто метров группы танцующих.
Камера поднимается выше и зритель видит, что что танцует вся (тысячи людей) набережная, еще выше — танцует весь город, ещё выше — танцует вся страна!
По небу проносится тройка истребителей, камера поднимается летит вслед за ними.
Потом опускается вниз и зритель оказывается в долине, с которой началась эта история.
Красивая, зеленая панорама, кривое деревце в расщелине скалы.
На ветках знакомое нам птичье гнездо, в нем уже пять птенцов.
Самец и самочка, время от времени, подлетают к ним с кормом.
Песня звучит чуть громче:
— Нет у меня другой страны,
Даже если моя земля пылает…
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer4/llazar/
