(Нина Ягодинцева, Человек человеку. Стихотворения. –
М., Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2017)
Поэт – всегда патриот языка. Изначальной речи. «Печальница, молитвенница, схимница, спасительница речь», – так говорит о ней в своей новой книге поэт из Челябинска Нина Ягодинцева. Урал – это магическое место, переплетение разных энергий. С одной стороны, это Бажов, Малахитовая шкатулка и Хозяйка Медной горы. Наконец, Аркаим, уральская Шамбала. С другой – закрытые города, ядерные полигоны и плохая экология. Книга Нины Ягодинцевой повествует об ответственности человека – перед миром, перед нашими потомками. «Небо дымится – и что мы потом / С прошлого взыщем, / Глядя, как волны вздымает потоп / Над пепелищем?». То есть будущее требует от нас, чтобы мы гармонизировали мир, насколько это нам под силу. «Испуганному сердцу невдомёк, что всё уже сбылось, и невозвратно», – говорит поэт. Здесь звучит эйнштейновская идея амбивалентного времени. Времени, способного двигаться и вперёд, и назад, в обратном направлении. Что же такое «человек человеку», вынесенное автором в заголовок книги? «Волк»? «Друг, товарищ и брат»?
Человек человеку – такая печаль
Неизбывная, Господи!
По лукавым речам, пересохшим ручьям,
По мерцанию в голосе
Приближаемся к небу, где всё на просвет –
Даже горы и крепости.
Человек человеку… Печальнее нет
Сей невидимый крест нести.
Занимается сердце: боли, но вмещай
Всё, чем жили – да бросили…
Человек человеку такая печаль
Неизбежная, Господи!
Невозможная, Господи! Всюду темно –
А иду как с лампадою.
Что мне в этой пресветлой печали дано,
Коль иду, а не падаю?
Уральские поэты – это «дикороссы», по выражению Юрия Беликова. Нина Ягодинцева пишет «высоким штилем», что представляется мне явлением неординарным среди уральских поэтов. Фугой вплетается в многоголосие книги и её фольклорный голос: «Валеночки белые, шубейка до пят… / По дорогам тёмно, а в избах спят. / Под мостом заходится слезами река, / Ходит переулочками девка-пурга». Или возьмём такое стихотворение: «За три дождя одежда трижды промокла. / На повороте была деревенька Ёква. / Дальше стеной стояла тайга, и в неё река / Уходила как птица под облака». Вся книга написана ярко и динамично: бери любое стихотворение – и цитируй. И – размышляй. И – сопереживай.
Выпускников Литинститута я чую за версту. И пусть говорят, что поэту такое учебное заведение заканчивать необязательно и приводят яркие примеры «неучей». У выпускников Литинститута нет расхристанности рифм и разболтанности ритма, потому как их учили, что всё это важно в поэзии. Нина Ягодинцева хорошо знает, что такое форма стихотворения. Мы с Ниной учились в Литинституте примерно в одно время. А в прошлом году встретились на поэтическом форуме в Тюмени. И давали совместный мастер-класс по творчеству Константина Кедрова. Кедров нас и подружил – заочно – своим творчеством. «С ним в стихи пришёл Космос», – говорит Нина Ягодинцева.
Две машины с глухой тонировкой.
Что внутри, что снаружи – черно.
Проходящие как-то неловко,
Ненароком глядятся в окно.
Выпрямляют усталую спину,
Поправляют прозрачную прядь…
Эти две непонятных машины
Остаются у дома стоять.
Почему-то никто не увидел,
И от этого чуют беду, –
Выходил пассажир ли, водитель,
Хлопнул дверцей, курнул на ходу…
Ничего, кроме чёрного блеска.
Одиноко звенит тишина.
Белым флагом летит занавеска
Из раскрытого настежь окна.
На секунду отвлечься, и снова
Обернуться – а там никого…
Словно вестники мира иного,
Угольки от пожара его.
Ягодинцева – поэт-мистик блоковского мироощущения. Казалось бы, что можно извлечь из картинки, словно бы вынутой из бандитских 90-х? «Пасут» кого-то, очевидно, эти чёрные машины. Как пасли своих жертв чёрные воронки конца 30-х. Но то, что делает с этим сюжетом поэт, невероятно. Это уже эзотерика. Такой перевод ситуации из бытовой зарисовки во взыскующую многозначность – дорогого стоит. Мистика обрастает символизмом. Додумываешь вслед за автором – одна машина – «жизнь», а другая… «Ради тайны и сердца не жаль», – говорит в другом стихотворении Нина Ягодинцева. Она очень хорошо чувствует и передаёт сердечную тревогу. Порой человек обречён «ждать и жить, бросив жизнь свою в омут надежды». Но – рождается вера. И – уже намного легче стоять на ветру.
Так вот живёшь и ждёшь.
Сердце, как свечку, жжёшь.
И, подойдя к черте,
Щуришься в темноте:
– Господи, где Ты, где?
– Здесь. Никому из вас
Не закрывали глаз.
Даже в кромешном сне
Вы на пути ко Мне.
…Сквозь опалённый лёд,
Сквозь реактивный вой
Сердце к Тебе плывёт
Капелькой восковой:
Крошкой небесных сот,
Искоркою тепла,
Выдохом слабым:«Вот,
Только и донесла…»
Книга «Человек человеку» многогранна. Нина Ягодинцева пишет «о времени и о себе». Поэт ощущает бытие как «сгустившееся время». Душу бередит тревога за вековые ценности, разрушаемые временем. «И, гремя пустыми колчанами, / Чёрный миг уже стоит за нами. / Только обернёшься – за спиной / Гул идёт небесный ледяной». «У времени совести нет», – сказал Бахыт Кенжеев.
Время сгущается над головой,
Ночь каменеет, как будто впервые:
Это на западе фронт грозовой
Передвигает полки боевые;
Это по южной степи ковыли
Молча, безропотно в пламя ложатся,
Это с востока везут корабли
Розовый пепел сгоревшего царства;
Это на севере белая мгла
Смотрит угрюмо и дышит свирепо,
Неосторожным движеньем крыла
Звёзды сбивая с морозного неба…
Предчувствия, как правило, никогда не обманывают: в России бед хватает на каждое поколение. Стихи у Нины Ягодинцевой цельные, она говорит не отдельной строчкой, а всем стихотворением. Сказаться – книгой! Вот сверхзадача поэта. Ягодинцева – патриот родного Урала. «Как же мы эту землю любили, как несли сквозь беду на руках!». Повсюду у неё в стихах – местные топонимы. А последняя глава книги и вовсе названа именем знаменитого на Урале, но мало известного за её пределами парка Зюраткуль. Конечно, каждый читатель новой книги будет пристрастен в выборе понравившегося. Есть из чего выбирать. Мне бы хотелось показать ещё вам стихотворение о красноярском самолёте. Это молитва, актуальная для тех, кто всё время летает воздушным транспортом. Поэт Ян Шанли так писал о самолёте в начале нулевых: «Он летит над пропастью, а пропасть – / Расстоянье с неба до земли. / Господи, держи его за лопасть, / Укрепи подкрылки и рули». Нина Ягодинцева создаёт не менее впечатляющее полотно.
Над аэропортом Красноярска
кружит боинг с трещиной в стекле.
Яндекс-новости
Время слишком яростно и ясно,
Холодно и в ласковом тепле…
Над аэропортом Красноярска
Кружит боинг с трещиной в стекле.
Больше ничего о нём не знаю,
От путей небесных далека.
Зависает строчка новостная
На страничке поисковика:
Бытовой, уже привычный ужас
И какой-то гиблый интерес…
Открываю снова: так и кружит,
Видимо, заправлен под обрез.
Господи, Тебе и так несладко –
Каждый миг таранят высоту…
Боже, разреши ему посадку
В красноярском аэропорту!
В высоте Твоей штормит, а ниже
Мечется, взрывается, горит…
Господи, прошу Тебя, прими же
Самую простую из молитв:
Пусть он приземлится! И кому-то
Станет на мгновение ясней
Вся Твоя немыслимая мука,
Музыка и мука этих дней.
«Организационно и идейно» в таком же ключе писали Гумилёв и Евтушенко. Это сюжетность, которая по ходу стихотворения переплавляется в чистую лирику. У Нины Ягодинцевой, на мой взгляд, стихи ничуть не хуже, чем у наших прославленных классиков, конечно, с поправкой на то, что это уже стихи XXI века. Строка интернет-новостей словно бы замирает; время останавливается, и подключённому к Яндексу юзеру начинает казаться, что несчастный самолёт кружит над городом бесконечно. «Бог – и падающий самолёт» – на эту тему писал ещё Антуан де Сент-Экзюпери. Но именно в XXI веке этот сюжет становится «фильмом-катастрофой». И чуткая к происходящему Нина Ягодинцева остро реагирует на тревожную реальность наших дней. Каждый поэт видит современное время по-своему. «Во мне, а не в писаниях Монтеня находится то, что я в них вычитываю», – говорил Паскаль. Время – это наша невидимая книга. И поэт вычитывает во времени что-то своё. Добавляет к многоликому времени свой голос. И нам остаётся только его услышать. На мой взгляд, поэзия Нины Ягодинцевой заслуживает гораздо большего внимания. Напоследок, хочется сказать вот о чём: «Человек человеку – иногда ещё и большая радость. Человек и его книга».
