Миражи Дали
Крик чайки, обрываясь, летит вниз,
И шторм штурмует пристань взрывом брызг.
Над набережной лезвием повис
Холодный, словно бритва, обелиск.
И тонет луч в рванине облаков,
И тонет жар в равнине нежных снов,
Периной перистой плывущих под щекой -
Холодной, словно неземной покой.
Как стрелка часовая обелиск.
Захлебываясь медленным приливом,
Взирает берег на огромный диск
С тяжелым металлическим отливом.
Закат пролил на небо Тициан.
Играет мускулами сонный океан,
И скомканные ветром облака
Стирает тицианова рука.
На обелиск спускается туман,
И плеск колоколов плывет вдали,
И тонконогих пиний караван
Бредет под небом, как слоны Дали.
Борей рукой ласкает тишину.
До боли скулы нежностью свело
Ночному океану, и волну
Размешивает кистью весло.
Пустыня времени раскинула пески,
Вот-вот уронит крест святой Антоний.
Уста пусты, и ледяны виски,
И тишина над царством пиний и бегоний.
Прогулка
Весной Париж теряет притяженье:
Густые сакуры парят в зеркальных лужах,
Как сны, перемежаясь с облаками,
Похожими на ворохи белья:
Как будто Бог, смешав в своей палитре
Цвет нежности с прозрачными слезами,
Прошелся мягкой кистью по пейзажу,
Вдохнув в него сиянье и любовь.
Затем дыхнул теплом на спящий город,
Провел рукой по зябнущим фасадам,
Сошел с небес на дремлющий Монмартр,
Держа под локтем краски и холсты.
Квартал художников. Все улицы пусты.
Рассвет. Дома. Прозрачные кусты
Страдают недолеченным бронхитом.
Подрагивают ветви на ветру,
А из кофейни тянется сюита.
Монмартр спит, и в небе Сакре Кёр
Сливается с густыми облаками.
Пройдя Монмартр, бог сел в фуникулер.
И, взглядом обнимая панораму,
Провел рукой по мутному стеклу –
Стер облака на влажной синеве.
Пока он ехал, мир преобразился,
Помолодев на целую эпоху,
И юный бог, похожий на Моне,
Пройдя по мостовой, сел на веранду,
Снял свой берет и кофе заказал.
Пока он пил, смакуя терпкий привкус,
Проснулся город, полоская горло речью,
Гортанным «р» взрывая тишину,
Наполнил он лавчонки и кофейни,
И русла обмелевших сонных улиц
Прохладным светом, запахом сирени,
Текучей пестротой случайных лиц.
Бог шел через кварталы и эпохи:
Перед его печальными глазами
Шли забастовки, мчались экипажи.
Мелькали лица, строились мосты.
А в небе проплывали дирижабли,
Похожие на стаи ламантинов,
И серебристый вектор самолета
Тянулся, как упругая струна.
Весной Париж теряет притяженье:
Густые сакуры парят в зеркальных лужах,
Как сны, перемежаясь с облаками,
Похожими на ворохи белья…
Об авторе: кандидат филологических наук МГУ, литературовед. Печаталась в журналах «Вопросы литературы», «Эмигрантская лира», «Крещатик», «45 параллель» и др.
