Основа — Записка для Союза наукоградов России, что и отправил меня в это небольшое путешествие, само ближнее из моих многодневных странствий. Поскольку никаких сведений о ее судьбе я не имею (сдал в печать 3 года назад), я решил ее опубликовать, слегка дополнив, но не меняя и выводов.
СОДЕРЖАНИЕ И ХОД ИССЛЕДОВАНИЯ
Цель работы — изучение города Жуковского как наукограда: состояние ландшафта и его креативность, перспективы города как инновационно-креативного локуса.
Обследование велось с полудня воскресенья 19 июня 2016 г. до вечера пятницы 24 июня (6 рабочих дней). Стояла душная нездоровая погода без дождей; длинный световой день был использован — маршруты с 6-05 до 23-45. Гостиница формально вне города, но транспортно очень удобна: между пригородной дачной платформой Ильинская (направление Москва — Коломна Казанского направления) и центральной улицей Жуковского — Гагарина. Условия жизни и работы были приемлемы с затруднениями: отвратительная вода, отключение электричества и воды, плохой завтрак. Опасностей не было; получена травма ноги в конце срока, не помешавшая работам, но задержавшая работу над отчетом.
Комплексное исследование. Применены методы изучения культурного ландшафта, прежде всего — авторской версии теоретической географии — чтение культуры по ландшафту; культурологии, полевой социологии. Комплексная концептуальная экспертиза места, постижение особого конкретного места в аспекте креативности его ландшафта. В основе — полевое исследование, познавательное путешествие, включая коммуникацию; анализ материалов и особенно карт и космоснимков до, в ходе и после маршрута. Город Жуковский изучался многоаспектно — институция, поселение, наукоград, ландшафт, сообщество и т.д. Исходная программа менялась и обогащалась в ходе исследования; объект оказался неопределеннее и сложнее.
Сфера полевых маршрутов — во-первых, собственно город Жуковский в его широких границах — фактической (в общем неизвестна, неопределенна, для разных сообществ различается, но не сознается жителями как проблема) и административной (меняется на глазах, сейчас присоединены далекие плохо связанные с городом территории за Москвой-рекой до шоссе М5 в Заозёрье, площадь увеличена в полтора раза). Эти границы не совпадают.
Во-вторых, обследованы существенные окрестности в радиусе примерно 20 км от центра города, включая полимагистраль «Москва — Жуковский». Проведено 9 маршрутов: автомобильных (общественный транспорт, такси, автостоп, маршруты в ходе общения), пеших, железнодорожных (электричка и детская железная дорога), комплексных. Очень важный для полноценного включения в ландшафт водный маршрут по Москве-реке был невозможен; город на большой реке не имеет пристани и судов; об облете города на вертолете нечего было и думать. Протяженность пеших маршрутов составила около 50 км. Пересечь город насквозь разными путями, как и обойти его точно по (административной) границе было невозможно из-за его территориальной структуры и чисто физических причин. Вся доступная территория города и округи охвачена и пешими маршрутами с наблюдениями, иногда и беседами по ходу, включая культурно значимые места вне самого города — баженовский храм в Быково и Кратовский пруд (существенные для жителей места); охвачен и труднодоступный периферийный район «Наркомвод» и далее вдоль реки Москвы и новый аэропорт (только начинал работу). Обследованы все главные типы природно-культурного ландшафта в пределах доступных (открытых) территорий; немалая, существеннейшая часть Жуковского — закрытые запретные зоны. Автомобильные маршруты — всего примерно 200 км; от Москвы до Раменского, от Быково и Кратово до магистрали М-5; к ней «подошел» город. Автомобильный путь на Москву апробирован тремя маршрутами. В целом охвачен полигон между: железная дорога Казанского направления с северо-востока, шоссе М5 «Урал» с юго-запада, от Москвы (МКАД) с северо-запада, со стороны области, с юго-востока — Раменское. Наиболее полно охвачен центр города.
Контакты (частью конфиденциальные, по личным связям) готовились частью заранее, а частью возникали по ходу. Они охватили сотрудников разных учреждений — администрация, ЦАГИ[1], филиал Физтеха, музей, пресса, бизнес и ряд частных лиц. На полноту и репрезентативность этот круг собеседников не претендует. Проведено 14 индивидуальных и групповых бесед разного типа — от мягкого фокусированного интервью до острых и жестких дискуссий, от 30 мин до 3 часов; отмечу полудневный автомобильный маршрут с журналистами с остановками и беседами.
Обсуждались ключевые вопросы (прямо или косвенно):
-
Чем реально, именно сейчас является поселение Жуковский?
Насколько и в каком отношении это самостоятельный, отдельный город?
Действительно ли это ранее, сейчас и в перспективе «наукоград», инновационный научно-технический центр?
Сохранен ли инновационный потенциал, насколько его «хватит»?
Сколь велика зависимость Жуковского от центральной власти РФ, ее возможностей и политики — и как она меняется?
Какие сообщества существуют сейчас, каковы их интересы?
Есть ли сообщества, заинтересованные в ином развитии Жуковского, нежели наукоград? Каковы их сферы интересов?
Существует ли единое сообщество «жуковцев», особая жуковская идентичность?
Есть ли реальная элита с адекватным видением реальности? Консолидирована ли она?
Чем именно в перспективе может быть замещена или дополнена научно-техническая специализация?
Для чего огромные новые земли поймы? Каково использование? В чьих интересах?
Что меняет создание нового аэропорта?
Насколько актуальна «забота о ландшафте»?
Нельзя было ожидать, что будут получены полные ответы; был широкий — но далеко не полный — разброс знаний, мнений, оценок; не ожидалось и не оказалось единого согласованного мнения; бывали любопытные суждения. В обсуждении выявились явные табу — сама возможность негативно оценивать советский ВПК и (советский и российский) милитаризм, оборотная сторона военно-авиационных успехов, «процветание и успех» города как следствие его привилегированного положения, адекватность самооценки жителей (очень высокой) и т.п. При высоком интеллектуальном уровне собеседников их сознание выявило фрагментарность, засоренность штампами, клише, мифологемами — хаотичная апология авиации, ВПК и науки, неотчленяемой от техники, некритическая ностальгия по СССР. Целостная картина реальности Жуковского у жителей не обнаружена, как и признаки рефлексии проблемы.
Даны интервью местным газетам — Авиаград Жуковский (28.06.2016); Жуковские вести, 04.07.2016. (на сайтах материалов нет).
По возвращении расшифрованы большой и малый полевые дневники и картографические эскизы; выправлены тексты интервью, проведен ряд дополнительных кратких бесед по телефону. Проведен анализ с использованием бумажных и электронных общих и тематических карт. И лишь после этого проведена комплексная экспертиза; за ней и последовало создание данного текста.
МЕСТО, ЛАНДШАФТ И СТАТУС ЖУКОВСКОГО
Выявлена проблема нетривиального неоднозначного статуса Жуковского как поселения и его реальных границ; это не город в обычном смысле. Несмотря на небольшой размер, содержательный и ландшафтно-территориальный статус Жуковского довольно сложен. Попытки обсуждения этой проблемы в городе не удались.
Если не сводить Жуковский к некоторому административному объекту (и то с большими оговорками — объекты вышестоящего подчинения), то он ни в каком отношении нецелостен.
Во-первых, нецелостен территориально. В сплошной полосе застройки от самой Москвы, нанизанной на три квазипараллельные транспортные оси (железная дорога и два шоссе, включая новое магистральное М5; четвертая ось — Москва-река — ныне нефункциональна) между Раменским, Быково и поселениями Раменского района нет разрыва; смежные части Жуковского и соседей смыкаются общей тканью застройки и функционально слитны. Это малый нецелостный фрагмент Московской городской агломерации, относительно явно ограниченный лишь с юга Москвой-рекой с ее широкой поймой; мост в стороне от центра. Как поселение Жуковский — никак не отчетливая отдельность среды, не сгусток, видимый на космическом снимке. Он совершенно не похож на подмосковные территориально автономные, выделяющиеся на обычном пригородном фоне наукограды Дубну и Пущино (у Жуковского еще и обширная территория). Но ядро вокруг ЦАГИ явно очерчено.
Жуковский, как поселение не является пространственной отдельностью еще и потому, что его границы во многом идут по транспортным осям и город без разрывов переходит в смежные поселения. Северо-восточная граница — Казанская железная дорога между станциями Ильинская и Кратово. Границы с городом Раменский идут по улицам с активным движением, в том числе с автобусным сообщением; разные стороны одной и той же улицы относятся к разным территориальным единицам. Далее на юго-восток границы идут по дачам, по границе зоны аэропорта, а ранее граница юго-западная проходила по Москва-реке, которая еще недавно (исторически) была важной функциональной транспортной осью в масштабе, разумеется, не Жуковского, а всей Центральной России. Сейчас административную границу города раздвинули, она «перескочила» Москву-реку и дошла до магистрали М5. (Зачем городу эти пустые территории? — выяснить не удалось). Далее на северо-запад от Москвы-реки граница идет по реке Быковка (может быть и она когда-то использовалась для судоходства?), далее опять идет по достаточно оживленным улицам. Отдельные части Жуковского связаны через территории других административно поселений. Главные объекты современного Жуковского — ЦАГИ с огромной территорией, вытянуты на несколько километров и территории аэропорта Жуковский, бывшего и нынешнего летного поля института разрывают и растягивают город — главные объекты разрывают и растягивают город.
Во-вторых, Жуковский и функционально не целостен, будучи фрагментом большой вмещающей системы; его «градообразующие» предприятия (ЦАГИ, ЛИИП, космический салон МАКС, теперь аэропорт) — это внешние существенные части Москвы, — такие части, без которых Москва функционально неполна, но которые в силу технологической специфики не могут находиться на ее территории. «Целостность» Жуковского задается сугубо внешне. Жуковский институционально и функционально — сгусток объектов центрального (советского, российского) военно-промышленного комплекса. Именно сгусток военно-авиационных объектов и создал поселение в советское время исторически[2] и задал его функционально; какова бы ни была целостность Жуковского — она задана извне. (Это относится ко многим поселениям современного советско-постсоветского пространства, особенно наукоградам; к ЗАТО, закрытым административно-территориальным образованиям — полностью). Следствие — эти предприятия и собственно и сам Жуковский несамостоятельны и могут существовать только при особом стечении внешних условий и обстоятельств. Их много, они неустойчивы, очень быстро меняются, частично противореча друг другу. Так, ЛИИПу необходимо летное поле — оно и действующий аэропорт друг другу мешают, открытый для публики из разных стран авиасалон затрудняет некоторый особый режим города, экскурсионно-туристическая мемориализация военно-авиационных сюжетов беспокоит спокойную жизнь привилегированного города и т.д. и т.п. (экспертные суждения жителей). Эти условия исчерпываются в долгосрочной перспективе в силу изменения технологий (напр. замена натурных работ в ЦАГИ на компьютерное моделирование) и явного упадка России как «великой державы»; череда кризисов очевидна. Жуковский — город уходящей натуры. Отсюда ностальгия, мемориализация военно-авиатехнической линии, создание памятников, соответствующий туризм и многое-многое другое.
«Действующий наукоград» не просто отдельность, поселение, город, административная единица — конкретный фрагмент советско-российского государства. Он разделяет его судьбу, почти всецело от него зависит, как часть от целого. Зависимость слабеет, но в частных отношениях растет. Так, застраивается дачами и коттеджами жителей и коммерческим жильем высокая пойма реки Москвы — территория, в естественном состоянии редко, но заливаемая половодьем, что сделало территорию заложником регулирования Москвы-реки; не исключено катастрофическое наводнение.
Имея отчасти городскую среду (застройка, магазины, сервис, транспорт, образование, культурная инфраструктура, сами жители и проч.), Жуковский не имеет главного атрибута города — центральных функций для значительных смежных территорий; эти функции косвенно реализуются как особый компонент центральных функций Москвы и отнюдь не для ближней округи. Для своего окружения Жуковский не выступает как значимый центр — административный, культурный, транспортный, логистический; отчасти является (сейчас) сугубо местным экономическим полюсом. Город с очевидно важной ролью во всей Северной Евразии (шире б. СССР) — внутрирайонное поселение небольшого несложного малоизвестного Раменского района. Явный парадокс!
Очень высок потребительский стандарт. Разговоры, цены, зарплаты, магазины (средний класс покупает не в «Перекрестке», а в «Азбуке вкуса»). Когда мне рекомендовали пообедать недорого, по понятиям людей из науки, культуры, музея, администрации, это значило — обед обойдется в 800 рублей. Дорогая, новая, бурно растущая, жилая застройка, по-моему, в безобразной среде.
При высокой самооценке жителей «города» ни у кого не было сомнений, что это город; тему невозможно обсуждать в силу очевидности для жителей. Но аргументы отсутствуют («Ну что же мы — деревня?»). Отсутствуют, например, картографические презентации — в городе нет карт города вообще, никто по этому поводу не переживает. При этом у высокообразованных жителей нет представления, что хотя есть подробные космические снимки и карты в гаджетах, но нет специализированных карт, которые показывали бы ландшафт города. Категорию «ландшафт» я явно привез, ввез в этот город и стал внедрять в его сознание; многократно разъяснял. Пока я не произносил слова «ландшафт», «культурный ландшафт», «место», «район» — никто этих слов не произносил; понимали с трудом и сомнениями.
Из бесед я выяснил, что в городе есть не только государственный и выросший на нем (неясно в какой мере) частный технический бизнес, научно-технические разработки, но и есть другие бизнесы — очевидная торговля строительный бизнес (какая доля живущих в новых домах — москвичи и приезжие из других регионов, мне выяснить не удалось). Мелкое новое производство вроде литейного заводика, в том числе с художественным литьем. Некий логистический бизнес использования больших складских (непонятно чьих) помещений для перегрузки непонятно чего с намеками на теневой характер. Даже растущий туристский бизнес и какая-то реклама. За этими бизнесами стоят группы интересов. Но такого рода вояж, как мой, не позволял это выяснить, это и не было моей задачей.
Аэропорт. По внешним дорогам вроде магистрали М5 «Урал» указателей на аэропорт достаточно. Внутри города указателей на аэропорт вообще нет — может быть, еще нет. В транспортных схемах, в расписаниях, на остановках аэропорт не фигурировал. (Пока?) Аэропорт — обычное прямоугольное здание «хай-тек для бедных», и, стоя на безлесной плоской равнине, предстает невероятно убогим, у него нет архитектуры, это предмет технологического строительства, он не явился визитной карточкой Жуковского; а может быть — как раз и явился!?! Впечатление абсолютно экстерриториальное. Выглядел неким фантоматом. Работает автостоянка, подъезжают-выезжают машины, работает контроль на входе, работают автоматы по продаже напитков, горят вывески, горят табло, но на табло нет ни единого рейса, работают туалеты, висят таблички с паспортным, таможенным и прочим контролем и под ними находятся скучающие люди, но никакой жизни нет — одно безжизненное функционирование. Никакой еды нет, хотя что-то предусмотрено. Такие замороженные деньги…[3]. С точки зрения административной юрисдикции аэропорт находится в городе, являясь частью городской территории, а для местных служб такси — вне города; поездки по городу на местном такси 100 рублей, поездки в аэропорт 150-200 рублей. Ну и на территории дальше аэропорта, так называемый район Наркомвод еще намного дороже. То, что в такси считается «городом» — неслучайный дельный индикатор, убеждался многократно.
Границы города по осям — это примечательно; впрочем, МКАД тоже становится осью. Это напоминает разграничение государств по руслу оживленных рек, а не по общей захолустной периферии. Парадокс границы как оси и оси как границы, которые я установил очень много лет назад здесь реализуются. Границы города идут по осям — совершенно нетривиальное вычленение городской институциональной отдельности; такое видел в Донбассе, есть и в иных аналогичных агломерациях. Это первая парадоксальная инверсия. С другой стороны получается, что внутренне разрывающие ткань города объекты находятся функционально в центре города и объекты, которые по типу, по экстенсивному использованию земли и по размеру должны находиться на периферии — и находятся, тем не менее, в центре. Это фундаментальная инверсия «центр — периферия».
Маленький компактный город и одновременно город чрезвычайно растянутый и фрагментированный. Маленький городочек (100 тысяч), то есть меньше 1/1000 всего населения части или 1/1000 часть городского населения России. Но при этом город огромных уникальных всесоюзных объектов. ЦАГИ такой один. И тогда очевидно, что Жуковский — просто часть Москвы, потому что по логике ландшафта уникальные объекты должны находиться в центре системы. Если в системе один уникальный объект, обслуживающий территориально всю систему, то он должен находиться в самом ее центре. То есть функционально ЦАГИ и находится в центре советского пространства, но по физическим параметрам просто вынесен вовне. Также и Саров еще в большей мере центр огромного пространства («на нас Москва стоит» — 1995 год). Для другой эпохи Жуковский — довоенное Сколково, в часе езды от Кремля и выполняет центральные функции.
Жуковскому присуща четкая культурно-идеологическая матрица — или, что характерно, ее полное отвержения с циничной эксплуатацией. Научно-технические изыскания имеют высокий культурный и обыденный статус, особенно в поколениях старше 40-45-и летних; образованное, цивилизованное, культурное сообщество с высокой самооценкой; вкус к сложным частным научно-техническом проблемам и отчасти изысканному потреблению продуктов культуры — грубое упрощение и примитивизация социальной жизни, культуры, ландшафта и т.п. Осознанное, не осознанное и полуосознанное государственничество — некритическая убежденность, что военные (вообще важные) научно-технические разработки — удел исключительно государства. Тезис под сомнение не ставится (это было до космических успехов «частника» Илона Маска). Огромный комплекс ожиданий: так будет всегда, временные перебои со средствами и со вниманием изменятся, государство «вот-вот одумается» и всё вернется к советской ситуации, но с постсоветским потребительским стандартом. Арзамас-16, лёгкая версия[4]…
Налицо противоречие: с одной стороны много внешних самых разных ресурсов — с другой стороны острый дефицит внешних знаний, смыслополагания, позиций, отсутствие «свежей крови».
Важный вопрос, который не удалось прояснить до конца: что же такое жуковская идентичность? есть ли единое сообщество жуковчан? в чем основа идентичности этого сообщества? Идентичность авиационного Жуковского налицо, но она не охватывает всех активных обитателей, особенно молодежи. Бытовая идентичность шире, но поверхностнее и территориально частью много уже города, а частью имеет локусы вне города. Половина территории (пойма Москва-реки) не существенна и даже символически не присутствует, аэропорт видится на краю местной Ойкумены, но вот без Кратовского пруда, где фотографируются и вешают замки свадьбы (вне административных границ) — ну никак… Равно и храмовый комплекс в соседнем Быково весьма важен.
СОСТОЯНИЕ, КРЕАТИВНОСТЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЛАНДШАФТА
Налицо ряд благоприятных факторов если не для развития Жуковского как инновационного центра, то для его поддержания.
-
Разноплановые ресурсы — удобное положение, разнообразие и обилие территории; технологический, интеллектуальный, символический и т.п. капитал, фактор долгосрочный, нежели технологии; международный статус салона МАКС.
Сложившийся специализированный авиационный комплекс — наука, технологии, высокотехнологичные производства, летное поле, образование, кадры, «сообщество Авиаграда», ментальность и т.д.
Любой большой стране (группе стран) и государству необходим такой комплекс; он заведомо востребован, хотя мера востребованности меняется.
Высокий государственный (и социальный?) статус.
Выгодное (малоиспользуемое) транспортно-логистическое положение — близко от Москвы на полимагистрали: железнодорожная дорога, магистральное шоссе, большая судоходная река, теперь и аэропорт. Огромные логистические ресурсы. Новый выход на Москву (мост к М5); железнодорожная ветка прямо в городе.
Фрагменты разных ландшафтных сред, ценных разнообразием.
Огромный территориальный резерв для новой деятельности — бывшие сельскохозяйственные земли поймы Москвы-реки. Однако коммерческому жилищному строительству может помешать плохая экологическая ситуация и отрицательная культурно-экологическую репутация востока Подмосковья.
Художественные, культурные, образовательные учреждения, и видимо, микросообщества.
Жуковский» вовсе не город в обычном понимании — порция урбано-административно-научно-инженерно-промышленно-дачной пригородной агломерации (термина нет), порция некомпактная! Границы ее либо неопределенны и размыты, либо рассекают тело ландшафта по живому.
Жуковский состоит, по крайней мере, из трех крупных частей
-
1/6 — собственно небольшой «городок» с промышленной, селитебной и старой дачной застройкой (терраса Москвы реки);
1/3 — юго-восточная часть, зона аэропорта (терраса Москвы-реки);
½ — пойма Москвы-реки, в небольшой мере занятая послевоенными и новыми дачами и возникающей коттеджной застройкой, частью уже за Москвой-рекой, без всякой транспортной и смысловой связи с остальной территорией.
9/10 территории города (административно) лишены черт города.
Небольшая территория (47 км2) крайне некомпактна, вытянута: транспортный диаметр 20 км, а периметр, длина границ по моему подсчету примерно 44-47 км. Нет сквозной транспортной связи (маршруты кружными путями, иногда втрое длиннее, чем по прямой). Город небольшой, но при этом чрезвычайно фрагментированный. Он рассечен промышленными и/или авиационными объектами, долинами малых рек вроде Быковки (через крошечную речку почти нет мостов), промышленной железной дорогой.
Новый транспортный вход, шоссе с юго-запада, с магистрали М5, новый мост через Москву-реку ситуацию принципиально не меняет и дает только подъезд к аэропорту. Хотя в городе есть немалая железнодорожная сеть промышленного (научно-промышленного) назначения, но никаких идей о железнодорожной ветке прямо до аэропорта нет, хотя на самом деле действующая железнодорожная ветка уже доходит до аэропорта.
Реки Быковка и Пехорка живописные, вьющиеся оси лесного ландшафта, лиственные леса (обильны старицами, хорошие поймы), — запружены, замусорены, полувысохшие, зловонны и т.п. Там же и остатки усадебного парка. Очевидно, что идея сделать реки ландшафтными и рекреационными осями, каковыми они, судя по некоторым признакам, еще столетие назад были — в голову в городе интеллектуалов никому не пришла. И даже такая очевидная идея, что вдоль реки Быковка должна пройти рекреационная зона с прогулочной, велосипедной, конной и прочей тропой — в генплане (знакомился) не предусмотрена. Никакого сожаления в городе это не вызывает и нельзя сказать, что это от бедности. Все это обостряет вопрос — в каком же пространстве живут жители?
В городе есть (проходит частично по его территории) единственная работающая в Московской области, замечательная детская железная дорога. Но она не служит символически значимым объектом — только немного упоминается в литературе о городе. К ней в городе нет ни одного указателя. Конечно, ее можно найти; на одних картах она есть, на других картах ее как таковой нет, где-то она отмечена знаком узкоколейки, где-то просто как железная дорога, хотя это узкоколейка — 750 миллиметров. Я, естественно, по ней проехался туда и обратно с пользой, удовольствием и общением, там ездило немал взрослых, целая компания специально приехала кататься туда-сюда из Москвы («в детстве не накатались»).
Маленький полноценный город обычно обладает такими интересными индикаторами. Его можно обойти двумя разными способами — вокруг по границе и пересекать через центр.
Первое — его можно обойти по границе, прямо по границе города. Есть небольшие отдельные города, которые я обходил целиком по границе. Здесь я делаю отсылку к своему путешествию по маленькому городу Агрыз в Татарии (скоро опубликую). Его можно было целиком обойти по границе, фиксируя несовпадение административной и фактической границы. Здесь это несовпадение существенное, не очень понятно, к чему именно относится выражение «жуковский»? Аэропорт рассматривается то как часть Жуковского, то как внешний объект, то же самое с поймой Москва-реки и так далее. Поскольку я уже говорил, что граница совпадает с осями, то обойти город по границе невозможно. Вдоль Москва-реки никто не ходит, и практически никто не ездит. Большая в другом масштабе транспортная ось Москва-река — исторический водный путь «из варяг в персы», здесь транспортной осью не является. Поразительно, что вдоль большой такой реки нет бечевника, пешего и автомобильного — это единственное такое место в России (из тех что я видел). Вдоль Москвы-реки отсутствует проходимая местность, вообще отсутствует тропа (но я прошел); такое невнимание к большой реке показательно — берег не купальных кондиций и совершенно не обустроен.
Второе — такой небольшой город естественно пересекать в разных направлениях, но не тут-то было. Нельзя, очевидно, пересечь аэропорт, но нельзя и пересечь огромную зону ЦАГИ, а можно двигаться вдоль нее и через каждые 20 метров за колючей проволокой с надежной охраной видеть надпись: «Стой! Запретная зона» и это в центре, в ядре города. По положению, функции и смыслу центр Жуковского — громада территории ЦАГИ. Это отмеченная закрытая запретная зона без транспортного пересечения. Колючая проволока в сердце города, гордящегося успехами своего мышлению кажется символичной… Главные объекты города непреодолимы / непроходимы и никаких идей как-то решить проблему транспортного пересечения этих зон просто нет. Изумленно качали головами, когда я пытался затронуть сюжет. Соорудить туннель через территорию ЦАГИ технически возможно — но… Фрагментирующие город объекты как таковые просто не рассматриваются по умолчанию; территориальный центр, совпадающий с функциональными и символическим ядром вообще не видится в пространстве обыденной жизни города. Замечательные реки Быковка и Пехорка и их старицы также фрагментируют «городскую среду».
Жуковский как новый объект вкладывался и вламывался в уже существующий ландшафт. Во-первых, он частью заполнил «пустоты» (пойма застраивалась, лес вырубался, что продолжается и сейчас). Во-вторых, присоединял себе фрагменты прежних ландшафтов. Такова замечательная (и сейчас хорошо смотрится, но портится) настоящая дачная застройка с сохранением основы ландшафта (не убогие 6-соток-«дачи»), часть старой дачной агломерации Кратово-Малаховка. Она имеет высокий статус, и жизнь в этих коттеджах и переделанных дачах удобна и престижна для разумной части населения. В этом дачном поясе я сам еще застал в дачный сезон интенсивное, вполне содержательное общение в 1980-е гг.
Налицо и сохранившиеся, но недавно частью вырубленные и, что важнее, рассеченные шоссе леса. Действительно предмет гордости жителей — красивый ценный лес по имени «Цаговский»; странное название, поскольку лес старше, и ЦАГИ мог бы называться по лесу. По типу растительности он мог бы именоваться «бор» — смешанные леса в общем мещорского типа, но богаче — сосняки с густым подлеском из ели, березы; немало липы и дуба. Бор рассечен автострадами, захламлен, зловонен, вдоль него проходит канализационный коллектор с опасно неприкрытыми люками. В лесопарк не превращен, много больных деревьев, с ними ничего не делают. Значительная часть леса захвачена под дорогие (очень дорогие базы отдыха), что отчасти блокируют доступ в лес со стороны города. Подчеркну высокую эстетически-визуальную и рекреационную ценность этого лесного сообщества, хотя его в отличие от сосняка-зеленомошника или мертвопокровника надо еще превращать в лесопарк. Экологически такое многовидовое сообщество представляет большую ценность, в том числе и для возобновления лесов в долине и особенно в пойме Москвы-реки. А вот урочище Кратовского пруда — самое креативное место округи! — естественный живописный парковый лес; пространственная невменяемость властей, жителей и проектировщиков явлена здесь предельно — жадно захвачена пустая тусклая ландшафтно пойма — и не выкуплен этот массив! (Жуковский много богаче райцентра Раменское).
Мало у какого из таких малых городов такой длинный берег средней, а для Жуковского большой реки как Москва-река. Тем не менее — полностью отсутствует речной фасад. (Вроде бы река использовалась и используется лишь для перевозки негабаритных военно-технических грузов). Разумеется, есть и советская городская селитебная и промышленная застройка, вполне тривиальная.
Пустоты среди самых дорогих в Северной Евразии земель! Двойственность — в центре города тесно, по окраинам есть большой территориальный резерв. В очень плотно заселенной дорогой территории размещен город, больше половины территории которого не используется никак, она пустая. Я не имею в виду взлетную полосу аэропорта и даже территорию около аэропорта, я имею в виду огромные поймы. Сельское хозяйство ушло, никакая новая деятельность не пришла.
Налицо достаточно разнообразная ландшафтная основа, особенно если в будущем трансформировать огромную территорию ЦАГИ. Исходное природно-ландшафтное разнообразие и богатство велико — но совершенно не актуализировано. Цаговский лес губится на глазах и даже не превращен в лесопарк. Но не циркулирует идея, что нужно создать дополнительный лесопарковый массив из быстро растущих древесно-кустарниковых пород на берегу Москва-реки, связав их в экологическую сеть (для всех собеседников это было непонятно; с местными экологами встретиться не удалось).
Жители работают с пространством (самолет летит, его обтекают воздушные потоки, аэродинамика, пространственные возмущения и проч.), но попытки в беседах соединить ландшафт и те среды, где летают самолеты на основании понятия сплошных сред не удавалась. Хорошо помню давние интереснейшие беседы ровно на эту тему с крупным специалистом именно по гидроаэромеханике (не только) Р.Г. Баранцевым (специалисты города его знали и пару раз его упоминание открывало закрытые двери) — так что такое вполне возможно. Трудно было ожидать иного, но отмечу высокий интеллектуальный уровень, вкус к решению сложных задач и актуальность темы сплошных сред. В обсуждениях с людьми с очень высокой и чрезвычайно высокой научной и образовательной подготовкой никто не понимает, не принимает различия всерьез между научной и технической деятельностью, «техно» и «гнозис». Дискуссии на эти темы не удавались.
В городе почти нет общественных пространств для коммуникации. Цаговский лес — не лесопарк для общения. Важное функционально и символически урочище Кратовский пруд в живописном лесопарковом обрамлении (на мостик ездят фотографироваться, свадьбы вешают замки) не оборудован. Кроме Макдоналдса вообще не обнаружил мест, где можно было бы вести содержательные беседы. Недорогих кафе почти нет. Гостиниц для функции «конференцбурга» (проведения конференций) почти нет. Территориальный же резерв всех для этих креативно-коммуникативных функций по размеру и разнообразию (пока?) есть. Пространство города в общем негостеприимно и мало рассчитано на «чужих» — нет указателей, нет и карты города при обилии литературы.
Ну как и обычно с ресурсами ландшафта в постсоветском пространств они есть — нет сообщества, что могло бы с ими распорядиться. Вопрос о существовании единого сообщества Жуковского представляется наиболее сложным и принципиальным для темы, и у меня нет готового ответа. С одной стороны все те факторы, бренды, истории, традиции, технологии — с другой стороны резкое сокращение занятости в этих институтах. Есть и обширная, растущая историко-краеведческая литература (без внимания к местному ландшафту), сотни книг, но она апологетическая — техно-милитаристская. Город с интересной историей свою историю не прожил, не пережил, не разобрался в ней. Задавал многократно вопрос: здесь было массированное строительство в предвоенные годы, в войну, после войны — использовали заключенных, они в определенной доле на таких работах гибнут. Есть ли в городе памятник заключенным, благодаря работе которых состоялся ваш авиаград (Авиаград — неофициальное самоназвание Жуковского)? Полное недоумение. Не проживает город и своего ландшафта…
Первая гипотеза, что Жуковский не наукоград сейчас, не инновационный центр, тем более, не конференцбург, а техно-пгт, то есть как говорил В.Л. Глазычев, «государственная промышленная слобода» на окраине большого города. Таких слобод много, Жуковский просто непосредственно входит в агломерацию и является частью агломерации, то есть въезжая и выезжая в Жуковский разными тремя-четырьмя путями, ты от Кремля до Жуковского едешь по сплошной городской застройке. То есть Жуковский еще и часть московской агломерации, но не самостоятельная часть, а фрагмент ее юго-восточного сектора, что еще более проблематизирует отдельность Жуковского и делает трудным его рассмотрение как отдельности.
Ресурсы ландшафта есть, но некому ими распорядиться.
V. ВЫВОДЫ
Жуковский сейчас представляет сложное образование, с одной стороны — локальное поселение, с другой — фрагмент надрегиональной структуры, с третьей — неотчетливый «кусок» агломерации, с четвертой — абсолютно четко заданный военно-техническими общегосударственными приоритетами «наукоград».
Жуковский, как часть? Компонент? Существенная часть чего? Всего советско-постсоветского пространства, всего социалистического лагеря, сосредотачивая уникальные объекты военно-промышленного комплекса СССР, который был шире всего СССР. Какой-то особой отдельной авиационной подсистемы? Часть огромной московской агломерации, но не самостоятельная — фрагмент второго порядка Люберецко-Раменской субагломерации? То же самое можно разворачивать и в функциональном отношении. С одной стороны это и делает город в интеллектуальном отношении интересным и красивым, много вложенных систем, чуть ли фрактальным. С другой стороны это очень сложная зависимость и затруднительно вычленение отдельностей.
Что же касается каких-то креативно-инновационных перспектив (такова была исходная задача), то известно, что в СССР сумели решить задачу создания мест от учреждений и объектов до таких городов. Но только для того, чтобы решать сформулированные четко и конкретно задачи. Например, достичь военного равновесия со всем остальным миром, построить самолеты определенных типов, а для этого создать то-то, то-то, то-то. Создать атомное оружие удалось — и эта задача была успешно решена за счет известных внешних условий (террор, шпионаж, концентрация ресурсов, статус, престиж, отсутствие иных социальных лифтов). Но задача решалась в рамках объемлющей конструкции, в центре которой была КПСС. Именно в этой системе работали наукограды, до определенного момента они со своими задачами справлялись (?). Но эта система сама себя не контролировала, то есть военно-промышленный комплекс в какой-то момент перестал обслуживать внешние задачи — и сумел навязать свои задачи растратчика ресурсов всей советской системе, а после чего наступил крах. Именно так считал крупнейший знаток и в известном смысле даже апологет советской экономики акад. Ю.В. Ярёменко. Такая номенклатурная, сугубо локальная креативность. Активное, продуктивное мышление, не способное осознавать рамки и условия своей эффективности. Что произойдет сейчас, что может быть сейчас, способно ли сообщество, если оно есть, в этой ситуации работать — совершено непонятно.
В основном Жуковский — компонент большой громоздкой системы. Самостоятельность Жуковского хотя и выросла, все же незначительна (недостаточна?), а территориальной автономии просто нет. Поэтому судьба Жуковского — функция будущего РФ, ее центральной власти. Жуковский остается особой частью РФ и Москвы как Центра РФ. Неопределен и сам реальный потенциал «наукограда Жуковского». Эта неопределенность — отнюдь не отсутствие, неполнота или неадекватность знания (всё это налицо) — но неопределенность ситуации. Альтернативные наукограду полуоформленные проекты (логистический центр, жилищное строительство, туризм и т.п.) также предполагают ультраоптимистический сценарий для государственно-централизованной России.
Жуковский располагает немалыми разноплановыми ресурсами для функционирования, роста и даже развития; в некоторой мере и как самостоятельной отдельности (новые огромные территории и аэропорт) при резкой трансформации, когда «наукоград» станет лишь одним из нескольких компонентов нового города. Однако все эти ресурсы актуальны при очень благоприятной внешней ситуации России и Москвы — налицо же очень высокая неопределенность, не исключен и катастрофический сценарий.
Само городское сообщество рыхло и скорее как целое отсутствует, «не срослось» (цитата), — и потому не согласовано, не зрело и проч., хотя разные группы интересов несомненно есть. Его субъектность и возможность принимать адекватные, тем более долгосрочные решения сомнительна; картина реальности фрагментарна, кусочна, мифологична, иллюзорна. Ответственность за будущее Жуковского взять некому. Нет даже простой заботы о ландшафте; история не осмыслена, а мифологизирована; аэропорт убог. В этом квазисообществе налицо и группы и мнения, дистанцированные от будущего Жуковского как наукограда. Но и группы продолжения «линии наукограда» и ее преодоления чрезвычайно оптимистичны; наметки их сценариев предполагают крайне благоприятную экономическую и общественно-политическую ситуацию в стране на долгие десятилетия.
Без способа использования возможности и ландшафта, и креативные, — не ресурсы! Пространство Жуковского — не инновационное, не креативное, не коммуникативное — и вряд ли им станет. Сейчас Жуковский не город, не наукоград, не инновационный центр, а по В.Л. Глазычеву — госпромслобода (бывшего «государства») на окраине большого города.
Примечания
[1] («Федеральное государственное унитарное предприятие) «Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н.Е. Жуковского»
[2] Первый эскиз собственно города — город-сад дореволюционного железнодорожника Николая фон Мекка — построено несколько частью сохранившихся достойных зданий.
[3] Сейчас аэропорт работает – 6 рейсов в 4 города России; международных рейсов из-за ковид-2019 нет (было немного).
[4] Уже после Жуковского я вторично побывал в Арзамасе-16 (ныне Сарове) в 2019 году и подтверждаю это суждение; это именно суждение, а не оценка.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer7/kagansky/
