(окончание. Начало в №7/2020)
1. Первый советский спектрогелиоскоп
К 1 мая 1935 г. все работы по постройке первого в советском Союзе спектрогелиоскопа, получившего название «Солнечная машина», были закончены. После сборки и первого испытания прибора Барабашовым и Семейкиным, при участии механика обсерватории А.С. Салыгина, астрономы доработали некоторые детали и узлы инструмента, что существенно улучшило его характеристики [72, с. 48].
Точная юстировка прибора была выполнена Семейкиным. Она осуществлялась на месте после установки всей станины с использованием метода «светового рычага». Для этой цели Борис Евгеньевич направлял на призму пучок света из камеры, снабженной объективом, и на большом расстоянии от нее (8-10 метров) после отражения от одной из ее поверхностей получал на экране изображение источника света (например, лампы накаливания).
Если призма установлена правильно, т. е. грани параллельны оси вращения, то положение изображения источника света на экране не должно изменяться по высоте при повороте призмы на 90 градусов. В случае удовлетворительной постановки призм (при их быстром вращении моторчиком), световой луч, отброшенный ими на экране, давал светящуюся полосу без всяких заметных для глаз следов волнений. Если этого не происходило, то Семейкин оперировал четырьмя верхними винтами гнезда, пока не получал надлежащий результат [73].
Следует отметить, что за выполненные работы по монтажу и обследованию спектрогелиоскопа Борис Евгеньевич был премирован в сумме 400 руб. (для сравнения, зарплата научного работника І категории Б.Е. Семейкина, согласно штатному расписанию ХАО, составляла 275 руб.) [74].
В июне 1935 г. на Харьковской астрономической обсерватории начались регулярные наблюдения Солнца. Первым наблюдателем на линии водорода На стал Б.Е. Семейкин. Смещение в крылья линии На осуществлялось при помощи line-shifter в течение нескольких секунд, поэтому измерения ширины линии с точностью до минуты относятся к одному моменту времени. Таким образом, подобные наблюдения в крыльях линии На дают возможность измерять лучевые скорости движущихся масс вещества, определять точное время начала активизаций стационарных образований и эруптивных процессов. При этом наблюдения не ограничиваются линией На, но могут производиться в любых линиях ближней ультрафиолетовой, видимой и ближней к инфракрасной областей солнечного спектра [75, с. 304].
Изготовление и апробация спектрогелиоскопа позволили ХАО принять полноценное участие в спектральных исследованиях Международной службы Солнца, организованных Международным астрономическим союзом, совместно с 16-ю другими астрономическими учреждениями (более-менее равномерно расположенными по долготам).
В сентябре 1935 г. Семейкин повторно выезжает на Северный Кавказ для детального изучения погодных условий в нескольких местах для предстоящей работы по наблюдению полного солнечного затмения в 1936 г. Этот район уже был официально закреплен за ХАО Комиссией АН СССР по организации наблюдений затмения после предыдущей командировки Семейкина [76].
Его подробный доклад был заслушан на общем заседании ХАО. Согласно протоколу, собрание констатировало, что Семейкин собрал точные сведения. Окончательным местом работы харьковской экспедиции была определена станица Белореченская. Решили также, что экспедиция будет выезжать двумя группами: первая партия, возглавляемая Н.П. Барабашовым, будет ехать с инструментами. Для инструментов планировалось выделить отдельный вагон, сопровождать которые должен непосредственно Б.Е. Семейкин [77].
Осенью 1935 г. в Харьковском государственном университете существенно активизируется деятельность по реализации проекта постройки новой астрономической обсерватории. Вероятно, к этому времени включились «механизмы», задействованные Наркомом просвещения Украины В.П. Затонским, который, посетив обсерваторию, пообещал поддержку в осуществлении переноса ее инструментальной базы. Приказом ректора университета А.И. Нефоросного была создана официальная комиссия, в состав которой был включен и Б.Е. Семейкин [78].
2. «Большое советское затмение»
В конце мая 1936 г., согласно разработанному плану подготовки ХАО к наблюдению полного солнечного затмения, в станицу Белореченскую выехала первая партия харьковской экспедиции (накануне Семейкин ездил в Ленинград для получения одного из новых инструментов для экспедиции — коронографа) [79].
Программа работ экспедиции предусматривала выполнение фотометрических исследований внутренней и средней короны Солнца в фотографических лучах и через светофильтры, пропускающие инфракрасную, красную, зеленую и фиолетовую области спектра. Предполагалось получение фотографий спектра короны (включая его инфракрасную часть) с целью установления распределения интенсивности в спектре короны по отношению к солнечному спектру [80, с. 91-92].
Члены экспедиции оборудовали площадку для проведения наблюдений, осуществив ряд подготовительных работ, связанных с постройкой каменных оснований, установкой на них инструментов и их регулировкой. Однако проведению механических работ — точной установке приборов и окончательной фокусировке камер и спектрографа крайне не способствовала пасмурная, зачастую дождливая погода. Даже обсуждался вопрос о разделении экспедиции на два состава для достижения большей успешности в процессе наблюдений. С этой целью Б.Е. Семейкин ездил в Джубгу — поселок, расположенный в устье одноимённой реки на берегу Чёрного моря: в случае благоприятного результата там предполагалось установить 4-х метровый коронограф. Однако оказалось, что метеорологические условия в приморской полосе гораздо хуже, чем в станице Белореченской.
В ходе осуществления подготовительных работ Семейкиным в числе других харьковских астрономов в Белореченской (и прилегающих поселках) были прочитаны популярные лекции (с демонстрацией диапозитивов), посвященные предстоящему солнечному затмению, и проведен ряд экскурсий для ознакомления с инструментами и небесными объектами.
Накануне дня затмения погодные условия чрезвычайно ухудшились: стояла сплошная облачность, шел сильный дождь, сопровождаемый громом и молниями. Было принято оперативное решение — в случае продолжения такой атмосферной нестабильности использовать следующий прием: установить оборудование на нескольких самолетах и подняться на них на высоту более 6000 метров над облаками.
По этой причине накануне дня затмения — вечером 18 июня — Н.П. Барабашовым был предпринят ознакомительный полет на самолете на высоте в 2500 м. с киносъемкой облаков над станицей Белореченской при помощи автоматической камеры «кинамо». Одновременно на другом самолете, где был установлен фотоэлемент, снабженный ультрафиолетовым фильтром и чувствительным гальванометром, Б.Е. Семейкин производил тренировочные наблюдения. Ориентируясь в условиях местной обстановки, он отсчитывал гальванометр и соответствующим образом направлял фотоэлемент.
Но реализовывать запасной маневр 19 июня 1936 г. харьковской экспедиции не понадобилось — погода позволила провести наблюдения с земной поверхности. Хотя следует отметить, что эти результаты оказались довольно скромны: на стандартном коронографе Б.Е. Семейкин получил лишь два удачных снимка солнечной короны; четыре качественных снимка были получены научным сотрудником М.С. Савроном при помощи 4-х метрового коронографа [81, с. 18-21]. Поэтому именно им поручается подготовка материалов, собранных в ходе наблюдения затмения, для издания в «Публикациях Харьковской астрономической обсерватории» [82]. Борис Евгеньевич также подготовил авторское научно-популярное издание [83], посвященное результатам наблюдений полного солнечного затмения.
С Северного Кавказа Семейкин вернулся последним, в июле 1936 г., сопровождая инструменты. С этого момента за ним официально (согласно приказу по ХАО) закреплены рефрактор Цейса и спектрогелиоскоп на «ответственное обслуживание» [84].
Следующие полтора года в жизни Б.Е. Семейкина характеризуются активной научной работой, сосредоточенной на разработке трех тем: «Наблюдение флокул», «Сатурн» и «Определение коэффициента поглощения в инфракрасных лучах» [85]. Он «с головой» ушел в работу: этому, возможно, способствовали события в личной жизни астронома — он расстался со своей семьей [86].
Семейкин сотрудничает с Научно-исследовательским кино-фото институтом, в котором ХАО заказывает контрастные пластинки для фотографирования Солнца (с большим содержанием серебра в слое) [87]; им были посеребрены зеркала к новому и частично к старому целостату, выполнена предварительная юстировка нового целостата. Борис Евгеньевич разработал план использования спектрогелиоскопа для фотографического метода изучения контуров спектральных линий; перемерил на микрофотометре пластинки с фотографиями Сатурна в фиолетовых лучах и произвел окончательную обработку полученного материала для установления колебаний яркости кольца Сатурна за период 1932-1937 гг. В связи с намеченной задачей — определению яркости Солнца в абсолютных единицах — Семейкиным была разработана механика ослабления солнечного изображения для его сравнения с яркостью эталона [88, л. 12].
Зимой 1938 г. Н.П. Барабашов так оценивал успехи Семейкина: «Работу можно считать вполне удовлетворительной, хотя она проходила ненормально вследствие частого отсутствия ясных ночей и дней, но их отсутствие компенсировалось теоретической работой <…>. При наступлении ясного периода следует обратить особое внимание на пуск нового целостата и на начало работы по теме «Определение коэффициента поглощения в инфракрасных лучах». Кроме того, следует позаботиться об инфракрасных фильтрах для будущего фотографирования планет» [89].
3. Арест НКВД
Но заниматься любимым делом Борису Евгеньевичу Семейкину было уже не суждено: 18 апреля 1938 г. датировано Постановление (об избрании меры пресечения) по обвинению Б.Е. Семейкина по ст. 54-8 и 54-11 УК УССР в подозрении, что он является активным участником антисоветской украинской националистической организации [90].
Из материалов следственного дела № 114096:
«Харьковским областным управлением НКВД вскрыта и ликвидирована антисоветская националистическая террористическая организация, являющаяся ответвлением украинской националистической организации, руководимой украинским центром во главе с Любченко, Затонским и др.
Организация готовила свержение советской власти путем поднятия вооруженного восстания, с целью отделения Украины от Советского Союза.
Организация подготавливала совершение террористических актов против руководителей партии и советского правительства, а также занималась вредительством с целью подрыва оборонной и хозяйственной мощи СССР…» [91].
По данному делу было арестовано 12 человек. В основу обвинения Б.Е. Семейкина легли «показания» некоторых сотрудников бывшей Палаты мер и весов, осужденных органами НКВД еще в 1932 г. на 6 и 5 лет ИТЛ соответственно: Мазуренко Василия Петровича, на момент ареста руководителя научно-технического сектора Комитета по стандартизации, и Павлова Михаила Александровича, на момент ареста профессора Харьковского технологического института и сотрудника Палаты мер и весов [92].
Из показаний В.П. Мазуренко, якобы данных им еще при аресте в 1931 г.:
«…Из сотрудников б. Палаты мер и весов многие по своим шовинистическим и антисоветским взглядам представляли среду идеологически тождественную с членами к. р. организации, а часть принадлежала к самой организации. Из профессоров, кроме Павлова, деятельное участие принимал проф. Барабашов. Его завербовал и меня с ним познакомил А.И. Попов, после чего я его принял на службу в Палату, концентрируя здесь к. р. силы. Заданием его была организация ячеек среди научных работников, каковую работу он, по поручению руководящего центра, исполнял с Поповым и Янатой [1], как я уже об этом показывал. Барабашов — человек мягкого характера и работал под влиянием других руководителей группы научных работников. По рекомендации Барабашова ему в помощь я принял двух его ассистентов: Семейкина и Сергуна, которых он, как молодых ученых должен был из кандидатов завербовать в члены к. р. организации. Как Барабашов, так и его ассистенты отличались во всей Палате особо добросовестной и успешной научно-исследовательской работой, а молодые люди представляли собой серьезный и ценный материал, которым мы хотели воспользоваться для к. р. целей <…>» [93].
Из показаний М.А. Павлова, также якобы данных им при аресте в 1931 г.:
«<…> В к. р. ячейке Палаты мер и весов руководящую роль играл В.П. Мазуренко. Он председательствовал на заседаниях, ставил порядок дня, давал директивы членам организации. Как член центра к. р. организации он нам сообщал о предположениях центра, в частности, о готовящемся восстании, о том, что интервенция обеспечена, что соглашения с соответствующими государствами заключены. В.П. Мазуренко настаивал на усилении к. р. деятельности каждого члена ячейки и предлагал втягивать в эту деятельность молодежь. Сам он взял на себя обязанность втянуть в эту к. р. деятельность комсомол, демагогически используя лозунги Троцкого для внесения раскола между молодняком, и старыми партийными кадрами. Нам же, членам ячейки, Мазуренко поручил организовать к. р. ячейки в тех местах, где мы работали. При этом Мазуренко сообщал, что вербовка научно-технических и общественных работников идет весьма успешно, что не менее ¾ уже состоят в различных к. р. организациях по всему Союзу. С этими к. р. организациями, говорил Мазуренко, центр украинской объединенной к. р. организации находится в самом тесном контакте. С нашей же стороны основной задачей является организация ячеек. Так Н.П. Барабашову Мазуренко было поручено организовать ячейку в ХИНО и, как заместителю председателя секции научных работников, вести вербовку в члены к. р. организации среди научных работников. Как очень активного работника Мазуренко выдвигал его на всякие ответственные работы. Так, с целью сохранения в УТОРНИТСО [2] к. р. элементов Барабашов был назначен членом комиссии по чистке, председателем которой из дальновидности был назначен Мазуренко. Вторым же членом комиссии по чистке был назначен инженер-авиатор, фамилии которого не помню. Из остальных членов палатской ячейки отличались своей энергичной деятельностью Семейкин <…>» [94].
«<…> Семейкин был техническим секретарем ячейки и выполнял обязанность связиста между Мазуренко и ячейкой УТОРНИТСО с одной стороны, и членами палатской ячейки с другой. Всякие мелкие информации получались членами ячейки от Семейкина. Кроме того, Семейкин, как и все остальные члены ячейки, имел поручение организовать ячейку в месте своего преподавания (Рабочий университет)…» [95].
Как видно из представленных фрагментов документов, следствием был сделан «задел» и в отношении проф. Н.П. Барабашова. Тем не менее, представленные материалы, с довольно странным сроком давности — около 7 лет, послужили основанием для ареста Б.Е. Семейкина в 1938 г.
Необходимо отметить, что определенным основанием для использования данных материалов, вероятно, послужил оперативный приказ от 30.07.1937 г. № 447 [3] Народного комиссара Внутренних дел СССР Н. И. Ежова, в котором значилось:
«Приказываю с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников…».
В частности, в п. 5 данного Приказа, в отношении тех, кто подпадает под действие приказа, указано:
«Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований. Все репрессируемые антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой — относятся наиболее враждебные элементы. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках, — расстрелу;
б) ко второй категории — менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет».
В Харьковской области, согласно Приказу, подвергнуть репрессиям подлежало 5500 человек, из них: 1500 по первой группе, 4000 — по второй. Кроме того, Приказом утверждались и персональные составы особых троек.
В соответствии с материалами архивно-уголовного дела — 19 апреля 1938 г. датирован ордер Областного управления НКВД на обыск и арест Б.Е. Семейкина [96]. Семья Семейкиных с 1930 г. проживала на одной из центральных улиц Харькова — ул. Сумской, д. 126. По этому адресу М.П. Семейкина (жена) с сыном Евгением были зарегистрированы и во время временной оккупации Харькова 1941-1943 гг.: не смогли уехать в эвакуацию (жили в другой квартире, т. к. их квартира была отдана под жилье офицеров вермахта) [97].
Тем не менее, при аресте Семейкина возникла путаница: адреса в «Постановлении» и «Ордере на арест», «Постановлении на обыск» и «Анкете арестованного» — отличаются. Возможно, это связано с тем, что Б.Е. Семейкин, расставшись с семьей, проживал по другому адресу [98].
Согласно «Протоколу обыска», у Семейкина (кроме переписки) были изъяты фотоаппарат и астрономическая труба. По-видимому, больше изымать было нечего [99].
В «Анкете арестованного» минимум информации, фотография отсутствует: «Семейкин Борис Евгеньевич, 1900 г. р., город рождения Харьков, профессия — научный работник, место работы — Институт метрологии, происхождение — из мещан, отец личный дворянин, образование высшее» [100].
Уже на следующий день, 20 апреля 1938 г., состоялась очная ставка между Б.Е. Семейкиным и упоминаемым в вышеприведенных показаниях В.П. Мазуренко — А.И. Поповым, на момент ареста учителя одной из харьковский школ:
Вопрос Попову: вы знаете сидящего перед вами гражданина? Какие между вами взаимоотношения?
Ответ Попова: сидящего передо мной гражданина я знаю, я его знаю по УТОРНИТСО. О взаимоотношениях между нами могу лишь сказать то, что мне с ним сталкиваться не приходилось ни по служебным, ни по личным делам.
Вопрос Семейкину: вы подтверждаете показания Попова о вашем знакомстве с ним и взаимоотношениях?
Ответ Семейкина: лично с Поповым я не знаком. Возможно, что в УТОРНИТСО я его встречал, но сейчас этого не помню.
Вопрос Попову: изложите подробно следствию, что вам известно об антисоветской деятельности Семейкина?
Ответ Попова: в 1930 г. в начале года в беседе с одним из активных участников Украинского националистического центра — Мазуренко, в помещении палаты Мер и весов, он мне в числе других участников антисоветской организации также назвал фамилию Семейкина. Мазуренко сказал мне, что Семейкин вовлечен им в организацию еще в 1929 г., и что он является активным членом организации. Тогда же Мазуренко сообщил мне, что Семейкину поручено задание вербовать новых участников в организацию, подбирать кадры для создания террористической группы и проводить вредительство по месту работы.
По словам Мазуренко, Семейкин эти задания принял, и приступил к их выполнению, и успешно справлялся с этими заданиями.
Свою работу Семейкин, по сообщению Мазуренко, вел под маской своей деятельности в организации УТОРНИТСО.
В беседе со мной Мазуренко хвалил Семейкина как одного из преданных участников организации.
В том же 1930 г. Мазуренко в беседе со мной как участником указанной антисоветской организации советовался о выдвижении Семейкина как участника организации на должность секретаря УТОРНИТСО для большей маскировки работы организации, так как известно, что многие из участников УТОРНИТСО являются участниками Украинского националистического центра, а само УТОРНИТСО было ширмой для проведения антисоветской работы участников организации.
Лично с Семейкиным я никогда не говорил, а потому, что еще показать о его антисоветской деятельности, — не имею.
Вопрос Семейкину: вы подтверждаете показания Попова о вашей принадлежности к антисоветской организации и вашей антисоветской деятельности?
Ответ Семейкина: показания Попова я отрицаю, так как к антисоветской организации не принадлежал и антисоветской деятельностью не занимался» [101].
Тем же днем — 20 апреля 1938 г. — датирован «вечерний» допрос Б.Е. Семейкина, в ходе которого он уже полностью признает свою вину. В шапке допроса появляется дополнение, характеризующее обвиняемого: «служил в деникинской армии рядовым, из личных дворян». Из протокола допроса Б.Е. Семейкина:
«Вопрос следователя: следствие располагает материалами о вашей принадлежности к контрреволюционной организации.
Ответ Семейкина: да, я признаю себя виновным в том, что принадлежу к антисоветской украинской националистической организации, в которую меня вовлек в конце 1929 г. один из руководителей этой организации, существовавшей тогда в Палате мер и весов, — Мазуренко.
Мазуренко говорил со мной несколько раз о том, чтобы я принял участие в этой организации. Я сразу не решался, но потом под его влиянием согласился вступить в эту организацию.
В неоднократных беседах со мной он говорил, что задача этой организации — подготовка к вооруженному восстанию, свержение советской власти и установление буржуазно-демократического строя, т. е. создание «самостоятельной» Украины.
Теперь основное — широкая националистическая пропаганда и вовлечение новых лиц в организацию — я эти задания принял.
Вопрос следователя: какую вы лично проводили антисоветскую пропаганду по заданию Мазуренко?
Ответ Семейкина: по заданию Мазуренко, я, вплоть до моего ареста, проводил антисоветскую националистическую работу среди украинской интеллигенции с целью подготовки ее к вооруженному восстанию против советской власти.
Кроме того, я по заданию Мазуренко в указанную организацию вовлек двух человек: Мороза Ивана Ивановича и Лозинского Николая. Эти лица мною были вовлечены в 1931 г. и впоследствии арестованы и осуждены.
После ареста Мазуренко, ряда других лиц и лиц, мною завербованных, я вербовочной работой не занимался, но и не переставал бороться против советской власти, проводя антисоветскую националистическую пропаганду.
Протокол с моих слов записан правильно и мной прочитан» [102].
Следствие было проведено в сжатые сроки: для подготовки обвинения и изобличения обвиняемого Семейкина понадобилось менее недели… Из констатирующей части материалов обвинения в отношении Бориса Евгеньевича: «Семейкин Б.Е. , 1900, уроженец и житель Харькова, русский, гражданин СССР, беспартийный, служил в деникинских войсках, отец личный дворянин, до ареста — служащий института метрологии.
Являлся участником украинской антисоветской националистической организации, в которую был вовлечен в 1929 г. активным украинским националистом Мазуренко.
Был информирован о том, что организация своей основной целью ставит вооруженное восстание с целью свержения советской власти и создание самостоятельного буржуазно-демократического государства на Украине <…>.
Принял задание проводить вербовочную работу, лично завербовал в организацию двух человек: Мороза и Лозинского (осуждены). Проводил среди украинского населения националистическую пропаганду.
Виновным себя признал. Изобличается показаниями обвиняемых Мазуренко, Павлова (осуждены), Попова и очной ставкой с ним.
На основании изложенного, постановить: следственное дело № 114096 по обвинению группы лиц по ст. ст. 54-2, 54-7, 54-8 и 54-11 УК УССР представить на рассмотрение особой тройки УНКВД по Харьковской области» [103].
23 апреля 1938 г. датирована выписка из «Протокола № 49» заседания Особой тройки по Харьковской области по обвинению Б.Е. Семейкина по ст.ст. 54-2, 54-7, 54-8 и 54-11 УК УССР. Постановили: расстрелять, лично принадлежащее ему имущество — т.е. астрономическую трубу — конфисковать [104].
Необходимо отметить, что по каждой из данных «популярных» в то время статей УК УССР по обвинению в вооруженном восстании, вредительстве, терроризме и всякого рода контрреволюционной деятельности предусматривалась единая санкция — расстрел.
Несомненно, одним из самых трагических документов архивно-уголовного дела является выписка из Акта «Постановления Особой тройки УНКВД по Харьковской области» о приговоре Б.Е. Семейкину: «приведен в исполнение 1 июня 1938 г.» [105].
4. Письмо И. В. Сталину
Также не менее трагичны и другие документы дела — письма матери Б.Е. Семейкина — Веры Алексеевны Крамаренко, которые на протяжении года она направляла в различные инстанции в отношении судьбы сына: Генеральному прокурору СССР, Московскую и Харьковские прокуратуры, комиссию партийного контроля в Москве. Одно из них, датированное 05.06.1939 г., считаем возможным раскрыть полнее, хоть оно и осталось без ответа:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
К Вам обращается мать с просьбой помочь ей узнать, где находится ее сын Б.Е. Семейкин. 18.04.1938 г. он был арестован, по полученной мною справке он подвергнут высылке в отдаленные места СССР. Сын мой до момента ареста работал в качестве научного сотрудника в г. Харькове в Укр. научно-исследовательском институте метрологии в качестве руководителя фотометрической лаборатории. Вместе с тем он работал по совместительству в Астрономической обсерватории Харьковского государственного университета.
Я не имею данных, какое обвинение предъявлено моему сыну, но как мать, знающая своего сына, могу сказать, что он был честным гражданином, преданным советской власти. О себе я могу написать следующее: я служащая, работаю больше 20 лет в библиотеке имени Короленко, в настоящее время работаю там же и получаю пенсию. Здоровье мое очень слабо, у меня тяжелое сердечное заболевание и ко всему этому прибавились еще и тяжелые переживания, связанные с неизвестностью, где мой сын; какое угодно положение лучше, чем жить в неизвестности. Меня эта мысль гнетет все время и усугубляет мое болезненное состояние.
Все мои обращения, которые я посылала в Комиссию партийного контроля в Москве 04.04.1939, затем к Прокурору СССР с просьбой сообщить, где находится мой сын, окончились ни чем. Комиссия партийного контроля направила меня к Прокурору СССР, а прокурор СССР мне ничего не ответил.
Прошу Вас, дорогой наш друг, Иосиф Виссарионович, помочь мне, чтобы в порядке надзора проверить все обстоятельства, которые вызвали осуждение моего сына и сообщить мне, где он находится. Мне 60 лет, мне недолго осталось жить, я хочу иметь единственное утешение — узнать о сыне…» [106].
Лишь два года спустя, в июне 1940 г., жалоба В.А. Крамаренко, направленная еще в августе 1939 г., была рассмотрена Харьковской областной прокуратурой, результат проведенной проверки вполне прогнозируем. Из материалов дела:
«В Харьковскую Облпрокуратуру поступила жалоба от матери Семейкина — В.А. Крамаренко с просьбой пересмотреть дело, однако, никаких доводов по существу обвинения Семейкина она не приводит.
Принимая во внимание, что материалами предварительного следствия обвиняемые по настоящему делу полностью изобличены в контрреволюционной деятельности, считаю жалобу Крамаренко неосновательной.
Постановить: надзорное производство по настоящему делу производством прекратить, жалобу Крамаренко, как неосновательную, оставить без удовлетворения, о чем сообщить жалобщице. Дело для хранения сдать в архив» [107].
5. Реабилитация
После проведения ХХ съезда КПСС, на котором был произнесен известный доклад Н.С. Хрущева, в СССР начинается массовая юридическая реабилитация и отмена приговоров необоснованно обвиненных в 30-40 гг. в связи «с отсутствием состава преступления».
В 1957 году по групповому делу, по которому был обвинен Б.Е. Семейкин, также была начата соответствующая проверка, в ходе которой были установлены некоторые факты. Без них наше историко-биографическое исследование жизни и творчества Б.Е. Семейкина будет неполным.
В частности, в материалах проверки архивно-уголовного дела находится документ — справка по архивно-следственному делу № 010070 на арестованного А. И. Попова, который на очной ставке с Б.Е. Семейкиным в апреле 1938 г. дал против него показания. В документе значится:
«На допросе 25.02.1940 г. Попов от своих показаний, данных им в отношении себя и других, названных им лиц, отказался, заявив, что все его показания о том, что он и другие лица являются участниками антисоветской организации — являются вымыслом и ложью. Что такие неверные показания он вынужден был дать, потому что на следствии к нему применяли угрозы расстрелять его и арестовать жену и детей, если он не даст таких показаний, какие нужны следователю <…>.
Справка составлена в связи с проверкой обоснованности осуждения Семейкина Б.Е. <…> и других, в делах которых имеются показания Попова о том, что они являются участниками антисоветской организации» [108]. В частности, в ходе допроса в 1940 г., А.И. Попов заявил следующее: «Желая следствию рассказать всю правду, я хочу сказать, что я вообще ни в какой организации не состоял, и мои показания <…> являются вымышленными, т. е. они были вынуждены у меня следователем <…>. Причем о существовании националистической организации мне ничего не было известно <…>.
Вопрос следователя: признаете ли себя виновным в том, что оклеветали <…> и других?
Ответ Попова: да, виновным себя я признаю в том, что оклеветал ряд лиц, но хочу добавить следствию, что все показания мои были исключительно вынужденные, т. е. ко мне применяли методы физического воздействия со стороны следователя <…>» [109].
Также в материалах данного дела находится документ — «Справка по материалам служебного расследования о нарушениях соц. законности со стороны быв. сотрудника УНКВД в Харьковской области В.Р. Липко» — следователя, который проводил следственные мероприятия в отношении Б.Е. Семейкина в 1938 г.
В документе, датированном апрелем 1958 г., значится: «Особой инспекцией управления кадров НКВД СССР в 1939-1940 годах проводилось служебное расследование о нарушении соц. законности со стороны некоторых сотрудников УНКВД Харьковской области. Этим расследованием установлено, что Липко, бывший оперуполномоченный 4 отдела УГБ УНКВД в Харьковской области, занимался фальсификацией в следственной работе, составлял фиктивные протоколы допросов и протоколы очных ставок между обвиняемыми <…>. В.Р. Липко арестован и осужден» [110].
В данном архивно-уголовном деле также хранится документ из Харьковской астрономической обсерватории, датированный 23 апреля 1958 г. — т. е. фактически 20-ти летней годовщиной от дня ареста Б.Е. Семейкина. Это характеристика на Бориса Евгеньевича, составленная харьковскими астрономами: академиком Н.П. Барабашовым, А.И. Сластеновым и В.Х. Плужниковым. В ней значится:
«В ответ на устное предложение дать характеристику деятельности бывшего научного сотрудника Харьковской астрономической обсерватории Б.Е. Семейкина сообщаем следующее: Б.Е. Семейкин после окончания ХИНО принят в число аспирантов обсерватории, а после окончания аспирантуры был зачислен в 1930 г. научным сотрудником обсерватории.
Работу на обсерватории Семейкин совмещал с работой в Институте мер и весов, где он состоял заведующим фотометрической лабораторией.
В области научной работы Семейкин проявил себя высококвалифицированным и подготовленным научным сотрудником; в результате этой работы он опубликовал несколько научных работ, выполненных им на Харьковской обсерватории.
В общественной работе он активного участия не принимал, по-видимому, потому, что выполнял общественные поручения на своей основной работе в Институте мер и весов.
Ни о какой вражеской деятельности Семейкина на обсерватории мы не знаем и ничего враждебного в его работе не замечали.
В дни гражданской войны Семейкин состоял в войсках белой армии, но затем перешел в красную армию и после демобилизации стал учиться в институте народного образования» [111].
В результате проведенной проверки группового уголовного дела на Б.Е. Семейкина и других, в отношении Бориса Евгеньевича следствием установлено следующее:
«Решение особой тройки подлежит отмене по следующим мотивам.
По обвинительному заключению арестованным вменялось в вину то, что они являлись участниками антисоветской националистической организации, во главе которой стояли Любченко [4] и Затонский [5]. В процессе настоящей проверки установлено, что архивно-следственные дела на Любченко и Затонского в 1956 г. пересмотрены и прекращены <…>.
Обвиняемый Семейкин показал, что он был завербован в контрреволюционную организацию Мазуренко, однако последний, как видно из его архивно-следственного дела, не показывал о том, что завербовал в антисоветскую организацию Семейкина. По архивно-следственному делу на Н.М. Лозинского, которого якобы завербовал Семейкин, последний не проходит.
Кроме того, установлено, что проводивший расследование по настоящему делу бывший сотрудник УНКВД Харьковской области В.Р. Липко занимался фальсификацией следственных материалов (за что был осужден).
На основании изложенного считаю, что дело в отношении Семейкина и др. подлежит прекращению по ст. 197 ч. 2. УПК УССР» [112].
26 июня 1958 г. датирован «Протест» прокурора Харьковской области в котором констатируется, что следствие по данному делу было «проведено с грубым нарушением социалистической законности. Всем осужденным не предъявлено обвинения, требования статьи 200 УПК УССР по делу не были выполнены <…>; обвинение основывалось на неконкретных и противоречивых показаниях осужденных по делу и по другим делам.
В силу изложенного, руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 г. и ст. 25 Положения о прокурорском надзоре в СССР прошу: Постановление Особой тройки УНКВД по Харьковской области от 28 апреля 1938 г. по делу Семейкина и др. отменить, дело производством прекратить за недостаточностью собранных доказательств» [113].
«Протест» был поддержан Харьковским областным судом, в «Постановлении» Президиума которого значится: «Протест прокурора удовлетворить, постановление тройки отменить за недостаточностью собранных доказательств» [114].
В завершении обзора материалов архивно-уголовного дела на Семейкина необходимо отметить, что в некоторых публикациях [115] трагическую судьбу Бориса Евгеньевича Семейкина связывают с так называемым «Пулковским делом»: уголовным преследованием органами НКВД в 1936-1937 гг. ряда советских ученых, преимущественно астрономов Главной астрономической обсерватории в Пулково, большая часть которых была репрессирована. Известно, что в этой волне «большого террора» в 1937 г. погиб также бывший представитель харьковской астрономии, выдающийся астрофизик Борис Петрович Герасимович [116, с. 56; 117, с. 80-82] (см. также статьи Алины Еремеевой в «Семи искусствах», начиная с №6-7/2019). Тем не менее, харьковская астрономия практически без потерь миновала «астрономический террор» 30-х годов прошлого столетия и гибель Б.Е. Семейкина в застенках НКВД не связана с событиями «Пулковского дела». В некоторой степени, групповое уголовное дело, по которому обвинялся Семейкин, скорее можно озаглавить как «Дело учителей», поскольку среди 10 его фигурантов, расстрелянных в рамках данного производства, пятеро на момент ареста были сотрудниками разных харьковских средних школ [118].
6. Sic itur ad astra
В 1982 г. решением Международного астрономического союза один из кратеров на Марсе был назван именем Бориса Семейкина. Диаметр кратера около 76 км, он расположен в северо-западной части восточного полушария Марса.
Согласно практике МАС большие кратеры на Марсе — т.е. кратеры, диаметром более 60 км — называются именами ученых, внесших значительный вклад в изучение данной планеты (например, кратер Барабашова на Марсе имеет диаметр около 120 км).
В одном из своих произведений выдающийся польский философ и фантаст Станислав Лем написал, что человечество на протяжении своей истории не всегда нежно обращалось с гениями. В средние века их нередко казнили «без пролития крови», то есть сжигали на костре. Позднее, когда нравы смягчились, им уже позволяли умирать своей смертью — от голода. Сегодняшний день еще более демократичен: мы просто забываем выдающихся ученых, живших когда-то. Забываем, правда, понимая, — что рано или поздно их все же ждет общее признание.
Автор искренне благодарит коллектив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина в лице директора В.Г. Кайдаша и проф. Ю.Г. Шкуратова за деятельное участие и реальную помощь при подготовке данной публикации.
Июль 2017 года
Литература
-
Чеканов Н.А. Биографический словарь бывших питомцев Первой Харьковской гимназии за истекшее столетие. 1805-1905. — Харьков: «Русская Типо-Литография». 1905. — 441 с. Харьковский календарь на 1917 год. Правительственные, сословные и общественные учреждения в уездах Харьковской губернии. — Харьков: Типография Губернского правления 1917. Вып.45. — 148 с. Чеканов Н.А. Биографический словарь бывших питомцев Первой Харьковской гимназии за истекшее столетие. 1805-1905. — Харьков: «Русская Типо-Литография». 1905. — 441 с. Харьковский календарь на 1897 год. Харьков: Типография Губернского правления. 1897. Вып. 25. — 266 с. Чеканов Н.А. Биографический словарь бывших питомцев Первой Харьковской гимназии за истекшее столетие. 1805-1905. — Харьков: «Русская Типо-Литография». 1905. — 441 с. Харьковский календарь на 1917 год. Правительственные, сословные и общественные учреждения в уездах Харьковской губернии. — Харьков: Типография Губернского правления 1917. Вып. 45. — 148 с. Кудинов Д.В. Краткий очерк истории Сумской I-й женской гимназии // Журнал Министерства народного просвещения. 2016. Т. 9. № 3. С. 103-132. ОУН-УПА на Сумщині: Т. 2 / Авт.-сост. Г. Н. Иванущенко. Сумы: ДАСО. 2009. — 232 с. Архив Российской академии наук. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1673. 2 л. Там же. Л. 2. Балышев М.А. Sic transit gloria mundi: Жизнь и творчество Отто Людвиговича Струве // Историко-астрономические исследования. 2007. Вып. XXXII. С. 138-206. Балышев М.А. Из истории Харьковской обсерватории: биографические очерки / В кн.: Космос и люди. Под. ред. проф. Ю.Г. Шкуратова. — Харьков: ХНУ. 2011. С. 250- Там же. С. 284-289. Балышев М.А. Отто Людвигович Струве, 1897-1963. — М.: Наука. 2008. — 526 с. Балышев М.А., Федоров П.Н. Владимир Александрович Михайлов. Документально-биографический очерк // Universitates. Наука и просвещение. 2006. № 3. С. 80-88. Список членов Русского общества любителей мироведения, его научных корреспондентов, сотрудников и наблюдателей. — Ленинград: Госуд. Типография в ар. М. Волковича. 1927. — 64 с. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1923 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1924 год. Публикации Харьковской астрономической обсерватории. 1928. № 2. С. 14-15. Jewdokimow N. Beobachtungen des Merkurdurchganges am 7 Mai 1924 auf der Charkower Sternwarte // Astronomische Nachrichten. 1924. Vol. № 5315. S. 175-176. Jewdokimow N. Beobachtungen der Mondfinsternis 1924 August 14 // Astronomische Nachrichten. Vol. 224. № 5361. S. 159-161. Список домовладельцев Харькова. — Харьков: Типография и литография Н.В. Петрова. 1901. С. 98. Семейкин Б.Е. Солнце, его дети и внуки. — Харьков: Госиздат Украины. 1925. 32 с. Admissions de Nouveaux Societaires // L’Astronomie. Vol. 40. P. 300. Semeikine B. Halo Solaire // L’Astronomie. Vol. 41. P. 288. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1926 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1927 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1928 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1929 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1930 год. Barabascheff N., Semejkin B. Luxmetrische und aktinometrische Beobachtungen wahrend der Sonnenfinsternis des 28 November 1928 // Astronomische Nachrichten. 1929. Vol. 236. № 5658. S. 287-290. Семейкін Б.Є. Мертвий світ. — Харьков: Держвидав Украины. 1930. — 86 с. Семейкін Б.Є. Хвостаті зірки. — Харьков-Днепропетровск. 1930. — 98 с. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1931 год. Там же. Там же. Семейкин Б.Е. Фотографическая фотометрия Луны в полутени во время затмения 2 апреля 1931 г. // Астрономический журнал. 1934. Т. 11. № 1. С. 73-76. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1931 год. Там же. Barabascheff N., Semejkin B. Luxmetrische und aktinometrische Beobachtungen wahrend der Sonnenfinsternis des 28 November 1928 // Astronomische Nachrichten. 1929. Vol. № 5658. S. 287-290. Barabascheff N., Semejkin B. Uber den Einfluss der Temperatur auf die charakteristische Kurve (Gradation) der photographischen Platte // Astronomische Nachrichten. 1929. Vol. № 5662. S. 353-358. Barabascheff N., Semejkin B. Uber die Wirkung der Temperatur auf die photographische Platte // Zeit. wissen. Photophysik und Photochemie. 1930. Vol. № 6. S. 221-228. Семейкін Б. Є. Фотометричні дослідження півтіні й бордюра земної тіні під час затемнення Місяця 8 грудня 1927 р. // Публікації Харківської астрономічної обсерваторії (ХДУ). 1931. № С.53-62. Semejkin B. Photometrische Untersuchung eines Spektrogramms des Komete №1930 C (Wilk) // Astronomische Nachrichten. Vol. 241. № 5778. S. 307-310. Публикации Харьковской астрономической обсерватории. 1928. № 2. С. 14-15. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1932 год. Там же. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1932 год. Там же. Журнал наблюдений Харьковской астрономической обсерватории за 1932 год. Там же. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1932 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1932 год. Барабашов М. П., Семейкін Б.Є. Харківська астрономічна обсерваторія на службі соцбудівництва — Харьков: Укр. робітник. 1932. — 36 с. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1933 год. Барабашов М.П., Семейкін Б. Є. Спектрогеліоскоп астрономічної обсерваторії ХДУ // Публікації Харківської астрономічної обсерваторії. 1935. № 5. С. 13-28. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Монохроматическая фотометрия Сатурна и его колец // Астрономический журнал. 1933. Т. 10. № 4. С. 381-389. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Фотографическая фотометрия Марса через светофильтры // Астрономический журнал. 1934. Т. 11. № 3. С. 115-224. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Исследование распределения яркости по диску Юпитера через светофильтры // Астрономический журнал. 1934. Т. 11. № 2. С. 126-131. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Монохроматическая фотометрия Сатурна и его колец // Астрономический журнал. 1933. Т. 10. № 4. С. 381-389. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В. Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1933 год. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Изменения на Юпитере и Сатурне по данным фотометрических наблюдений за 1932-1934 гг. // Астрономический журнал. 1935. Т. 12. № 5. С. 409-423. Там же. С. 423. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Изучение физических условий на планетах фотометрическими методами // Мироведение. 1934. Т. 23. № 6. С.398-413. Там же. С. 413. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1933 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1934 год. Там же. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1934 год. Там же. Журнал протоколов проведения заседаний кафедры астрономии за 1934 год. Там же. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1935 год. Там же. Там же. Там же. Семейкин Б.Е. Фотооптика: Курс лекций для заочных курсов по фотографии. Ч. 2 / Под ред. проф. Н.Н. Байера. — Харьков: Облкинофототрест. 1935. — 24 с. Барабашов Н.П., Семейкин Б.Е. Первый советский спектрогелиоскоп // Мироведение. 1936. Т. 25. № 6. С. 39-53. Там же. С. 44-45. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1935 год. Акимов Л.А., Белкина И.Л., Дятел Н.П., Марченко Г. П. История и результаты исследований Солнца // 200 лет астрономии в Харьковском университете. Под. ред. проф. Ю.Г. Шкуратова. Харьков: ХНУ. 2008. С. 303-319. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1935 год. Там же. Там же. Там же. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1936 год. Барабашов М.П., Семейкін Б.Є., Крисенко Л.І. Спектрогеліоскопічні спостереження Сонця під час періоду від 30 вересня 1935 р. до 31 серпня 1936 р. // Учені записки Харківського державного університету імені О. М. Горького. 1938. № 11. С. 89-99. Барабашов Н.П. Об экспедиции АО ХГУ для наблюдения полного солнечного затмения 19 июня 1936 г. // Мироведение. 1936. Т. 25. № 6. С. 14-22. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1936 год. Семейкін Б.Є. Затемнення Сонця і Місяця (до сонячного затемнення 19 червня 1936 р.). — Харків: Державне науково-технічне видавництво України. 1936. — 60 с. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Журнал учета приказов Харьковской астрономической обсерватории за 1936 год. Государственный архив Харьковской области. Ф. 5875. Оп. 1. Д. 16. Л. 11-12-об. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 258. Архив НИИ астрономии ХНУ имени В.Н. Каразина. Делопроизводство ХАО за 1937 г.: письмо в Научно-исследовательский кино-фото институт от 07.01.1937. № 9/а. Государственный архив Харьковской области. Ф. 5875. Оп. 1. Д. 16. Л. 11-12-об. Там же. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 61. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 220. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 49. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 7. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 5. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 63. Там же. Ф. 2982. Оп. 4. Д. 102. Л.158-об. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 61-65. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 64. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 65. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 22-26. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 132-135. Там же. Ф. 6452. Оп. Д. 2333. Т. 1. Л. 222-227. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 229. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 241. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 259. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 1. Л. 262-263. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2334. Л. 46. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2334. Л. 47. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2334. Л. 293. Там же. Ф. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 276. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 295-297. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 299-301. Там же. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2333. Т. 2. Л. 304-305. McCutcheon R. A.The 1936-1937 Purge of Soviet Astronomers // Slavic Review. Vol. 50. № 1. P. 100-117. Балышев М.А. Звезда исключительной величины. Борис Петрович Герасимович // Universitates. Наука и Просвещение. 2004. № 4. С. 46-57. Балышев М.А. Отто Людвигович Струве, 1897-1963. — М.: Наука. 2008. — 526 с. Государственный архив Харьковской области. Ф. 6452. Оп. 2. Д. 2334. Л. 299-300.
Примечания
[1] Яната А.А. (1888–1938) — ученый-агроном и ботаник, академик АН УССР. Арестован органами НКВД в 1933 г., умер в ссылке.
[2] Украинское товарищество работников научного и технического содействия социалистическому строительству.
[3] Оригинал приказа от 30.07.1937 г. № 447 хранится в архивном фонде Управления информационного и документационного обеспечения Администрации Президента РФ.
[4] Любченко Панас Петрович (1897–1937) — советский и украинский политический деятель. Был необоснованно обвинён в руководстве контрреволюционной националистической организацией в Украине. Все обвинения отрицал, покончил с собой в 1937 г.
[5] Затонский Владимир Петрович (1878–1938) — советский и украинский политический деятель, академик АН СССР, в 30-е гг. ХХ ст. — Народный комиссар Просвещения УССР. Обвинён в руководстве контрреволюционной националистической организацией в Украине, расстрелян в 1938 г.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer8_9/balyshev/
