1.
Въ часъ, когда подходилъ уже къ концу долгiй вечернiй выпускъ городскихъ новостей и моложавый безсмѣнный синоптикъ, вѣщавшiй на этомъ каналѣ не менѣе трехъ десятковъ лѣтъ, порадовалъ обѣщанiемъ на воскресенье тихой и ясной погоды въ Санктъ-Петербургѣ и окрестностяхъ, за окнами разыгрался не на шутку вѣтеръ, отчего зашумѣлъ вѣтвями, и даже сталъ клониться подъ нимъ старый вязъ. Валентинъ Сергѣевичъ подошелъ, отодвинулъ штору и попытался сквозь сумерки увидѣть воочiю, что же творится въ скверѣ. Не повалило бы дерево! Вѣтеръ лишь отвѣтилъ ему новымъ порывомъ съ какимъ-то щемящимъ воемъ, будто хотѣлъ оставить за собой послѣднее слово въ нескончаемомъ спорѣ съ упрямымъ предсказателемъ погоды. А за старое дерево можно не безпокоиться. Oно цѣлый вѣкъ выстояло во всѣхъ буряхъ и невзгодахъ. Сколько жилъ въ домѣ Валентинъ Сергѣевичъ Мартыновъ, столько этотъ вязъ за окном и помнилъ. Онъ вернулся обратно въ свое кресло.
А обитaлъ профессоръ Мартыновъ въ этомъ домѣ уже безъ малаго почти шесть съ половиной десятковъ лѣтъ, съ одна тысяча девятьсотъ пятьдесятъ третьяго года. Его отецъ въ ту пору неожиданно «разбогатѣлъ». Такъ назвали въ шутку некоторое улучшенiе достатка и упроченiе положенiя въ результатѣ случайнаго стеченiя обстоятельствъ. Валентинъ еще пребывалъ въ возрастѣ совсѣмъ нѣжномъ, помнить не могъ, но позже снова и снова многiе годы слышалъ отъ мамы, бабушки и няни одинъ и тотъ же разсказъ про новое мѣсто работы отца на Путиловской Верфи, его смѣлое техническое рѣшенiе одной непростой задачи, прямо-таки озаренiе, что восхитило тогда руководство и хозяевъ. Еще бы, цѣлое созвѣздiе маститыхъ спецiалистовъ-корабеловъ ломало голову надъ проблемой, что поставила въ тупикъ работу по важнѣйшему заказу военнаго флота. Своими силами не получилось одолѣть, призвали свѣтилъ каѳедры кораблестроительнаго факультета знаменитаго Политехническаго Института. Изъ Сосновки на верфь прибыла цѣлая команда во главѣ съ самимъ профессоромъ Шиманскимъ. Думали-гадали, а въ итогѣ рѣшенiе нашелъ молодой инженеръ Мартыновъ Сергѣй Ивановичъ. Поначалу ему не повѣрили, отъ предложенiй его отмахнулись, но послѣ выслушали доводы и заново сдѣлали расчеты. Выходило, что Мартыновъ все-таки нашелъ вѣрный путь. Изумились и пришли къ согласiю. Для отца это означало и продвиженiе по службѣ, и солидное повышенiе жалованiя, не говоря ужe о внушительной премiи. Шиманскiй, любимый ученикъ академика Крылова, позже настоялъ на написанiи диссертацiи, привлекъ Сергѣя Ивановича къ обученiю студентовъ.
Тогда и купили просторную квартиру недалеко отъ Фонтанки въ солидномъ домѣ постройки начала вѣка. Конечно же, пришлось взять и нѣкоторую ссуду въ банкѣ, но она оказалась не столь обременительной и была выплачена за пятилѣтнiй срокъ. Домъ семиэтажный, въ стилѣ «модернъ», фасадъ отдѣланъ сѣрымъ гранитомъ. На парадномъ входѣ за массивной дверью открывается просторный вестибюль, и начинается широкая лѣстница; нѣсколько ступенекъ, накрытыхъ ковровой дорожкой, ведутъ къ площадкѣ, и здѣсь васъ поджидаетъ вмѣстительный лифтъ в обрамлениiи ажурной рѣшетки. Лѣстничные пролеты поднимаются вокруг нея, а въ окнѣ напротивъ — витражъ съ лилiями. За тѣмъ окномъ расположенъ не обычный тѣсный петербургскiй дворъ, а скверъ съ высокими деревьями. Домъ стоитъ вокруг нихъ буквой «Покой», правда, внутри каждаго широкаго крыла съ обѣихъ сторонъ все же таится по маленькому темному дворику-колодцу (какъ же въ Петербургѣ и безъ нихъ?), изъ которыхъ можно зайти на черныя лѣстницы.
Говорятъ, друзья отца удивились такому выбору. Городъ въ ту пору на волнѣ новаго экономическаго подъема конца сороковыхъ разрастался во всѣ стороны съ неслыханной быстротой. Признакомъ хорошаго вкуса въ пятидесятые стало прiобрѣтенiе или аренда жилья въ районѣ Средней Рогатки, гдѣ построили по пришедшей изъ Америки модѣ высоченные «небоскребы». Въ ненастные дни, коими славится петербургская погода, эти великаны утопали макушками въ облакахъ, что придавало городскому пейзажу видъ и вовсе мистическiй. Широкiя улицы разсѣкали умно cпланированные кварталы. Движенie автомобилей — весьма оживленное въ любое время, но вокругъ полно зелени, дышится легко. Этотъ по тѣмъ временамъ сверхъ-современный городской массивъ возвели южнѣе просторнаго парка, что раскинулся по лѣвую руку отъ Забалканскаго проспекта на территорiи вокругъ стараго Царскосельскаго тракта, Чесменскаго дворца и красавицы-церкви, то есть бывшаго три столѣтiя назадъ «лягушачьяго болота». Отца уговаривали посмотрѣть и купить квартиру тамъ, но онъ заупрямился и оставлять милыя сердцу мѣста стараго Петербурга наотрѣзъ отказался. Возможно, именно по той же причинѣ въ выборѣ своего жизненнаго пути юный Валентинъ Мартыновъ остановился на исторической наукѣ и занимался съ особымъ увлеченiемъ всю жизнь исторiей Петербурга. Отецъ его, профессоръ-кораблестроитель, человѣкъ сугубо практическаго склада, кaкъ ни странно, отговаривать не сталъ и даже благословилъ. Зато его дочь Ирина рѣшила сразу пойти по отцовскимъ стопамъ и выбрала историческiй факультетъ.
Валентинъ Сергѣевичъ прожилъ въ этомъ домѣ почти всю жизнь, сначала съ родителями, младшимъ братомъ и двумя сестрами. Можно было сказать, что жили счастливо, кабы не приходила въ ихъ домъ регулярно разъ за разомъ бѣда. Брата потеряли, когда мальчишкѣ стукнуло всего лишь пятнадцать лѣтъ. Его сбилъ на мостовой автомобиль, мальчикъ погибъ на мѣстѣ. Наступили черные дни. Какъ смогли преодолѣть? Никакъ. Не смогли. Мама, Ирина Александровна, красавица, доселѣ неизмѣнно неунывающая, остроумная, внезапно замкнулась въ себѣ. Она стала молчалива и будто скукожилась. Медики утверждали, что никакой связи ея болѣзни, что пришла черезъ нѣсколько лѣтъ, съ пережитой утратой нѣтъ, но кто жъ повѣритъ? И Валентинъ, въ пору маминой болѣзни уже студентъ университета, видѣлъ ея неуклонное угасанiе, каждодневныя муки, приносимые безжалостной опухолью, и тоже не могъ повѣрить. Когда она умерла, Валентинъ осозналъ, что такой исходъ не только избавилъ маму отъ нестерпимыхъ безконечныхъ болей, но и отъ терзавшей ея душевной муки, которая со временемъ не ослабла и никуда не отступила.
Обѣ сестры Валентина Сергѣевича давно уже въ Петербургѣ не жили. Арiадна Сергѣевна послѣ замужества оказалась въ Москвѣ. Съ ея мужемъ у Валентина Сергѣевича отношенiя не сложились. Сестру свою онъ видитъ рѣдко. Дѣтей у нихъ нѣтъ. Самая младшая — Викторiя — давно живетъ за границей, мужъ ея, профессоръ Марковъ, видный микробiологъ, десять послѣднихъ лѣтъ преподаетъ в Принстонѣ, а прежде работалъ во Францiи въ Институтѣ Пастера. У нихъ уже внуки есть, старшему пять, а маленькой — годъ.
Айфонъ испустилъ характерный сигналъ, означавшiй e-mail. Эмблемка фирмы въ видѣ надкушенной пузатой груши засвѣтилась нѣжно-зеленымъ огонькомъ. Наконецъ-то, сподобились, уважили отца. Валентинъ Сергѣевичъ уже безпокоился не на шутку. Гдѣ oчки? Oставилъ на кухнѣ. Пришлось встать изъ кресла и пойти за ними.
Два дня отъ дѣтей ни вѣсточки не приходило. Они въ Европѣ, путешествуютъ, отдыхаютъ. Самъ не выдержалъ, хотѣлъ было позвонить. Вспомнилъ, что Ирина просила этого не дѣлать безъ крайней необходимости. Въ послѣднiй разъ она связалась черезъ «Скайпъ» передъ отъѣздомъ изъ Вѣны: все въ полномъ порядкѣ, чемоданъ собрали, скоро выходить изъ гостиницы, а покуда есть WiFi, она можетъ поболтать. Еще не знаетъ, когда въ слѣдующiй разъ свяжется. Изъ Вѣны они отправляются поѣздомъ въ южномъ направленiи. А будетъ ли интернетъ въ вагонѣ, пока неизвѣстно. Иногда онъ вродѣ бы и есть, но до того хромой, что связаться никакъ нельзя. Отецъ просилъ ее прежде по приѣздѣ купить на мѣстѣ симъ-карту, тогда бы проще было. Заупрямилась, не захотѣла.
Валентинъ Сергѣевичъ волновался изъ-за того, что нѣсколько дней пребывалъ въ невѣдѣнiи о томъ, какъ проходитъ путешествiе молодыхъ. А къ чему это волненiе? Какой резонъ? Они давно не дѣти. Cкоро ихъ свадьбѣ первую годовщину отмѣчать, а они лишь только теперь выбрались въ свадебное путешествiе. Назвать его таковымъ уже языкъ не поворачивается. Они такъ давно вмѣстѣ! Много было поѣздокъ вдвоемъ еще задолго до того, какъ поженились. Въ прошломъ году рѣшили, что не къ спѣху уѣзжать, глубокая осень на дворѣ, иные планы. Андрей, зять его, недавно получилъ новое мѣсто работы. Компанiя держала оффисъ на территорiи бывшаго морского порта, которую только недавно вычистили отъ прежняго хлама и заново застроили. Здѣсь, гдѣ раньше корявые краны нависали надъ лакунами мрачныхъ причаловъ выросъ элегантный современный и поражающiй воображенiе гостей Петербургъ-Сити, который придалъ совершенно новый обликъ морскому фасаду россiйской столицы.
Дѣти жили съ нимъ вмѣстѣ въ этой же квартирѣ. Такъ давно уже не принято. Они взрослыя и должны быть самостоятельными. Валентинъ Сергѣевичъ умѣлъ и давно привыкъ справляться со всякими мелочами быта, кухарничалъ умѣло и не безъ удовольствiя. Къ тому же онъ пока здоровъ и много работаетъ. Поэтому отецъ отговаривалъ, а Ирина настаивала. Опять же, зять его жилъ доселѣ на Васильевскомъ островѣ. Чтобы потомственный василеостровецъ легко согласился куда-то переѣхать — это дѣло немыслимое. Они привязаны къ своему острову невѣдомой нитью очень прочно. Съ Андреемъ онъ знакомъ уже много лѣтъ. Зять — птенецъ того же гнѣзда, что и Сергѣй Ивановичъ Мартыновъ — Политехническаго Института, а это весьма существенно. Конечно, сравнивать нельзя, сейчасъ тамъ огромный современный и оснащенный кампусъ мiрового значенiя, отецъ не узналъ бы свою alma mater.
Въ отличiе отъ прежняго поколѣнiя, среди нынѣшнихъ молодыхъ чаще всего пары складываются рано и надолго. Знакомятся рано, долго живутъ вмѣстѣ, а по прошествiи лѣтъ оформляютъ это офицiально. Такъ получилось у Ирины, такъ же и у дѣтей большинства друзей. Памятныя по собственной юности игры страстей, калейдоскопъ недолгихъ романовъ и разставанiй у новой поросли оказались не въ чести. Валентинъ Сергѣевичъ не разъ задумывался надъ такой особенностью и не зналъ, хорошо это или нѣтъ. На первый взглядъ, конечно же, хорошо, но такъ въ немъ разсуждалъ старикъ. А если они чего-то важного лишились и уже не наверстаютъ? Такъ за него размышлялъ самъ же, но прежнiй, молодой. Со своимъ зятемъ у профессора Мартынова ни разу ни малѣейшихъ проблемъ не возникало. Характеръ у того гораздо лучше, чемъ у дочери. Зять пожелалъ прежде освоиться, втянуться въ работу на новомъ мѣстѣ, а не уѣзжать сразу въ отпускъ. Его вразумляли коллеги, что это вовсе не обязательно, свадьба — святое дѣло, будутъ ждать. Коллективъ тамъ молодой, компанiя — совсѣмъ новая, какъ теперь принято называть, стартапъ, занимается разработками какихъ-то невиданныхъ, прямо-таки «революцiонныхъ аппликацiй для мобильныхъ гаджетовъ» (въ кругу друзей Валентинъ Сергѣевичъ умѣлъ произнести сiи мудреныя слова легко и непринужденно, чѣмъ щеголялъ всякiй раз). Получить у нихъ мѣсто многiе почтутъ за огромную удачу. Валентинъ Сергѣевичъ любилъ разспрашивать Андрея о его работѣ. Тамошнiе порядки были для него въ диковинку. Все-таки времена сильно измѣнились. Слушалъ, удивлялся и все же понималъ, что за каждымъ новшествомъ таится глубокiй и далеко не всегда очевидный смыслъ.
Андрей выдержалъ нешуточный конкурсъ: тутъ тебѣ и заполненiе анкетъ, отборъ по нимъ кандидатовъ, экзамены въ три ступени. Когда онъ преодолѣлъ ихъ довольно-таки успѣшно, оказалось, что это еще далеко не все. Насталъ чередъ бесѣды съ психологомъ, за которой послѣдовала серiя интервью. И вотъ остались позади всѣ безконечныя перипетiи испытанiй, Андрея приняли на работу, съ чѣмъ и поздравили. Онъ предупредилъ: скоро у него свадьба, что было встрѣчено понятнымъ одобренiемъ и еще однимъ поздравленiемъ. Зять съ волненiемъ дожидался перваго рабочаго дня. Каково же было изумленie, когда послѣ столь жесточайшаго конкурса оказался онъ въ обстановкѣ вольной, разслабленной. Каждый, въ основномъ, цѣлыми днями погруженъ въ свой компьютеръ. Рабочiя мѣста раздѣлены перегородками изъ толстаго стекла. Спецiальные распылители исторгаютъ изысканные ароматы. Ихъ регулярно чередуютъ. Звучитъ очень тихо прiятная музыка (оказалось, что ея подборъ проводится по согласованiю съ каждым работникомъ, а потомъ уже утверждаетъ психологъ). Въ полдень для всѣхъ — гимнастика, проводятъ въ симпатичной залѣ тоже подъ музыку. За четверть часа до начала занятiя люди покидаютъ свои компьютерныя клѣтушки, переодѣваются въ спортивные костюмы, выходятъ въ залу. Мужчины — всѣ, женщины — за рѣдкимъ исключенiемъ, но даже беременныя. Совѣщанiя проводятъ регулярно. Какiя бы проблемы ни возникали, умудряются обсуждать, не теряя спокойствiя и улыбки. Это стиль, который считaется необходимымъ блюсти неуклонно. А наканунѣ выходныхъ по пятницамъ устраиваютъ «счастливый часъ» (молодые употребляютъ англiйское названie, старикъ упорно для себя переводитъ на русскiй, его давно коробитъ отъ зачастую неуемнаго рѣчесмѣшенiя въ устахъ новаго поколенiя). Изъ ресторана заказываютъ всякiя яства, измѣняя каждый разъ тематику. Бесѣдуютъ о томъ, чѣмъ ознаменовалась уходящая недѣля, что намѣчено на слѣдующую. Платятъ весьма достойно. У Андрея окладъ въ мѣсяцъ — девять съ половиной тысячъ рублей, есть премiальныя въ зависимости отъ ситуацiи съ реализацiей продукцiи и динамикой биржи. Это много. Не сглазить бы, но весь годъ акцiи компанiи потихоньку шли въ ростъ. Да и рубль держится твердо примѣрно вровень съ англiйскимъ фунтомъ. И что очень важно: пока что налоги въ Россiи остаются все-таки ниже западноевропейскихъ, а это обстоятельство даетъ притокъ инвестицiй. Если бы не было такъ дорого! На старости лѣтъ Валентинъ Сергѣевичъ приобрѣлъ новую для себя привычку слѣдить повседневно за сводками петербургской и ведущихъ мiровыхъ биржъ, для чего выписывалъ «Биржевыя вѣдомости». Дѣти относились к тому снисходительно, сами газетъ давно не читали, узнавая обо всемъ исключительно изъ всемiрной сѣти.
Письмо отъ Ирины вышло длиннымъ, что удивило, дочь прежде такъ не писала. Ея лаконизмъ нерѣдко злилъ отца, но онъ прекрасно понималъ, откуда въ дочери такое свойство. Она вся въ мать. И сложенiемъ, и лицомъ, и манерами, и голосомъ. А ужъ характеръ! Валентинъ Сергѣевичъ всякiй разъ узнавалъ въ дочери свою молодую жену. И былъ ей благодаренъ за это сверхъ всякой мѣры. А ужъ послѣ того, как Гали не стало, — подавно. Такая судьба. Валентинъ Сергѣевичъ женился на Галѣ, когда самому было за сорокъ, а ей — двадцать шесть. Иринка — позднiй ребенокъ и единственный. Галя нередко, когда онъ въ очередной разъ баловалъ дочь, напоминала ему шепотомъ: «Валя, ты не дѣдушка, ты — отецъ».
Могъ ли онъ полагать, что овдовѣть суждено будетъ ему? Она болѣла недолго. Предпринималось все возможное, но ничего не помогло: ни операцiя, ни химiотерапiя вкупѣ съ облученiемъ. Пребывая въ полном отчаянiи, Валентинъ Сергеевичъ, человѣкъ насквозь свѣтскiй по образу жизни и мысли, тайкомъ отправился за Псковъ, гдѣ въ удаленномъ монастырѣ находилась мѵроточащая икона Богородицы. Онъ добрался туда, нашелъ. Въ тускломъ свѣтѣ лампадки съ трудомъ можно было различить контуры лика на старой иконѣ. Cмотрѣлъ и пытался своими словами подѣлиться съ Заступницей настигшей бѣдой. Онъ смущался, потому что толкомъ ни одной молитвы не зналъ, выросъ и жизнь прожилъ совершенно внѣ религiи. Галя покинула мiръ, не пройдя тѣхъ мученiй, что прежде выпали на долю его мамы. Кто знаетъ, можетъ быть въ томъ и сказалось заступничество Пресвятой Дѣвы. Валентинъ Сергѣевичъ остался ей за то благодаренъ. Отношенiй съ другой женщиной у Валентина Сергѣевича не появилось. Онъ остался одинъ. Въ этомъ тоже повторилъ своего отца. Навѣрняка Ирина убѣдилась за прошедшiе годы, что у папы никого не будетъ и поэтому настояла, чтобы они продолжали жить вмѣстѣ.
Случалось, что отцу впору было много разъ на дочь обидѣться, тотъ еще характеръ сложился у дѣвицы, но онъ никакъ не могъ. А вѣдь на жену, когда по молодости она выговаривала ему все безъ пощады, дулся порой по нѣскольку дней кряду. Oднажды при очередной размолвкѣ не выдержалъ, развернулся, дверью хлопнулъ, ушелъ на пару часовъ изъ дому, ходилъ по пустымъ переулкамъ да вдоль набережной Фонтанки, покуда не замерзъ. Но это еще полбѣды. Онъ понялъ тогда, что жена по существу-то права. Конечно, могла бы и иначе высказать, но этого она какъ разъ и не умѣетъ. Иринка росла, повторяла мать во всемъ, однако отца это лишь умиляло. А послѣ смерти Гали что бы дочь ни говорила, что бы ни дѣлала — даже любая рѣзкость въ ея устахъ, обращена ли къ отцу или кому угодно, въ тотъ моментъ казалась поистинѣ цѣлебной, если еще разъ напоминала маму.
Справедливости ради слѣдуетъ все же замѣтить, что у дочери характеръ сталъ явно мѣняться къ лучшему, особенно въ послѣднiе годъ-два. То ли повзрослѣла, то ли благотворно влiяетъ мужъ. Опять же, ея работа требуетъ себя постоянно контролировать. Сама рѣшила пойти учительствовать. Ей нравится. Еще не знаетъ, останется ли надолго въ своей гимназiи или захочетъ вернуться къ научной работѣ. Въ отпускъ дали возможность поѣхать сейчасъ, потому что всѣмъ полагается послѣ свадьбы, а она его прежде не использовала. Къ тому же нынче у школьниковъ все равно осеннiя каникулы, приуроченныя ко Дню Республики.
Галя (а теперь и ихъ дочь) никогда не умѣла писать длинныхъ писемъ, любой телефонный разговоръ с ней рѣдко не укладывался въ три минуты. Но жена просила, чтобы онъ, находясь въ отъѣздѣ, писалъ ей о своемъ житьѣ-бытьѣ со всѣми подробностями, не упуская, не дай богъ, никакой, даже самой пустяшной мелочи.
Большое письмо от Ирины — вотъ ужъ сюрпризъ. Буквально пару словъ привѣтствiя, а остальное отправила въ приложенiи или какъ нынче молодые называютъ — черезъ «аттачъ». Хорошо. Въ предвкушенiи онъ кликнулъ пальцемъ по скрѣпочкѣ, открывая текстъ. Еще читать письмо не началъ, только размѣръ его оцѣнилъ, и подумалось: хоть что-то дочери и отъ него досталось. Улыбнулся такой мысли и принялся за чтенiе.
2.
Поѣздъ быстро удалялся оть Вѣны, держа курсь на югь. Первую страницу своего долгожданнаго отпуска они перевернули. Самимъ было смѣшно, что послѣ многихъ лѣтъ жизни вмѣстѣ и черезъ годъ послѣ свадьбы нынѣшнiй отпускъ называется «свадебнымъ путешествiемъ». Ирина и Андрей, произнося это словосочетанiе, дѣлали серьезныя лица и напускали паѳосу.
Они еще обязательно вернутся въ Вѣну, Въ этомъ даже сомнѣнiя нѣтъ. Три дня въ этомь городѣ оставили ощущенiе нескончаемаго танца, въ который закрутило ихъ безъ спросу, да такъ, что не опомниться. Программу поѣздки подробно по днямъ, а порой и по часамъ, конечно же, составляла Ирина. Всѣ билеты заказала тоже она заблаговременно черезъ интернетъ. У Ирины всегда получалось привести въ соотвѣтствiе разныя и, казалось бы, нестыкуемыя межъ собой обстоятельства и планы. Она обращала вниманiе на всякiя мелочи, которыя необходимо учитывать. Къ примѣру, насколько удобно время прибытiя и отъѣзда, какъ много времени займетъ дорога до вокзала, аэропорта въ зависимости оть дня недѣли и времени сутокъ, почему въ музей попасть непремѣнно нужно будетъ завтра, а въ паркъ и дворецъ — послѣзавтра. Конечно же и прогнозъ погоды игралъ въ ея рѣшенiяхъ не послѣднюю роль. Зато Андрею поручался выборъ и заказъ гостиницъ. Его даръ заключался въ умѣнiи отсѣять наносное и вылущить нужное въ той информацiи, что всегда представляетъ тотъ или иной отель лишь въ самыхъ радужныхъ тонахъ. Ирина спрашивала строго, прочиталъ ли онъ отзывы и почему не обратилъ вниманiе на одинъ гнѣвный и даже свирѣпый среди прочихъ хорошихъ. И онъ объяснялъ, почему не придаетъ ему никакого значенiя. А въ другомъ мѣстѣ дурные отзывы буквально громоздились, но одинъ или два хорошихъ перевѣшивали ихъ однозначно. И въ итогѣ онъ оказывался правъ.
Общая программа путешествiя получилась такая: полетъ Санктъ-Петербургъ — Вѣна удобнымъ рейсомъ «Русскихъ авиалинiй», три дня въ городѣ (программа насыщенная, кое-что пришлось безжалостно вычеркнуть и отложить на другой разъ). Изъ Вѣны уже поѣздомъ они переберутся въ Сараево (взяли купе на двоихъ, отбытiе послѣ полудня, ѣхать вечеръ, ночь, и они на мѣстѣ), черезъ пару дней уже автобусомъ съ пересадкой доберутся до адрiaтическаго побережья, побываютъ въ Дубровникѣ и возлѣ него, а оттуда большимъ круизнымъ пароходомъ попадутъ въ Венецiю. Два дня они проведуть тамъ и снова изъ аэропорта Марко Поло прямой рейсъ «Русскихъ авиалинiй» вернетъ домой.
Иринѣ захотѣлось побаловать себя и она заказала билеты въ первомъ классѣ. Андрей удивился, но не сталъ возражать. Въ послѣднiе годы стало очень принято среди петербуржцевъ отправляться на такъ называемый уикъ-ендъ въ какой-нибудь хорошiй европейскiй городъ. Вѣна прочно держала первенство. Покупали непремѣнно сразу «пакетъ», то есть полетъ, гостиницу, а заодно и билеты въ оперу или на концертъ въ Филармонiи. Зная, что они съ мужемъ отправляются именно рейсомъ въ ночь на пятницу, Ирина прекрасно понимала, что сосѣдями въ салонѣ перваго класса окажутся люди непростые. Она весьма придирчиво отнеслась къ выбору гардероба даже въ полетъ и послѣ не пожалела объ этомъ. Андрей не пожелалъ смѣнить свои джинсы съ клѣтчатой рубашкой на что-нибудь поприличнѣе. Судя по взглядамъ строгихъ дамъ на себѣ и мужѣ, которые Ирина уловила, они отнеслись уважительно, не иначе какъ принявъ, видимо, Андрея за одну изъ нынѣ популярныхъ и держащихcя своего (некогда заведеннаго создателемъ фирмы Pear Стивомъ Хармсомъ) особаго стиля жизни звѣздъ мiра High-tech. Bпрочемъ, жена уверена, что въ самомъ скоромъ времени это окажется не столь ужъ далеко отъ истины. Рейсъ выполнялся лайнеромъ Сикорскiй-250. Всѣмъ самолетамъ этого концерна присущи особые элегантность и комфортъ. Ну, и къ тому же первый классъ…
За окномъ въ заходящемъ солнцѣ пробѣгали аккуратные домики австрiйскихъ деревень. Луга еще зеленѣли, а лѣса окрасились золотомъ. Равнина закончилась. Поѣздъ не спѣшилъ, выводя плавныя дуги межъ невысокихъ горъ, что начинались отсюда. Андрей водрузилъ свой видавшiй виды, побитый и исцарапанный по краямъ и угламъ лэптопъ на столикъ и всецѣло погрузился въ работу. Ирина просто сидѣла напротивъ, размышляя о томъ о семъ. Прекрасно зная своего мужа, даже не пыталась его отвлечь. Это безполезно. Онъ въ дорогѣ не знаетъ иного занятiя. Ей достался въ спутники жизни трудоголикъ. Иногда она могла въ разговорахъ сѣтовать на это обстоятельство или подшучивать, но на самомъ дѣлѣ Ирина къ мужу своему исполнена была глубочайшаго уваженiя. Вмѣстѣ они уже много лѣтъ, еще студентами встрѣтились. Они почти ровесники, Андрей старше на два года. Ему сейчасъ тридцать два. Всѣ ихъ друзья женились-выходили замужъ примѣрно въ томъ же возрастѣ. Нынче такъ принято. Старшимъ кажется, что это поздно. Познакомила ихъ ея подруга Алла, съ которой Ирина была дружна на первомъ-второмъ курсѣ. Тогда обѣ учились на историческомъ факультетѣ. Ирина тамъ осталась, а подруга рѣшила все измѣнить и перешла на экономическiй. Вскорѣ связь съ ней незамѣтно улетучилась. Зато съ Андреемъ какъ познакомились у Аллы на днѣ рожденiя, такъ и стали встречаться.
Поначалу онъ показался ей классическимъ умникомъ-затворникомъ, погруженнымъ въ непостижимыя для нея дебри изъ мiра компьютерных достиженiй и высокихъ технологiй. Ростомъ выше средняго, стройный. Ирину часто спрашивали, какимъ спортомъ ея Андрей занимается. Никакимъ. Выглядитъ онъ почти атлетически отъ природы. Если посмотрѣть въ профиль — прямой носъ и тяжеловатый подбородокъ заставятъ вспомнить кого-нибудь изъ античныхъ персонажей. Однако стоитъ лишь взглянуть ему въ глаза, окажешься въ лучахъ добраго взгляда и очень сдержанной почти затаенной улыбки. Одѣвался Андрей какъ и всѣ: джинсы, рубашка (почему-то непременно въ клѣтку), зимой — джемперъ поверхъ, по улицѣ расхаживалѣ въ сѣрой курткѣ туристическаго фасона. Иринѣ сразу показалось, что первое впечатленiе отъ этого скромнaго молчуна складывается не вполнѣ вѣрно. Онъ вовсе не молчунъ, a попросту немногословенъ. И если Андрей говорилъ, то обходился безъ пустыхъ и ничего не значащихъ фразъ. Ей понравилась его рѣчь, чистая, со спокойной интонацiей. Такъ разговаривали истинные петербуржцы. Такъ говоритъ ея отецъ и старые друзья дома, которые неизмѣнно собираются у нихъ каждый годъ въ день рожденiя мамы (на свой день рожденiя отецъ никого звать не хотѣлъ, его и преждe отмѣчали только дома втроемъ). Чуткiй слухъ Ирины улавливалъ, что если раньше такимъ же образомъ говорили дикторы на городскомъ радiо, то въ послѣднiе годы что-то измѣнилось. Pѣчь становилась торопливой, на болѣе высокихъ нотахъ. Oбилiе рекламы приводило къ тому, что даже новости и все остальное читали въ томъ же темпѣ съ набившей оскомину фальшиво-завлекательной интонацiей. Похоже, что такiя перемѣны становились неизбѣжными и происходили подъ властью неумолимо преображающейся дѣйствительности. Она въ первую очередь стирала всякiя границы и вела къ единенiю мiра. Такъ исчезали столь лелѣямыя петербуржцами особенности ихъ манеръ и языка. Ирина все понимала. И потому еще больше радовала ее спокойная манера рѣчи Андрея. Оба они уже принадлежали поколенiю, почти поголовно знающему англiйскiй языкъ, у нея вдобавокъ былъ неплохой французскiй изъ школьнаго курса и финскiй изъ дачнаго дѣтства, а у Андрея — нѣмецкiй, но это отъ мамы, хотя многiе василеостровцы хорошо знали его и безъ соотвѣтствующихъ семейныхъ корней.
Съ первой встречи Ирина почувствовала: ей по невѣдомой причинѣ очень важно знать, что Андрей думаетъ о чемъ угодно. Она первая начинала разговоръ, и тогда «молчунъ» отвѣчалъ, обнаруживая, что ему почти всегда есть что высказать по любому поводу. Андрей оказался начитанъ, у него сложился своеобразный кругъ авторовъ, къ которымъ накрѣпко привязался. И выяснилось заодно, что исторiю, особенно послѣдняго столѣтiя, знаетъ неплохо. Ирину, однако, удивило не это. Неожиданно Андрей обнаружилъ серьезныя познанiя въ музыкѣ, причемъ не только классики общеизвѣстной. Гдѣ для большинства все заканчивалось Рахманиновымъ, у Андрея начинался Прокофьевъ, Стравинскiй, Шостаковичъ, Бриттенъ. А какъ интересно онъ говорилъ о вѣнской школѣ или о французской «шестеркѣ»! Самъ никогда разговора ни о чемъ подобномъ не затѣвалъ, всякiй разъ Ирина съ затаеннымъ намѣренiемъ хитраго изслѣдователя касалась новой темы подобно рыболову, который забрасываетъ удочку въ иномъ мѣстѣ, провѣряя гдѣ нынче клевъ. Ей даже становилось интересно, какiя eщe залежи знанiй суждено раскопать въ этомъ человѣкѣ. И находила. Они обнаруживались всякiй разъ въ иной сферѣ, какъ правило, неожиданной. А что касалось точныхъ наукъ, которыми Андрей столь серьезно занимался, то этого обсудить они никакъ не могли. Ирина ничего не понимала въ тѣхъ премудрыхъ областяхъ. Разве что Андрей умѣлъ въ головѣ мгновенно совершать любые ариѳметическiя дѣйствiя даже съ большими числами. Но самъ онъ увѣрялъ, что сiе къ наукамъ не относится, это просто чтобы дѣвушекъ привлекать, забава такая, циркъ.
Именно какъ дѣвушка Ира Мартынова отнеслась къ этой шуткѣ съ бoльшимъ довѣрiемъ, чемъ Андрей могъ бы ожидать. До ихъ первой встрѣчи Ирину отличали рѣзкiя манеры, неумѣнiе себя сдержать, излишняя категоричность, нѣсколько избыточное для повзрослѣвшей дочери интеллигентныхъ родителей мальчишество. Когда рядомъ оказался Андрей, все стало мѣняться. Его взглядъ, улыбка, голосъ, всѣ его лаконичныя фразы, мимолетныя замѣчанiя по какому-либо поводу вмѣстѣ съ неожиданными всякiй разъ разсужденiями о предмѣтахъ, знанiе которыхъ даже не предполагалось, становились кирпичиками, изъ коихъ передъ глазами Ирины и къ ея изумленiю складывалось странное сооруженiе, волшебный замокъ. Bъ лабиринтѣ стѣнъ, башенъ, заловъ и тайныхъ ходовъ повсюду присутствовалъ Андрей. Она слышала его голосъ, она чувствовала его присутствiе рядомъ. Окружающiй мiръ сталъ выглядѣть иначе. Сама Ирина удивлялась такимъ перемѣнамъ, понимая, что они прежде всего произошли въ ней самой.
3.
Почему Ирина сразу остановила выборъ на исторiи? Отвѣтъ на вопросъ, казалось бы, лежалъ на поверхности. Отецъ ея историкъ, преподаетъ въ университетѣ, куда много лѣтъ назадъ перешелъ изъ Академiи Художествъ. Однако ее обижало, когда другie такъ судили объ этомъ. Она долго думала, взвѣшивала, выбирала. Къ примѣру, музыкой она занималась много лѣтъ серьезно и довольно успѣшно. Мама преподавала фортепiано. Но это не стало ея выборомъ. Скорѣе всего, умѣнiе папы увлеченно и каждый разъ совершенно понятно разсказывать обо всемъ, что его занимало въ данный моментъ, сыграло свою рѣшающую роль.
Всякiй разъ, работая надъ новой статьей или книгой, отецъ считалъ необходимымъ повѣдать дочери о томъ, на чемъ особо важно заострить вниманiе, какое событiе изъ прошлаго требуетъ измѣнить давно и незаслуженно прилипшую къ нему трактовку и оцѣнку. Когда Ирина окончательно для себя рѣшила пойти на историческiй факультетъ, возникло сомнѣнiе, не уѣхать ли въ Москву или въ знаменитый Ново-Николаевскiй университетъ. Въ Петербургѣ не хотѣлось оказаться въ роли дочери своего отца. Но уѣхать Ирина все же не собралась, выдержала нелегкiе экзамены въ Петербургскомъ Университетѣ. Когда она поступила и началась учеба, ни разу, ни словомъ ни жестомъ не почувствовала особаго къ себѣ отношенiя. А вскорѣ пришла черная пора маминой болѣзни, и въ такой ситуацiи хорошо было, что дочь не оказалась далеко.
Cъ самыхъ первыхъ лекцiй и семинаровъ Ирина почувствовала, что учеба ее поглощаетъ всецѣло, требуетъ много силъ и терпѣнiя, но это и вознаграждается щедро. Такъ однажды, предваряя основную тему лекцiи, профессор Георгiй Аѳанасьевичъ Поповъ, добрый, улыбчивый полный человѣкъ, надѣленный голосомъ необычайно прiятнаго регистра, счелъ нужнымъ сказать весьма еще свѣжимъ первокурсникамъ кое-что важное. Ирина запомнила его слова почти наизусть и навсегда.
«Друзья, если кто-нибудь изъ васъ скажетъ мнѣ, будто его совсѣмъ не терзаетъ мысль о сомнительности полезнаго для общества примѣненiя знанiя исторической науки, не повѣрю ни за что. И если вы услышите подобное, знайте, это лукавство. Каждый изъ васъ рано или поздно задаетъ себѣ такiе трудные вопросы и преодолѣваетъ сомнѣнiя подобнаго рода. Я хочу сразу помочь. Исторiя подобна рѣкѣ. Навѣрняка и это вы слышали уже не разъ. Сравненiе, прямо скажемъ, довольно-таки нехитрое, особой фантазiи не требуетъ. Однако примемъ его. Да, рѣка, но тогда уже не тихая, не изъ тѣхъ, которыя ровно протекаютъ из вѣка въ вѣкъ въ своихъ берегахъ. Эта рѣка — петлистая, съ норовомъ, она коварна, умѣетъ русло свое измѣнять самымъ немыслимымъ образомъ. Хотите узнать ее — извольте изучить какъ на стремнинѣ, гдѣ теченiе ровное, такъ и всѣ ея поймы, заводи, меандры со старицами, да еще опустевшiя былыя протоки. И слѣдуетъ помнить, что рѣка эта ничего не забываетъ. За свое забвенiе могутъ поплатиться тѣ, кто ведутъ по ней суда и баржи. Рѣка въ паводокъ можетъ вспомнить своe прежнеe давно покинутoe русло, и долго стоявшая въ поймахъ и старицахъ гнилая вода вновь пойдетъ по теченiю. Историкъ — онъ лоцманъ въ той опасной рѣкѣ. Онъ знаетъ ея мели и пороги, водовороты и прочiя коварныя мѣста. Онъ долженъ въ трудную минуту подняться на бортъ и взять штурвалъ или скомандовать рулевому, иначе не пройти».
Когда дома Ирина пересказала профессорскiя разсужденiя, Валентинъ Сергѣевичъ улыбнулся и замѣтилъ, что его коллега никогда не скупился на цвѣтастыя выраженiя, но по существу онъ абсолютно правъ.
Въ поѣздѣ обещанъ былъ не просто WiFi, а даже высокаго качества. Ирина пыталась войти въ сѣть нѣсколько разъ — тщетно. Андрей еще въ вѣнской гостиницѣ предусмотрительно скачалъ на свой лэптопъ нужные файлы, и теперь могъ с ними работать вволю. Ирина то предавалась размышленiямъ, любуясь осенними пейзажами за окномъ, то переводила взоръ на ненагляднаго своего.
— Андрюша, ты ѣсть хочешь?
— Хочу.
— А мы въ ресторанъ пойдемъ или здѣсь? У меня приготовлено.
— Здѣсь.
— Андрей, посмотри на меня!
Ирина сдѣлала строгiй взглядъ. Ненадолго, но получилось. Мужъ оторвался отъ экрана, повернулъ голову к ней и защурился отъ солнца, заглянувшаго въ окно.
— Ты чего глаза закрываешь? — Ирина еще пыталась сохранить серьезный тонъ.
— Ослѣпленъ твоей красой, не смѣю! — залепеталъ дурнымъ голоскомъ обладатель римскаго профиля.
Ирина не сдержалась и захохотала. Встала, обошла столик, обняла его взъерошенную голову, наклонилась и поцѣловала нѣжно. Онъ отозвался охотно, да такъ, что предметъ разговора ненадолго ушелъ въ сторону. Ирина попыталась заново сосредоточиться.
— Ты хочешь сейчасъ?
— Всегда. А что именно?
— Что? Перекусить, а ты о чемъ подумалъ, негодяй?
— А я все о томъ же. Давай черезъ полчасика, я кое-что закончу. Ладно? — и онъ заново погрузился въ свой побитый кочевой жизнью лэптопъ.
Дѣлать нечего. Ирина решила пока спокойно набрать папѣ письмо. Попадется интернетъ — тогда и отправитъ e-mail, прикрѣпивъ текстъ аттачемъ. И стала дѣлиться своими впечатленiями отъ пребыванiя въ прекрасной австрiйской столицѣ. Получилось, что она тамъ оказалась въ первый разъ, а отецъ очень любилъ Вѣну и его разсказы о ней запомнились съ дѣтства.
Она писала о Вѣнѣ, стараясь порадовать папу упоминанiемъ мѣстъ, которыя онъ имъ особенно совѣтовалъ посѣтить. Но помимо этого Ирина не смогла себя сдержать и не подѣлиться тѣмъ, что ее необъяснимо стало тревожить. Началось съ давнишняго разсказа отца объ одномъ происшествiи. Папа повѣдалъ ей, что лѣтомъ тысяча девятьсотъ четырнадцатаго года въ Сараево, главномъ городѣ Боснiи и Герцеговины, тогда части австро-венгерской имперiи, случилось покушенiе на наслѣдника вѣнскаго престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Оно не удалось, и о немъ очень скоро забыли, потому какъ въ мiрѣ поспѣли чередой иныя событiя. Отецъ вызволилъ этотъ эпизодъ изъ небытiя, ибо въ головѣ его стали появляться соображенiя о возможныхъ послѣдствiяхъ, если бы все завершилось иначе. Послѣ того разговора невольно Иринѣ думалось о томъ же. Особенно страннымъ могло показаться, что въ прекрасной Вѣнѣ попадающiяся то и дѣло на глаза малозамѣтныя детали порой вызывали въ ней необъяснимый сигналъ тревоги. По непонятнымъ признакамъ они казались отдаленно, но связанными съ тѣмъ самымъ покушенiемъ. И теперь она пыталась прослѣдить ихъ загадочную связь. Зачемъ-то упомянула и объ этомъ въ письмѣ, хотя навѣрняка не стоило. Дочь привыкла съ малолѣтства обо всемъ папѣ разсказывать. До сихъ поръ продолжала такъ дѣлать, не задумываясь, что отецъ давно вступилъ въ возрастъ, когда его ранимую душу беречь нужно.
Къ счастiю она не обо всемъ упомянула. В Вѣнѣ случились нѣкоторые малопонятные встрѣчи, которыя почему-то потомъ стали назойливо теребить душу. К примѣру, сидѣли они съ Андреемъ в кофейной. За окномъ начиналъ капать мелкiй дождикъ, не имѣло смысла спѣшить. Сосѣднiй столикъ — совсѣмъ рядомъ, за нимъ расположились двѣ старушки, изысканно одѣтыя, у каждой на головѣ укладка сѣдыхъ волосъ, причемъ выполнена явно рукой парикмахера высокаго класса. Въ кофейной тепло. Одна изъ женщинъ чуть сдвинула выше рукава бѣлой блузки и можно было разсмотрѣть ея руки. Идеальный маникюръ, кольцо съ небольшимъ камнемъ на безымянномъ пальце, изящный тонкiй золотой браслетъ на запястьѣ, который очень гармонировалъ кольцу. Кожа старческая, дряблая, подернутая характерной рябью. Ирина мысленно положила на нее свою руку, почувствовала это забытое прикосновенiе. Бабушка, мамина мама, умерла очень давно, а папина — та и вовсе до ея рожденiя. А сейчасъ вдругъ осознала, что очень скучаетъ безъ нихъ. Она продолжала изучать эти руки и замѣтила что-то странное. На предплечьѣ, будто еле видимымъ рядомъ, блѣдной голубизной проглядывали знаки. Или цифры? Она не могла приблизиться, и разсмотрѣть, а ужъ со своего мѣста — совсѣмъ никакъ. Бабульки что-то весело обсуждали, смѣялись. Передъ ними стояли чашечки кофе, бокалы съ холодной водой, апфельштрудель на блюдѣ, въ розеткахъ — взбитыя сливки. Похоже было, что здѣсь въ кофейной они встрѣчаются регулярно и сидятъ подолгу. Ирина шепнула мужу и спросила, что онъ видитъ у нея на рукѣ. Андрей скосился туда и почти сразу нашелъ отвѣтъ:
— Иришкинъ, это называется поверхностный кожный дерматогемангiоматозъ. Можетъ появляться рано. У молодыхъ онъ ярче, у пожилыхъ блѣднѣетъ. Иногда рисунокъ напоминаетъ то ли значки, то ли фигурки. Не страшно.
— Слушай, ну откуда ты этихъ словъ набрался?
— Читалъ.
— Андрюша, когда ты могъ читать? Не сочиняй.
— Знаешь, я долженъ признаться, — Андрей заговорилъ вкрадчиво, склонилъ голову, медленно произнося каждое слово. — Поклянись, что сдержишь свой гнѣвъ, когда узнаешь правду!
— Ой, не сдержу, — прошептала Ирина съ некоторымъ надрывомъ, а сама уже въ очередной разъ таяла отъ его словъ. — Ну, говори уже!
— У меня давно была подруга-медичка, она мнѣ разсказала и потомъ… — онъ прервался и принялся дѣлать картинно шумные вздохи, преданно глядя на жену.
— И потомъ что? — Ирина ущипнула Андрея за бокъ и ткнула подъ столомъ колѣномъ.
— Она, она раздѣлась и показала на себѣ, — трепетно произнесъ мужъ и невинно захлопалъ глазками.
— И что у нея былъ этотъ а-ангiоматозъ? — строго вопрошала Ирина, съ трудомъ сдерживая смѣхъ.
— Былъ, еще какой! А къ нему въ придачу псорiазъ, дерматитъ, фурункулезъ и стригущiй лишай.
— Такъ. А сифилисъ? И не лгать!
— Нѣтъ, чего ужъ напраслину возводить? Есть всему предѣлъ въ концѣ концовъ!
— И какъ же вы, ну, ты понимаешь?
— Мы разстались, — съ горечью изрекъ мужъ, понуривъ голову. — Я не могъ оставаться съ ней.
— Из-за болѣзней?
— Нѣтъ, разве такое — помѣха? Были двѣ иныя причины: она, во-первыхъ, совершенно не умѣла склонять числительныя, а во-вторыхъ, ее соблазнилъ другой мужчина. — Андрей преданно смотрѣлъ на жену, какъ послѣ чистосердечнаго признанiя.
Ирина въ очередной разъ убедилась, что связала жизнь съ энциклопедiей. Однако эти знаки на рукѣ почему-то врѣзались въ память.
А еще запомнилось вотъ что. Они гуляли въ паркѣ за Шенбруннскимъ дворцомъ. Выдался день теплый, солнечный. О чем-то болтали съ Андреемъ. Проходя тѣнистыми дорожками, что по сторонамъ огибали основныя аллеи, боковымъ зрѣнiемъ замѣтили словно пятно подъ деревомъ. Ирина повернула голову. Тамъ стоялъ очень худой невзрачнаго вида молодой человѣкъ, лицо сѣрое, морщинъ не по возрасту много. На головѣ его ветхая шляпа. Узкiя брюки коротковаты. Легкiй сюртукъ тоже изношенный. Передъ нимъ разставленъ этюдникъ, онъ что-то пишетъ мелкими нервическими штрихами, перiодически щурясь и поглядывая впередъ вдоль аллеи въ сторону арки. Ирина удивилась: живописецъ, но онъ будто прячется отъ людей, отъ свѣта, отъ самой жизни, на него не хочется смотрѣть. Въ дѣтствѣ никогда ни въ одномъ паркѣ не могла пройти мимо работающего на улицѣ рисовальщика, чтобы не полюбопытствовать, не подобраться поближе и украдкой не посмотрѣть на его работу. Сейчасъ простая брезгливость этого не позволяла. А еще закрался страхъ, будто тотъ знаетъ, чувствуетъ, не зря ведь прячется подъ сѣнью липы. Да, онъ сегодня вызываетъ брезгливость, но когда-нибудь обрушитъ въ отвѣтъ всему мiру такое возмездiе, что даже представить трудно. И всплылъ въ памяти давно прочитанный романъ одного нѣмца. Сейчасъ, какъ назло, фамилiя выскочила. А назывался «Духи». Ирина прочитала лѣтъ въ шестнадцать-семнадцать. Герой тамъ — чудовищный уродецъ, отъ котораго не исходилъ никакой запахъ, онъ прятался отъ людей, былъ одержимъ созданiемъ аромата, способнаго принести безграничную власть надъ толпой людей. Для этого онъ убивалъ, много и ненасытно. Тогда романъ оставилъ впечатленiе, сейчасъ перечитывать не стала бы. Но вспомнила. Она въ ту минуту ни слова мужу не сказала, но Андрей вдругъ взялъ ея руку и сталъ уводить отъ того мѣста быстро и рѣшительно. Они другъ друга поняли. Почему-то и такiя встрѣчи совершенно непонятнымъ образомъ показались связанными съ забытымъ сараевскимъ покушенiемъ. Объяснить не получалось.
Такiя впечатленiя вперемѣшку оставила Вѣна. Въ письмѣ папѣ, понятное дѣло, дочь обо всемъ не повѣдала. Путь ихъ теперь лежалъ въ сторону Балканъ.
4.
Если Ирина выросла въ домѣ недалеко отъ Фонтанки, то Андрей — коренной василеостровецъ. Во всѣ времена жителей острова отличала какая-то неуловимая мѣтка. Они — особые петербуржцы прежде всего въ своемъ отношенiи къ дому. Это никогда не обсуждается вслухъ, лишь улавливается въ обликѣ, образѣ мысли, поступкахъ, въ особенностяхъ рѣчи. Съ самаго рожденiя и до женитьбы Андрей жилъ съ мамой на краю Васильевскаго острова, возле набережной Смоленки на Семнадцатой линiи въ симпатичномъ домѣ съ башенкой надъ угломъ. И то, что Андрей выросъ на границѣ двухъ острововъ, не могло на немъ не сказаться. За рѣчку черезъ мостъ перейти — и окажешься на островѣ Голодай, нѣкогда считавшiмся неказистымъ и захламленнымъ продолженiемъ василеостровскаго мiра, его печальными задворками.
Все измѣнилось сто лѣтъ назадъ, когда послѣ долгихъ сомнѣнiй и жаркихъ обсужденiй въ газетахъ на Голодаѣ построили «Новый Петербургъ», городской рaiонъ, цѣликомъ выдержанный в стилѣ вошедшаго тогда въ моду неоклассицизма. Стиль этотъ возникъ и сосредоточился именно въ Петербургѣ и явилъ собой идею возрожденiя столицы. Нѣтъ, городъ не разрушался ни вражеской артиллерiей, ни пожаромъ, ни даже болѣе привычнымъ наводненiемъ. Онъ сбрасывалъ съ себя давно приросшее и тяготившее проклятiе. На рубежѣ двадцатаго столѣтiя измѣнилось отношенiе къ Петербургу. Вновь изъ мрачнаго каменнаго чудовища, проклинаемаго всякимъ прогрессивно мыслящимъ человѣкомъ, городъ, какъ и задолго до того въ восемнадцатомъ вѣкѣ, предсталъ прекраснымъ дерзновеннымъ воплощенiемъ европейской мечты. Санктъ-Петербургъ пришелъ тогда къ своему двухсотлѣтiю съ чувствомъ многообѣщающаго начала новаго этапа исторiи.
Такой масштабный проектъ былъ по тѣмъ временамъ для Петербурга въ новинку. Мало того, къ первоначальному плану архитектора Ивана Ѳомина добавили новыя улицы, площади, кварталы, уходящiе къ берегу Финскаго залива. Строительство растянулось на почти полтора десятка лѣтъ. Споры продолжились какъ во время, такъ и по его окончанiи. Стиль за эти годы успѣлъ перевалить за высшую отмѣтку своей моды. Уже приходили извнѣ или зарождались въ Петербургѣ новыя вѣянiя. Однако стройка шла своимъ чередомъ, а ее продолжали обсуждать столь же неистово. На повѣрку вышло, что построенное пришлось горожанамъ по душѣ. В «Новомъ Петербургѣ» охотно покупали жилье, открывали магазины, которые успѣли за сто лѣтъ смѣнить не одно поколенiе хозяевъ. Ансамбль главной площади украсило изысканное по своей архитектурѣ сооруженiе, предназначенное для музыкальнаго театра, которое в первыя полтора десятилѣтiя послѣ открытiя приютило труппу Дягилева. Когда они разъѣзжали по мiру, на этой сценѣ выступали гости. Самъ Ѳедоръ Ивановичъ Шаляпинъ выступалъ пару разъ, въ день открытiя и въ большомъ концертѣ по случаю дягилевскаго юбилея. За дирижерскiй пультъ много разъ поднимался Игорь Ѳедоровичъ Стравинскiй какъ при жизни великаго антрепренера, такъ и послѣ его кончины, когда отмѣчали шестидесятилѣтiе. На площади передъ театромъ потомъ появился памятникъ композитору именно въ образѣ дирижера. Немного сутулая бронзовая фигура стоитъ лицомъ къ парадному входу, руки чуть подняты и лѣвая, приближая пальцы къ губамъ будто едва замѣтный жестомъ напоминаетъ: «Господа, piano». Цѣлый рядъ балетныхъ постановокъ въ этомъ столь полюбившемся ему театрѣ осуществилъ знаменитый Георгiй Мелитоновичъ Баланчивадзе. Онъ работалъ и въ Петербургѣ, и въ Тифлисѣ, и въ Нью-Iоркѣ.
Въ нынѣшнее время здѣсь давно поселился Новый Музыкальный Театръ, гдѣ въ отличiе отъ старыхъ академическихъ Марiинскаго съ Михайловскимъ всегда постановки полны дерзкаго эксперимента, порой на грани допустимаго, словно постановщики сговорившись рѣшили ослушаться бронзоваго дирижера. Это дурное повѣтрiе нынче охватило бѣлый свѣтъ. Ирина съ мужемъ иногда бываютъ на премьерахъ. Не всегда въ радость, если быть честнымъ. Одинъ разъ купили билетъ и уговорили отца пойти послушать «Русалку», были увѣрены, что тамъ попросту нѣтъ мѣста для слишкомъ смѣлыхъ новшествъ. Валентинъ Сергѣевичъ сбѣжалъ послѣ перваго акта, выбралъ взамѣнъ вечернюю прогулку, а по телефону сухо замѣтилъ дочери, что въ оперу ради зрѣлища соитiя человѣческихъ особей ходить не находитъ смыслa, и врядъ ли Александръ Даргомыжскiй остался бы доволенъ. Eго счастie, что давно покоится въ могилѣ, откуда такого паскудства увидѣтъ не сможетъ.
Въ «Новомъ Петербургѣ» въ началѣ семидесятыхъ построили и открыли музей «Мiръ искусства», гдѣ собрали работы художниковъ знаменитаго объединенiя. Если вспомнить, что идея петербургскаго возрождѣнiя пришла именно отъ нихъ, такое рѣшенiе было совершенно справедливымъ и, конечно же, умѣстнымъ. Семьи уже почившихъ къ тому времени Бенуа, Лансере, Сомова, Добужинскаго и многихъ другихъ принесли въ даръ новому музею многiя ихъ работы. Россiйскiе меценаты не меньше того выкупили изъ художественныхъ собранiй и частныхъ коллекцiй по всѣму мiру. Русскiй Музей къ самой идеѣ отнесся ревниво, долго не соглашался, но въ итогѣ все же передалъ рядъ картинъ изъ запасниковъ, но ни въ коемъ случаѣ не изъ своей основной экспозицiи. Какъ нетрудно догадаться, «Древнiй ужасъ» Бакста они тоже себѣ оставили. Открытiе музея стало событiемъ очень значимымъ какъ для города, такъ и для всѣй страны.
Именно тамъ въ научномъ отдѣлѣ работала мама Андрея, Августа Густавовна Успѣнская, въ дѣвичествѣ Гринвальдъ. Hемудрено, что прогулки по улицамъ и площадямъ «Новаго Петербурга», разсказы мамы о яркой порѣ начала двадцатаго вѣка, этого своеобразнаго возрожденiя Санктъ-Петербурга, о художникахъ «Мiра искусства», какъ, впрочемъ, и о многомъ другомъ, Андрей впиталъ с самаго юнаго возраста. Мама выросла на Васильевскомъ островѣ въ семьѣ обрусѣвшихъ нѣмцевъ. Ея прадѣдъ, дѣдъ и отецъ держали аптеку на Маломъ проспектѣ. Семейное гнѣздо находилось въ томъ же зданiи, принадлежавшемъ имъ цѣликомъ. Жили сами и частично сдавали внаемъ. Старшiй братъ и нынѣ продолжалъ семейное дѣло. А она выбрала учебу въ Академiи Художествъ на отдѣленiи искусствовѣдѣнiя и совсѣмъ иную карьеру.
Замужество съ Петромъ Успѣнскимъ, отцомъ Андрея, оказалось недолгимъ и оборвалось рано. Вначалѣ случилось знакомство юной студентки съ человѣкомъ яркимъ, красивымъ, умнымъ. Онъ былъ на пять лѣтъ старше ея. Казалось, что онъ полонъ идей, интересныхъ плановъ. Говорилъ такъ, что невольно заслушаешься, даже если понять трудно. Романъ между ними вспыхнулъ какъ пожаръ на складѣ бенгальскаго огня. Петръ почти сразу сдѣлалъ предложенiе и получилъ согласiе Августы, которая въ тотъ моментъ пребывала въ полнѣйшемъ ослѣпленiи отъ происходящаго. Это позже она вспоминала необъяснимую тревогу въ глазахъ мамы Петра и уже понимала ее. Родители Августы были старше. Сама она въ семьѣ оказалась позднимъ ребенкомъ, чье рожденiе у матери, которой перевалило за сорокъ, иначе какъ чудо не воспринималось. Къ ея замужеству дома отнеслись настороженно, но вслухъ сказать что-нибудь не рѣшились, потому что яснаго пониманiя не было.
Черезъ нѣкоторое время послѣ свадьбы, когда жизнь вошла въ свои будничныя заботы, мужа въ одночасье словно подмѣнили. Вмѣсто того Пети съ сiяющимъ взоромъ, улыбкой, готоваго звѣзду съ неба принести къ ея ногамъ, рядомъ оказался человѣкъ, придавленный необъяснимой тревогой. Ирина попыталась было съ нимъ поговорить, что-то выяснить — все безъ толку. Тогда же онъ сталъ избѣгать супружеской постели. Въ тѣ дни и сама Августа почувствовала нѣкоторое недомоганiе. Она Петѣ объ этомъ сообщила, но онъ никакъ не прореагировалъ. Впрочемъ, утромъ онъ сталъ свидѣтелемъ приступа внезапной тошноты. По наивности своей молодая жена посчитала, что мужъ пересталъ съ ней спать изъ-за ея дурного самочувствiя. Очень скоро все прояснилось относительно обоихъ. Она въ порядкѣ, попросту беременна, а вотъ мужъ какъ разъ очень серьезно боленъ.
Нѣтъ, до сего момента дiагнозъ ему никто не удосужился поставить. Мама тревожилась, какъ оказалось, не просто такъ. За сыномъ прежде водились иногда поступки труднообъяснимые. Такъ въ разгаръ университетской учебы на ея третьемъ году Петръ внезапно рѣшилъ все прервать. Сказалъ, что занятiя ему опостылѣли, видитъ для себя иной путь. Пошелъ забирать документы, уговорили не обрывать разомъ концы, взять хотя бы отпускъ академическiй. Cогласился. Онъ былъ хорошимъ студентомъ до той поры. Поступокъ вызвалъ въ деканатѣ крайнее изумленiе. А самъ Петръ Успѣнскiй отправился въ ближайшiй рекрутскiй пунктъ, написалъ заявленiе на службу въ армiи. Его пригласили на медицинскую комиссiю. Россiя въ ту пору уже два десятка лѣтъ какъ отказалась напрочь отъ военнаго призыва. Желающихъ служить обнаружилось почти сразу гораздо больше, чѣмъ думалось противникамъ реформы и ея скептикамъ. Армiи было изъ кого выбирать, но никогда не отвергали претендентовъ съ порога. Нужны разные: и со знанiями, и съ квалификацiей, и тѣ, кто доселѣ ничѣмъ въ жизни кромѣ непрiятностей и мелкихъ правонарушенiй не отмѣтился. Помимо внимательной медицинской провѣрки, устраивали долгiя собесѣдованiя. Петръ до послѣднихъ не дошелъ. Послѣ медицинской комиссiи получилъ отказъ. Объяснять причины они не обязаны. А черезъ мѣсяцъ Петя вновь захотѣлъ учиться, вернулся на факультетъ, налегъ на книги, сдалъ съ блескомъ накопившiяся задолженности и все встало на мѣсто. Мать тайкомъ понадѣялась, что съ сыномъ случился лишь непрiятный эпизодъ, который болѣ не повторится.
Все это мама разсказала Августѣ, когда мужу поставили неутѣшительный психiатрическiй дiагнозъ, и его пришлось помѣстить надолго въ клинику. Врачъ безъ утайки повѣдалъ несчастной молодой женѣ объ особенностяхъ данной болѣзни. Получалось, что ихъ знакомство состоялось, когда больной пребывалъ в затянувшейся манiакальной фазѣ. Тогда онъ опасенъ больше для другихъ. Тутъ докторъ такъ посмотрѣлъ на плачущую жену, будто зналъ всѣ подробности этой скоротечной любовной бури. Онъ дѣйствительно зналъ, не она же первая. А точку въ разговорѣ поставилъ, когда сообщилъ, что здѣсь излѣченiя ждать не приходится. Ему постараются помочь, дообслѣдуютъ, подберутъ подходящiя лѣкарства. Главное — смягчить проявленiя обѣихъ фазъ, особенно депрессивной, когда больной можетъ наложить на себя руки. Августа не сказала врачу, что беременна, но онъ догадался самъ. Сухо сообщилъ, что ребенокъ можетъ унаслѣдовать болѣзнь, но вѣроятность такого невелика, и вообще вопросъ о генетическихъ факторахъ биполярнаго разстройства еще только изучается. Онъ явно не ставилъ цѣли успокоить, важнѣе было сообщить правду безъ прикрасъ. Точку въ разговорѣ докторъ поставилъ, высказавъ свое мнѣнiе, что бракъ ихъ въ такой ситуацiи не имѣетъ будущаго.
Такъ и получилось. Петръ подолгу лежалъ въ клиникѣ, выписывался и возврашался снова. Бракъ былъ расторгнутъ легко, ни одна сторона не имѣла претензiй къ другой. Квартиру на Семнадцатой линiи, купленную для молодыхъ родителями Петра, оставили невѣсткѣ. Его мамѣ очень важно было сохранить связь съ ней и будущимъ внукомъ, какъ бы ни сложилось въ жизни потомъ. Петръ — ея единственный сынъ, съ мужемъ они живутъ давно врозь, хотя по каким-то причинамъ не разведены. Августа подробностей не знала и узнавать не хотѣла. Владимiръ Александровичъ Успенскiй, человѣкъ серьезный, служилъ на высокомъ посту въ Министерствѣ путей сообщенiя. Августа видѣла его всeго нѣсколько разъ, потому что важные вопросы онъ рѣшалъ с женой вмѣстѣ. Анна Михайловна помогала Августѣ во всемъ и въ пору долгой беременности съ осложненiями, и послѣ рожденiя Андрея. Августа видѣла ее чаще, нежели свою маму. Получилось, что нерѣдко они и Петра въ больницѣ вмѣстѣ навѣщали. Много разъ свекровь заводила разговоръ о томъ, что Августѣ не слѣдуетъ оставаться одной, а она со своей стороны только рада будетъ, если ея жизнь устроится. Она завѣряла: Андрея сможетъ забирать надолго къ себѣ. И на разводѣ съ ея сыномъ мать прямо-таки настаивала.
Годы шли, Августа вырастила Андрея, дала ему хорошее воспитанiе. Бывшая свекровь дѣйствительно очень помогла ей, и мальчикъ бабушку свою любилъ. Съ другой бабушкой и обоими дѣдами видѣлся рѣдко, такъ сложилось. Родители Августы состарились раньше, чѣмъ этого можно было ожидать, они болѣли часто, умерли съ разницей въ годъ. Со своимъ старшимъ братомъ Генрихомъ она общалась постоянно, помогала ему въ аптекѣ. Онъ ей тоже помогалъ во многомъ. Августа пыталась какъ-то устроить свою личную жизнь, но у нея ничего толковaго изъ этого не вышло, лишь появлялись отношенiя на короткiй срокъ, о которыхъ больше никто и не узнавалъ. Зато сынъ радовалъ маму тѣмъ какъ росъ, какъ умнѣлъ не по годамъ, учился легко и съ удовольствiемъ. Не забывая никогда о возможной дурной наслѣдственности, мама чутко улавливала возникающие, какъ и у всякаго человѣка, перемѣны настроенiя. Ни въ дѣтствѣ, ни въ пору отрочества и юности, когда приходитъ время бури неистовыхъ гормоновъ, она пока не замѣчала опасныхъ признаковъ болѣзни. Однажды Августа даже показала сына очень опытному психиатру, такъ обставивъ частную консультацiю на дому, что сынъ и не догадался о смыслѣ обычной бесѣды съ этимъ симпатичнымъ и располагающимъ к себѣ дядечкой. Спецiалистъ сказалъ: мальчикъ здоровъ, никакихъ отклоненiй у него на данный моментъ не видитъ. Конечно, по долгу своему повторилъ давно извѣстную мамѣ истину, что случается иногда позднее начало болѣзни. А потомъ улыбнулся и добавилъ: «Славный у васъ сынъ, пусть выучится какъ слѣдуетѣ, такой горы свернуть можетъ, разумѣется, въ хорошемъ смыслѣ». Улыбнулся и проводилъ ихъ.
Андрей зналъ своего отца. Когда тотъ подолгу лежалъ въ больницѣ, его навѣщали тамъ съ бабушкой или съ мамой вмѣстѣ. Сыну объяснили, что папа боленъ, поэтому не можетъ играть съ нимъ и почти не разговариваетъ. Петра выписывали изъ больницы, онъ жилъ у бабушки Ани, старался не покидать своей комнаты. Когда Андрею было шестнадцать лѣтъ, случилось то, чего боялись и ожидали. Стояли теплые дни и по городу кружилъ тополиный пухъ. Анна Михайловна ненадолго вышла сдѣлать необходимыя покупки, а когда вернулась домой, увидѣла, что сынъ повѣсился и былъ въ тотъ моментъ уже мертвъ. На похоронахъ они съ мамой не отходили отъ Анны Михайловны ни на минуту. Похоронили Петра Вдадимiровича Успѣнскаго на Смоленскомъ кладбищѣ.
Изъ сына получился высокiй плечистый молодой человѣкъ со спокойнымъ характеромъ. Какъ и всѣ современныя дѣти, онъ съ младенчества общался съ компьютеромъ на «ты». Въ школѣ уже стало ясно: съ ними будетъ связано и его будущее. Поэтому и дальнѣйшая учеба продолжилась въ томъ же направленiи. Выборъ знамѣнитаго Политехническаго былъ осознаннымъ и цѣленаправленнымъ. Помня мудрость Козьмы Пруткова, Августа приложила много силъ, чтобы для Андрея не остался чужимъ и неизвѣданнымъ мiръ прекраснаго. Прiучила къ чтенiю, умѣло направляя его интересъ, дала первые познанiя о музыкѣ, послѣ чего онъ самъ постепенно превратился въ ея слушателя и цѣнителя. Они много бывали въ музеяхъ, большихъ и малыхъ. И очень много они вдвоемъ гуляли по родному городу. Благодаря мамѣ Андрей зналъ и его исторiю, и архитектуру, и литературу.
Андрей уже былъ студентомъ, когда въ одинъ прекрасный день вернулся вечеромъ домой не одинъ. Съ нимъ пришла дѣвушка, худенькая, подвижная красивая шатенка съ аккуратной стрижкой. Глаза добрые, взглядъ веселый. Познакомились. Ирина Мартынова, студентка историческаго факультета. Они съ Андреемъ встрѣтились недавно, но объ этомъ сейчасъ разсказывали весело наперебой, каждый вспоминалъ какую-нибудь забавную мелочь того дня рожденiя подруги, когда событie и произошло. А то, что для обоихъ это стало событiемъ, было для мамы очевидно. «Надо же, она чувствуетъ себя здѣсь легко. Слава богу» — промелькнуло въ головѣ Августы Густавовны. У нея отлегло отъ сердца. Какъ и всякая мать, она момента сего неизбѣжнаго ждала съ понятной тревогой, а вышло все просто. «Мартынова Ирина» — Августа разсматривала и слушала подружку Андрея, а внутри зашевелилась смутная догадка.
— Ира, а вы по отчеству, случайно, не Валентиновна?
— Именно такъ, — отвѣтила дѣвушка и посмотрѣла въ глаза.
— Вашъ папа профессоръ Мартыновъ, тоже историкъ? — получилось, что вопросъ она сформулировала нелѣпо.
— Это я «тоже» и еще пока называть такъ рано. А онъ — да, профессоръ Мартыновъ. Вы его знаете?
— Еще бы, Я училась въ Академiи Художествъ. Вашъ папа тогда намъ читалъ исторiю. Такое не забывается.
(продолжение следует)
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer10/serglevin/
