Нелли Портнова
Интервью с Ларой Цинман
От семейного архива - к наследованию
Среди родственников и гостей, собравшихся 23 января 2012 г. в городском Музее Ришон ле-Циона отметить 100-летие со дня смерти Йосефа Виткина (1876-1912), одного из первых учителей нового ишува, духовного лидера рабочего движения и инициатора 2-й алии, внешне ничем не выделалась Лара Цинман, внучатая племянница Виткина, хранительница семейного архива, его популяризатор. Но она волновалась больше всех: во многом благодаря ее усилиям состоялась и встреча семьи, и конференция.
Лара Цинман на вечере памяти И. Виткина
Лара Цинман (в девичестве Шапиро) репатриировалась из Ленинграда в 1971 г., по специальности – инженер по компьютерам.
1. Собирание семейного архива – традиция Вашей семьи?
Да, несмотря на революцию, войны, переезды из страны в страну, у большинства членов нашей семьи всегда было стремление к хранению семейных фотографий и документов. Мой отец считал, что семья и народ, которым ты принадлежишь, должны играть большую роль в жизни. Выйдя на пенсию, он разыскал в Израиле потомков скончавшегося к тому времени своего брата Йосефа Шапира, и они стали присылать нам письма на иврите с описаниями страны и сведениями о родных. Одна из двоюродных сестер Йосефа Шапира и Йосефа Виткина, Фейгл (Фаня) Ахаронова последней покинула Могилев и приехала в Эрец-Исраэль в 20-х годах. Она бережно сохранила все присланные ей письма Сары и Йосефа Виткиных и других родных (на русском и идиш), а также ценнейшие документы ее дяди, отца Йосефа Шапира, Хаима Авраама. Письма Йосефа Виткина были переданы ею в Архив рабочего движения (Институт Лавона), где мне удалось увидеть их в оригинале. Трудно передать мое волнение, когда во время прокрутки микрофильма вдруг появились строчки на русском. Ведь все потомки Виткиных-Шапира, родившиеся в Эрец-Исраэль, не знали ни одной русской буквы – так их родители боролись за то, чтобы иврит стал единственным языком Страны, объединяющим все общины, и у меня не было уверенности, что предыдущие поколения владели русским.
2. Как началось Ваше личное участие в работе над Архивом?
Йосеф Шапира приехал в Эрец-Исраэль в 1904 г. и прошел тяжелейший путь освоения ранних сельскохозяйственных поселений в Галилее. Вместе с женой, Сарой Виткиной, он был одним из основателей мошава Тель-Адашим, который им пришлось покинуть в 50-е годы, когда ведение хозяйства стало не по силам. Когда они переехали в дом престарелых в Холоне, Йосеф Шапира получил возможность заняться тем, к чему стремился всю жизнь: мемуарами и ведением дневника. На 75-летие ему подарили альбом, в котором он делал мемуарные и дневниковые записи, наклеивал семейные фотографии, документы, вырезки из газет об актуальных событиях в стране, рисунки детей и внуков. К сожалению, альбом провалялся в забвении почти двадцать лет, пока его дочь Рина, взяв его себе, не привела его в порядок и не стала показывать родным. Так я и увидела Семейный альбом Виткиных-Шапира. С первых же страниц начались письма Виткина и воспоминания о нем, они произвели на меня неизгладимое впечатление. Особенно письма, проникновенные и нежные.
«Я хотел бы знать, что слышно в Могилеве вообще, как жизнь в моем старом родном городе, что в галуте, чем зарабатывает наш несчастный город, тысячи бедняков? Как они живут? <…> Я смотрю в маленькие обеспокоенные лица, опущенные потухшие глаза, вижу их замасленную одежду, слышу шум и суматоху еврейских улиц. …Улицы наполнены рядами сгорбленных людей, суетящихся с торбами на плечах. Это нищие, попрошайки… ах, Могилев, Могилев, как дела? Как живешь, мой дорогой, любимый город?». 1898.
В 1996 г., благодаря приобретению первого сканера, я смогла начать компьютеризацию Альбома. В напечатанный на компьютере текст я вставила просканированные фотографии и документы и распространила распечатанные экземпляры альбома среди всех родных. Таким образом, они смогли впервые ознакомиться с волнующими страницами жизни семьи с начала ХХ века. Сама я ощущала связь поколений и находила много общего с личностью моих родителей и своей собственной.
3. Ваша абсорбция проходила легче других от сознания, что Израиль – не только историческая, а во многом – и собственная Ваша родина?
Да, ощущение того, что у тебя есть глубокие корни в стране, создает большую солидарность с ее историей и настоящим. Наша репатриация давно была подготовлена. Мой отец переписывался с Йосефом Шапиро еще в начале 20-х годов, тот уговаривал его переехать в Палестину, но это было тогда нереально. В 1969 г. я стала с мужем заниматься ивритом и еврейской историей в подпольном ульпане. Наше настроение тогда было близко словам, которым начиналось «Коль Коре» Виткина:
«Именем нашего народа и нашей страны! К молодежи Израиля, сердца которой со своим народом и Сионом! Братья!..».
Наши учителя были арестованы после так наз. операции «Свадьба», но брешь была проломлена, и мы умудрились получить разрешение на выезд через две недели после подачи документов. На наше счастье, нас встретили в стране дети Йосефа Шапира и племянница Йосефа Виткина. Еще была жива младшая сестра Йосефа Виткина Рахель. Уверенность, что мы уехали навсегда и никогда не увидим близких и друзей, делала болезненной оторванность от них. Мы писали подробные письма с описанием природы, городов, упоминали житейские подробности, цены на продукты и пр., как когда-то писал Виткин:
«Небо над моей головой всегда глубокое и голубое, воздух прозрачный и чистый, горы и море, широкие и далекие поля, громкие звуки колокольчика на шеях верблюдов, бредущих по дорогам Газы и Хеврона, и одинокая песня арабов – хозяев верблюдов. Что-то грустное и плаксивое в звуке их протяжных голосов, раздающихся в тишине ночи. (Из письма дяде Менахему Менделю, тете Фейге-Лее. 1900).
В отличие от царской России эпохи Виткина, нам приходилось заниматься также самоцензурой, зная, что письма просматриваются в КГБ и иногда попадают на страницы советской печати. Наши корреспонденты тоже не могли писать откровенно, некоторые не могли переписываться со своего адреса, имея «допуск» на месте работы. В те времена телефона ждали много лет, поэтому и внутри страны мы вели переписку с родными.
4. Чем, по-вашему, отличался Й. Виткин от других сионистских лидеров?
В момент нашего приезда в страну общество переживало идеологический кризис. Распространился термин «сионизм в кавычках», даже в островках сионистской идеологии, кибуцах, молодежь стремилась, главным образом, к самоутверждению, ей казалось, что стране не грозят никакие испытания в будущем. Отношение к новоприбывшим зачастую было пренебрежительным, в полной мере не отдавали отчета в том, какой огромный вклад внесла в развитие страны каждая алия. Хотя Виткин оказался в центре нарождающегося рабочего движения, учитель – в роли национального деятеля стал у истоков партии «Ха-поэль ха-цаир, но он отличался широким взглядом на вещи: встретив первые ласточки 2-й алии, относился к ним с уважением и вниманием, несмотря на идейные расхождения. В его облике мне импонировало удивительное сочетание альтруизма с прагматизмом. С одной стороны, в его душе бушевало неистребимое желание добиться поставленной задачи: возобновить Алию молодых евреев в Эрец-Исраэль. Но в то же время, он не был в плену фанатических социалистических идей: не видел необходимости вести классовую борьбу с владельцами земли и запретить ее приобретение. В области преподавания, несмотря на сопротивление противников преподавания на иврите, он продолжал свою линию и лавировал. Виткин ввел обязательные экскурсии на природу, прогулки по стране, что до сих пор сохранилось в системе израильского воспитания. Воспитание человека шло рядом с экономикой и политикой.
«Поколение-освободитель должно быть не только поколением знания, поколением сильного национального сознания, оно должно быть также сильно телом и нервами».
5. У всех публичных людей есть внутренняя история. Виткин, «стеснительный лидер», как выразилась Шуламит Ласков, был энергично-устремленным и в то же время эмоционально-впечатлительным. В чем это выражалось?
Прежде всего, в любви к близким. Немногие в начале века обременяли себя семьей. Йосеф нежно заботился о родителях и сестрах, на конференции внучатые племянники Виткина зачитали его первое, после приезда в Эрец-Исраэль, письмо родным и одно из последних писем, незадолго перед смертью, с мольбой о помощи матери и «ангелу» младшей сестре, для которой он был как отец, дирекции гимназии «Герцлия».
Позаботьтесь о Рахели не как чужие, но как братья. Вам известно, что ее отец был большим человеком и всю свою жизнь скромно работал для народа, а моя жизнь – перед вами. Ваша забота об этих чистых душах будет единственным вознаграждением нам, вознаграждением народа. Мир вам и успеха в работе. 11.5.1911. Вена.
6. Кончина Виткина в возрасте 36 лет вызвала полемику среди интеллигенции нового ишува: что давало силы такому скромному и слабому человеку сделать так много за короткое время? Не отказывался ли он от своих интересов ради национального дела? Й. Бренер писал, что «это был человек индивидуальный и общественный вместе, цельный и активный». Вы создали в 1996 г. и до сих пор руководите на добровольных началах «Израильскую Организацию семей – жертв убийства». Нельзя не увидеть в этом втором важнейшем Деле Вашей жизни продолжение семейного наследия.
Возможно, пример моих родителей, а также выдающихся представителей нашей семьи – Йосефа Виткина и Йосефа Шапира, – вывел меня на стезю активного участия в создании и руководстве Организации семей жертв убийства. На Западе движение за права жертв преступлений и соответствующие организации возникли еще в 80-е годы. К счастью израильского общества, до 90-х годов случаи такого рода убийств были немногочисленны. Пришлось пробивать стену нежелания судебной системы брать на себя дополнительные функции по передаче информации о различных этапах судебного процесса, выслушивать мнение жертв. Борьба за достойную работу центров помощи семьям жертв, которые были созданы правительством по нашей инициативе, продолжается по сей день. В свете внешних опасностей наша страна не может позволить себе разгула преступности, уносящего жизни прекрасных молодых людей, а иногда даже маленьких детей и целых семей.
Племянница И. Виткина Тамар, 88 лет, с внуками и Лара Цинман
7. В зале Музея Ришон ле-Циона присутствовало 40 членов Вашей семьи, от 20 до 88 лет. Было впечатление, будто вокруг так и не успевшего обзавестись собственной семьей Йосефа Виткина окружила большая семья из нескольких поколений. Семью Виткиных-Шапира совсем не коснулся глобализм, она не разъехалась по свету?
В начале ХХ в. большая ветвь семьи осела в Америке и Канаде. Но потом из Израиля никто не уехал. Если бы не войны, нас было бы больше…
