1.
что бы ни происходило
что бы ни говорили
серебряный кенотаф пчёлам
отблески в абсолютной темноте
нас разрезали
кванты-близнецы
до начала
до большого взрыва
которого не было
у каждого он свой
а теперь
фиорды затупились
бежевый берег
мёртвого серого океана
сорняки в деревянной церкви
а потом невесомость
случайные фотоны
по экспоненте вниз
знали ли мы
что между началом и концом всё
или пили кощунственный бриз
или изучали силу тяжести
могли ли мы иначе
когда тетрис это ложь
и уходить обручальной точкой
шелестя жёлтым платьем
восвояси
где не имут пустоты черепа
и кенотаф целует мысль
одни пиксели
битые ссылки на тебя
и неуёмный ураган в наручниках
посреди мест
кажущихся знакомыми
остановившимся зеркалам
оживающим камням
2.
Тебя находить в зазеркальной вселенной,
Которую в нас стережёт диафрагма,
Сквозь смерть и рождение духов нетленных,
Свинец ледников, измождённую магму.
Дискретное время Её нелинейно,
И сложено время из хвороста жизней.
В нём все наши прошлые смерти ничейны,
Рожденья грядущие в нём закулисны.
Как ребусы в мозге, торнадо цветущий,
Быстра центрифуга планет, малых родин.
И прошлые жизни быть могут в грядущем,
А жизни грядущие в прошлом находят.
И всё к одному, и прозрение слепо,
Эффект до минор и притворные дамы,
Вдали пароход и луна на полнеба,
Песок серебрится, как бритва Оккама.
Тебя обыскаться среди персонажей
Магнитных, где рыщут духовные тёзки,
Заглядывать в жизни прошедшие наши,
Нося на руках прошлых жизней обноски.
Но как мне найти тебя в хаосе судеб,
В движении звёзд, в инкубаторе братском,
Когда не всегда в нас вселяются люди,
Когда не всегда мы рождаемся в штатском?
А с тем, кого здесь второпях развязали,
Легко разминуться. Как с собственным домом.
Но тело, как тот чемодан на вокзале,
Без ручки который, сама невесомость.
Тебя обнаружить на том берегу, чтоб
Потом распознать тебя снова на этом –
Задача моя такова, потому что
Я знаю, бывают туннели без света.
И катер несёт нас в эдемское гетто,
И ты слышишь море, которое вижу,
Мы скоро уже совпадём по билетам,
По миру, по времени, скоро задышим.
И солнце зовёт нас в прозрачное ovo,
Я чувствую ветер твоей млечной кожей,
И чтобы мы встретились снова и снова,
Ты тоже ищи, ты ищи меня тоже.
3.
С каждой новой любовью, вдыханьем, разлукой –
Раздвоенье времён, раздвоенье пространства,
Раздвоение жизни, сердечного стука…
С каждой новой любовью такое шаманство.
И галактики в небе сгорают бесцельно,
Их горящие бубны над этой юдолью,
Ты живёшь десять жизней за раз, параллельно,
Одновременно, чувствуя каждую – болью,
И пока не найдёшь ту, с которой уснуть бы,
Сам с собой не столкнувшись на этом пути,
Ты двоишься, ветвишься, клонируешь судьбы,
Чтобы больше успеть, чтоб быстрее найти.
4.
Есть такое дело:
когда открываешь окно
и представляешь в нём летний сад,
и сына на верёвочных качелях под яблоней
в пятом часу вечера,
на самом деле это
застыл слюдой
двадцать пятый кадр.
Что за окном сейчас – не понять.
Давно не было дождя.
Его никогда не было.
Зная многовекторность времени
и отсутствие точек начала координат
в любой его диспозиции,
способность хрононов расслаиваться
и дублировать друг друга,
вдруг понимаешь,
что твои прошлые и будущие жизни
могут случайно совпасть в одном времени,
ты можешь даже
встретить себя прошлого, в образе летнего сада,
или себя будущего, в образе дождя,
и не узнать.
И маленький рукотворный водопад
состоит из молекул воды,
но молекулы состоят из снов,
иначе зачем бы ему течь
во всех трёх направлениях одновременно,
посреди летнего сада,
и ты питаешь его по ночам
видениями полётов в другие времена,
не умея выбрать стоп-кадр.
И та, которую искал миллиарды лет
в лицах растений и животных,
в роли событий и явлений,
она, твоя судьба,
тоже может быть
или не быть
в своих нескольких воплощениях
одновременно
здесь и сейчас,
здесь и сейчас,
и ты можешь не узнать ни одно из них,
равно как и она саму себя,
с собой столкнувшись.
А старость – это невозможность
развернуться на 180 градусов,
и в таком случае нужно
просто закрыть окно
безо всякой надежды порадоваться,
даже на финишной прямой,
что мы есть друг у друга.
По условиям мгновенного времени.
5.
Между нами обстоятельства
Непреодолимой силы,
Иллюзорные предательства
Той любви, что нас косила.
Мы друг в друге не утонем,
Просто станем ещё ближе.
Между нами – ничего нет,
Кроме тех, кто с нами иже.
Между нами наши символы
Наших систол и диастол,
Воцерковленные нимфами
Наши ноши и балласты.
Оцифрованные снами,
Мы останемся под током.
Ничего нет между нами.
Между нами – слишком много.
6.
мне снилась ночь и все её творенья.
я был внутри, смотрел в неё и видел
мятеж людей, прирученных смиреньем,
и кандалы, как крылья тех событий,
которым были сотни оснований,
которым не дано уже случиться,
и в этой целомудренной нирване
я знал, что мне от них не излечиться.
у каждого своя акупунктура,
но тьма – одна на всех, и в ней на убыль
идти двум неразвенчанным фигурам,
людьми не ставшим от того сугубо,
что навсегда друг друга испугали
так, что отныне лишь во сне и дышат,
укоренённым в личном ареале,
похожим на трясущихся пустышек.
мне снилась тьма из бездыханных мидий
и космоса фасеточное зренье,
и то, что видит он, а мы не видим –
ошибки собственного сотворенья,
и ересь нашу – друг от друга прятки,
и наши центробежные измены,
и то, зачем мы разные загадки
разгадываем так одновременно.
ты можешь приказать судьбе, но вряд ли
прикажешь сердцу. можешь только длиться.
но если б нам сказали нужный адрес,
ты предпочла бы даже не родиться.
а если бы судьба тебя дала мне,
ты от меня бы отреклась повторно,
и там, где море разбивало камни –
песок, от старости и боли чёрный.
и этих буднях глупых, ледовитых
вопросов много больше, чем ответов.
и нами что-то важное убито,
и это что-то мы забыли где-то.
а в этом сне, пришедшем птичьей почтой,
всем кроме нас понятны наши цели,
и почему в одну и ту же точку
из разных смотрим мы бездонных келий.
7.
Я к вам пришёл навеки поселиться…
Васисуалий Лоханкин
Ты поселилась в моей голове,
Хоть обо мне и не думаешь.
Две половинки у мозга, их – две,
Обе глядят в пустоту мою.
Ты прописалась в сознанье моём,
Хоть своё тоже имеется…
Мозг мой рисует картинки вдвоём,
Выжечь любовь не умеет сам.
Мозг состоит из нейронов одних,
Помнящих только тебя одну.
Как мне избавиться напрочь от них,
Как залечить эту фауну?
Этому счастью не вырастить клон,
Пусть живут сны безответные.
Как мне забыть то, что быть не могло,
Как истребить заповедное?
8.
Тушить, тушить в который раз
Морскою пеной бирюзовой,
Не добывая хризопраз
Из безвоздушного улова, –
Ты знаешь, это ни к чему,
И даже больше: бесполезно.
Так не похожа на тюрьму
Под нами – ласковая бездна!
Не перепутать бы очаг,
Не от того спасаясь жара,
Что шаг за шагом ставит шах
Чужим осунувшимся чарам.
Но надо, надо, всё равно,
Гасить, гасить своё пространство,
В котором крошится геном
Твоей души без уз гражданства,
В котором, полном той воды,
От жажды плачут без границы
Вне окружающей среды
В браслетах электронных птицы!
Я не хочу с тобою впредь
Стихом беседовать ветошным.
Пока способны так гореть,
Мы живы, юны и возможны.
Я не хочу гасить свой ад,
В котором свечи – словно в церкви,
В твоей реке огня стоят,
И ни одна в ней не померкнет.
А выходить за берега
Не бойся, если в русле тесно.
По пояс будет мне река,
Напоминающая бездну.
9.
Однажды мы встретимся там, за рекою, –
Закон мирозданья всегда безупречен, –
И только потом нас оставят в покое,
И только тогда завершится наш вечер.
Пока же мы здесь и путей у нас сотни,
Моё ожиданье – всегда под рукою,
И я хочу знать, что сейчас и сегодня
Ты думаешь, чувствуешь, что ты такое.
Пока мы петляем по этим завалам,
Внезапное солнце, ты вспыхнешь, как чудо,
Меня воскресишь, как ни в чём не бывало,
И мы будем святы, бессмертны покуда.
Имаго предчувствий считает нас домом,
Зародыш предтечи растёт, как мицелий,
Домашнее тело бросается в омут,
Подспудные звёзды нам в головы целят.
Без абракадабры и без люциферов,
Отринув всех тех, кто обидой ограблен,
Летят одуванчики, белые сферы,
Такие красивые, как дирижабли,
Без окситоцинов и адреналинов,
Оставив внизу облака медной плоти,
Летят одуванчики, как цеппелины…
Коснувшись друг друга в свободном полёте –
Мы станем собой, настоящими станем,
И даже узнаем друг друга всецело,
До самой последней минуты скитаний,
До каждого в нас подселённого тела,
И в этом полёте, прекрасны и храбры,
Застынем, счастливые, и захохочем,
Друг друга запомним как следует, – напрочь,
И вновь разлетимся, воздушные очень.
10.
Что память? Только персональный эшафот.
Хоть помним всё сейчас, но всё потом – забудем.
Вот – ты идёшь по набережной днём, а вот –
На день намёка нет, и вместо жизни – студень.
Что жизнь? Как я – в тебе, как в царской водке – ртуть,
Как в очищающем огне – воспоминанья,
Проходит всё один и тот же звёздный путь,
Всё растворяется в могиле мирозданья.
Неандертальцы ли в обносках шимпанзе,
Постлюди или души в ледяных кристаллах –
Нет разницы, для нас нет разницы совсем,
Мы иллюзорны с точки зрения финала,
Нас нет, когда на нас снаружи посмотреть.
Дециллиарды лет ли, несколько минут ли –
Без разницы, мы все – на призрачном одре
Каверн фантомных замерзающие угли.
Вот твой пейзаж, и ты, а вот он – наутёк,
Подводит зренье, мчится к берегу цунами.
Вселенная потом сама на нет сойдёт,
И вместе с нею – всё, что было между нами.
И ложку дёгтя в тёмном царстве, чёрный мёд,
Стреножив миг, оближет чёрная сирена…
Один исход для нас и тех, кто нас уймёт –
Забвение фосфоресцирующей пены.
11.
кладбище любовей в тонком мозге
переполнено. шевелятся, лежат.
в нефти, в камне, в формалине, в воске.
перманентный спрятанный пожар.
господи, прости, на каждой метка,
каждая особенная, и
от любой из них нужна таблетка
та, что не подходит для других.
кладбище живое, дышит, дышит.
ты звенишь, по центру ровно встав.
это так естественно – ты слышишь?
ты над ними общий кенотаф.
12.
а ещё
каждый раз
как на секунду забудусь
вижу перед собой лицо
может это ты?
детский сад взрослый лес
костёр из перьев
рябь кислородных глаз
водяные знаки улыбок
своя отчётливее твоей
никуда из пыли
в луче солнца
рояль и альт
подорожник и вереск
всегда видеть тебя
и не знать где ты
что ведёт через всё
почему вижу
путь луча сквозь хрусталь
пропускаю через себя
я буду читать тебя как кружева
я больше не сыщик
пунцовые хвосты папируса
в бескрайнем поле
погребён под зёрнами плевел
тсс! ничего не говори
я знаю
ведь
всего XXI век
я улетел
рано
