СКАЗКИ БРАТЬЕВ ГРИММ
Сергей Палыч с женой второй месяц сидели на карантине за свой счет. Деньги заканчивались, и вскоре должны были пойти в ход отложенные на черный день доллары.
Выскочив утром в маске и резиновых перчатках за нехитрым куриным субпродуктом, Сергей Палыч возвращался домой и изнывал от скуки.
Одурев от телевизора, где эксперты с утра до вечера обсуждали скорый конец света, он решил что-нибудь почитать. Выбор его пал на неприметную, неизвестно откуда взявшуюся книгу «Сказок» братьев Гримм. Сергей Палыч подумал, что добрая детская книжка – лучшее средство психотерапии, и что «Мальчик-с-пальчик» и какая-нибудь «Красная Шапочка» отвлекут его от мыслей об Апокалипсисе. Он закурил, закинул ноги на спинку дивана и принялся читать.
Он начал читать и неожиданно зачитался. Сергей Палыч с самого раннего детства не имел дела с детской литературой. Когда ему было шесть лет, мама купила ему оранжевую книгу казахских народных сказок об Алдаре Косе, казахском аналоге Ходжи Насреддина. Больше, насколько помнил Сергей Палыч, он с ними не сталкивался, разве что по телевизору.
Любой взрослый время от времени не прочь посмотреть хорошенькую сказочку, отвлекаясь от реалий жизни и переносясь в далекое счастливое детство. А читать, никто, конечно, не читает, тем более дети. А Сергей Палыч решил почитать.
Сказки братьев Гримм были короткие; они читались легко и незаметно. Все шло хорошо, пока Сергей Палыч не заметил, что прочитанное ничуть не отвлекает его от конца света, а наоборот. Народные немецкие сказки, любовно собранные братьями Якобом и Вильгельмом, оказались исполненными таких жестокостей, что Сергею Палычу невольно вспомнились старые фильмы ужасов, от которых так заходились наши сердца тридцать пять лет назад. Но там были дешевые голливудские поделки, а тут, как-никак, благородное народное творчество.
Сергей Палыч на секунду представил себе, как Фаина Раневская, мачеха из советской «Золушки», говорит своей старшей дочери, у которой нога не лезет в туфельку:
- А ты отруби, доченька, большой палец на ноге вот этим топором, она и наденется!
Дочка рубит палец, кровь хлещет, туфелька надевается, она садится к принцу на коня и они едут, оставляя за собой кровавый след. Так в оригинале у братьев Гримм. А вторая дочка, недолго думая, отрезала себе ножом пятку с той же целью. Когда же Золушка, добившись правды, ехала с принцем из церкви, голуби выклевали ее злым сестрам глаза, одной – левый, а другой – правый, изуродовав их окончательно. Но «Золушка» была далеко не самой кровавой сказкой у братьев, и членовредительства здесь были не особенно велики.
То и дело Сергей Палыч холодел от сцен: батюшка отрубает дочери руки; попросила она привязать отрубленные руки себе за спину, да и пошла бродить по дорогам Германии - счастья искать. Или: «Стояло там посредине большое окровавленное корыто, и лежали в нем изрубленные люди…» Или: «Но только маленький мальчик нагнулся к сундуку: бац! – и захлопнула мачеха крышку, и отлетела голова и упала между красными яблоками».
В самой безобидной «Красной Шапочке» волку вспарывают живот ножницами, суют туда камни, а потом, когда несчастное животное подыхает от этой операции, сдирают с него шкуру и радуются.
Сергей Палыч закрыл книгу и криво усмехнулся. Он не хотел сказать, что у немецкого народа самые жестокие в мире сказки. Вполне могло быть, что где-нибудь в Африке или на Андаманских островах сказки тоже полны изуродованных трупов и выколотых глаз, но в плане изуверства эти примитивные народы наверняка отставали от наших арийцев. Похождения же казахского чабана Алдара Косе, предки которого участвовали в походах Чингисхана, были просто детским лепетом.
Ницше как-то жаловался, что русские – злые люди. Он даже удивлялся, что у них есть песни. Но разве можно сравнивать русские сказки с немецкими? Ну, сварился заживо в молоке глупый царь – сам, заметьте, по своей воле! Ну, пробовала Баба Яга сунуть Ивашку в печь на лопате, да и то трагично для себя – вот и все!
У немцев по-другому. Сергей Палыч курил и думал, что не после этих ли сказочек окончательно сформировалось мировоззрение маленьких Адольфа и Генриха?
Он смотрел новости и уже очень сомневался, что паршивый коронавирус станет началом конца света. Уж если свет пережил сказки братьев Гримм, которые, конечно же, были лишь слабым отголоском действительности, то уж это респираторное заболевание мир как-нибудь переживет. Как говорил умный Ницше: «Все, что меня не убивает…», и так далее.
А вообще, жизнеутверждающая вещь, эта самая детская литература!
ЛИШНИЙ ЧЕЛОВЕК
Когда министр социальной защиты Ярмила Жолдак выступила по телевидению с предложением о принудительной стерилизации малоимущих и безработных, Иван Иванович целый день проходил как в воду опущенный. Хотя про пенсионеров и инвалидов не было сказано, он все же ощутил неприятную пустоту внизу живота. Но, к счастью, законопроект не прошел комитет, и вопрос повис в воздухе.
Но все равно Иван Иванович почувствовал, что он лишний человек, вроде Акакия Акакиевича. Да и то сказать, счастье никогда Ивана Ивановича не баловало. Оно не посылало ему своих улыбок и воздушных поцелуев. Вдобавок ко всему, Иван Иванович был однорук. Руку он утратил случайно, работая подсобником на пилораме. И хотя приобрел взамен пенсию по инвалидности, все же это было не совсем равноценным обменом.
Оказалось, что жить без одной руки в наше время это совсем не сахар. Мучительно было являться раз в два года на переосвидетельствование и бояться, что пенсию снимут. И хотя, по всем данным медицины, рука вряд ли могла отрасти до такой степени, Иван Иванович каждый раз проходил пару-тройку кругов ада и, не выдержав мучений неизвестности, давал взятку в пятьсот гривен.
Жена же Ивану Ивановичу попалась хорошая, но по прошествии лет превратилась в такого демона, что он не раз подумывал о разных гибельных для себя решениях. Иван Иванович переменил множество работ сторожа, ночного сторожа и приходящего сторожа, нигде подолгу не задерживаясь. Его несчастная и пагубная страсть не пить приводила к тому, что коллеги сживали его со свету, поставляя и рисуя перед руководством опытным вором и наркоманом со стажем. Дети были его единственной радостью, вернее, были бы, если бы они у него были. Но у жены Ивана Ивановича, Антониды, была непроходимость труб, и детей у них так и не было.
Пожалуй, Иван Иванович мог бы найти себя, обретя опору и смысл в политике, искусстве или в шахматах, но и тут все пути перед ним оказались закрыты. Да и как он мог заниматься политикой одной левой рукой? Чем бы он держал биту или швырял коктейли Молотова? Иронических же детективов писать он не умел, а для шахмат и шашек у него тоже не хватало способностей.
Вообще, если бы вернуть старые добрые времена, и Ивану Ивановичу пришлось бы представить анкету любопытным органам, она бы выглядела так: «Русский. В Майданах не участвовал. Неоднократно отдыхал на территории оккупированного Крыма. Имеет родственников в России. Плохо владеет державной мовой.»
Трудно об этом говорить, но таких лишних людей, как этот Абрам Абрамович еще много ползает по нашей земле. Но скоро они перестанут ползать. К этому все идет.
Зельдин Сергей, родился в 1962 г. в станице Ярославская Краснодарского края, Россия. С 1972 проживаю в городе Житомир, Украина. Закончил школу, служил в армии, работал стеклодувом, инкассатором,был бизнесменом и даже политиком. Сейчас работаю сторожем. Публиковался в журналах «Радуга» (Украина), «Крещатик» (Германия), «Волга» (Россия), «Новый берег»(Дания).
