2 мая 1869 г., в Пасхальное воскресенье, в недавно захваченном русскими Самарканде произошло событие, произведшее неизгладимое впечатление на многих его жителей. Неожиданно в городе раздались резкие трубные звуки. Сотни зевак кинулись им навстречу. Вскоре жители увидели двух индийских слонов, украшенных цветастыми шёлковыми коврами. Наверху сидели возницы. Слонов сопровождал небольшой отряд всадников во главе с бухарским послом. Слонов подарил русскому царю эмир, чтобы задобрить «белого брата» и усыпить его бдительность. Смириться с потерей Зеравшанской области, выплатой большой контрибуции и подписанием договора, урезавшего его прерогативы, бухарскому властителю было тяжело. Но победить Российскую империю в одиночку он был не в силах, поэтому тайно надеялся собрать коалицию.
Посланцы со слонами прибыли во двор особняка Самаркандского губернатора Александра Абрамова, правление которого в 1868–1877 гг. оставило у бухарских евреев самые приятные воспоминания. Он был немало озадачен свалившимся ему на голову вопросом транспортации слонов в Оренбург для дальнейшей отправки в Московский зоопарк. Большее любопытство, чем появившиеся слоны, у русских офицеров вызвал ещё один эмирский подарок — присланный из Бухары «белокурый еврейчик», как вспоминал спустя десятилетие приехавший тогда в Самарканд тоже из русского уже Джизака штабс-капитан Георгий Арендаренко, будущий Ферганский губернатор и краевед.
Штабс-капитан Георгий Арендаренко
Гилель Бененсон, так звали этого еврея, был незаурядной личностью, и поэтому стоит немного про него рассказать. Он родился в 1845 г. в Борисове Минской губернии. Отец его был известным в городе купцом, занимавшимся торговлей лесом и пшеницей, а также винокурением. Идя по стопам отца, Гилель стал первоначально приказчиком, но это занятие тяготило, и вскоре его оставил. Он отправился к земляку в Кронштадт, где нанялся слугой к английскому купцу, с которым в 1866 г. отправился на корабле к нему на родину в Англию. Спустя полгода они отправились морем уже в Бомбей. Там Гилель собирался открыть гостиницу, но денег не хватило. Тогда он поехал в Калькутту, где сблизился с греческими и армянскими купцами. С ними он ездил в Китай в 1868 г. Узнав из газет о захвате русскими Туркестана, отправился туда, надеясь найти там выгодное занятие. Выучившись мусульманским молитвам и обрядам, он под видом лекаря отправился в Лахор, затем через Пешавар в Кабул, а оттуда через Шираз в Тегеран. В Тегеране он просил русского консула выдать ему русский паспорт для проезда в Астрахань, но тот ему отказал. После этого Бененсон направился в Герат, а оттуда в Карши. Там он пробыл полтора месяца, во время которых поддерживал связи с местными евреями, проживавшими только в четырёх домах. Затем по доносу одного русского дезертира Бененсон был схвачен в качестве русского шпиона.
На допросах он выдавал себя первоначально за араба, приехавшего заниматься лекарством и починкой часов. У него отобрали два десятка свитков с подробным описанием путешествий. Оказавшись в подземной тюрьме — зиндане, рассказы об условиях содержания в которой ужасали многих европейцев, Гилель был вынужден признать, что он русский подданный. Местный бек отправил его в Бухару. Там Бененсона поместили в небольшом помещении на территории дворца. Приставленные бухарские солдаты — сарбазы не позволяли ему покидать помещение. Его часто водили на допросы, но не били. Однажды Гилеля посетил один важный бухарский сановник средних лет. Это был Арон Кандин (1823–1909).
Арон Кандин
Согласно архивным материалам канцелярии Туркестанского генерал-губернатора, во время русского наступления на Самарканд в 1868 г. богатый купец Арон Кандин, один из лидеров еврейской общины Бухары, был арестован эмирской полицией по обвинению в шпионаже в пользу противника. Приговорённый к смертной казни, он спас свою жизнь переходом в ислам и выплатой большого выкупа — 3400 бухарских золотых тилля (13 600 рублей). После этого эмир Музаффар (правил с 1860 по 1885) назначил его казначеем и поселил во дворце, территорию которого в первые годы пленения Кандину покидать не позволялось. Отметим, однако, что в отличие от своего отца Музаффар реже отнимал имущество у евреев и обращал их в ислам. Иногда он даже брал под защиту евреев в шариатском суде, не опасаясь вызвать недовольство главного судьи (кази-каляна). Вместе с тем, в его правление было больше случаев насильственного захвата еврейских девушек для гарема. Захвату предшествовал строгий отбор кандидаток старшей женой Музаффара. Вот почему евреи очень боялись её появления у себя в квартале. Стражники стучали в ворота домов, и она уверенно шла на женскую половину с требованием показать девушек.
Обвинения против Кандина были не беспочвенны. Узнав, что Бененсона собираются передать русским, Арон, рискуя жизнью, сообщил ему секретные сведения большой важности. Это была подробнейшая информация о попытках эмира организовать антирусскую коалицию, об эмирских шпионах в Самарканде, о боеготовности бухарской армии и настроениях населения. Обстоятельность собранных и систематизированных сведений, переданных русской администрации через Бененсона, свидетельствует о том, что Кандин был опытным агентом.
По сведениям, опубликованным Авраамом Цви Идельзоном в 1920 г., Кандин получил огромную сумму денег за передаваемые русским сведения. Возможно, он действительно получил вознаграждение, но вряд ли оно было значительным. У Кандина была более серьёзная мотивация помогать русским. Из-за тяжёлых ограничений, правовой нестабильности и жестоких наказаний бухарские евреи давно мечтали о завоевании эмирата какой-нибудь европейской державой. Об этом ещё в 1820 г. докладывал путешественник и русский офицер немецкого происхождения Георг Мейендорф, а в 1834 г. — западно-сибирский генерал-губернатор Иван Вельяминов.
Истории Кандина уделили внимание в своих работах ряд авторов, основываясь на разных искажённых преданиях, собранных не ранее середины XX века. Так Менахем Эшель (Ачильди) правильно пишет об обвинении Кандина в связях с Россией, конфискации имущества, смертном приговоре и обращении его в ислам, но смещает эти события к середине XIX века. На это же время указали информаторы и советскому историку Ольге Сухаревой, писавшей о конфискации имущества у Кандина и его обращении в ислам. Со ссылкой на информацию внука Кандина, полученную через этнографа Илью Бабаханова, она также сообщает, что Кандин был арестован в результате доноса. Доносчиком был сын представителя другой знатной семьи — Арон, сын Сиёни Нияза. Сиёни (Сион) Нияз среди бухарских евреев был больше известен под именем Пинхас га-Катан. В то время даже циркулировала поговорка «Арон сари Арона хурд» (Арон погубил Арона, или буквально «съел голову»). Нисим Тажер подтверждает, что Кандин принадлежал к еврейской элите. Его сестра была женой Шлёмы Потеляхова, основателя династии известных миллионеров в Туркестане. Шмуэль Гилер считает, что он был старостой общины и судьёй.
Известный русский художник Василий Верещагин заблуждается, указывая, что причиной для помещения Кандина (Верещагин фамилию не указывает, а называет его одним из еврейских аксакалов) в зиндан стало бегство евреев из Бухары в Самарканд. По сведениям художника, Кандина выпустили оттуда после уплаты нескольких тысяч золотых. А заметка в российской газете «Москва» за 1868 год (№ 35) сообщила, что в Бухаре Кандин был брошен в зиндан после доноса о его намерении взбунтовать против эмира всех бухарских евреев. Активы Кандина и имущество были конфискованы разгневанным эмиром — информировала газета. Эту заметку в своей работе (1933) цитирует известный исследователь бухарских евреев Залман Амитин-Шапиро. История обращения в ислам Арона Кандина не оставила равнодушным английского путешественника и миссионера Генри Лансделла, посетившего Бухару в 1883 году. Он справедливо пишет об обращении, как о событии, случившемся пятнадцатью годами ранее. Лансделл собирался даже просить эмира отпустить Кандина, но бухарские евреи, с которыми он общался, после консультаций порекомендовали англичанину ничего не предпринимать, чтобы не ухудшить положение Кандина.
Но вернёмся ненадолго к Бененсону. Он был вновь допрошен, теперь уже русскими администраторами. Несмотря на то, что Гилель привёз важные сведения, туркестанская администрация только первые полгода относительно хорошо его содержала, выдавая 8 рублей в месяц. Гилель был размещён в тюрьме с правом выхода в город под охраной. В декабре 1869 г. его лишили этого права, обвинив в уклонении от воинской повинности. Довольствие ему было сокращено в несколько раз. В 1870 г. его в качестве арестанта отправили этапом в Борисов. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Вместе с Ароном в ислам была обращена его вторая жен Манджида, в то время как первой жене Хане он дал развод, и она с детьми осталась жить в еврейском квартале. Уже в эмирском дворце у второй жены родилось несколько детей, в том числе сын Йосеф (Юсуф), как пишет Эшель. Арон — насколько было возможно — старался соблюдать еврейскую обрядность. Спустя десять лет после обращения Кандину стали разрешать покидать дворец в сопровождении сарбазов. Сухарева сообщает, что на своей должности Кандин разбогател, а после того, как эмиром стал Абдалахад (правил в 1885–1910 годах) его положение даже упрочилось поскольку последний был другом детства Йосефа. Кандину стали разрешать выезжать из Бухары для заключения финансовых операций. В 1888 г. в одну из поездок Арон и Йосеф бежали в русский Туркестан. Но, как рассказывал автору этих строк правнук Арона Шломо Хизак, в действительности, эмир сам разрешил им уехать. Чтобы не терять лицо в глазах своих мусульманских поданных, которым не понравилось бы последовавшее возвращение Арона в иудаизм, отъезд был официально представлен побегом. Эту версию подтверждает тот факт, что из эмирата в Туркестан были отпущены жена Арона и его остальные дети. Любопытна версия Авраама Наймарка, которую он опубликовал ещё осенью 1888 г. в газете «Цфира» в Иерусалиме. Сообщая услышанную от одного приезжего «бухарца» историю Арона, автор пишет, что эмир Музаффар перед смертью раскаялся в содеянном, и завещал сыну отпустить Кандина с семьёй из эмирата, выдав ему 2000 золотых тиля. «Бухарец» обещал, что Кандин скоро переселится в Иерусалим.
Из Туркестана Кандин сразу отправился в Москву, где был принят в русское подданство ввиду особых заслуг. Его зарегистрировали под фамилией Кандинов. В апреле 1889 г. он вступил во вторую московскую купеческую гильдию. Но жизнь в Москве не пришлась ему по вкусу и в декабре того же года Кандин перешёл во вторую самаркандскую купеческую гильдию. В 1890 г. в Самарканде он купил дом №8 на Катта-Курганском проспекте.
В середине 1890х гг. Кандин переселился в Иерусалим и купил себе у турецкого чиновника большой дом, недалеко от ул. Яффо.
Кроме того, он построил себе дом в новом бухарско-еврейском квартале «Реховот». Гиора Фузайлов пишет, что Арон ещё в 1881 г. купил в Иерусалиме участок земли и построил там синагогу. Вряд ли Арон мог сделать это из Бухары, учитывая его ограниченные средства коммуникации и поднадзорное положение. Фузайлов ссылается на книгу Менаше Гареля (Бабаева) «Нахлат Яков», однако на указанных страницах речь идёт об Аврааме Кандинове, который мог и не быть родственником Арона. Скорей всего, речь идёт именно об этом доме возле ул. Яффо, в нескольких комнатах которой, как пишет Дрор Верман, Арон Кандин действительно устроил синагогу.
В Иерусалиме Кандин завёл очень тесные связи с лидерами бухарско-еврейской общины. Как сообщает Нисим Тажер, Кандин вместе с известным общественным деятелем Хизкией Иссахаровым уговорил приехавшего в Иерусалим Арона Пинхасова выдать замуж племянницу (дочь Давида Пинхасова) за Шломо, сына Моше Тажера — главного цензора в Иерусалиме. Впоследствии Шломо Тажер станет духовным раввином бухарских евреев в Туркестане. Сам Кандин уже в преклонном возрасте женился в Иерусалиме на Саре Сасон, сестре жены Хизкии Иссахарова. От этого брака родились у него двое детей — Нисим и Хана. В свою очередь их брат Эзра женился на дочери Кандина. Незадолго до смерти, в 1909 г. Арон завещал отдать немалую часть своего имущества на благотворительные цели, в том числе в пользу иерусалимских сирот.
Кандин завёл дружеские отношения и с российским консулом. Следует заметить, что российские генеральные консулы в Иерусалиме помогали русскоподданным бухарским евреям получать разрешения от турецких властей на вступление во владение унаследованным имуществом. Также они заверяли свидетельства о браках, разводах, рождениях и кончинах, выдаваемые бухарским евреям иерусалимским хахам-баши (главным раввином). Часто бухарские евреи обращались к иерусалимскому консулу и с просьбами об урегулировании их споров между собой, включая наследственные тяжбы.
После кончины Арона Кандина его дочь от первого брака Давура (Двора) Калантарова (1848 года рожденья), обратилась из Самарканда к генеральному российскому консулу в Иерусалиме Алексею Круглову (в должности в 1908–1914 годах) с просьбой представлять её интересы в разделе наследства. Кроме неё на богатое наследство Арона претендовали также его последняя жена, многочисленные дети от трёх бпаков, в том числе сын Йосеф, к тому времени уже переселившийся из Бухары в Иерусалим, и тоже наверняка не без согласия правившего эмира.
Йосеф не прижился в Иерусалиме и переехал в Петах-Тикву, а спустя некоторое время в Яффо. Тут он построил себе шикарный дом.
Фасад дома Кандинова в Яффо. 1926 г.
Современникам запомнилась роскошная карета Йосефа с двумя статными лошадьми. Во время первой мировой войны её забрал себе правитель города Хасан-бек. Йосеф занимался куплей-продажей драгоценных камней и недвижимости. Он также занимался общественной деятельностью. Его тесные связи с мусульманской знатью в Палестине помогали ему поддерживать бухарских евреев, экономическое положение которых в Иерусалиме стало очень тяжёлым в 1917 г. из-за прекращения помощи из Средней Азии. Однако со второй половины 1920-х экономическое положение его и сыновей, продолжавших бизнес отца, ухудшилось. В 1942 г. он скончался. К тому времени семья сохранила только несколько домов Иерусалиме.
С одной стороны, история Арона Кандина частный случай, с другой — разрешение Кандиным уехать из эмирата — ещё одно подтверждение некоторой либерализации отношения к евреям в Бухаре, которая тогда начала проявляться. Как и многие другие богатые бухарские евреи, Кандины построили дом в Иерусалиме, но как очень немногие остались и пережили там Первую мировую войну. Затем они одними из первых бухарских евреев влились в израильскую предпринимательскую элиту. Сегодня в бывшем доме Йосефа в Яффо расположен известный ресторан, меморализующий удивительную историю бывшего эмирского казначея уже даже своим названием — «Бейт Кандиноф».
Ресторан «Бейт Кандинов»
Ресторан «Бейт Кандинов» (2)
Литература
-
Амитин-Шапиро, Залман. Очерк правового быта среднеазиатских евреев (Ташкент-Самарканд: Узбекское государственно издательство, 1931), с. 131.
Арендаренко, Гергий. Бухара и Афганистан в начале 80-х годов XIX века (Москва: Наука, 1974), с. 76.
Бен Икар, «Петах Тиква» (иврит), ha-Херут, 30 марта 1911, с. 2.
Верещагин, Василий. «От Оренбурга до Ташкента, 1867–1868», Всемирный путешественник, 1874, №5, с. 37.
Идельзон, Авраам Цви. «Йегудей Бухара» (иврит), Мизрах ве-Маарав, 1920, выпуск 1, том 1, с. 324.
Каганович, Альберт. Друзья поневоле: Россия и бухарские евреи, 1800—1917 (Москва: Новое литературное обозрение, 2016), с. 71–72.
Lansdell, Henry. Russian central Asia: including Kuldja, Bokhara, Khiva and Merv, vol. 2 (London: Sampson Low, 1885), 109.
Наймарк, Эфраим. «Ирушалаим» (иврит), ha-Цфира, 2 сентября 1888, с. 1.
Сухарева, Ольга. Бухара XIX — начало XX века (Позднефеодальный город и его население(Москва: Наука, 1966), с. 176.
ЦГА Узбекистана, ф. 1, оп. 29, д. 20.
Эшель (Ачильди), Менахем. Галерия – Дмуйот шель рашей Йагадут Бухара (иврит), (Яффо: Бейт ha-Тарбут ле-Йегудей Бухара бе-Исраэль, 1965), с. 40-42.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer5_6/kaganovich/
