(продолжение. Начало в №2-3/2019 и сл.)
Гейт 25
Чироки. Что за странное название. По-видимому, здесь было индейское поселение. Это резервация?
Нет, — отвечает мне местная женщина по имени Доун. Но этот город принадлежит племени Чироки, и никто, кроме людей из этого племени, не может иметь здесь собственности.
— А кто считается чирокийцем?
— «Тот, у кого в крови 1/16 чирокийской крови.»
По этому пункту, учитывая мой опыт с индейцами из Мичигана и Монтаны, и слушая эту логику от них, я хочу увидеть, что случится, если я озадачу их на том же основном принципе их мышления. Я спрашиваю у Доун, как бы она себя почувствовала, если бы ей сказали белокожие люди, что ей запрещено покупать дом в их районе. Не посчитала бы она это актом расизма?
— «Да.»
— Но здесь, в индейском городе белые люди не могут покупать частный дом. Это же тоже расизм?
— «О, нет.»
— Почему нет?
— «Белые могут покупать всё, что им хочется; им лишь не разрешается владеть частной собственностью.»
— Но почему?
— «Мы купили эту собственность!»
— Когда?
— «В 1860-х.»
— А почему Вы не можете это продать?
— «Мы можем продавать друг другу.»
— Но почему не белым?
— «Потому, что это принадлежит нам!»
Она наверно закончила Колледж Вождя Тупого Ножа в Лейм Дир. Не имеет смысла спорить далее. Но я получаю зато короткий курс знаний о бенефитах живущих здесь Чирокианцев. Дважды в год вы получаете чек от племени на $6000. Ну просто за то, что являетесь чирокианцем.
Бедный Чирокианцы! В Мичигане индейцы получают $64 000 в год.
Чироки отличается и по другим параметрам, как я выяснил. В этом месте, видите ли, история имеет огромное значение. Если ваши предки жили здесь, но под давлением властей были вынуждены перебраться к месту, которое теперь зовётся Оклахомой (вдоль»Тропы Слёз», 1838-39), вы не получите от племени ничего.
Я беседую с Доун еще немного. Я спрашиваю:
— Сколько еще существует индейских племён в этой стране?
— «565 племён.» Она говорит еще, что каждое племя имеет свой язык. В Чироки почти никто не говорит на языке Чироки, за исключением двухсот человек.
Бо Тейлор, являющийся директором-распорядителем Музея Чирокианских Индейцев, что здесь считается большим постом — один из этих 200. Откуда я это знаю? Он мне сам сказал. Он также говорит мне:
— «Я говорю по крайней мере на 60 языках, ну хоть по чуть-чуть.»
Бо не только просто индеец.
— «Я не совсем Индеец, я — Гидуа. Так мы традиционно зовём сами себя.»
— А что это значит?
— «Это означает назначенный сверху. Это, как бы быть приподнятым на трибуну.»
— Что-то вроде «Избранных Людей»?
— «Да, что-то вроде этого. Мы верим, что мы — избранные.»
Я бы с радостью организовал какое-то спортивное мероприятие для соревнования между членами Церкви в Хайленде и Бо, где бы они поборолись за титул Избранных Людей. Кстати говоря, «Избранные Люди» было бы прекрасным названием для спортивной команды. У нас есть «Пираты», «Воины», «Святые» и другие похожие болезни. «Избранных Людей» я что-то не встречал. Не настало ли время иметь бейсбольную или футбольную команду с таким названием? Они бы выигрывали все игры!
Я спрашиваю у Бо, что значит быть Чирокианцем?
— «Это моя личность, моя история, мой способ видеть мир, это…»
— А каким Вы видите мир?
— «Дайте мне закончить! Я к этому веду. Это, что очень важно для нас, то, какие мы чтим ценности. Это не деньги, а семья, клан, мир, в котором мы живём.»
— Я прошу прощения заранее, но довольно странно слышать от Вас, что вашими ценностями не являются деньги, когда все Казино принадлежат вам. Это же именно чистейшие деньги…
Бо заметно смущён тем, что я сказал. Он бормочет какими то полу-предложениями, полу-словами, стараясь найти правильные соответствующие термины в Английском языке. Когда он находит, он буквально выплёвывает их:
— «Вы — жестокий!» Он также обвиняет меня в том, что я приехал в индейский город просто для того, чтобы плохо говорить об его людях.
У меня такое впечатление, что этот Бо привык, что у белых людей становятся влажные глаза при виде его. Поэтому он шокирован увидеть белого мужчину, этого толстого еврея, который не кланяется, чтобы облизывать ногти на его ногах. К тому же, Бо не может осознать саму идею того, что кто-то извне мог бы сомневаться в существовании небоскрёбов, которые он и все остальные индейцы строили в поднебесье в течении веков.
Он сочиняет себя и пробует применить новый трюк:
— «Место, где мы живём, в Дымных Горах — это самое разнообразное место во всей Северной Америке по своей растительности и животным», — проповедует он.
Этот Бо, видимо, представляет себе, что я сейчас зальюсь слезами от счастья и всеобщего признания всего упомянутого мира «разнообразия».
Даже Captiva смеётся. А ей следовало бы плакать.
Ближе к вечеру я иду в местный ресторан и заказываю аутентичную индейскую еду — жареное горло и капустный салат. Я не могу поверить, что они называют это «индейской » едой.
Когда я протягиваю свою кредитку официантке, она говорит, что ей не разрешили брать её у меня. Почему? Здесь, в этом районе ограбили официантку, которая шла от клиента к кассе… И владельцу ресторана хватило этого…
Добро пожаловать, в индейскую культуру, чистейший Коренной Американизм.
Ночью, в полной темноте я слышу громкие звуки охранной сирены, идущие с противоположной стороны дороги, напротив моей комнаты в отеле: «Булглари! Булглари! Булглари!» Но никто не обращает внимание — они, наверно, привыкли к этому. Может это часть посыла способа жизни Избранных Людей.
* * *
Как такое может быть, что в наше время, прямо сегодня, количество крови и другие формы индейского расизма принимаются американцами, людьми, считающими себя анти-расистами?
Возможно, что настоящими виновниками этой ситуации являются не индейцы. Кто сделал возможным существование грязных индейских гетто, населённых невеждами и пьяницами, и со сверкающими казино посередине? Милая не индейская американская элита.
Не будучи способными смело смотреть в лицо жестоким убийцам бесчисленных индейцев среди них или их предшественников, они разрешили оставшимся в живых индейцам поселиться там и тут, как будто сострадание вдруг поселилось в их сердцах. Привилегированных белых не волнует, что резервации и другие формы видимости суверенитета являются ни чем иным, как рассадниками невежества и преступности до тех пор, пока они — не-индейцы — выглядят хорошо и мило.
Но скорее всего есть что-то более глубокое здесь, что сразу не бросается в глаза.
Правда состоит в том, что Америка не является единственной страной и культурой на планете, которая была основана на свежей крови тех, кто пришёл раньше. Каждая страна, каждая нация, каждая культура была основана мясниками. К сожалению такова жизнь. Люди Запада, которые сегодня высоко машут флагами прав человека, являются детьми или внуками вчерашних убийц и насильников. Я это знаю. Большая часть моей семьи была хладнокровно убита задолго до моего рождения.
По-правде говоря, убийцы не меняют своего естества, и вчерашние бесстыдные мясники не остались в прошлом. В любой момент, когда западные борцы за права человека почувствуют угрозу со стороны другой культуры, они тут же, не моргнув глазом, уничтожат «вызывающую » культуру самым утончённым оружием.
Таков мир, хотим мы того, или нет.
Это не значит, что вы или я вскоре превратимся в убийц или в жертвы, но наши уважаемые общества могут. И таковы все — на севере, юге востоке и западе.
Однако лишь Америка, экстремально могучая страна, чувствует себя плохо по отношению к своей истории захвата этой земли. Почему?
Насколько я это понимаю, здесь имеется лишь один логичный ответ: Американизм — это культура испуганных. Американская культура — этот социальный эксперимент по созданию культуры на основе идеи — внушает страх своим гражданам. Чтобы сохранить Америку как единое существо, даже несмотря на то, что её люди склеены друг с другом искусственным способом, Американские лидеры заставляют быть «найс» друг к другу и быть «сорри», если они не были «найс» в прошлом. Ненси и Брюс, как и миллионы других американцев, чувствуют себя плохо за то, что «мы» сделали с этими великолепными, милыми, высоко духовными, потрясающе обаятельными Индейцами вчера и сегодня.
Captiva, родившаяся и взращённая в США, абсолютно убита, когда она это слышит, поэтому она хотела бы убраться отсюда поскорее. Где-то вдоль тропы нашего белого полёта я вижу авторемонтную мастерскую и в честь любопытства Captiva мы подъезжаем к ней.
* * *
Город, в котором мы находимся — Шелби, Северная Каролина. Прямо посередине мастерской находится красный, античного вида пикап Шевроле. Мотор у него 2012 года, а кузов — 1965. Различные другие детали — переделаны, перестроены, и в основном — новые. Цена — $ 60 000.
В данный момент над этим пикапом работает трое, и все они выглядят вполне довольными. Я спрашиваю у них:
— Что особенного есть в Шелби?
Джейсон, владелец магазина, отвечает, что в Шелби «лучший барбекю (мясо на гриле) в Америке.»
— А что есть особенного в Северной Каролине?
— «Вы можете побывать на пляже, а затем, примерно через 5 часов — в горах.»
— А чем отличаются здешние люди?
— «Это милые люди. Юг — лучшее место для жизни.»
— Нет ли у вас в штате «реднекс» (красношеих)?
— «О, да, конечно есть!»
— А что такое — реднек?
— «Это любители пить пиво, любители охоты на оленей, любители хороших машин.,» — говорит один из работников — «Это всё о них, правда..»
Джейсон считает себя реднеком, но он не пьёт, т.к. это против его морали как Христианина.
— Что вы думаете о государстве Израиль?
— «Нам следует поддерживать Израиль.»
Я спрашиваю и у Уэйна, одного из рабочих, и он соглашается. Он говорит:
— «Они должны лечить свои проблемы сами. Мы не должны быть для них в роли полицейского. Это во-первых. Это то, что я чувствую по отношению Соединённых Штатов. Но с другой стороны — Еврей есть Еврей, а Христианин есть Христианин. Мы не можем смешать их в одно, по-моему. Но я верю в «Божественную Святую Землю.»
Мы говорим еще и они объясняют мне своё мнение об общей картине мира. Все трое считают, что США должны поддерживать Израиль. И все трое верят в то, что евреи убили Иисуса Христа.
Есть один Еврей, — говорят они, которого они всё же любят. Он — немецкий еврей, наполовину Немец, наполовину Еврей. Чем он хорош? Он верит в Христа. Евреи, которые верят в Христа — это исключение, поэтому эти люди относятся к нему хорошо.
Что касается моей Captiva, то эта мастерская для неё словно госпиталь, и ей там надоело быть. Она желает красному пикапу скорейшего выздоровления. И мы едем в Шарлотт — самый большой город в Северной Каролине.
Ещё не доезжая до Шарлотт, я получаю звонок из Энтерпрайза. В чём проблема? Они требуют, чтобы я оставил Captiva в ближайшем пункте рента. «Этот автомобиль продан. Мы требуем убрать его с дороги.»
Они ревнивые подонки! Им не нравится, что мы с Captiva так близки. Должен сказать, что Captiva плачет, но у нас нет выбора.
* * *
Мы доезжаем до Шарлотт и расстаёмся. Так быстро! Я чувствую себя словно Индеец, выброшенный из своего жилища, разведённым с моим дорогим американским другом.
Чтобы компенсировать мне неудобства, Интерпрайс предлагает мне выбрать любой пикап-грузовичёк за те же деньги. Captiva молча наблюдает за мной, и я отказываюсь. Я возьму мини-вэн в память о моём любимом мини-SUV.
Мы прощаемся и надеемся вскоре встретиться опять.
* * *
В опубликованном сегодня результате Центра Кафедральный Исследований сказано, что 89% американцев верит в Бога, что является каплей по сравнению с прошлым исследованием семилетней давности. Это расследование основывается на опросе 35,000 американцев. Они также утверждают, что среди Демократов значительно больше нерелигиозных людей, чем среди Республиканцев, а также, что молодое поколение, как правило, менее религиозно, чем старшее. Исследование это не слишком убедительно, ибо в некоторых районах оно указывает на более крепкую веру в большом сегменте американского сообщества.
Обобщая сведения о религиозности, можно сказать, что Америка выглядит ближе к Ирану, чем к Швеции.
Это говорит о том, что судя по моим впечатлениям от путешествия по стране, исследования эти очень ограничены рамками.
Как уже говорилось на этих страницах, люди этой страны боятся что-то говорить, когда к ним впервые обращаются. И это относится и к бездомным людям — таким, как Бешенная Собака на Гавайах. Как ни странно это звучит, но американцы скорее бы кидали ракеты на иностранные государства, чем сказали бы за кого они голосовали на последних выборах.
Я надеюсь, что мой Генетический Код убедит меня, что я — либерал. Почему? А либералы живут дольше. Откуда я знаю это? А я читал об этом.
В статье, написанной Паулом Кругманом в «Нью Йорк Таймс» сказано:
«Надежды на жизнь высоки и растут на Северо-Востоке и Калифорнии, где социальные бенефиты самые высокие, а традиционные ценности — самые низкие. Между тем, как законные и инертные, сокращающиеся жизненные ожидания сконцентрированы в Библейском Поясе Америки (центральные и южные штаты).»
Проще говоря, либералы будут жить вечно, а консерваторы умрут через час.
Мой новый автомобиль Dodge Grand Caravan — самый большой из всех, на которых я ездил. Он напоминает мне Dodge в Мериленде. Разумеется, мы пока чужие друг другу, и для того, чтобы знакомство состоялось, я еду без остановок. Просто еду. Направление — больше на Юг. Я еду, еду и еду. А когда чувствую голод — останавливаюсь возле Дома Вафель в Рок Хилл, Южная Каролина. Да, я действительно въехал в другой Штат.
Гейт 26
Я нахожусь в Вафельном Доме и разговариваю с милыми официантками, которые говорят с восхитительным акцентом — настоящим Южным. Я спрашиваю у них сколько они зарабатывают в час. Я знаю, что федеральный минимум зарплаты составляет $7.25, но в некоторых штатах она выше — до $15 в час. Так сколько же платят тут?
— «$3 в час.»
— Как же так?
Их боссы осведомлены о минимуме в $7.25, но они считают, что эту сумму официанты наберут за счёт чаевых.
Невероятно! Разве это легально? Я спрашиваю всех вокруг, и все подтверждают это. Фактически легально платить официантам зарплату в $2.13 в час, потому что кто-то сосчитал, что с чаевыми они получат законный минимум.
Кстати, никто из официанток Вафельного Дома даже не жалуется. Они работают 6~7 дней в неделю, чтобы свести концы с концами. Но они любят свою работу потому, что любят работать с людьми.
— «Квартира с двумя спальнями здесь стоит $450 в месяц. Это ведь не Нью Йорк,» — говорит одна из них.
Я оставляю им большие чаевые и еду дальше на юг. Доезжаю до Чарлстона. Я приехал сюда умышленно.
* * *
Чарлстон — это город, где прошлым летом в церкви были расстреляны 9 чёрных. Убийцей был Диланн Руф — парень, чья фотография с конфедеральным флагом вызвал цепную реакцию, которая чувствуется и по сей день. Моё путешествие началось с этого события, но лишь сейчас я чувствую, что в состоянии «справиться» с ней.
Церковь называется Emanuel AME Church. Что значит АМЕ? Африканская Методистская Епископальная. Что это значит? Понятия не имею. Я паркую Caravan на стоянке и направляюсь к церкви.
Уже несколько месяцев прошло с тех пор, когда здесь произошло убийство, но когда идёшь мимо церкви, кажется, что это произошло вчера. На металлических воротах перед довольно большой церковью лежат цветы. Тут же фотография на которой запечатлены чёрные люди и через изображение идёт надпись: «Среди культур тёмные люди страдают больше всех. Почему?» Другая надпись гласит: Быть Негром в этой стране и быть сравнительно здравомыслящим — значит быть в постоянной ярости. Джеймс Болдуин.»
Богослужения в этой церкви проходят по воскресеньям, а по средам — изучение Библии. Сегодня вторник, и там ничего не происходит. Но офис открыт, и я разговариваю с одной из работающих там дам по имени Максайн. Она говорит, что в церкви 550 членов общины.
— Увеличилось ли число после убийства?
— «Не совсем. Лишь незначительно. Но люди приходят по воскресеньям, они хотят быть в этом здании, они хотят быть в этой церкви. Со времени этого происшествия у нас на богослужениях присутствуют 700 — 800 человек.»
— Является ли церковь исключительно для чёрных?
— «У нас нет на данный момент белых членов.»
Я слышал это и раньше о том, что белые не имеют права на членство в этой церкви. Это звучит странно для моих ушей.
— «Но по воскресеньям к нам всё-таки приходят белые люди.»
— Сколько белых людей приходит по воскресеньям?
— «Двести человек или больше. Но до убийства у нас никогда не было белых.» Она говорит, что подобная ситуация и по средам на занятиях по Библии, где в целом приходит примерно человек 100. Почти все они — белые. Ко времени того расстрела в июне на занятия приходили лишь человек 12 белых.
— Получаете ли вы сейчас больше пожертвований?
— «Мы получали пожертвования из разных уголков мира.»
— Наверно в два-три раза больше, чем обычно?
— «Довольно значительные суммы.»
— В 10 раз большие?
— «Я не вправе это разглашать.»
Но вот на что она имеет право — это сказать следующее:
— «Сочувствие, которое пришло после убийства, привело к тому, что флаги (конфедератов) были спущены во многих местах.»
* * *
Выйдя из церкви, я встречаюсь с высоким чёрным мужчиной в жёлтой рубашке и с большим крестом на шее. Его зовут Джонни, и он рассказывает мне, что «убийства сплотили белых и чёрных вместе и сделали Чарлстон известным во всём мире.»
— Есть ли у Вас белые друзья?
— «Очень много!»
Джонни не принадлежит ни к каким вероисповеданиям, но по его словам своим учителем он считает священника Луиса Фаррахана — лидера «Нации Ислама». Словом, есть вероисповедание или нет, а Джонни — мусульманин.
— А зачем Вы носите крест?
— «Это не крест , это — анх, древнеегипетский символ жизни!»
Он говорит, что также посещает богослужения в церкви. Я спрашиваю: почему?
— «Потому, что мы не делаем различий. Они наши братья!»
Интересная концепция. Мне интересно узнать, как широко эти «без различий» распространяются, особенно в свете того, что Луис Фаррахан известен, как антисемит, который неоднократно выступал против Евреев и Иудаизма. Поэтому я спрашиваю Джонни как он относится к евреям?
— «Как к группе?»
— Да.
— «Не все они плохи.»
— А что вы думаете по поводу того, как Евреи относятся к Палестинцам?
— «Это продолжается в течении веков!»
Израиль был основан в 1948 году, но я не упоминаю об этом.
Он знает Евреев и думает, что они хорошие люди. Некоторые из них богаты, «ну, как в нашем правительстве. Их там множество!»
— Они управляют правительством?
— «Да!»
— Управляют ли они Президентом Обамой?
— «О, да! Он не может принять решений без них. Он там, как кукла.»
— Если бы Президент Обама слышал бы Ваши слова…
— «Он знает! Вот почему он так поседел теперь!»
— Из-за евреев?
— «Да. Они управляют страной. Для своего собственного удовлетворения. Такова жизнь!»
— Как здорово быть Евреем!
Евреи или нет, но Чарлстон — один из красивейших американских городов. Здесь большие белые здания с большими колоннами, милые дома, маленькие улицы, множество хороших магазинов, и, судя по сведениям Министерства Внутренних Дел, является домом синагоги Кагал Кадош Бет Элохим, «второй старейшей синагоги и старейшей действующей. Движение Американского Реформаторского Иудаизма основал её в 1824 году.»
Интересно. И я иду, чтобы увидеть этот храм. Больше всего мне понравилась надпись снаружи: «Ты не Должен Парковаться Здесь». Это звучит так по-библейски. Мне это нравится!
Уж не знаю почему, но каждый раз, когда я прохожу мимо Еврейского здания, я чувствую голод… Где же мне найти хорошую еду в Чарлстоне? Я слышал, что Чарлстон ужасно гордится своим четырёхквартальным Городским Рынком — местом, непременно рекомендованным всем туристам для посещения. И я еду к Рынку в надежде на то, что он предложит мне лучшую еду в мире. Чудесно, но здесь мне предлагается купить различные ручной работы корзинки, рубашки, ожерелья, ювелирные изделия, ещё другие корзинки… Но я не хочу корзинок. Я хочу увидеть еду, но выбор в этом аспекте довольно ограничен. Я спрашиваю у чёрного продавца трёх миллионов видов масел домашнего изготовления: где белый толстый человек, вроде меня, может поесть?
— «Лучшая еда в Чарлстоне «У Хаймана». Если я хочу себя побаловать, я иду туда.»
Я продолжаю гулять в надежде найти Хаймана и выхожу за пределы рынка. Там я встречаю милую чёрную женщину, которая рассказывает мне, что она верит в Иисуса. Она также рассказывает мне, что Иерусалим находится где-то рядом с Израилем, и, что Евреи — самые богатые люди в Америке. Она говорит, что я должен попробовать еду в ресторане «У Хаймана», владеет которым богатый еврей.
Опять Хайман. И я иду туда.
Владелец ресторана Эли, и я должен познакомиться с ним, прежде, чем поесть его блюда. Он родился в этом городе, жил несколько лет в Израиле, даже служил в Израильской армии, и, по-правде говоря хотел бы продолжить жить там. Но он не может этого сделать потому, что его жена, еврейская женщина из Швеции, не поехала бы с ним туда.
— «Она ходит дома в брюках.»
Но мне не хочется брюк, мне нужна еда. Эли сам обслуживает меня.
Чтобы вы поняли меня, этот ресторан — южный ресторан. Жареное то, жареное это, вкусное то и вкусное это. Эли кормит меня различными рыбными блюдами, каждое из которых лучше предыдущего. Этот парень просто волшебник, надо отдать ему должное. Я не знаю, как ему это удаётся, но у него получается. Тут я ем лучшие южные блюда во всех Соединённых Штатах. Слава Богу, что у него такая властная жена, которая не позволяет ему уезжать отсюда.
Покончив с едой, у меня появляется импульс найти каких-нибудь неевреев в этом городе.
* * *
Я захожу в дом Духовенства по Всемирному Распространению Троицы. Не спрашивайте меня, что это значит. Мне просто понравилось название, и это всё. Я познакомился с священником Джоном. Он сказал мне, что любит всех, как и Господь. Это приятно услышать. Священник также сообщил мне, что «евреи владеют всем в Нью Йорке.»
— А в Чарлстоне?
— «И в Чарлстоне тоже!»
* * *
Сегодня среда, и я иду в церковь Эмануэля на изучение Библии, где я получу удовольствие созерцать 100 преимущественно белых людей, которые после убийств стали посещать уроки Библии по средам.
Но я увидел в реальности около 20 человек всего, причём половина из них чёрные, половина белые, плюс полицейский и корреспондент ВВС с заданием свидетельствовать наличие белых, приходящих сюда изучать Библию из сочувствия. Как и многие вещи в Америке, пиар этой церкви — это одно, а реальность — другое.
В следующем от меня ряду находится еврей из Массачусетса. Он пришёл сюда не изучать Библию, а «посочувствовать». Корреспондент ВВС находит его присутствие здесь очень полезным для новостей, поэтому он подскакивает к нему, чтобы взять интервью.
Если вам интересно, то сегодняшнее занятие посвящено молитвам и посту. Рядом с пастором-женщиной находится большой крест, к которому прикреплены имена всех девяти убитых прихожан. Иисус был пригвождён к кресту, и они тоже. Рядом с крестом находится американский флаг со строчками на нём: “Один флаг, одна страна, один народ.»
Лектор просит у аудитории поделиться своими мыслями о посте. Один из посетителей начинает отвечать так: — «Я просто разговаривал с Господом.»
Да. Здесь есть люди, которые утверждают, что у них была настоящая беседа с Богом. Они говорили с Ним. Он говорил с ними. И они обменивались мнениями.
Не говорите…
В конце занятий всех нас угощают подарком местной пекарни: хлебом, булочками, печеньем и кексами. Хорошо говорить о посте, если всё заканчивается поеданием кексов.
Так же хорошо говорить о расовом равенстве в церкви, которая разрешает белым посещать богослужения, принимает пожертвования от белых, но не принимает их в члены общины.
Африканская Епископальная Методистская Церковь была основана, — если я понял правильно, в начале 19-го столетия в Филадельфии, Пенсильвания. Вполне хватило времени с тех пор, как я предполагаю, начать практиковать равенство рас и открыть двери Церкви для людей с разным цветом кожи. Но, как я догадываюсь, не все предположения оборачиваются реальностью.
Гейт 27
Я продолжаю двигаться на юг, как будто чем южнее, тем более вероятно найти золото. Оскар, я всё еще на юге! Я въезжаю в Джорджию, двигаясь по направлению к Саванне, где вероятно и должно быть золото.
Цены в отелях даунтауна Саванны измеряются в сотнях долларов за ночь. Но я хочу победить систему, и нахожу себе через интернет комнату в отеле в нескольких милях от даунтауна за 39$ за ночь. Мне нравится описание отеля: «Отели Простой Цепи предлагают номера для продолжительного проживания с внешним бассейном и компьютером для гостей.»
Я паркуюсь возле отеля Masters Inn in Garden City и иду за своим ключом от комнаты. На высоком шесте я вижу огромную вывеску с названием отеля, но самого отеля я не вижу. Проходит какое-то время прежде, чем я вижу маленькое строение с названием отеля. Это не может быть отелем, разве что в нём имеется всего лишь одна комната… Но я всё равно захожу туда. Оказывается, это отделение приёма гостей. А где же сам отель? Не могу понять. Но, прежде, чем я открываю рот, чтобы спросить, меня опережает дама за стойкой. Она смотрит на меня, на цвет моей кожи и спрашивает действительно ли я хочу остановиться здесь?
— А в чём проблема?
— «Хотите, я дам Вам ключи и Вы сами увидите?»
— Есть ли у вас комнаты для курящих?
— «Да есть, но Вы сами не захотите там быть.»
— Почему?
— «Поверьте мне!»
— А где же отель?
Дама указывает на большие тёмные здания и говорит, что отель там.
— «Я дам Вам лучшую комнату из всех имеющихся, но Вы должны сказать мне, остановитесь ли Вы здесь.»
— В чём дело, леди?
— «Пойдите и посмотрите.»
И я иду. Я вижу, что всё пространство занято бедными чёрными семьями, буквально все щели этого Мастер отеля забиты. Люди расположились даже в различных местах на полу и на лестнице. Здесь сидят молодые мужчины, очень занятые… бездельем. Когда я прохожу мимо них, они с удивлением меня разглядывают, словно спрашивая какого чёрта я здесь делаю.
Что же это за место? Я захожу в одно из зданий в поисках своей комнаты. Перед лестницей я вижу объявления, где людей, ведущих себя плохо, предупреждают о том, что они будут выброшены отсюда сразу.
Что же здесь происходит? Лучше бы не знать. Я возвращаюсь к машине и двигаюсь дальше, объезжая эти здания отеля один за другим — одно страшнее другого, они «украшают» дороги, по которым я еду. О некоторых говорят, что там публичные дома.
Что же происходит с этой Джорджией?
Я уже почти отчаялся найти себе отель, как внезапно натыкаюсь на Deluxe Inn — отель с почти пустой парковочной площадкой. Я никогда в жизни не был в отеле единственным постояльцем, наверно пора им стать.
На маленьком холодильнике в комнате я читаю следующий текст: «Сигнал тревоги + Полиция =Тюрьма.» Что это?
Лучше не знать. Самое хорошее заключается в том, что все комнаты для курильщиков, что для меня отлично.
Я распаковываю вещи, затем закуриваю и пытаюсь отвлечь мои мысли от того, где я нахожусь..
Начинаю с Fox News. Они часто развлекают, а это то, что мне требуется сейчас. А Fox News сообщает: «Восемь террористов ИГИЛа с автоматами АК-47, с надетыми поясами смертников совершили атаки в шести местах в Париже в пятницу вечером, убив по крайней мере 127 человек и ранив 180 других людей.» Да-а! Это совсем не развлекаловка.
Восемьдесят девять человек умерли в концертном зале, где выступала американская рок-группа «Ангелы Смерти Металла». Ну до чего пророческое название группы!
Хорошие новости заключаются в том, что на сколько я знаю, ИГИЛ не планирует чего-то выдающегося в Джорджии. Отель пуст.
* * *
На следующий день, в субботу, при сиянии солнца я решаю выйти из этой дыры и изучить Саванну с мистером Caravan. Сразу за бульваром Мартина Лютера Кинга мл. находится Баптистская Церковь св. Луки, также известная, как Миссионерская Баптистская Церковь св. Луки. Я вижу заходящих туда людей. Может у них служба в Субботу, а не в Воскресенье? Похоже на это, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на это чудо.
Один из посетителей останавливает меня и спрашивает запер ли я машину. Некоторые люди здесь молятся, а некоторые воруют. Я захожу вовнутрь.
О, Господи! У меня чуть не случился инфаркт в этой удивительной церкви. Прямо впереди, рядом с подиумом лежит мёртвый человек. Оказывается, это не «Шаббат», а это прощание (wake)!
Покойный чёрный мужчина лежит в белом гробу. Половина его тела открыта для обозрения.
Моя первая реакция — бежать отсюда! Я никогда доселе не видел покойников и не хочу смотреть на них теперь. Но, как только я выбегаю, я тут же передумываю и решаю зайти. Это называется любознательностью.
Я сажусь в самом конце, как можно дальше от покойника. Присутствуют человек 20. Ничего не происходит. Никто не двигается — ни живые, ни мёртвые. Время идёт. Новые люди заходят. Все чёрные. Я думаю об чёрном театре в Форт Уорт и о том, что говорил мне парень — о посещении белыми людьми мероприятий чёрных. Но я говорю себе, что это же не Воскресенье, где белые могут прийти на службу, а на следующий день хвастаться «разноликостью». Но здесь нет ни одного белого.
Часы двигаются вперёд. За следующие полчаса всё больше и больше людей заходит вовнутрь.. И потихоньку образуется толпа в примерно 100 человек. И по-прежнему ни одного белого человека.. Неужели у покойника не было ни одного белого друга, или хотя бы знакомого, желающего проявить уважение к памяти умершего и сказать последнее прости?
Над гробом на стене — картина, где Иисус и Иоанн Креститель находятся в бассейне с водой и оба они темнокожие.
Начинается служба. Крышка гроба опущена и мы более не видим покойного. На сцене женщина — певица и хор. Они поют: «Восхваляя Господа, Аллилуйя». Все на сцене хлопают, словно это свадьба, и все в зале присоединяются к ним. Затем следуют речи и истории.
Посетители церкви — молодые и старые, женщины и мужчины, но все темнокожи.. Покойника зовут Генри Эдвардс мл. и он родился в 1945 году и умер от болезни сердца неделю назад.
Я побывал там более двух часов в надежде увидеть хоть одну белую личность, но кроме меня там не было ни одного из них. На американском английском языке это называется МНОГОЛИКОСТь, а на других языках СЕГРЕГАЦИЕЙ.
Один из выступавших сказал: «Это чествование жизни», и все присутствовавшие стали хлопать. Женщина начинает петь песню, где припевом звучат много раз повторяющиеся слова:»я благодарю Тебя». Эта женщина умеет выдерживать звуки, её «я» звучит длинней, чем поезд до Аляски. Ей бы очень подошёл Оскар. Это церковь для чёрных, и, когда эта женщина поёт хорошо — публика гудит от одобрения. Белые этого обычно не делают — это большой их недостаток.
Проповедник подходит к сцене и начинает говорить.. Он понимает как попасть в правильный аккорд, ведь публика тогда откликается возгласами «ДА», «ПРАВИЛьНО», или «АМИНь». То, что здесь происходит — не монолог, а диалог.
— «Каким бы вы желали быть Богу, таким Он и станет для вас!» И все кричат: «Да-а!»
Наверно Хенри, который больше не является частью всего этого, будет скучать по этому.
В положенное время служба заканчивается и начинается процессия в сторону выхода: Море чёрных и один белый. Прямо, как в Красной Линии поезда в Чикаго. На выходе, на его пути к машине, я знакомлюсь с Албертом — двоюродным братом покойного, который приехал сюда из Бруклина, Нью Йорк. Я спрашиваю у него почему тут нет ни одного белокожего человека?
— «Хороший вопрос. Я никогда не обращал на это внимания. У Генри были белые друзья, но они не пришли.»
— Значит, они не хорошие друзья…
— «Такова Америка!»
— Значит, Многоликость — просто звук, слово для пиара?
— «Да. Точно. И Нью Йорк таков. И Бруклин очень похож. Белые делают свои дела, а чёрные — свои.»
Я говорю ему, что мероприятие в церкви тронуло меня.
— «Мы все пройдём однажды через это — через это путешествие!»
Группа людей стоит неподалёку, в большинстве — женщины. И я задаю им тот же вопрос — почему ни один белый человек не пришёл попрощаться с покойным? Они кивают головой, но не находят ни одного слова в ответ. Реальность удручает.
Многоликость.
В минуте езды отсюда находится даунтаун, где расположены дорогие отели, и куда просвещённые белые люди приезжают, чтобы почувствовать себя в самой сердцевине многоликой Америки. Я еду туда-сюда по даунтауну, чтобы найти их. Здесь цвет кожи почти только белый.
Кафе, магазины, опять кафе и ещё больше магазинов.. Белые получают удовольствие. Они приехали из разных уголков Соединённых Штатов, чтобы почувствовать в непосредственной близи Южную культуру. Чёрные официанты обхаживают их, кормят и поят, и они чувствуют себя вполне «многолико».
Но вот Хенри скончался, и никто из белых «друзей» не пришёл с ним попрощаться. Когда становишься свидетелем этому, становится больно.
Даунтаун Саванны похож на даунтаун Чарлстона, но теперь оба звенят глухо для меня, поскольку оба рассказывают иллюзорные и обманные сказки.
* * *
Я продолжаю ехать, по пути узнавая лучше свой Caravan. К концу дня я попадаю на скоростную дорогу, ведущую к Флориде. Где-то по дороге встречается табличка о наличии Центра визитёров. Значит ли это, что я уже во Флориде? И я сворачиваю с дороги в соответствии с дорожными знаками, ведущими к этому Центру.
Там я вижу брошюру, названную «Официальный путеводитель по Золотым островам.» Это что — уменьшительное название Флориды? Нет, я всё ещё в Джорджии. Какая-то дама мне советует:
— «Посетите остров Джекилл.»
— А что такое остров Джекилл?
— «Это место, где когда-то жили самые богатые люди Америки, и никто другой не смел посетить этот остров. Как-то раз за выпивкой один из них выдвинул идею создать Федеральный резерв. Вот с тех он и существует.»
В брошюре я читаю следующее:
«Остров давно оценен за свою историческую веху — район под названием «Деревня Миллионеров.» Островной Клубный Отель и коттеджи вокруг него были когда-то домом для самого эксклюзивного клуба в мире, состоящий из наиболее влиятельных людей Америки — Морганов, Пулицеров, Вандербилдтов, Крейнов и других. Он служил охотничьим местом и гольф курортом и служил обрамлением для многих исторических моментов, включая первый межконтинентальный телефонный звонок и первое собрание Федерального резерва.»
Америка: начиная с первого кресла-качалки до первого межконтинентального звонка. Остров Джекилл — это как раз место для меня, ибо мне нужно лечение после впечатления от поминок.
И я еду туда. Какое удивительное место! Остров Джекилл — это райский сад на земле. Это то место, куда настоящие Избранные люди с большими кошельками приезжали освежиться. Я гуляю по пляжу, который чист и прекрасен, и чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Улицы здесь прямые. Повсюду самая зелёная трава и деревья. Всё вокруг создаёт эффект реальности «жизни-мечты».
Я вижу молодую пару, играющую с детьми на траве. Я спрашиваю у них:
— За кого вы голосовали на последних президентских выборах?
Они смотрят друг на друга, как бы ожидая друг от друга, что тот скажет. Почему? Потому что никто из них не знает за кого голосовал партнёр. Так они мне объясняют. Это такой «спорный» вопрос, который они даже не обсуждают между собой.
Ой!
Клубный Отель Острова Джекилл, имеющий ряд собственности на острове, выглядит симпатичным отелем. Я решаю побыть здесь немного.
* * *
Savannah Morning News сообщает сегодня, что Губернатор Джорджии Натан Дил издал административное распоряжение о том, что ни одно штатное агентство не вправе принимать беженцев из Сирии в свете террористических атак в Париже, из-за озабоченности просочения террористов под видом беженцев через границу.»
Та же газета также сообщает, что «Губернатор Натан Дил должен сегодня посетить Остров Джекилл и так называемую церемонию «посвящения», где будет представлено всё новое, приобретённое государством в островном парке.» Этот остров, в прошлом бывший частной собственностью, сейчас принадлежит штату.
Это должно произойти в нескольких шагах от моего отеля, поэтому я иду посмотреть. Там я вижу огромный тент и сотни людей в нём. Большинство из них сидит, некоторые стоят и я рассматриваю присутствующих. В первых рядах исключительно белые люди. Позади я вижу около 50 чернокожих — все они одеты в трёхцветные накидки тёмно-бордового, золотого и белого цвета. Я подхожу к месту, где они сидят и сажусь рядом. Прежде, чем я выясняю, кем они на самом деле являются, оратор вступает на подиум и сообщает нам, что это мероприятие является празднованием инвестирования $195 млн для оживления Острова Джекилл.
Я совершенно не понимаю, о чём он говорит, но сам лично предпочёл бы, чтобы часть этих денег пошла на покупку для меня накидки.
Его превосходительство Губернатор Дил поднимается на сцену и благодарит всех тех, кто годами прошёл через этот остров и коллективно превратил его в то, чем он теперь является. Среди тех, кого он благодарил, оказались коренные Американцы и Клуб Миллионеров.
Он не благодарит меня. Ближе к концу этой речи черные встают и маршируют. Куда? Я не знаю, но тоже встаю и присоединяюсь к ним — одинокий белый в маленьком море чёрных. Это теперь моё увлечение: куда чёрные, туда и я…
Куда же мы все идём? У-упс! К сцене. ОК, вместе со мной, поскольку это же не другие поминки. Они поют:
О, счастливый день,
Когда Иисус смывает
Когда Он смывает
Мои грехи прочь.
Я присоединяюсь к их пению и танцам на сцене.
Какая-то дама из организаторов, увидев этот ужас, немедленно обращается ко мне и требует, чтобы я покинул сцену.
Вот, чёрт! Чёрным можно смывать свои грехи, а мне нельзя. Они поют ещё немного, и как только их грехи окончательно смываются, церемония заканчивается.
О чём всё происходящее здесь? Почему привезли этот хор, чтобы он пел песни Иисусу, когда событие не имеет ничего общего с христианством? Спросите у этой дамы-организатора пиара. У меня же есть более животрепещущие вопросы. Например, почему, когда белые собираются делать большие деньги, чёрные разражаются песнями и танцами?
Мне следует найти кого-нибудь более сведущего в этих вещах, чем я. И это, естественно Губернатор Натан Дил.
Чтобы знакомство состоялось, я прошу Его Превосходительство объяснить мне всё о Джорджии.
— «Мы за тех, кто заинтересован в бизнесе. Уже третий год подряд нас назначают лучшим штатом для бизнеса в Соединенных Штатах.»
А кто это назначает? Понятия не имею. Но это неважно. Звучит хорошо, и этого достаточно.
Я делюсь с Его Превосходительством тем, что увидел, побывав в Джорджии. Это огромное разделение между белыми и чёрными, особенно в сфере обеспеченности. Или моё впечатление неверное?
Разумеется, неверное. Его превосходительство утверждает, что «у нас имеются обширные прекрасные возможности для нашей миноритарной общины», и что «Джорджия не получила бы признания как лучшего штата для бизнеса, если бы мы не распределяли бы обеспечение правильно. Я считаю, что мы это делаем.»
Я не могу сказать правда это, или нет, но единственное, что могу сказать, это следующее: черепахи получают хороший уход на этом острове, и они точно получают свою долю от богатства здесь, кто бы чего не говорил…
Да-да, черепахи. Забудьте о чёрных, думайте о черепахах. Да, тут, не острове Джекилл есть Госпиталь для морских черепах. Я иду, чтобы посмотреть на него.
Когда я зашёл в госпиталь, там проходила операция «по удалению фунгальной массы». Медсестра крепко держит черепаху, а доктор выполняет процедуру операционными ножницами. Черепаха выталкивает вперёд свои тёмные передние конечности. Это удивительное зрелище.. Кто оплачивает всё это? Я не знаю. Может, у черепахи есть страховка «Обамакер».
О, счастливый день
Когда Иисус смывает
Когда Он смывает
Мои грехи прочь.
Богатые люди любят черепах. Но не просите у меня объяснений.
* * *
Небольшая водная прогулка на пароходе, или более длинная поездка на машине приведёт вас к Морскому Острову — частному острову, где живут супер-избранные, сегодняшний Клуб Миллионеров. Вы туда не попадёте, если только не зарезервируете номер в местном отеле, за который с вас возьмут необыкновенное количество бумаг с мёртвыми Президентами. Другой класс людей, имеющих возможность вступить на этот эксклюзивный остров — это те, у кого имеется официальное разрешение там находиться.
Четвёртый, и самый быстрый способ попасть туда — это примкнуть к одному из перечисленных трёх. И именно это я и делаю. Я нахожу себе такую личность, и он возит меня вокруг. Мы проезжаем мимо зданий отеля, и я приглядываюсь к его гостям, среди которых нет ни одного чернокожего. Чёрные останавливаются в Masters Inn… Мы продолжаем поездку.
Морской Остров — это то место, где лидеры Группы Восьми (G-8) встречались в 2004 году. Это место, где богатейшие американцы, часто называемые «одним процентом», живут своей особой жизнью. Но, если вы предпочитаете более точные цифры, то считайте, что жителей этого острова можно назвать «0,001 процента.»
Стоимость домов здесь идёт на миллионы долларов — три миллиона, десять миллионов… Никто особо не считает. Но найти грандиозные дворцы среди них, такие, какие имеются в других эксклюзивных местах Америки, достаточно сложно. Мой новый друг рассказывает мне, что обитатели Морского Острова не тяжеловесные и претенциозные люди. Их дома упрощены, ибо никто здесь не собирается кого-то удивлять. Нет такой необходимости, ведь, если вы не находились бы среди этих «0,001 процента», то и не жили бы здесь.
И всё же, хоть и не хочется, но я поражён этими «простыми » домами. Хоть они и не поражают своими размерами, но каждый из них выглядит, как редкая жемчужина по своему дизайну, форме и мастерскому сочетанию красок.
Самой уникальной чертой этого места всё же является тот факт, что вы можете встретить 0% жителей острова. Вокруг — никого, лишь изредка видишь работников. Где же все люди? Богатые прячутся внутри своих крепостей, сидят у зеркал и разговаривают сами с собой. Лучший друг Морского Острова — это облако одиночества. Я закрываю глаза и слышу про себя поющего свою песню «Одиноко наверху» Рэнди Ньюмена.
Вы считаете я должен быть счастливым. Но это не так.
О, как одиноко наверху.
(окончание следует)
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer7/ttenenbom/
