Александр Нежный. «Темный век». М., ACADEMIA, 2019
Взяться за роман о неонацизме в России — на такое далеко не каждый осмелится. Однако тезис об осторожности, об опасениях, о самоцензуре часто опровергается сутью литературного призвания: когда мысль и чувство овладевают душой и умом, настоящий прозаик слов «смелость» или «несмелость» уже не принимает во внимание — он просто пишет.
При чтении романа Александра Нежного возникает обжигающее ощущение, что это не роман (художественное, заметим, произведение, то есть сплошной вымысел), не художественное воссоздание реальности (реализм?!), а чуть ли не репортаж с улицы — с философскими и прочими отступлениями и размышлениями. Под «улицей» здесь имеется в виду страна и все, что в ней происходит. А вопросительный и восклицательный знаки к слову «реализм» приставлены как отражение двоичности или даже троичности государственно-общественного сознания. Одни считают, что неонацизм в России — очевидная опасность, тем более тревожная, что становится повседневностью. Другие — яростно отрицают: это все клевета, не может быть фашизма в стране, победившей фашизм и больше всех в мире пострадавшей от фашизма! В свою очередь, отрицатели разделяются на две группы: кто-то просто не желает видеть, не желает соглашаться с действительностью, а кто-то агрессивно отрицает и нападает, дабы скрыть единомыслие, свое участие.
В романе «Темный век», действие которого разворачивается в обыкновенном среднероссийском областном городе, группа молодых людей создала некий «союз борьбы за освобождение России». От кого? От чего? От азиатских мигрантов, евреев, вообще — от инородцев, дабы «хранить чистоту крови и верность русским традициям». Дикая, бредовая смесь гитлеровско-фашистского расизма, религиозности, суперменства, неприятия современного российского капитализма — и все вместе выдается за патриотизм. Откуда это возникло? Да, в романе присутствуют и некий преподаватель местного университета с околонацистскими провокационными лекциями, и «духовный пастырь», и московский заезжий публицист — редактор газеты «Рассвет», и неназванные персонажи в серых незаметных костюмах. Впору задуматься и задаться вопросом: а эти личности, отравляющие молодежь человеконенавистническими идеями, сами-то как и когда ими заразились? Может, зараза витала и витает в атмосфере постсоветского пространства?
«Ничто так легко и просто не становится добычей религиозных фанатиков и националистических подлецов, как сердце человека, требующего незамедлительные и ясные ответы на сложные вопросы бытия, — размышляет один из персонажей романа «Темный век». — Отчего неприятие идеи вызывает лютую ненависть к исповедующему ее человеку? Однако несчастная особенность России состоит еще и в том, что насилие стало частью нашего генетического кода. Ибо главной целью государственного террора в нашей стране было уничтожение личности с присущей ей способностью к независимому мышлению, с благородным чувством собственного достоинства и любовью к свободе».
Возникновение неонацизма в постсоветской России не случайно. Идеологии коммунизма и фашизма, в теоретическом, историческом и философском смысле, — из одного гнезда, из культа насилия и культа так называемых масс. И названия их схожи. Вспомним: изначально компартия называлась РСДРП — Российская социал-демократическая рабочая партия, а НСДАП — национал-социалистическая рабочая партия. Фашизм и коммунизм — это сознательно упрощенное понимание мира. Они говорят массам: жизнь состоит не из трудных вопросов, а из очевидных ответов. Все многообразие и сложность мира сводятся к тезисам, ясным и простым, как мычание. Например, к неравенству и борьбе классов, а «насилие — повивальная бабка истории». Путь к счастью — «борьба», уничтожение врагов. Враги коммунистов — «буржуи», церковь, «империалисты», все богатые, все, кто не живет по Марксу-Энгельсу-Ленину-Сталину. Враги фашистов — коммунисты, евреи, славяне, цыгане, свободный Запад, англо-франко-американская «плутократия»… Мы — самые лучшие. Не потому, что лучше всех работаем, строим и пашем, а потому, что: у коммунистов единственно правильное учение, у фашистов — теория и практика расового превосходства, все остальные — «недочеловеки». Ну, а то, что плохо живем — так во всем виноваты не мы, это происки врагов, внешних и внутренних (демократов, коммунистов, иностранцев, инородцев, империалистов, сионистов) и т.д.
Безусловным катализатором фашизоидных умонастроений в современной России стали исторические потрясения, переживаемые страной в постсоветский период — распад СССР, слом экономики, образа жизни. Миллионы людей оказались выброшенными за борт парохода, который идет к тому же неизвестно куда. Они и их дети и стали питательной средой. Фашизм — идеология ненависти и реванша. В массовом бытовании — выражение комплекса неполноценности, стремление возвыситься за счет других, более слабых.
В романе Александра Нежного «Темный век» молодые люди, объединившиеся в нацистский союз, считающие себя «борцами за традиционные духовные ценности русского народа», почему-то приветствуют друг друга вскинутой вверх правой рукой и называют себя характерными подпольными кличками «Фюрер», «Борман», «Скорцени». Что дальше — читатель узнает, прочитав книгу. А мы ограничимся выдержками из хроники двухтысячных годов…
В августе 2006-го группа «Спас», называющая себя «патриотической», взорвала бомбу на Черкизовском рынке Москвы. Погибли 14, ранен 61 человек. Один из преступников накануне писал в своем дневнике: «Сейчас я планирую провести крупномасштабную террористическую акцию. Цель — убить несколько сотен врагов и остановить приток иммигрантов».
Затем начальник московской милиции сообщил, что задержанные подозреваются в восьми взрывах в Москве: «Так что они не такие «ангелочки», как кто-то говорит», — заметил он. Странная фраза. Значит, «кто-то» все же называл их «ангелочками»?
В августе 2007 года члены другой группы нацистов прошлась по Москве кровавым маршем. Бейсбольными битами и ногами они насмерть забили якута Сергея Николаева, убили Ованеса Айрумяна (17 ножевых ран), нанесли четыре удара заточкой дворнику Расулжону Гулишеву, с ножами напали на Салимжана Рахмонова и Гурбана Кабилова.
Банду поймали. В нее входили 13 молодых людей от 16 до 19 лет, учащиеся школ и колледжей Москвы. В течение двух месяцев они устраивали побоища на улицах столицы, снимали на видео и выкладывали в интернете. Всего жертвами этой группы стали 27 человек, в их числе и беременные женщины. При обыске обнаружили нацистскую литературу. Однако, необычным было заявление первого заместителя министра внутренних дел:
«О каком-либо националистическом мотиве здесь речи не идет. По нашим данным, причиной случившегося стало обыкновенное хулиганство, которое, к сожалению, повлекло столь печальные последствия».
И суд был необычный. Родственники и товарищи молодых нацистов вели себя вызывающе агрессивно. Как будто предпоследние препоны сняты, и все позволено: можно не только не стесняться, но и героизировать подсудимых. Их родители грубили журналистам, переходили на нецензурную брань, предлагая им «выйти поговорить». Самое мягкое, что звучало: «Вы сами никогда не были малолетками?» То есть они были уверены, что каждый 16-летний «малолетка» обязательно режет армян, якутов, узбеков и таджиков — возраст такой, вроде как зубки прорезаются, чешутся, ничего особо предосудительного?
Приговор был встречен возгласами ликования в зале суда. А убийцы на скамье подсудимых смеялись, поздравляли друг друга, особенно своего главаря, хлопали его по плечу. И ушли из зала суда, выкрикивая речевку: «Мы построим новый рай — зиг хайль, зиг хайль!» Уходили не заключенные, не преступники-душегубы — уходили победители.
Причиной восторга был приговор: максимальный срок — 10 лет, минимальный — 3 года колонии. Правозащитники сразу же отметили, что странный приговор расценен в среде нацистов как прямое поощрение.
Они выросли в странной атмосфере. Они знали, что московского издателя книги Адольфа Гитлера «Майн кампф» и прочей подобной литературы приговорили к 1 (одному) году лишения свободы…условно, и при том оставили за ним право заниматься издательской деятельностью.
Они видели по телевизору, как маршировала по Москве колонна молодцев в черных рубашках со свастикой на рукаве, видели, как милиция их остановила, выстроила на улице, как вышел к ним подполковник милиции и… извинился за задержание.
Они смотрели в ходе избирательной кампании в Мосгордуму агитационный ролик парламентской (!) партии (49 депутатов в Госдуме РФ) с призывом «очистить Москву от мусора» в виде смуглых и горбоносых граждан.
Они, эти умственно и духовно изуродованные молодые люди — и есть персонажи романа Александра Нежного «Темный век». Повествование ведется от лица Льва Михайловича Трубицына — литератора, автора статей, очерков о русской литературе ХIХ века. Повествование горестное и горькое, поскольку один из видных участников неонацистского союза — близкий ему юноша Лева Шумилин, его воспитанник, которого он считает названым сыном. Родители Левы, школьные друзья Трубицына, назвали сына в его честь — Левой. А теперь Лева, умный мальчик, выпускник университета, аспирант — в бегах, преследуемый как убийца и организатор убийств… Как так случилось, что произошло?
В контексте романа этот сюжет становится символическим. Кто они, наши дети? И даже шире — кто мы, старшие, их отцы и деды: Мы — чьи дети? СССР, Российской империи, новой России? И какой новой России — каких времен? Тех, когда пытались построитьдемократию, воспевали общечеловеческие ценности и стремились стать частью общемирового сообщества? Или уже нынешних — времен поиска «врагов нации», воспевания «традиционных ценностей» (что это такое?), времен противостояния Западу?
Создание образа врага,пропаганда в духе «осажденной крепости» — далеко и не только упрощенная схема сложной, многообразной картины мира. Это одновременно и цель, и средство. Таким образом внушается, что стране необходима «сильная рука», что надо сплотиться вокруглидера; приоритетными в государственно-общественном укладе и массовом сознании становятся силовые методы управленияи силовые структуры, а парламентаризм, независимый суд, право, общественное мнение сводятся к роли декоративного приложения. В итоге разрушается система сдержек и противовесов, общество теряет контроль над государственным аппаратом. История показывает, что в тех или иных случаях тоталитаризм удовлетворяет и отвечает глубинным потребностям масс. Эти тенденции понимаютв мире, не упускают из внимания даже в странах с давними и прочными демократическими традициями и устоями.
Всемирно известный итальянский писатель, философ Умберто Эко, выступая с докладом на симпозиуме в Колумбийском университете (США, 1995), посвященном 50-летию Победы над фашистской Германией, дал определение фашизма в четырнадцати пунктах. В частности:
— Культ традиции; пренебрежение к сложностям, противоречиям.
— Неприятие модернизма, главенство теории «крови и почвы».
— Культ «действия ради действия». Думание — немужественное дело.
— Неприятие скептицизма: сомнение и несогласие воспринимаются как предательство.
— Неприятие нестандартного сексуального поведения.
— Ксенофобия, расизм, национализм.
— Одержимость теориями заговора, по возможности — международного, сознание «осажденных в крепости».
— Жизнь — непрерывная война, а пацифизм — сотрудничество с врагом.
— Презрение к слабым.
— Неприятие парламентаризма: есть единый монолитный Народ, чью волю выражает верховный лидер.
Лекция Умберто Эко называлась «Вечный фашизм».
Приведенные в статье выдержки из хроник недавних российских лет говорят сами за себя. Но хроника уходит и забывается, а художественное произведение живет и воздействует на умы и души. В этом и ценность романа Александра Нежного «Темный век». Это — роман-предупреждение.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer5_6/bajmuhametov/
