И сейчас я объяснял это Сереге.
Серега не то сидел, не то стоял, прислонившись к капоту своего «Опеля», и пристально смотрел на пластиковый стакан с кофе. На белоснежном капоте красовался дракон в языках пламени. Серега всем говорил, что это аэрография, но я точно знал, что это наклейка — я даже знал, где он ее купил.
— У меня в кофе плавает какая-то труха, — сказал, наконец, Серега, переводя взгляд со стакана на меня.
Я к тому времени уже закончил свой монолог и ждал реакции.
Солнце палило вовсю, жара стояла невыносимая, над каждой машиной на парковке дрожал столб раскаленного воздуха, и непонятно было, как Серега может так запросто прислоняться к своему капоту. Несколько деревьев, отделяющих асфальтовый пятачок перед зданием от проезжей части, роняли на газон жидкую тень.
Серега кивнул, и солнцезащитные очки упали с его лба на переносицу.
— Пошли в тень, — сказал он и осторожно отпил кофе. — Жарко.
— Очень смешно, — сказал я и заглянул в свой стакан — нет ли и в нем таинственной трухи? — буду я перед всем офисом на газоне стоять.
Серега досадливо крякнул, вытер со лба пот и снова отпил кофе.
— Это не кофе, а помои! — воскликнул он.
Он приезжал сюда раз или два в неделю, и мы всякий раз брали растворимый кофе в продуктовом на первом этаже. И всякий раз Серега говорил, что это не кофе, а помои.
Сейчас мы стояли у дверей продуктового, двери были открыты, и изнутри Серегина критика, наверняка, была хорошо слышна.
За деревьями сигналили в несколько голосов — там снова стояла пробка. Водители высовывались из окон, смотрели по сторонам. Некоторые выходили из автомобилей, стояли, облокотившись на двери, жадно пили воду.
— Надо, наверное, увольняться, — повторил я.
Из-за очков я не видел Серегиного взгляда. Серега держал голову ровно, не двигался, и я бы не удивился, узнав, что он вдруг решил вздремнуть.
— Ау, — позвал его я. — Ты тут?
Он медленно кивнул, отпил кофе и сморщился.
— Хочешь увольняться — увольняйся.
Я вздохнул. Серега задрал голову.
— Ни облачка, — сказал он многозначительно.
Он имел в виду, что ничто не помешает нам увидеть-таки солнечное затмение, о котором трубили в новостях и которое, если верить прогнозам, должно было состояться в одиннадцать сорок семь.
Я посмотрел на часы — двадцать минут двенадцатого.
В офисе только и разговоров было что о затмении. К сисадмину тянулась очередь — он расковыривал дискеты и выдавал каждому желающему по куску магнитной пленки. Мне тоже достался черный квадратик, но потом я встретил Вячеслава из магазина инструментов, делящего первый этаж с продуктовым, и узнал, что есть еще одна свободная маска.
— Какая маска? — не понял я.
— Сварщика.
Я никогда в жизни не надевал маски сварщика, мне стало жутко интересно и я согласился. А Серега принес рентгеновские снимки — в прошлом году он по какому-то поводу ударил в стену и сломал мизинец.
— Вот, — показывал он один снимок. — Видишь, как треснуло. Еще чуть-чуть — и открытый бы был.
Я кивал.
— А вот, — показывал он второй снимок, — спица. Во какая.
Для того чтобы кость срослась как надо, ему в кисть вставляли металлическую спицу. Если бы обошлось только гипсом, Серега бы расстроился.
— Я спрашивал, можно ли ее оставить, — рассказывал он и горестно вздыхал. — Даже деньги предлагал. Нельзя.
Сейчас снимки лежали на пассажирском сиденье, окна были открыты, в салоне угрюмо урчала музыка.
На парковку вползла старенькая «Ауди» — моя ровесница. Она долго тыкалась туда-сюда в поисках места и наконец остановилась у самого крыльца. Мотор перестал тарахтеть, дверь открылась, из «Ауди» показался наш безопасник — начальник отдела безопасности — в солнцезащитных очках, футболке, бриджах ниже колена и сандалиях на босу ногу. Он потянулся, осмотрел парковку и направился к нам, закуривая на ходу.
— Здравствуйте, — сказал я и встал так, чтобы ему была видна пачка документов, которую я зажимал под мышкой.
— Здорово, — он пожал руки мне и Сереге.
— Сергей, — представился Серега.
— Сергей Викторович, — представился безопасник и улыбнулся. — Тезка.
Серега кивнул, отпил кофе и поморщился. Безопасник повернулся ко мне.
— Ну что, затмение смотрим?
— Смотрим. Там Женя пленки раздает. Из дискет.
Безопасник фыркнул.
— Что мне его пленки. Я по-дедовски.
Он наклонился и достал из кармана — карман располагался ниже колена, и для того чтобы в него залезть, нужно было наклоняться — прямоугольное стеклышко.
— В цехе окно разбили, — пояснил он.
Безопасник щелкнул зажигалкой и стал водить стеклышком по огоньку.
— Сейчас закоптим, — весело сказал он, — и вся наука. А вы возитесь дальше с вашими пленками.
Я хотел сказать, что буду смотреть не через пленку и не через какое-то там стеклышко, а через маску сварщика, но не успел — меня окликнули сверху.
Из окна офиса — на втором этаже из двух — высовывалась голова главного бухгалтера, обрамленная сияющими в лучах солнца кудрями.
— Звонят тебе! В сотый раз уже! Работать невозможно!
Я хлопнул себя по карманам и вздохнул.
— Бросать или поднимешься?
Я посмотрел на часы.
— Бросайте.
— Точно?
— Ага.
Голова исчезла и тут же появилась вновь, а рядом вытянулась рука с моим телефоном. Рядом с рукой возникла еще одна голова — сисадмина — и посоветовала, придерживая очки:
— Бросайте в траву.
До газона было метров пятнадцать. Безопасник прыснул.
— Давай я, — сказал Серега и поставил стакан на морду дракону. — Поймаю.
— Спасибо, справлюсь, — сказал я, вручил ему свой стакан и стал ровно под рукой.
— До трех считать? — спросила голова сверху.
— Считайте.
— Раз.
Я сложил руки лодочкой.
— Два.
Над зданием нависало небо — от жары оно казалось выцветшим.
— Три.
Пальцы главного бухгалтера — все разом — разжались, и телефон черным камушком полетел вниз.
— Бу! — крикнул безопасник, не прекращая коптить стеклышко.
Но я поймал. Непринятых вызовов было два. Я поднял голову.
— Всего два звонка!
Но в окне офиса уже никого не было. Серега махом допил кофе, скривился, как от сильной боли, смял стакан и метким броском отправил его в урну. Безопасник щелкнул пальцами, и следом полетел, рассыпая искры, окурок.
— Еще неделю — жара, — сказал безопасник, глядя через черное стеклышко на солнце. — Потом дожди. Ишь, какое.
Мы с Серегой вытянули шеи, заглянули под стеклышко: солнце превратилось в маленький желтый кружок. Безопасник наощупь прикурил еще одну сигарету, кружок окутало сизое облако.
Из недр магазина раздался раздраженный голос:
— Вы не могли бы не курить! Или от дверей отойдите!
Безопасник, не оборачиваясь, сделал шаг в сторону.
Меня снова окликнули — из окна первого этажа, сквозь черную чугунную решетку смотрел Вячеслав.
— Готов? — спросил он.
— Готов.
— Не началось еще?
— Кажется, нет.
— Точно нет, — авторитетно подтвердил безопасник, глядя в стеклышко. — Но скоро начнется.
Вячеслав кивнул и скрылся. А через несколько секунд появился на крыльце — невысокий, смуглый, в синем комбинезоне. В каждой руке у него было по две огромных сварочных маски. Я подошел, принял одну — и мне стало неловко. Маска была похожа на что-то космическое. Безопасник прыснул. Сигарета выпала из его рта, он растер ее сандалией.
— Отличная маска, — сказал мне Вячеслав. — Если понравится, можешь купить.
— Ага, договоры в ней составлять буду.
Я поблагодарил и пошел к Сереге. Вячеслав обернулся и закричал вглубь здания:
— Иваныч! Начнется сейчас!
Голос у него был резкий, пронзительный, как будто гвоздем водили по листу жести. «Наверное, такой голос и должен быть у продавца в магазине инструментов», — подумал я.
— Вот это шлем, — сказал восхищенно Серега.
— Сейчас начнется! — крикнул безопасник. — Где все?
Но он зря переживал. На втором этаже не было окна, из которого не высовывались бы любопытные лица. Весь наш офис громоздился друг на друга, держа в щепотках черные квадратики. Главный бухгалтер плечом прижимала к щеке телефонную трубку и почти кричала:
— Люда! У нас тут солнечное затмение! Я пришлю, пришлю!
Открылось узкое окошко серверной — точно бойница — и из него показался сисадмин. На крыльцо высыпали обитатели офисов, чьи окна выходили во двор, выбежал откуда-то сбоку завхоз — Иваныч — и принял из рук Вячеслава маску. Вячеслав свою уже надел и стоял посреди парковки, как маленький смуглый космонавт, не успевший экипироваться целиком. Он крутил головой и размахивал последней маской.
— Постучите ей! — крикнул он нам глухим металлическим голосом.
Я хотел переспросить — кому это ей? — но из магазина выпрыгнула продавщица, засеменила, спотыкаясь.
— Я здесь! Я здесь!
Она выхватила из смуглой руки маску, с помощью Вячеслава надела ее, и теперь на парковке стояли два космонавта: один в синем комбинезоне, а другой в коричневом переднике поверх блузки.
За спинами тех, кто толпился на крыльце, стоял, стараясь не привлекать к себе внимания, третий космонавт — завхоз. Серега нырнул в открытое окно «Опеля» и вытащил снимки — сразу два. Краем глаза я увидел, как на заправке — слева от нашего здания — собралась целая толпа. Все стояли, запрокинув головы к небу. За деревьями, в пробке, тоже творилось нечто необычайное — водители высовывались из окон, стояли на обочине, смотрели на солнце кто через что.
— Начинается! — взревел безопасник, и я погрузил лицо в маску, одним махом примкнув к славному племени космонавтов.
Сейчас же всё исчезло. На меня обрушилась такая кромешная тьма, что я даже вздрогнул. Рука сама собой потянулась к затылку — снять поскорее, вернуть всё на свои места — но тут я поднял голову и увидел солнце.
Во тьме висел маленький желто-зеленый кружок, похожий на монетку. С одной стороны его бок был словно укушен — на него заползала черная щербинка.
— Ну, как там? — услышал я издалека голос Сереги.
— Где? — не понял я.
— В маске!
— Отлично!
Щербинка ширилась и разрасталась.
Кто-то засигналил — я подскочил от неожиданности, Серега выругался. Я приподнял маску, посмотрел из-под нее. На парковку медленно заезжал директорский джип, два храбрых космонавта — в комбинезоне и в переднике — преграждали ему путь.
Джип просигналил еще раз, космонавт в синем комбинезоне раздраженно сорвал шлем, превратился в Вячеслава, увидел джип и потянул космонавта в переднике за руку, смущенно покачивая головой. Директор заглушил мотор и открыл дверь.
— Дайте что-нибудь! — крикнул он. — Посмотреть!
Я увидел, как завхоз стягивает маску — он был весь красный, как рак, и, кажется, радовался подвернувшейся возможности. Но безопасник его опередил. Он шагнул к директору и вложил в его огромную ладонь черное стеклышко.
— Держите вот так, — пояснил он.
Серега протянул ему снимок — со спицей.
— Тезка, — благодарно кивнул безопасник. — Уважаю.
И все задрали головы. Я опустил маску — и парковка снова утонула во тьме.
Теперь уже не было никакого кружочка — в черной пустоте лежал рожками вверх желто-зеленый месяц. Всё казалось, что он сейчас закачается.
— Люда! — услышал я чей-то голос. — У нас тут затмение!
Раздался стук. Я снова приподнял маску и увидел, что главный бухгалтер выронила трубку, и теперь трубка болталась на проводе, стукаясь о стену. Бухгалтер всплеснула руками и потянула провод. Трубка поползла вверх.
Все стояли, замерев, и смотрели в небо. Даже завхоз одумался, устыдил себя за малодушие и сошел с крыльца. У меня по вискам бежали ручейки пота. Жара стояла такая, что можно было решить, будто солнце прячется именно от нее. Это было не полное затмение, но все равно свет, заливавший парковку и отражавшийся от раскаленных автомобилей, казался каким-то необычным, непривычным — как будто в золотую краску подмешали серебрянки. Я подумал, что жутко, наверное, было бы всё время жить в таком свете, порадовался, что нам в нем жить не приходится — и опустил маску.
Через несколько минут всё закончилось. Кто-то захлопал в ладоши, безопасник протянул: «Да-а-а», Серега взял у него снимок, кивнул, очки упали со лба на переносицу. Вячеслав стал собирать маски.
— Ну? — спрашивал он так, словно затмение было делом его рук. — Как? То-то. Я же говорил.
Директор посмотрел на нас с безопасником.
— За мной.
И пошел к крыльцу.
До самого вечера в офисах обсуждалось затмение — делились эмоциями, спорили, показывали друг другу фотографии. Залезали в какие-то космические дебри, сисадмин цитировал научные статьи, рисовал на белой доске схемы, тут же стирал, рисовал новые. Философствовали.
