Жизнь великого немецкого математика Георга Кантора (1845–1918) хорошо известна в зрелом периоде, а вот о том, что он родился в петербургской семье, тесно связанной с историей и культурой города, написано мало. О происхождении Кантора сложены легенды, переходящие из одной книги в другую, но не подтверждённые документально. Недавно найдены некоторые письма Георга Кантора, в которых он рассказывает о себе, но и он сам не всё знал об истории своей семьи.
А семья была замечательной. Один его дядя был профессором права Казанского и Петербургского университета, другой дядя был профессором Петербургской консерватории. Дедушка был первым скрипачом Петербурга, бабушка была скрипачкой, двоюродный дедушка был профессором Венской консерватории. Один прадедушка был любимым метрдотелем Екатерины II и Павла I, другой прадедушка, купец, ценой затонувшего корабля упросил Павла I оставить детей при дворе. Были в этой семье и придворные музыканты, и фрейлины, и купцы.
Обо всём этом и написана книга — как в Петербурге возникла семья, как сплелись с культурой города три её поколения, как родился мальчик, любивший город и скрипку, и как семье пришлось уехать в Германию. Мальчик стал математиком и создал теорию множеств, новую основу математической науки.
Генеалогическая схема
Петербург к началу XIX века
Петербург был основан Петром I в 1703 году, чтобы закрепить выход к морю. Основу населения составили пленные шведы и присланные по приказу Петра жители Новгородской, Олонецкой губерний, татары, калмыки, малороссияне. Город-порт стал столицей России. Строились дома, строились корабли, город нуждался в рабочих руках. Для привлечения жителей были созданы торговые и налоговые льготы, проявлена веротерпимость. Купцы из Голландии и Англии, побывав в Петербурге, возвращались вновь с семьями на постоянное жительство. После них стали переселяться с семьями немцы, французы и итальянцы. Они открывали мануфактуры, фабрики, лавки и мастерские, вели торговлю, обучали искусствам и ремёслам. В Петербурге постоянно было более 20 иностранных представительств.
Население Петербурга выросло с 80 000 в 1750 году до 451 000 в 1836 году, причём росло оно не за счёт рождаемости, а за счёт внешнего притока.
Городу нужны были знающие специалисты. По поручению государевой службы посланники, купцы и специальные агенты заключали с ними контракты для работы в Петербурге. Приезжали строители, архитекторы, художники, учёные, садовники, плотники, моряки, корабелы, морские и сухопутные офицеры, администраторы, повара, врачи, музыканты, учителя.
Петр I неоднократно обсуждал с Лейбницем план создания Академии наук и реформы образования. Лейбниц писал Петру I о том, что для поощрения деятельности профессоров и учителей их следует наделять чинами, которые имеют придворные и служащие городских учреждений.[1]
В Академии наук, основанной в 1725, работали швейцарские, немецкие и французские учёные, в их числе математики Эйлер и братья Бернулли. Они жили на Васильевском острове и посещали лютеранскую церковь святой Екатерины, в которой, вероятно, венчались и крестили своих детей Канторы, жившие неподалёку.
Вся наука России начиналась на Васильевском острове.
АН СПб в 18 веке
Датчане в Петербурге
Большой заботой Петра был флот. Многие датчане прибыли в Россию по приглашению самого Петра. По большей части они служили во флоте, либо строили корабли.
При Петре I роль вербовщика исполнял датский адмирал Крюйс, благодаря которому в Петербурге на Васильевском острове поселилось много датчан. Крюйс основал Немецкое училище — школу, которая впоследствии получила название Петришуле. В этой школе потом учился юный математик Георг Кантор.
Корнелиус Крюйс, 1655–1727
В 1703 по приглашению Крюйса поступил на русскую службу в чине подпоручика датчанин Витус Беринг, известный мореплаватель.
Императрица Анна Иоанновна вызывала по контракту в Россию военных и гражданских специалистов, например, в 1834 разослала русским послам в Голландию, Англию и Данию рескрипт о приискании двух искусных флагманов для принятия на русскую службу адмиралами или вице-адмиралами.[2].
По приглашению Екатерины II библиотекарем стал датчанин Иоганн Христиан фон Даль, богослов и врач, отец В.И. Даля. [Матвиевская Г.П., Зубова И.К. // В. И. Даль в Оренбурге. Оренбург: ООО «Оренбургское книжное издательство», 2007, 584 с., 16-19].
Селились датчане преимущественно на 6-13 линиях Васильевского острова. Среди них были купцы, шкиперы, ремесленники.
Мы знаем, что отцом Георга Кантора был выходец из Дании, купец Георг Вольдемар Кантор, чья мать, т.е. бабушка математика, принадлежала к датской семье купцов Мейеров. В те времена фамилий было мало, а носителей каждой фамилии много. В Петербурге было очень много Мейеров из Дании, связаны они с героями нашей истории, или нет, не всегда можно сказать. Но так как в этом исследовании не меньше гипотез, чем документально подтверждённых событий, назовём Мейеров, возможно связанных нашими героями, с датским галеотом «Ди Фрау Мария», с крушения которого и начинается вся история.
Имена иностранцев в России часто искажались и иногда один и тот же персонаж фигурирует под разными именами, либо встречаются тёзки-однофамильцы. Вот и здесь возможно, что речь пойдёт либо о родственниках, либо о совпадении персонажей.
Пушкин в набросках к «Истории Петра I» пишет:
«Петр I, когда призывал купца Мейера в сенат, то всегда приказывал ставить для него стул». Вот что пишет Якоб фон Штелин об этом купце: «Мейер, Герман, знатный купец и банкер в Москве и Петербурге, которой, как прежде отец его и тесть Лют, был Петром Великим употребляем в вексельных делах, денежных пересылках, больших поставках и других торговленных делах. Царь удостоивал его столь отменною милостию, что когда призывали его к нему в Сенат, приказывал ставить ему позади себя стул и ближе с ним разговаривать. Кредит его в государстве и вне онаго, а особливо в Голландии и Англии столь был велик, что его всегда называли богатым Мейером. Чрез частое его обхождение с царем, который во всех коммерческих делах с ним советовался, имел он счастие быть у монарха ходатаем за внутренних и иностранных. Он умер в 1749 году, оставя по себе сына, находящегося еще в живе, Мейера, искуснаго купца в Петербурге».
С купцом И. Мейером был заключён в 1722 году контракт на экспорт казённого железа.[3].
Фрегат «Апостол Петр» в 1696 для Азовского флота строил датчанин Август Мейер.
При дворе служили плотники и столяры из Копенгагена. Был купец Мейер из Вильманстранда, купец Мейер из Фридрихсгама (города Выборгской губернии, ныне финские города Лапеенранта и Хамина).
В 1769 г. упоминается Мейер из Копенгагена, поставщик досок. Столяром работает датчанин Юстус Мейер (дацкой нации, умер в 1801). С 1773 года во Дворцах работал столярный мастер Христиан Мейер из Копенгагена. Он поправлял полы Нового Зимнего Дворца, в 1876 году исправлял шкафы на половине Его Императорского Высочества Государя Цесаревича Великого Князя Павла Петровича, в 1798 делал ящики к составлению минералогических кабинетов для Великого Князя Александра Павловича и Великого Княжича, и многие другие работы[1]. В 1798 и 1799 делал мебель для Великих княжён 14-летней Елены Павловны и 16-летней Александры Павловны. Умер в 1804.
Столяр Христиан Мейер (или Майер) в 1784 обучал столярному мастерству Великих Князей семилетнего Александра Павловича и пятилетнего Константина Павловича. В 1806 Александр I приказал выплатить Христиану Майеру 500 рублей за «показывание мне столярного рукоделия во время младенчества моего» (В.М. Файбисович. Воспитание Александра. Внук великой Екатерины).
С 1808 по 1810 г. столяром в императорских дворцах работал Христиан Мейер из Копенгагена.[4] В 1783 году именным указом Екатерины II Христиан Мейер был определён в тафельдекеры (накрывающий на стол — придворный чин, соответствующий губернскому секретарю).[5] В начале 19 века при дворе служит штаб-лекарь Иван Мейер.[6]
Некий Е. Мейер в первой четверти XIX века содержал на Васильевском острове пансион, в котором преподавали проф. Раупах и Герман.
Несколько человек с фамилией Мейер были датскими торговыми консулами. Имеется рапорт действительного статского советника Литке 1807 года, что: «Датский консул, не вступая в звание гостя, просит позволения производить торговлю». Имеется дело о признании Мейера Н.Л. датским консулом в СПб. В 1809 г. адрес Мейера И. А., датского консула, указан по Васильевской части по 13 линии в доме Мануйлова №67. В СПб ведомостях от 31.12.1812 года назван Мейер, Королевско-Датский консул, проживающий на В.О. набережной в угловом по 16 линии доме. В 1823 г. в СПб датским консулом назван Фридрих Мейер РГИА ф.1263 оп.1, д.330, л.837.[7]. Имеется документ о продаже его вдовой Анной Лаврентьевной дачи на Каменном острове в 1824г. В 30-е и 40-е годы в Петербурге Иоганн (Иоганн Мартынович) из города Вильмонстранд и временно СПбургский купец I гильдии, живёт у Певческого моста, в доме Калугина. Фирма И. Мейер, J.Meyer Адресная книга СПетербургского купечества, гг. иностранных гостей, биржевых маклеров и браковщиков при СПетербургском порте. СПб 1844[8].
Ещё один из Мейеров — это Христиан (Крестьян) Мейер из Копенгагена, столярный подмастерье, потом купец 3 гильдии, потом мастер столярного и каменного дела в императорских дворцах в Петербурге. В 1807 году он пишет о себе:
«Жительство в России я имею 35 лет и более 6 лет состою записанным в Санкт-Петербургском купечестве, а так как я ныне желаю вступить в вечное России подданство, то по силе всемилостивейшего сего года генваря 1-го дня манифеста 3-го отделения 9 статьи покорнейше прошу о допущении меня к присяге на вечное России подданство».
И здесь же перевод с датского его паспорта:
«Его королевского величества Короля Датского и Норвежского Назначенный президент в Столичном городе Копенгагене, Конференции советник и Кавалер Даннеборгского ордена Готгард Алберт Брем. Объявляю есьм кому о сем ведать надлежит, что показатель сего нынешний столярного дела подмастерье Христьян Мейер который намерен ехать из сего города в Санктпетербург и дальше; ни какой болезнею не отягощен; то прошу всех Господ командирующих над Заставами вышесказанного Христьяна Мейера пропускать без задержания. Июня 28 дня 1774 года».
И далее — допустить в подданство. В 1808 г. Христиан Мейер пишет прошение уволить его из купечества для вступления в мастера столярного и каменного дела, определен в гоф-интендантскую придворную контору.
Профессором и ректором (1806-1808) Дерптского университета был Карл Фридрих Мейер, ординарный профессор римского и немецкого права В 1816–1817 был под судом по причине сделанных юридическим факультетом противозаконных производств в учёные степени.[9]
Членом-корреспондентом Российской АН был в 1833 избран выпускник Дерптского университета ботаник К.А. Мейер, академик 1839–1855.
В 1852 году в Казани свидетелем при составлении завещания Дмитрия Ивановича Мейера был тайный советник Петр Андреев Мейер.[10]
Немцы в Петербурге. Сарептское общество
Население Петербурга было на 10% немецкоязычным.
С 1728 в Петербурге начинает выходить газета «Санкт-Петербургские ведомости», и дублирующая её немецкоязычная «St.-Peterburgische Zeitung».
Золотым веком для России были годы 1762–1796 — период правления Екатерины II. При ней в Петербурге появились Эрмитаж и Публичная библиотека. Императрица покровительствовала искусствам — архитектуре, музыке, живописи и театру. По её поручениям в Россию призывались учёные, музыканты, архитекторы.
Одной из причин, по которой в Россию охотно переселялись, была религиозная толерантность. Все ветви христианской церкви могли строить свои храмы. Как правило, государство оплачивало половину расходов на строительство.
Благодаря Екатерине были приглашены поселенцы в Поволжье и на Кавказ. Придя к власти в 1762, Екатерина II издала два Манифеста о приглашении в Россию колонистов для поселения в Поволжье на выгодных условиях и с освобождением от налогов на 30 лет (при поселении в городах на 5 лет). Поселенцам гарантировалось общинное самоуправление, свобода исповеданий, право на сооружение своих церквей освобождение от военной службы, предоставление беспроцентных ссуд на 10-летний срок на постройку дома и обзаведение хозяйством, возмещение путевых и кормовых расходов на переезд в Россию.
Первыми откликнулись на Манифест гернгутеры. В 1865 году между Астраханью и Царицыном в устье реки Сарпы, впадавшей в Волгу, они основали поселение. Название реки напомнило слова из Библии, обращённые к Илие, 3 книга царств, глава 17:
«8. И было к нему слово Господне: 9. Встань, и пойди в Сарепту Сидонскую, и оставайся там. Я повелел там женщине вдове кормить тебя. 10. И встал он и пошёл в Сарепту».
И Екатерина II была вдовой, и река называлась Сарпа, поэтому своё поселение гернгутеры назвали Сарептой.
Вслед за гернгутерами приехали и другие поселенцы. За пять лет, начиная с 1763 года, в Нижнее Поволжье перебралось 8 тысяч немецких семей общей численностью 27 тысяч человек. На правом берегу Волги они основали 45 колоний, а на левом — 57. Гернгутеры, как первые гости, имели ещё более льготные условия. Они назывались также моравские братья, богемские братья, или чешские братья. Это была лютеранская секта особо строгого направления.
Гернгутеры
Родоначальниками чешских братьев были табориты, последователи Яна Гуса, изгнанные из Богемии (Чехии) и Моравии. В 1456 они перешли в Польшу, где образовали евангелическое братство, назвав себя «богемскими братьями». Тридцатилетняя война 1618-1648 привела к почти полному их истреблению. О них упоминает Жорж Санд в повести «Консуэло».
В начале XVIII века идея богемских братьев получила развитие в Германии, где они нашли сильного покровителя в лице сына саксонского министра Николауса Людвига Цинцендорфа (1700–1760). В 1722 он предоставил им для поселения в Саксонии землю 17 га и имение Бертельсдорф. Они назвали это место Herrnhut («Господь указал», «Град небесный», хотя можно перевести и как «господь-хранитель»), а себя стали называть гернгутерами. Здесь они прославились своей честностью, трудолюбием и нравственным образом жизни. На своей новой родине они занимались преимущественно производством хорошего тонкого полотна, которое продавали далеко за пределы Саксонии.
С 1508 года в Вене существовала полотняная торговля в доме, называемом с 1750 года «Zum Herrnhuter» — к гернгутеру. Дом находился на Нейер Маркт №17, его фасад был украшен каменной фигурой гернгутера, словно говорящей:
«Строго честные правила гернгутеров в жизни и торговле — также и мои. Здесь можно получить хорошие, прочные полотняные товары».
Иллюстрация из книги «Фельбермейер и Ко поставщики двора его И. и К. Величества». Магазин «К Геррнгутеру». Вена. 1902, 32 с.
Указ Екатерины Второй
от 11 февраля 1764 года
Божьей поспешествующей милостью мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, царица Казанская, царица Астраханская, царица Сибирская, государыня Псковская и великая княгиня Смоленская, княгиня Эстляндская, Лифляндская, Вятская, Болгарская и иных государыня и великая княгиня Ново-города, Низовской земли, Черниговская, Рязанская, Ростовская, Ярославская, Белозерская, Удовская, Обдорская, Кондийская и всей Северной страны, Повелительница и государыня Иверской земли, черкесских и горских князей и иных наследная государыня и обладательница.
Объявляем сим, коим образом Мы, будучи уведомлены всеподданнейше поднесённым нам докладом Президента Канцелярии нашей опекунства иностранных графа Орлова, что поселяющиеся ниже Царицына по реке Сарпе Братья Евангелического общества аугсбургского исповедания, трудолюбием своим, добропорядочным поведением и тщательным домостроительством, очевидно подают Нам надежду вскоре воспользоваться самым делом плодами ожидаемого от принятого Нами намерения, касательно до новозаводимых в империи нашей иностранных селений; чего ради и для возбуждения в них наивящей ревности к продолжению положенного уже поселения своему, доброго начала, а в прочих переселенцах подражания, снисходя на прошение директории помянутого Евангелического общества, дошедшее до Нас через агента Петра Конрада Фриза о даче оного общества поселяющимся Братьям в областях Наших на всегдашнее и свободное владение со всеми от нас данными привилегиями обыкновенной жалованной грамоты на ту отведённую им для поселения их землю, которую они выбрали, не включая ничего, что по оной земле ныне принадлежит, или впредь правильно присовокуплено будет, Всемилостивейше восхотели Мы сверх данного в 1764 году особливым Нашим указом дозволения селиться Братьям помянутого общества в Империи нашей учинённого им в 1765 году обнадёживая о даче особливых утвердить оные Императорскою Нашею жалованной грамотою, как то Мы сею и утверждаем, всемилостивейшее жалуя их в вечное владение той отмежёванной под колонии их (названною ими Сарефой или Сарептой) в астраханской губернии землёй, которая отведена им по течению реки Волги ниже города Царицына в двадцати семи верстах при реке Сарпе.
Всем поселяющим в помянутой колонии общества их братьям Всемилостивейше им позволяем пользоваться всеми гражданскими нашего государства правами, торговать всякими дозволенными но не запрещёнными товарами и производить всякого рода ремесло, художество и промысло, заводить фабрики и мануфактуры и строить всякие мельницы, также курить вино, а варить пиво для собственной только нужды и употребления.
В рассуждение дальнего расстояния заведённой ими колонии от Санкт-Петербурга Всемилостивейше повелели Мы паспорта давать отъезжающим иногда общества их братьям в Азию, Астраханскому Нашему губернатору, а когда поедут через Санкт-Петербург в какую-либо Европейскую область, то паспорта им давать будут безостановочно чрез канцелярию Нашу опекунства инстранных от коллегии Нашей иностранных дел, для свободного же проезда поселян сих во все города Нашей империи позволяем паспортами снабдевать начальникам их колонии от себя.
Ни в военную, ни в гражданскую службу взяты не будут.
Всем поселившимся или впредь поселяющимся в новозаводимой колонии в Сарофе или Сарепте братьям Евангелического общества Всемилостивейше позволяем пользоваться чрез целые тридцать лет совершенной свободой от платежа податей в казну Нашу, также и от всяких земских обыкновенных и чрезвычайных служб, кроме платежа пошлин и акцизов, по прошествии же тех льготных лет вместо всех податей и служб, какие от прочих Наших верноподданных платятся и исправляются, обязаны они платить в казну Нашу по столько и на таком основании, как в 12 артикуле избражено с тем притом, что положенные на колонию их подати собираемы будут не с каждого из братьев их порознь, но обще со всей колонии всегдашних начальников их.
Ежели кто из поселившихся в помянутой колонии вознамерится выехать из России, то в том каждому, так детям его и потомкам даём полную свободу с тем только, чтобы из нажитого каждым в областях Наших имения, а не из того, которое с собой привезёт, отдал всякий в казну нашу определённую часть, а именно тому, который жил в России от одного года до пяти лет должен отдать пятую часть. А кто в России пробыл от пяти до десяти лет и далее десятую часть, после чего каждому вольно выехать куда кто пожелает, оставшиеся же после умерших в России братьев оного общества пожитки, как привезённые с собой, так и приобретённые ими в Империи нашей позволяем отдавать наследникам их и в чужих краях находящимся по их особенным правам наследства, но с тем, чтобы прежде все долги за них, как казённые, так и партикулярные от начальника селения выплачены были.
К поспешествованию общей пользы заводимых в Империи Нашей селений часто упоминаемых соединённых братьев не только Всемилостивейше дозволили Мы их содержать в престольном Нашем городе Санкт-Петербурге одного из братьев в чине агента, но и дом, состоящий у адмиралтейского канала в Малой Морской для жилья оным, а более для отправления Божьей службы и квартирования приезжающих от времени по собственному выбору и приторговыванию бывшего до ныне агента их Петра Конрада Фриза из казны Нашей купить и вечное оной колонии братьям владение отдать повелели, освободя оный от постоев и других полицейских должностей на равных привилегиях, каковы от нас пожалованы домам священно и церковно служителям протестантского закона. (Именной указ, данный Сенату — о дозволении выходить и селиться в России Обществу Братства Евангелического Августанского исповедания.
№ 12.057. От 25 февраля 1764 г.
(Свод законов Российской Империи. Указы Екатерины. Т.16. с.547-548)
Указ Павла Первого
Дан в Павловске июля 20-го дня 1797 г.
Божьей милостью Мы, Павел Первый, Император и Самодержец Российский и прочая и прочая.
Снисходя на просьбу тридцать и три года существующей близ Царицына колонии Сарепты, населённой братьями Евангелического общества Аугсбургского исповедания, отличившихся отменным трудолюбием, тщательным домостроительством, благонравием и прилежным своим поведением, всемилостивейшее благоволили Мы сею императорскою нашею жалованною грамотою не токмо утвердить все их прежние права и преимущества, но для возбуждения в них вящей ревности к трудолюбию и продолжению начатых ими полезных заведений, и для внушения охоты к подражанию и в прочих иностранных поселенцах, даровать им в новые ещё выгоды..
Позволяем братскому обществу содержать всегда в Санкт-Петербурге одного из братьев в звании агента, для исправления дел на пользу общества, и пожалованный братству в оном городе дом для жительства агенту, более же для богослужения и для помещения на время братьев из колонии приезжающих, освобождаем от постоя и прочих должностей полицейских на равном праве с домами других священно и церковно служителей Протестантского исповедания.
Павел
Слушано в общем Собрании Сената июня 22 дня 1797 года
Указ Александра Первого
Божьей поспешествующей милостью Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский.
Существующая на реке Волге, близ города Царицына колония, Сарептой именуемая, населённая братьями Евангелического общества Аугсбургского исповедания, порядком внутреннего своего управления, духом единства и благонравием, отменным трудолюбием и примерными хозяйственными заведениями заслужила и в продолжении тридцати семи лет постоянно оправдала восприятые о ней правительства попечения и данные ей права и привилегии. В сем уважении, снисходя на просьбу сего общества чрез Старшин ею Лоренца и Виганта, Нам принесённую, все привилегии в Бозе почивающим любезною Бабкой Нашею Государынею Императрицею Екатериною Алексеевной в 1767 году и Любезным Родителем Нашим Государем Императором Павлом Петровичем в 1797 году данные сею Императорской Нашей Грамотой Всемилостивейше утверждаем и навсегда неотъемлемо присвояем в твёрдом уверении, что при покровительстве и защищении Правительства и Законов, наслаждаясь данными братьям сего общества преимуществами, они не престанут подвизаться на пользу общую, возбуждая соревнование к трудолюбию, порядку, домостроительству и всем гражданским добродетелям.
Дана в Москве сентября пятого надесять дня тысяча восемьсот первого года, государствования же Нашего в лето первое.
Александр
Вице-канцлер князь Куракин
Указ Николая Первого
Божьей поспешествующей милостью Мы, Николай Первый, Император и Самодержец Всероссийский.
Поселившиеся с 1767 года в Саратовской губернии в Царицынском уезде особым селением под названием Сарепта, Братского Евангелического общества, Аугсбургского исповедания, члены, отличающиеся всегда строгим порядком внутреннего своего управления, трудолюбием, хозяйственными и рукодельными заведениями, подобным образом и некоторые их собратья, в губерниях Лифляндской, Эстляндской и Курляндской живущие, занимающиеся обучением и наставлением поселян и ремесленников в молитвенных своих домах, оправдывают в полной мере восприятие о них Правительством попечения и данные им права и преимущества. В сем уважении, снисходя на просьбу членов сего общества, через агента их Нам принесённую, все права и преимущества, грамотами в Бозе почивших: любезной Бабки Нашей государыни императрицы Екатерины Второй в 1767, любезного Родителя Нашего Государя Императора Павла Первого в 1797 и любезного Брата Нашего Государя Императора Александра Первого в 1801 и 1817 годах сему обществу дарованные и подтверждённые, сею императорской Нашей грамотой Всемилостивейше подтверждаем, в полном уверении, что все сочлены оного, пользуясь таковым преимуществом, не престанут трудолюбием своим, благонравием, верностью к престолу Нашему и строгим повинованием законам заслуживать всегда Наше благоволение.
В уверении сего Мы сию Нашу грамоту Собственной рукой подписали и Государственной печатью укрепить повелели.
Дана в Санкт-Петербурге месяца октября в десятый день в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот двадцать шестое, царствования же Нашего в первое.
Николай
* * *
Прекрасные мастера, сарептяне привезли с собой навыки разнообразных ремёсел и создали из небольшой колонии довольно крупный центр Нижнего Поволжья. Из Сарепты по всему региону распространились впоследствии ткацкое и табачное производства. Первые в Поволжье свечной и мыльный заводы были сарептскими. А производимая здесь горчица была известна всей стране.
Интересна история сарептской горчицы, давшей название дому гернгутеров в Петербурге.
В восемнадцатом веке Россия покупала горчицу в Англии. Но в начале девятнадцатого века поставки затруднились из-за того, что Наполеон установил континентальную блокаду, английские корабли не могли совершать торговые рейсы. В Сарепте же дикая горчица росла в изобилии. Конрад Найц, талантливый селекционер, вывел новый сорт горчицы, используя английские и французские сорта. В 1802 году он построил ручную мельницу, и на ней занимался производством горчицы. Но возрастающие с каждым годом потребности в горчице побудили его построить в 1810 году мельницу, действующую с помощью лошадей. В этом же 1810 году он подал горчицу к Императорскому столу, за что Александр Первый наградил его золотыми часами. Позднее унаследовавший фабрику Иван Глич, зять Конрада Найца, расширил производство и стал поставщиком Его величества.
Горчицу продавали по всей России и за границей.
С 1785 года они имели торговый дом в Елохово под Москвой. Вся Москва ездила в Сарептские лавки за покупками[11].
В 1766 году Екатерина II подарила гернгутерам дом в Петербурге.
Сарептский дом при Екатерине
Этот дом был выкуплен у надворного советника, бывшего военного хирурга Ф. Кёлера (ум. в 1768 г.) за 6 000 рублей и вместе с земельным участком подарен Братской общине Сарептского общества. В Манифесте указан адрес — у адмиралтейского канала в Малой Морской [слободе]. Современный адрес этого дома ул. Якубовича 24 или Конногвардейский переулок д.4. Дом (а фактически комплекс зданий с земельным участком) получил статус церковного здания с правом проведения богослужений и освобождения от постоев, сборов. Предназначался для проживания агента общины, пастора (литурга) и торговца и приема переселенцев. Торговый дом «Сарептская лавка» выходил на Конногвардейский переулок. Жилой дом стоял отдельно. Перед лавкой был Сарептский рынок. Там продавались товары из Сарепты: курительный и нюхательный табак, сигары, кондитерские товары (пряники, коврижки, пирожные, сухари, крендели), столовый виноград и кишмиш, сухофрукты, восковые и сальные свечи, мыло, мука, горчица в порошке и масло, солодковый корень, полушелковая и льняная ткань сарпинка, полушелковые платки и шапки, шелковые чулки и прочая пряжа. Там же продавались и привозные товары из тех стран, с которыми через Петербургский порт торговала Сарептская колония: Дания, Норвегия, Англия, Голландия, Шлезвиг-Гольштейн, Силезия, Саксония, Италия, Вест-Индия — ткани, текстильные изделия, хлопок-сырец, шелк-сырец, табак-сырец, фарфоровая и стеклянная посуда, окрашенная пряжа, краски, норвежская сельдь, ткацкие и др. станки, инструменты, кофе, сахар, пряности и др.
С 1810 года при доме была пекарня и кондитерская с выпечкой сарептских (саксонских) пряников.
Благодаря успешной торговле Сарептское общество смогло перестроить и увеличить свой дом в Петербурге. При Екатерине этот небольшой трёхэтажный дом стоял на продолжении Малой Морской улицы, на берегу Мастерского канала (продолжение Адмиралтейского канала), впоследствии засыпанного. Вокруг жили матросы и мастера корабельного дела — это была Адмиралтейская часть. Улица многократно меняла своё название — с 20 апреля 1738–1753 годах она называлась Адмиралтейская линия, в 1776–1798 годах — Большая улица, с 1806 по 1850 год — Ново-Исакиевская, при этом в 1804–1817 годах она же упоминается как Большой проспект. После 1850 года до 6 октября 1923 года установилось название Ново-Исаакиевская (так как рядом находилась Исакиевская площадь и Исакиевская улица — Галёрная). В 1854 рынок Сарептского общества указан на углу Конногвардейского переулка и Новоисакiевской улицы [Путеводитель 60 000 адресов из Санкт Петербурга, Царского села, Петергофа, Гатчина и прочая. СПб 1853, с. 69 приложения]. В части первой этого путеводителя на стр.193 указан Симонсен Асмус, торговля под фирмою А. Симонсен и Ко, Новоисакiевская улица в доме Сарептского общества. С 6 октября 1923 года до конца 1920-х годов называлась улицей Декабриста Якубовича, затем просто улицей Якубовича. Конногвардейский переулок с 1769 года назывался Провиантской улицей, с 1776 по 1822 года — Провиантским переулком, а в обиходе — Сарептским переулком. После 1822 года стал называться Конно-Гвардейским переулком. [Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика/Полный свод названий за три века. Справочник-путеводитель. Изд. 2-е, перераб. и доп. СПб: «Лик» 1990. — 288 стр.]
Петербургский дом Сарептского общества назывался Горчичным домом. Совпало два обстоятельства — первоначальная окраска дома была горчичного цвета, и самый знаменитый товар из Сарепты был именно горчицей. Об это доме упоминает Лесков в своей повести «Железная воля». Зять Лескова, англичанин Мори, работал агентом в Торговом доме Сарептского общества в 1859 -1865 годах.
С 1773 года в доме был очень красивый молитвенный зал, с хорами, окнами выходивший в Конногвардейский переулок. Кованые детали украшали колонны, строгая чистота линий создавала спокойствие и сосредоточенность.
Рисунок молитвенного зала
В 1810 в Конногвардейских казармах, окружавших дом, был большой пожар, отчего едва не пострадал дом.
В 1822, 1824 и 1831 в Петербурге были наводнения, особенно сильное 1824 года, в результате чего здания были затоплены. Высота воды в районе Сарептского дома была около 5 футов [Аллер. Описание наводнения. С.225. Глава Изъяснение плана столичного города Санкт-Петербурга с показанием наводнения, бывшаго 7 ноября 1824 года.]
Наводнение 1824 года, район Адмиралтейства
В 1841–42 году рядом был выстроен новый дом (трёхэтажный флигель, выходящий на Конногвардейский переулок, на фасаде которого была укреплена чёрная доска «Дом Сарептского общества». Старое здание в 1849–50 годах перестроил архитектор Я. Хофер (он же — автор здания Бестужевских курсов на 10 линии В.О. — ныне Матмех университета, он же перестраивал дом, в котором родился математик Георг Кантор на 11 линии В.О.).
Литография Берендхофа с изображением Сарептского дома, 1850
Дом теперь имел два жилых трёхэтажный здания, одно из которых выходило фасадом на Ново-Исаакиевскую (Якубовича), молитвенное здание, выходящее на Конногвардейский переулок, и двух внутренних нежилых флигелей [ЦГИА ф.513, оп. 102, д. 222, 37 с.].
С апреля 1882 года в доме было Евангелическое убежище гувернанток Санкт-Петербурга, учредителями которого были пасторы евангелическо-лютеранских церквей св. Анны — Роберт Гессе, св. Екатерины — д-р Валтер, Христа-Спасителя И. Керстен (возможно, именно он и был пастором Сарептской общины), супруга пастора немецкой реформатской церкви Сара Далтон, подданный Великобритании Э.И. Хубарт, вдова статского советника Виктория Стунде (начальница приюта).
К концу 19 века возникли серьёзные противоречия между жителями Сарепты и материнской церковью в Гернгуте, стремившейся сохранить жёсткий контроль над колонией, несмотря на изменившуюся политическую ситуацию в России. Царская администрация, принявшая сторону Сарепты, в 1892 году вывела её из подчинения братства, а в 1894 году официально санкционировала присоединение Сарепты к лютеранской церкви. В Петербурге община была немногочисленна — около сорока человек.
В 1892 году дом с землевладением был продан руководством общины Евангелическому союзу религиозного и нравственного назидания о протестантах за 134 600 рублей. В 1893 году общество закладывает его Кредитному обществу сроком на 36 лет за 71 тысячу рублей. При этом сам дом оценён в 82 094 тысячи рублей. В доме были помещения, которые сдавались в аренду: 4 квартиры, 4 комнаты, 1 зала для собраний и надворный флигель. [ЦГИА ф.515 оп.1 №6930, 28 л.]
С мая 1894 года там основалось Евангелическое общество попечения о девицах в Санкт-Петербурге.
В 1903 году архитектор Ф.Ф. Постельс перестроил дом, надстроив четвёртый этаж. При этом он разделил молитвенный зал перекрытием. [ЦГИА ф.513 оп.102 №222, 37 л.]
После 1917 богослужения на некоторое время восстановились, но затем прекратились. В доме были сделаны жилые квартиры, недавно этот дом был расселён и отреставрирован. Сейчас там находятся офисы. Восстановлена спокойная и достойная строгость дома, напоминающая о его былых обитателях.
В Сарептском доме находилось торговое общество, носившее имя датского купца Асмуса Симонсена (родился в Дании, Wenmus b. Tondern). С этим торговым домом сотрудничал купец Георг Вольдемар Кантор, его переписка шла на адрес Асмуса Симонсена.
Сарептскому торговому дому принадлежал загородный дом в Новой деревне.
В течение XIX века много датчан, приезжавших в Петербург по купеческим и личным делам, останавливалось в Сарептском доме (в газетах публиковались объявления о приезжающих и отъезжающих, например, в СПб ведомостях за 1806 год, с.785: «Отъезжает Генриетта Банзе, Королевско-Датская подданная, живёт близ Почтамта в Сарептском доме»). Контора Сарептского общества Асмуса Симонсена вела и юридические дела жителей Петербурга, и датчан, например, имеется письма конторы к барону Н.П. Николаи по делу о разделе наследства баронаЕ. К. Мейендорфа.[12]
Дирекция общины назначала агента — главу торгового дома. Община имела тесные религиозные и деловые связи с Данией. Среди её деятелей, в том числе агентов, и рядовых членов было немало датчан. В начале XIX века агентом Сарептского общества стал датчанин Асмус Симонсен (9.11.1756–30.05.1812). Энергичный торговец, он руководил торговлей до своей смерти в 1812 году. При нём дела торгового дома шли настолько успешно, что его имя закрепилось в названии торгового общества, хотя руководили им уже другие люди. Так было до самого закрытия и продажи дела и здания в 1890/91 году.
О том, какие крупные дела вёл Сарептский дом, подтверждает и забавное газетное объявление. В апреле 1804 в Санкт-Петербургских ведомостях появилось забавное объявление:
«Идучи из дома Сарептского общества на Васильевский остров по Исакиевскому мосту потерял 1470 рублей разными купюрами. Нашедшего обратиться к купцу Попову Андрею Ивановичу». [Спб ведомости 1804, с.883]
Большой оборот был у Сарептского дома при Асмусе Симонсене. В журнале «Купец» за 1832 о торговом доме «Асмус Симонсен» сказано:
«Вообще привоз и отправление товаров — в особенности коммерческие дела по отношению к Серептскому обществу — Американский табак — железные и стальные изделия. Оптовый сбыт металлов. По Почтамптской улице в доме Сарептского общества Купец, СПб, 1832, №4, с.16.[13]».
В Торговом Адрес-календаре Петербурга 1836 года на стр. 40 в разделе «Большие торговые конторы ввоза и вывоза гг. первостатейных негоциантов» числится:
«Асмус Симонсен. Вообще привоз и отправление товаров, в особенности коммерческие дела по отношению к Сарептскому обществу — Американский табак — железные и стальные изделия. По Почтамтской улице в доме Сарептского общества».
В 1844 в «Адрес-Календаре С.-Петербургских жителей, составленном по официальным документам и сведениям К. Нистремом», т.3, СПб 1844 указан Асмус Симонсен и Комп., в Ново-Исакиевсой ул, 1 Адмиралтейская часть, в доме Сарептского общества.
В 1845 в Нюрнберге была издана Адресная книга, для иностранных купцов, торгующих в России на немецком языке, Adressbuch der Kaufleute, Fabrikantenn und handelnden Gemerbsleute von Rusland und Polen. Nr 18 des grosen Adressbuch von Europa. Nürnberg. Berlag von E.Leuchs u Co, 1845, 104 s. В этой серии выходили справочные торговые материалы по разным странам. На стр. 26 читаем информацию о торговом доме Асмуса Симонсена. “Simonsen et Comp., Asmus Ugent der Sarepta Handels. Gesectchaft”.
Ежегодно газеты Петербурга публиковали торговые итоги по экспорту и импорту 100 крупнейших купцов Петербургского порта. Вот обороты Асмуса Симонсена (приблизительно 12-24 место), и для сравнения обороты ещё нескольких крупных купцов Петербурга — Людвига Штиглица, Томсон и Ко (английская торговая фирма, имевшая самый большой оборот по нашему порту), Генриха Шлимана (того самого, который потом стал археологом и открыл Трою).
В 1838 Асмус Симонсен и Ко привоз 1 329 878 серебряных рублей, отпуск 947 043; Штиглиц привоз 15 829 633, отпуск 6 385 018; Томсен привоз 5 720 139, отпуск 9 424 060. Весь оборот Петербургского порта за 1838 привоз 188 65 842, отпуск 137 525 838. [Коммерческая газета СПб 1839 7 февраля №16 с.61]
За 1839 года Асмус Симонсен вывез 158 бочек сала=3 889 пуд [Коммерческая газета СПб 1839, 9 декабря, с. 592]
В 1844 году Асмус Симонсен привоз на 538 321 серебряных рублей, отпуск 364 230 рублей, Штиглиц и Ко привоз 4 573 381, отпуск 672 685 рублей, а всего по СПб порту привоз 59 010 530, отпуск 34 063 571 серебряных рублей. [Коммерческая газета №15, 3 февраля 1845]
За 1845 год Асмус Симонсен принял 53 корабля, отправил 38 кораблей, Штиглиц принял 117, отправил 41 корабль. За год Асмус Симонсен: привоз на 603 605 серебряных рублей, отпуск на 316 333; Штиглиц: привоз на 6 174 874 рубля, отпуск 1 247 687 рублей [Коммерческая газета 1846,№1, 1 января]
За 1846 год Асмус Симонсен принял 60 кораблей, отправил 43; Штиглиц принял 57 кораблей, отправил 10 (Коммерческая газета 1847, №1, 2 января). За год Асмус Симонсен: привоз на 424 610 рублей серебром, отпуск 344 510 рублей серебром, Штиглиц: привоз 5 391 000, отпуск 3 546 366. Всего по СПб порту привоз на 48 912 960 рублей, отпуск на 44 819 426 серебряных рублей [Коммерческая газета 1847, №28, 5 марта]
За 1847 год Асмус Симонсен привоз 617 237 рублей, отпуск 970 767, Штиглиц привоз 6 555 730, отпуск 6 873 191. [Коммерческая газета 1848, №7, 15 января]
Немного иначе в другой газете: в 1847 г., торговый оборот простирался на 300 000 рублей и более, привоз 617 237 рублей серебром, отпуск 970 762 рубля.[14]
За 1848 Асмус Симонсен привоз 961 345, отпуск 579 990; Штиглиц привоз 5 364 950, отпуск 2 091 716 серебряных рублей. [Коммерческая газета 1849 №31, 12 марта 1849]
В Коммерческой газете за 1856: корабли от Симонсена: пшеница в Лондон (с.452, 25 сент, №112), рожь 980 кулей, рогож 200 штук в Штеттин; семени льняного 239 кулей, рогож 50 штук, железа листового 120 пуд, семени тминного 1 036, пряжи пеньковой 306 в Гамбург и в Амстердам [29 сентября, № 114, с.456]. Привоз полотна и красок 3 ящика, музыкальных инструментов и пр. 2 ящика, миндаля 15 циб. При подведении итогов за 1856 год Асмус Симонсен: сало 1 060 бочек, пенька 37 479 пуд.
В навигацию 1856 Асмус Симонсен отправил за границу пшеницы 39 203 четвертей, семени льняного 28 405 четвертей, ржи 69 269 четвертей, овса 34 659 четвертей, ячменя 172 четверти, муки ржаной 11 870 кулей, муки пшеничной 3 884 кулей, поташа 1 078+102 бочек. В навигацию 1856 в Петербургский порт пришло 3 432 корабля, из них 543 датских, в том числе 119 по приходу и 202 по отходу с товарами Асмуса Симонсена [Коммерческая газеты СПб 1857 №2, 5 января, с.5]. Итого за 1856 Асмус Симонсен и компания осуществили привоз на 622 786 серебряных рублей, отпуск 1 614 289 рублей, а всего по Петербургскому порту за 1856 год привоз был 88 726 808 рублей, отпуск 54 926 091 рубль [Коммерческая газета СПб 28 февраля №25, с.97].
В навигацию 1857 года с товарами Асмусу Симонсену пришли 68 кораблей, ушли 75 кораблей. За год привоз 1 177 439, отпуск 765 917 рублей [Коммерческая газета СПб 1858 19 марта №44, с.155]
В 1864 году «Торговый дом Сарептского общества» участвовал в создании Частного коммерческого банка — первого частного банка России. Среди основателей этого банка были Штиглиц и Елисеев, а представителем Асмуса Симонсена был Брандт, проработавший в этом банке 27 лет.
С Сарептским домом сотрудничал купец Георг Вольдемар Кантор.
1799 год. Крушение датского галеота «Ди Фрау Мария»
Французская революция вызвала осложнение отношений России с Данией. Капризный и непредсказуемый характер Павла I создавал дипломатические, а вслед и экономические трудности. Предпринятые им шаги к блокаде Франции сменились ухудшением отношений с Австрией и Англией. Противоречивые приказы создавали трудности военачальникам и дипломатам.
«Самая щедрость его не может почитаться добродетелью, ибо он полагал, что ему всё принадлежит и что он сегодня дал, может завтра отнять. В людях видел он бесчувственных автоматов, движимых единою его волею и он как будто тешился тем, что беспрестанно может изгонять их и призывать, карать и миловать, возвышать и низвергать, мертвить и оживлять».[15]
Павел I
Но в истории, случившейся с нашими героями, Павел I сыграл судьбоносную роль, хотя начиналось всё очень плохо. Датский галеот задержали в порту, потом нечаянно утопили. Подняли, хотели просушить товары, но пока искали место, товары испортились. Никто не виноват, а купцы разорены. Как же это случилось?
12 июля 1799 года был издан высочайший указ Павла I:
«О возбранении входа во все порта российские военным и коммерческим кораблям Дании принадлежащим. По причине установления правительством в Копенгагене по всем датским королевским клубам коих основания одинаковые с теми, которые произвели во Франции всенародное возмущение и низвергли законную королевскую власть, высочайше повелеть соизволил как военным так и коммерческим судам Дании принадлежащим вход во все российские порты возбранить».[16]
Такой же указ Павла I был издан для жителей Гамбурга.[17]
Вскоре после выхода указа, 16 августа 1799 года в Кронштадт пришёл датский торговый галеот[18] «Ди Фрау Мария».
Галеот
Первой неприятностью для них был запрет на заход в порт и торговлю, а противный встречный ветер не позволил выйти в обратный путь. Пришлось встать на рейде. Как следует из рапорта директора таможни:
«Шкипер Тильзен с кораблём своим Ди Фрау Мария, нагружённым товаром, в 130 000 рублей оценённым, прибыл из Копенгагена 16 августа 1799 года на Кронштадтскую рейду, получил, вследствие высочайшего повеления, приказ отправиться обратно. В то время, когда получил паспорт, ветер был столь противен, что не мог выступить в море. Якорная стоянка его была такова, что по обеим сторонам суда могли проходить свободно и безопасно. В сём положении наехал на него идущий из Кронштадтской пристани военный корабль и висящим якорем проломил его столь сильно, что он тот же час принуждён был потонуть со всем грузом. Хорошими распоряжениями был корабль поднят из глубины и приведён в Кронштадтскую купеческую пристань. Я, нижеподписавшийся, определённый Государственною Коммерц-Коллегиею Дишпансером, был обязан уже должностию иметь попечение о случающихся на море несчастиях, для сохранения права иностранных ассенкураторов, получил сверх того письменное препоручение от участвующих в грузе того корабля, принять по собственному благоусмотрению поспешнейшие меры для охранения товаров от порчи. Вследствие чего главное моё намерение было согласовано с высочайшим его Императорского Величества повелением привести корабль с грузом и людьми в состояние выйти в море в скорейшем времени. К достижению цели сей потребно было вычинить корабль, а товары выгрузить и сушить во время починки онаго. Чрез что достигалась цель двоякая: высочайшее повеление о выпровождении корабля было бы выполнено и урон участникам уменьшен. По приказанию здешней таможни отправлено туда для погрузки перевозное судно и прибыло в Малую Неву со всеми мокрыми товарами, как то: выбойнами, кофе, и проч. Для просушивания, по моему намерению, на Петровском острове. В следующее утро услышал я, что тому судну повелено было восприять обратный путь в Кронштадт. Оттуда получил я известие, что кофе уже совершенно испортился и испущает дым, показывающий возжение, и что выбойнам предстоит такая же участь, так что ежели не сделают скорейшего распоряжения, то воспоследует совершенное разорение, чрез которое не чужестранцы, но здешние подданные или непосредственно претерпят великий убыток или войдут в распри со своими корреспондентами и ассенкураторами».
Кронштадтской таможни директор надворный советник Вирд»[19].
Айвазовский. Шторм на Кронштадтском рейде
Айвазовский. Кронштадтский рейд
Такая авария типична для кораблей того времени. Высота борта военного корабля до 4,5 м, якорь весом до 5 тонн выдаётся за борт до 4,5 метров, при развороте и ветре возникают крены, якорь сокрушает соседнее судно, неудачно оказавшееся рядом.
Якорь военного корабля
Возможно, что это был учебный фрегат «Богоявление» с гардемаринами на борту, в это время находившийся на рейде.
Фрегат «Богоявление»
Русский линейный военный корабль
5 сентября 1799 г. следует указ Павла I:
«Выгруженные с датского на Кронштадтский рейд потонувшего купеческого корабля Ди Фрау Мария товары по просушении их хранить в пакгаузах и считать впредь до повеления в секвестре, а товары, собственно шкиперу принадлежащие, возвратить ему».
12 сентября шкипером Гансом Тильзеном был сделан реестр испорченным товарам, на которых были печати 20 купцов:
2 мешка с кардамоном — за подмоченностью к употреблению не годен. 2 бочки с имбирём варёным в сахаре, в употребление годен, 17 бочек из-под сахарного песку, который от подмочения вытек, 5 бочек рому, 2 бочки с вином белым, 2 бочки водки, 2 бочки ренского вина, 1 мешок гвоздики, 2 кипы выбоины Ситец с простым (выбитым) рисунком.[20] — негодны.
8 октября по высочайшему повелению издаётся указ о восстановлении сношений с королевством датским и о позволении по-прежнему входить в российские порты судам Датского королевства:
«Поелику король Датский требование наше удовлетворил во всём, почему и повелеваем с королевством сим восстановить есть прежде сего существовавшие сношения, позволяющие притом плавание иметь в водах наших по-прежнему и в порты наши заходить невозбранно».[21]
13 октября 1799 года князь Гагарин по повелению императора распорядился отдать товары хозяевам, отметив, что кофе весь испортился, и другие товары пострадали. Торговцы (на корабле находился товар 20 купцов) потерпели убытки, и в их числе Абрам Мейер.
Семья купца Мейера
При царском дворе много лет столяром служил земляк Абрама Мейера, Христиан Мейер из Копенгагена, возможно, его родственник. Делал он многие столярные работы для царской семьи, обучал Великих Князей своему ремеслу. Может быть, именно он и дал совет Абраму Мейеру обратиться за помощью к Павлу I. Либо мог дать совет и составить протекцию Мейер — датский консул. Может быть, Павлу I напомнили об услугах купца Мейера Петру I. Может быть, Павел повиновался внезапному импульсу симпатии, что отмечали его приближённые, сожалея, что милость и дружба его не сохраняется надолго.
С этой аудиенции начинается покровительство царской семьи Мейерам.
О чём же мог попросить разорённый престарелый купец Абрам Мейер Императора? Исходя из документов происшествия, денежной компенсации ему не полагалось. Он попросил устроить судьбу детей — взять сыновей на службу. А государственная служба обеспечивала на всю жизнь.
У Абрама Мейера было два сына-подростка — Осип и Гартвиг Иоганн, и две дочери — Мария[22] и Настасья. Семья была иудейского исповедания, и для того, чтобы дети могли жить и работать в Петербурге, сыновей окрестили в лютеранскую веру, Настасья приняла православие, Мария — лютеранство.
Сыновей в сентябре 1799 года Павел I определяет придворными музыкантами в Театральную дирекцию, причём утверждают их в этой должности через 5 месяцев. Вот текст указа:
«21 января 1800 года. Его Императорское Величество высочайше указать соизволил престарелого копенгагенского купца Меера Абрамова, проживающего ныне здесь на Санкт Петербурге, детей его на службу никуда не определённых Осипа и Гартвига Меера определить на службу по его величества на театральной дирекции музыкантами с жалованьем каждому по пятьсот рублей на год, кое и начать им дачу с отправлением ими должности то есть с начала сентября месяца прошлого 1799 года, делая им платье официантское[23]».[24]
Двое сыновей престарелого копенгагенского купца остались служить при Дворе.[25] По возрасту они были, вероятно, юношами. Известен факт, когда девятилетнему мальчику, сыну капельмейстера, отказали в принятии в камер-музыканты — «чтоб он дожидался достижения совершенных лет» [СПб ведомости, 1801, 1 июля, с.1975].
Для придворных камер-музыкантов было много работы — в комнатах должна была звучать музыка во время обедов и приёмов, за ужином. Сам Павел I играл на флейте-траверсо, его дочерей учил музыке Джузеппе Сарти. Дмитрий Бортнянский и Джузеппе Сарти, придворные капельмейстеры, писали оперы и концертную музыку для придворного исполнения. Директором Конторы Императорских Театров был любимец Павла I, Александр Львович Нарышкин.
А.Л. Нарышкин
Наследник огромного состояния, он устаивал пышные праздники с фейерверками и музыкой на воде. Благодаря ему возобновились популярные ещё при Екатерине II «петербургские серенады» — многочасовые концерты роговой и духовой музыки. Летними вечерами по Неве вдоль Английской набережной разъезжали музыканты его крепостного оркестра, услаждая слух обитателей особняка Нарышкина. Роговая музыка звучала так громко, что в безветренную погоду звуки прославленного нарышкинского хора, обычно разъезжавшего в лодках по Неве перед домом своего владельца на Английской набережной, слышны были в Коломягах и в Лесном. Ночью же звуки рогов, в особенности, если играли на возвышении, разносились на 7-8 верст от столицы.
Роговой оркестр
Ценитель изящного, остроумец, покровитель актёров, Нарышкин очень много сделал для русского театра. Именно он в 1809 отличил талант скрипача Франца Бёма, заключив с ним контракт. Но, послушав игру братьев Мейеров, Нарышкин понял, что они недостойны играть Государю.
Гофмейстер Двора граф Гурьев писал:
«Означенные Мейеры такого рода музыканты, которые прежде сего таскались по улицам, талантами своими доставали себе пропитание».[26]
Но приказ выполнялся — они числились по Двору и получали своё жалование.
В 1801 году после смерти Павла на престол вступает Александр I, объявивший о сохранении всех пенсионов и выплат, данных его отцом. Ежемесячно он выдаёт деньги по прошениям, всё это строго учитывается.
Александр Первый
26 июня 1801 года к нему приходит вдова только что умершего копенгагенского купца Мейера. Видимо, она в сильной нужде, потому что следует такой указ кабинета:
«Снисходя на прошение вдовы Мейер, всемилостивейшее повелеваем выдать ей заимообразно две тысячи рублей, вычтя оные в четыре года, из жалованья двух её сыновей камер-музыкантов Мейеров. Александр».[27]
Немногим более месяца спустя, в августе того же года, в «Ведомости о выданных в течение августа месяца разным бедным просителям и другим особам, вследствие изустных указов объявленных» появляется запись:
«Дочери иностранца Мейер 100 рублей».[28]
Это немалые деньги — годовое жалование рабочего. Тут же вдове шкипера выписывают 15 рублей. Вероятно, дочь иностранца Мейера — это Мария Мейер, будущая мать Георга Вольдемара Кантора и будущая бабушка математика Георга Кантора, либо её сестра, в православии Настасья. Заметим, что сумму 100 рублей выплачивали иудеям за крещение в православие, возможно, на аудиенции у Александра I была именно Настасья.
Сведения о Марии противоречивы. Предположительно, она жила в Копенгагене, там же вышла замуж за Якоба Кантора, родила сына Георга Вольдемара, после одного из военных нападений на Копенгаген (Даубен указывает 1807 год) уехала с сыном в Петербург и приняла лютеранство. Сын её, Георг Вольдемар, воспитывался в Евангелическо-лютеранской миссии. Не найдено документов о пребывании Георга Вольдемара Кантора ни в одном из приютов Петербурга[29].
В 1803 году один из братьев-музыкантов, Осип, умер.
«Из кабинета Его Императорского Величества в контору Театральной дирекции. Из числа определённых по Именному Высочайшему указу к Театральной дирекции двух братьев Мееров с произвождением от кабинета жалования по тысяче рублей на год один из них Осип Меер минувшего октября 22 числа умер, и следующее ему жалованье по день его смерти, по прошению выдано брату его Гартвиху Мееру, о чем Кабинет его Императорского величества оную Контору сим и уведомляет».[30]
Заметим, что ни о ком из артистов, даже более крупных, такой императорской заботы не было.
(продолжение следует)
Примечания
[1] Троицкий С. М. //Русский абсолютизм и дворянство в XVIII веке. Формирование бюрократии. — М., Наука, 1974. — с.269.
[2] РГИА ф.1329, оп.3, д.67, л.352.
[3] Петрухинцев Н. Рождение Медной горы. Родина, 2002, №1.
[4] РГИА ф.470, оп.4(539/1546) д.50.
[5] РГИА ф.466 оп.1 д.154
[6] РГИА ф.470, оп.4 (122/556), д.9, л.28.
[7] РГИА ф.1263 оп.1, д.330, л.837.
[8] Адресная книга СПетербургского купечества, гг. иностранных гостей, биржевых маклеров и браковщиков при СПетербургском порте. СПб 1844
[9] В 1816-1817 был под судом по причине сделанных юридическим факультетом противозаконных производств в учёные степени. (РГИА ф.733, оп.56, д.229, 9 л.)
[10] ОР РНБ ф.476, д.4
[11] Сарепта / Составитель и автор вступительной статьи И.Р. Плеве. — Саратов: Изд-во Саратовского университета. 1995. — 96 с.
[12] ОР РНБ ф.519 д. 71, 2 л.
[13] Купец, СПб, 1832, №4, с.16.
[14] Санкт-Петербургские ведомости от 17 января 1848.
[15] Вигель Ф.Ф. Воспоминания. ОР РНБ ф.276, с. 437
[16] РГИА ф.13 оп.2 д.164
[17] РГИА ф.1486 оп.2 д.112.
[18] Встречалось двоякое написание: галиот и галеот.
[19] РГИА ф.13 оп.2 д.167.
[20] Ситец с простым (выбитым) рисунком.
[21] РГИА ф.13 оп.2 д.180
[22] Это имя условно, документальных свидетельств нет.
[23] Полагающееся музыкантам для игры при дворе.
[24] РГИА ф.468 оп. 4212/646 д.498, ф.466 оп.1 д.204, л.27.
[25] РГИА ф.497 оп.17. д.82, л.18.
[26] РГИА ф.468, оп.34, д.225, 14 л.
[27] РГИА ф.468 оп.1 ч.2 д.154, л.317.
[28] РГИА ф.468 оп.1 ч.2 д.154, л.416.
[29] Не найдено документов о пребывании Георга Вольдемара Кантора ни в одном из приютов Петербурга.
[30] РГИА ф.497 оп.1 д.72.
Библиография
Жизнь великого немецкого математика Георга Кантора (1845-1918), создателя теории множеств, описана во многих книгах. Биографическая информация содержится в письмах самого Кантора, большая часть которых находится в его семейном архиве. Немецкие архивные источники, содержащие письма и документы Кантора, систематизированы Граттан-Гинессом в его статье 1971 года «К биографии Кантора»[20]. Французская переписка Кантора опубликована недавно в книге Анн-Мари Декайо «Кантор и Франция»[1]. Возможно, что появятся новые архивные находки.
В 1914 вышел русский перевод П.С. Юшкевича трёх работ Кантора в сборнике «Новые идеи в математике», 6 вып.
Первая биография Кантора, если не считать некролога (Леопольдина. Некролог Кантора, 1918), была написана Адольфом Френкелем в 1930 году. (В 1932 году опубликована как предисловие в книге Georg Cantor, Ernst Zermelo, ed., Gesammelte Abhandlungen mathematischen und philosophischen inhalts, mit erläuternden anmerkungen sowie mit ergänzungen aus dem briefwechsel Cantor-Dedekind, Berlin, Verlag von Julius Springer, 1932), (Есть на русском языке).
В 1937 году вышла книга Теодора Эрика Белла «Люди математики» Bell E.T. Men of Mathematics 2. Reprint 1965 (1937), London, England. 646 p. , в которой дана резко отрицательная оценка роли отца Кантора в его судьбе.
В том же 1937 году датским генеалогом Теодором Хох-Фосбёлл Th.Hauch-Fausbøll было выполнено исследование по происхождению Кантора.
В 1937 году датским генеалогом Йозефом Фишером, исследователем истории еврейских семей в Дании, также был выполнен поиск родовых корней Кантора, не давший никаких результатов.
В 1962 году вышло большое исследование о Канторе немецкого математика Герберта Мешковского Meschkowski H. / Probleme des Undedlichten. Werk und Leben Georg Cantors. Mit 12 Abbildungen und 6 Tabeln / Fridr. Vieweg & Sohn. Braunschweig. 288 s.
В 1971 году вышла статья о Канторе английского историка математики Айвора Граттан-Гинесса Grattan-Guinness I. Towards a Biography of Georg Cantor // Annals of Science. An international quarterly review of the history of science and technology since the renaissance. — 1971 — Vol. 27 December ,No 4, р.345-391.
В 1979 вышло большое исследование американского историка математики Джозефа Даубена Dauben J.W. Georg Cantor. His mathematics and Philosophy of the infinite. — Harvard University press. Cambridge, Massachusetts and London. England 1979 404 p.
В 1983 вышла книга немецкого математика из Галле Андора Кертеша Andor Kertész. Georg Cantor. Schöpfer der Mengenlehre. Von Andor Kertész, Debrecen,mitglied der Akademie. Bearbeitet von Manfred Stern — Acta Historica Leopoldina. Halle/Saale 1983, 118 s.
В 1985 году в русском переводе П.С. Юшкевича 1914 (три работы) и Ф.А. Медведева (остальные десять работ) вышло издание основных математических работ Кантора с комментариями Цермело к немецкому изданию и со справочными материалами, написанными Ф.А. Медведевым.
В 1987 вышла книга немецких исследователей Вальтера Пуркерта и Ганса Иоахима Ильгаудса W. Purkert, H.J. Ilgauds. Georg Cantor (1845-1918), Birkhäuser Verlag, Basel-Boston-Stuttgart, 1987, 262 p. Эта же книга в сокращённом русском переводе Пуркерт В., Ильгаудс Х.И. Георг Кантор. / пер. с. нем. — Харьков, «Основа», 1991–128 с.
В 2008 во Франции вышло исследование по переписка Кантора с французскими учёными Анн-Мари Декайо Décaillot Anne-Marie. Cantor et la France. Correspondance du mathématicien allemand avec les français à la fin du XIX siècle. // Ouvrage publié avec le concours du Centre National du Livre. — Éditions Kimé 2, impasse des Peintres. Paris II, 2008, 348 p. , р.278.
* * *
Принятые сокращения:
РГИА — Российский Государственный Архив, Санкт-Петербург.
ЦГИА — Центральный Государственный архив Санкт-Петербурга.
РНБ ОР — Российская Национальная Библиотека Санкт-Петербурга, Отдел Рукописей.
РНБ ОЭ — Российская национальная библиотека Санкт Петербурга, Отдел Эстампов.
* * *
-
Décaillot Anne-Marie. Cantor et la France. Correspondance du mathématicien allemand avec les français à la fin du XIX siè // Ouvrage publié avec le concours du Centre National du Livre. — Éditions Kimé 2, impasse des Peintres. Paris II, 2008, 348 p. , р.278. Санкт-Петербургские ведомости № 100 от 13 декабря 1812 г., с. 1402. Глинка М.И. Записки//Литературные произведения и переписка. В 2-х тт. Т.1. — Москва.: Музыка, 1973, 483 с. Гордин А. М., Гордин М.А. Пушкинский век. — Санкт-Петербург, Издательство «Пушкинский фонд», 1995, 414 с. Петровская И.Ф. Музыкальное образование и музыкальные общественные организации в Петербурге 1800-1917. –СПб.: Петровский фонд. 1999-368 с. Щербакова Т. Михаил и Матвей Виельгорские.// Русские музыканты XIX в. — М., Музыка. 1990–128 с. Соколов П. Воспоминания// Исторический Вестник. — №8, 1910, с.382-418. Ленц В. Приключения лифляндца в Петербурге.// Русский Архив. Кн.1 №4, с.436-468, кн.2 №6, с.254-269, №7 с.390-391. Пуркерт В., Ильгаудс Х.И. Георг Кантор./ пер. с. нем. — Харьков, «Основа», 1991–128 с. Белякаева-Казанская. Силуэты музыкального Петербурга. СПб: Лениздат 2001.— 500 с. Бахметев Н.И. Записки и дневник Н.И. Бахметева/Публ.[вступ. ст. и примечания] Г.Ф. Соловьёвой// Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.:Альманах.— М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив 2003.-с 242-301 — [т.XII] Кремнёв Б.Г. Франц Шуберт.//М.,: Гос. муз. изд-во, 1959–404 с. Даргомыжский А.С. Автобиография.— Русская старина. 1875 т.XII — с.341-358. Одоевский В.Ф. Музыкально-литературное наследие.
-
14.1 «Литературное прибавление к «Русскому инвалиду» 1837 №14 14.2 «Северная пчела» 1838 №45.
-
Московские ведомости 1846 № 25 вт., 26 февраля, с. 68. Лаврентьева С. Друг детей — Е.М. Бём. Биографический эскиз. СПб 1911, — 18 с. Кремнёв Б.Г. Бетховен. — Москва, Молодая гвардия. 1961 — 382 с. Майкапар А. Урок музыки. Музыкальные жанры. Симфония. Великие творцы симфоний.// Газета «Искусство» №8 (416) 2009. — Электронный ресурс. И. Ракша. Елизавета Меркурьевна Бём. Электронный ресурс. Grattan-Guinness I. Towards a Biography of Georg Cantor // Annals of Science. An international quarterly review of the history of science and technology since the renaissance — 1971 — Vol. 27 December, No 4, р. 345-391. Грубер Р.И. История музыкальной культуры. Москва-Ленинград: Государственное музыкальное издательство. — В 2 тт. — 1941. Жозе Эрману Сарайва. История Португалии. Москва 2007. Издательство «Весь мир» — 384 с. Илларионова Т. Немцы на государственной службе России. М. 2009–204 с. Жаров Б.С. Датчане // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия в 3-х тт. Девятнадцатый век. Петербург, 2003, кн.2. Санкт-Петербург. Адресная книга. Справочник Генриха фон Реймерса. 1809 г. Dauben J.W. Georg Cantor. His mathematics and Philosophy of the infinite. — Harvard University press. Cambridge, Massachusetts and London. England 1979 404 p. ОР РНБ ф.29 д.11, лл.335-336 ОР РНБ ф.476 д. 54. Перевод Шушкевича Г.М. Всеобщая адресная книга. Адресъ-календарь Санкт-Петербургских жителей, составленный по официальным документам и сведениям Карлом Михайловичем Нистремом. СПб 1844, т.1, 300 с., т.2 Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. — М.: АО «Центр ЮрИнфо»// серия «Научное наследие», 390 с. Высшая школа Санкт-Петербурга XIX — начало XX в. Сборник документов. «Лики России» СПб 2007, 432 с. Гольмстен А.Х. Дмитрий Иванович Мейер, его жизнь и деятельность. — в кн. // Мейер Д.И. Русское гражданское право: чтения, изданные по записям слушателей/ Под. Ред. А. Вицина. С исправл. и доп. А.Х. Гольмстена. Изд.10-е Петроград 1915. с.13 Эйхенбаум Б. Из студенческих лет Толстого // Эйхенбаум Б. О прозе: Сб. ст. / Сост. и подгот. текста И. Ямпольского; вступ. статья Г. Бялого.— Худож. Лит. Ленингр. Отд. 1969 — с.91-116. Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого. Гослитиздат М.1959. стр.148. Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. Казань 1893 г. стр.34. Пыпин А.Н. Мои заметки. Изд-во Бухгейм. М.1910 стр.31 Отечественные записки т.III, 1858, №5. Соколовский Н.С. с.17-18 Пекарский. Студенческие воспоминания о Д.И. Мейере // Братчина: Сборник статей. М. 1859. с.210 39. Мейер Д.И. О Значении практики в системе современного юридического образования. Казань 1855, стр.10. Meschkowski H. / Probleme des Undedlichten. Werk und Leben Georg Cantors. Mit 12 Abbildungen und 6 Tabeln / Fridr. Vieweg & Sohn. Braunschweig. 288 s. Нистрем. Книга адресов Санкт-Петербурга. — Петербург 1837 Список гг. Купцовъ, иностранных гостей и биржевых маклеровъ, производящих дъла на С.-Петербургской бирже с 1836 на 1837 год. Спб 1837, 75 с. Манифест Екатерины II от 4 декабря 1762 года и 22 июня 1763 года. Полное собрание законов Российской Империи. СПб 1830 №№11720, 11880. Сарепта. Из истории немцев Поволжья. / Составитель и автор вступительной статьи И.Р. Плеве.— Саратов: Издательство Саратовского Университета. 1995г. — 96 с. Adressbuch der Kaufleute, Fabrikanten und handelnden Gemerksleute von Rusland und Polen — Nr. 18 des grosen Adressbuchs von Europa. Nürnberg. Berlag von E.Leuchs u Co. 1845, 104 s. Адресная книга Санкт-Петербургского купечества, гг. иностранных гостей, биржевых маклеров и браковщиков при Санкт-Петербургском порте. СПб 1844, РГИА ф.18 оп.4 №405. Зуев Г. Петербургская Коломна. — Москва-Санкт-Петербург: 2007.— 590 с. Путеводитель 60000 адресов из Санкт-Петербурга, Царского села, Петергофа, Гатчина и пр. Петербург 1854 г. Никитенко Г., Соболь В. Дома и люди Васильевского острова. СПб, 2008. [Georg Voldemar Cantor] Ein wort über der Jeffreys̒schen Mund-Respirator als Schutz— und Heilmittel. (Eingesandt von einen praktischen Arzte). — Medicinische Zeitung Russlands. St— Petersburg. 1848 №6 Februar 7. P.45-48. Feuilleton. Album Academicum der Kaiserlichen Universität Dorpat. Bearbeitet von A.Hasselblatt und Dr.G.Otto. — Dorpat. Verlag von C.Matiesen: 1889. — 1007 p. W.Purkert,H.J.Ilgauds. Georg Cantor (1845-1918), Birkhäuser Verlag, Basel-Boston-Stuttgart, 1987, 262 p. St.Peterburgische Zeitung 1856, 15(27) Mai, s.506. A. Fraenkel // Georg Cantor / JSBR. Dtsch. Math.-Ver., 1930, 39,189-266 = A. Fraenkel, “Georg Cantor,” Jahresbericht der Deutschen Mathematiker-Vereinigung. 39 (1930), pp. 189-266. Andor Kertész. Georg Cantor. Schöpfer der Mengenlehre. Von Andor Kertész, Debrecen,mitglied der Akademie. Bearbeitet von Manfred Stern — Acta Historica Leopoldina. Halle/Saale 1983, 118 s. Georg Cantor, Ernst Zermelo, ed., Gesammelte Abhandlungen mathematischen und philosophischen inhalts, mit erläuternden anmerkungen sowie mit ergänzungen aus dem briefwechsel Cantor-Dedekind, Berlin, Verlag von Julius Springer, 1932 Bell E.T. Men of Mathematics 2. Reprint 1965 (NY 1937), London, England. 646 p.
(продолжение следует)
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer5_6/sinkevich/
