Отрывок из книги «ОТ РЕНУАРА ДО ПИКАССО», Нью-Йорк, 1957
Перевод и комментарии Игоря Волошина
Ренуар
Ренуар! За исключением Сезанна, Ренуар, без всякого сомнения, был величайшим художником своего поколения. Так же как и Сезанна, его слишком часто относят к импрессионистам. Он начинал с ними и сохранил некоторое влияние их учения, или даже скорее — их открытий, но был настолько самобытен, что ушел далеко от всех теорий. Он выразил себя с такой страстью, чувственностью и любовью к искусству, с которыми никто не может даже сравниться.
Сколько раз он повторял мне, равно как и многим другим:
«Теории? Изучай Природу, и ты увидишь, как они все пойдут к дьяволу. Открытый воздух? Да, он очень хорош для твоих легких. Но для работы — студия самое подходящее место. Только здесь ты все видишь наилучшим образом».
Les Collettes, его дом в Cagnes: весь сад озарен кроваво-красным солнцем, садящимся за Esterels; оливковые деревья скручены, как деформированные гиганты; апельсиновые деревья; балюстрада, покрытая плиткой; розы, «красные как зад младенца»; и статуи Ренуара, с полными, надутыми губами и толстыми щиколотками, такими же как у персонажей его полотен. Глядя на них, можно было бы сказать:
«Весь Деспио[1], весь Майоль[2] вышли из скульптуры Ренуара. Но в таком случае, весь пейзаж — это Ренуар. Вы думаете вы видите природу? Отнюдь. Посмотрите еще раз и вы поймете, что это все написано Ренуаром, даже песня фонтана…»
***
Красное солнце над Esterels… Как часто я видел пишущего Ренуара, сидящего в инвалидной коляске, с кистью, привязанной к руке между двух пальцев, но прикрепленной снаружи таким образом, что он мог держать ее перпендикулярно холсту, как ветку. Ренуар что-то бормочет про себя, но взгляд его сконцентрирован на великолепном ландшафте. «Дьявол, как это прекрасно! Дьявол, как же это прекрасно!»
Я повторял эти слова в том же тоне каждый раз, когда мне снова и снова случалось оказываться рядом с его прекрасными полотнами. И потом снова повторил их на выставке работ Ренуара в Нью Йорке, которую организовал Джозеф Дювин[3]. Составивший мне компанию приятель, сказал:
«Это прекрасно, как Рафаэль. Та же магия ликующего цвета, та же жизнерадостная атмосфера. И подобные цветам улыбки парижских девушек, возвышенные, как улыбка Девы Марии».
***
— Мы с женой едем к Ренуару, — сказал мне летним утром 1918 года один арт-дилер из Монте Карло. — Я везу ему сахар и бутылку бренди Наполеон. Хотите поехать с нами?
— С удовольствием.
Мы объехали, купающийся в солнечных потоках, Baie des Anges в Ницце, пересекли реку Le Var, добрались до Cagnes, и, вскарабкавшись на холм, прибыли в Les Collettes. В это время анемоны еще только расцветали, они были везде, даже вдоль обочин дорог. Но Ренуар запретил нам срывать цветы, он хотел их оставить в натуральном виде.
Художник принял нас в столовой, которая открывалась на террасу с облицованной балюстрадой. На каминной полке стоял терракотовый медальон с портретом младшего сына Клода, известного как «Коко», выполненный самим Ренуаром. Рядом находилась глазурованная керамика его же работы.
Ренуар съежился в своем кресле, но его серо-зеленые глаза из глубин впадин смотрели зорко и живо. Арт-дилер рассматривал портрет обнаженной натурщицы, который буквально накануне был закончен и стоял на полу напротив стены. После признания великолепия картины, арт-дилер спросил:
— Кто вам позировал?
— Жена пекаря, — ответил Ренуар с усмешкой. Он был несколько смущен присутствием жены гостя, однако все же добавил — у нее зад… О, простите меня. Но это правда. Он так красив, что весь город готов танцевать вокруг него!..
После секундного колебания, художник сказал:
— Но вы на ланч останетесь, не так ли? Я должен сообщить об этом на кухню. Не хотите ли пока пройти на террасу? Там прекрасный вид. Я счастлив от возможности любоваться им весь день.
Вид действительно был прекрасен: за оливковыми деревьями голубым и белым блестело море, а пепельно-золотая линия крыш Esterels была четко очерчена, как на японской ширме.
***
— Мосье Ренуар, — сказал арт-дилер, возвращаясь в столовую, — я рассматриваю возможность приобретения Deudon Collection[4], которая сейчас выставлена на продажу в Ницце. Это 6 ваших холстов от 1875 до 1880: «Розовый сад», «Швея», «Vargemont Road» и другие, и также несколько работ Мане, Сислея и Моне «Вокзал Сен Лазар» (Gare Saint—Lazare)».
— Вы не станете этого делать! Это сумасшествие! — воскликнул Ренуар.
— Почему?
— Потому что я продавал их по несколько сотен франков за каждую. Подумайте о цене, которую вы должны заплатить за них теперь только потому, что они относятся к моему так называемому «голубому периоду». Вы думаете, что фарфор, который я некогда делал за 6 франков в день, или веера, которые в юные годы расписывал работой Ватто «Embarkation for Cythera», или даже оконные шторы и вывески, которые мне приходилось оформлять, действительно стоят дороже того, что я делаю теперь? Это всего лишь мода. Не покупайте эти картины. Я скорее готов продать вам какие-нибудь другие работы.
— Я был бы только счастлив… Но, мосье Ренуар, неужели вы не испытываете удовлетворения от того, что ваши холсты продаются по таким высоким ценам?
— Ни в малейшей степени. Хотя мне приятно, что это раздражает академиков, чьи работы не продаются за такие деньги даже на публичных распродажах. Отель Дрюо (Hotel Drouot)[5], как вы знаете — барометр цен на произведения искусства. Когда работы достигают высоких цен на аукционе, это означает, что художник добился признания публики.
— Это напоминает мне одно замечание Пикассо, — заметил арт-дилер, — для того чтобы картина была действительно красивой, она должна быть очень дорогой, иначе никто не оценит ее.
— Совершенно верно.
— У меня есть с собой одна работа Пикассо. Не хотите взглянуть? Смотрите…
— Немедленно заберите эту мазню! — закричал Ренуар.
— Почему? Вы меня удивляете! — запротестовал арт-дилер, — Коро отверг Мане, когда тот предложил Салону свои работы. Мане, в свою очередь, не признал ваш талант. А теперь вы действуете в той же манере!
— Как вы меня разозлили! Я — Ренуар, и в своей работе намерен оставаться Ренуаром. Если бы я хотел писать как этот, — он указал на «Рождественскую ночь» Пикассо, — я бы так писал. Но я пишу для собственного удовольствия. А теперь заткнитесь, поняли? Ланч готов. Я приказал приготовить омлет с ромом (omelette-au-rhum).
Громадный омлет, обжигающий и золотой, уже стоял перед нами на столе.
— Ну, как он вам нравится? — спросил Ренуар нашу компанию.
— Великолепно, мосье Ренуар, — ответил арт-дилер.
— Что, неужели всего лишь великолепно? Впрочем, так и должно быть. Это потому, что я распорядился вылить в него весь ваш бренди!
— О, мосье Ренуар — в омлет? Но это почти тоже самое, как если бы я развесил ваши работы в моем туалете!
— Вы утомительны! Не вы ли принесли мне бренди в подарок? Не значит ли это, что я могу его использовать без ограничений как сам того захочу?
***
После ланча мы вышли в студию Ренуара, расположенную в конце сада, в которой художник работал, когда не хотел, чтобы ему мешали любопытные посетители, которых он принимал всегда достаточно вежливо, несмотря на свой раздражительный нрав.
На полу беспорядочно валялись пылающие, как драгоценные камни, холсты. В центре студии стоял диван, с наброшенным покрывалом, на котором Ренуар располагал свои модели. В углу комнаты лежала соломенная шляпа с бумажными цветами, которая надевалась на предварительно взъерошенные волосы моделей перед началом сеанса.
В это время Ренуар работал над картиной «Суд Париса» (Judgement of Paris).
— Какая красивая и веселая религия была у греков», — сказал Ренуар. — Когда их богам становилось скучно, они спускались с Олимпа и прекрасно проводили время на Земле.
— Вы удовлетворены тем, что вам присвоили звание Командора Ордена Почетного Легиона (Commander of the Legion d’Honneur?)[6], — спросила очаровательная жена арт-дилера.
— Нисколько. Ну, разве что когда направляюсь куда-либо на прием. В этом случае люди знают, что я не какой-то выскочка, — и, подмигнув, беззлобно добавил, — это приводит их в ярость.
***
Я помню одно замечание Ренуара о Моне: «Моне пишет ייмимолетное времяיי вместо того, чтобы всегда писать вечное время».
Я также вспоминаю каким чистым и языческим был Ренуар в отношении человеческого тела и цветов. «Посмотрите на эти анемоны, — как-то сказал он. — Не кажется ли вам, что они похожи на женские половые органы?»
И еще: «Я думаю, что наконец-то нашел точное ייместоיי для груди. Я никогда не был в этом уверен...»
***
В августе 1919 года Поль Розенберг (Paul Rosenberg)[7] пригласил меня посетить его дом в Vaucresson.
«Ренуар придет на ланч, — проинформировал он меня. — и, поскольку он любит музыку, я также пригласил Жанну Борель (Jeanne Borel)[8] из Opera Comique[9]»
Ренуар пришел со своей моделью Катериной Хесслинг (Catherine Hessling)[10], молодой женщиной, которая играла Нану в одноименном фильме, снятом сыном Ренуара Жаном (Jean Renoir)[11]. Художник был необыкновенно изящен: сидя на стуле, он выглядел совершенно невесомым. Его лицо под натянутой на уши шляпой было смертельно бледным, но глаза оставались настороженными, равно как и его сознание.
Глядя на высокое дерево, растущее в центре лужайки, он заметил:
«Странно. Это же обычная араукария. Кстати, а где Воллар (Ambroise Vollard)[12]? Впрочем, не обращайте внимания, мы вполне можем прожить один день без него… Он часто приходит утром. Он даже надевает мои носки».
Во время ланча Ренуар обсуждал еду, вина и шампанское.
Он не выглядел сонным до тех пор, пока специально приглашенная для него певица не запела.
Мы отправились обратно в Париж. Розенберг поинтересовался каким путем Ренуар предпочел бы возвращаться — через Буживаль (Bougival)[13] или коротким?
«Через Буживаль», — ответил Ренуар.
Когда мы подъехали к Fournese, к тому месту, где художник в 1881 году писал «Завтрак гребцов» (Le Dejeuner des Canoties), Ренуар приказал шоферу остановиться. В каком-то религиозном молчании он созерцал пейзаж, будто рассматривал картину своей молодости. Эмоции не отражались на его лице, но какие воспоминания должно быть заполняли его сердце! Неожиданно он резко сказал: «Теперь поехали!» И его мечтательность исчезла.
Он молчал до тех пор, пока мы не подъехали к дверям его студии на бульваре Клиши (Boulevard de Clichy), около Cirque Medrano[14].
***
Последний раз я видел Ренуара незадолго до смерти. Это снова было в Cagnes в самом начале зимы. Когда я вошел в дом, мне сказали, что художник работает над «Купальщицами» (Baigneuses) в студии, расположенной в задней части дома.
Я решил подождать в саду. Я представлял его сидящим за мольбертом, который специально был сделан так, чтобы по желанию художника холст поднимался и опускался, передвигался из стороны в сторону, и прикованный к креслу Ренуар, мог достать до любой части картины, над которой в данный момент работал. Но неожиданно сквозь деревья я увидел художника, движущегося в мою сторону в передвижном кресле. Его плащ с капюшоном свисали почти до земли. Солнце превратилось в красный шар, рассеивающий мягкое зарево над всей округой. Ренуар подозвал меня.
— Я собираюсь немного прогуляться, — сказал он, — следуйте за мною.
Он приподнялся в кресле настолько, что мог видеть цветы. Он выглядел так, будто был поднят на щит, и на фоне неба возник его мрачный силуэт.
Когда он проходил мимо садовников или с кем-то встречался, все поднимали шляпы и уважительно его приветствовали: «Добрый вечер, месье Ренуар»
Если бы он писал жанровые картины, то какую компанию они могли бы составить картине Курбе «Доброе утро, месье Курбе (Gustave Courbet)!»[15]
Комментарии
[1] Charles Despiau (Шарль Деспио) (1874–1946) — французский скульптор.
[2] Aristide Maillol (Аристид Майоль) (1861–1944) — знаменитый французский скульптор.
[3] Joseph Duveen (Джозеф Дювин) (1869‒1939), 1st Baron Duveen, известный как Sir Joseph Duveen, Bt., один из самых влиятельных английских арт-дилеров, заработавший состояние на обслуживании американских миллионеров.
[4] Deudon Collection. Charles Deudon (Шардь Дюдон) (1832‒1914) — крупный французский коллекционер работ импрессионистов.
[5] Hotel Drouot (Отель Дрюо) — старейший аукционный дом в Париже. Аукционы проводятся с 1852 года
[6] Commander of the Legion d’Honneur. Орден Почетного Легиона — высшая французская награда. Командор Ордена Почетного Легиона — почетное звание.
[7] Paul Rosenberg (Пол Розенберг) (1881–1959) — французский арт-дилер.
[8] Jeanne Borel (Жанна Борель) (1888–?) певица, меццо-сопрано.
[9] Opera Comique — парижская оперная компания, основанная в 1714 году.
[10] Catherine Hessling (Катерина Хеслинг) (1900–1979) — актриса, первая жена Жана Ренуара.
[11] Jean Renoir (Жан Ренуар) (1894–1979) — сын Ренуара, знаменитый кинорежиссёр и актер.
[12] Ambroise Vollard (Амбруаз Воллар) (1866–1939) — один из самых значительных французских арт-дилеров.
[13] Bougival (Буживаль) — популярная у художников-импрессионистов деревня в 15 км от Парижа.
[14] Cirque Medrano — популярный парижский цирк.
[15] Gustave Courbet (Гюстав Курбе) (1819–1877) — великий французский художник-реалист.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer5/ivoloshin/
