Роланд Кулесский
Основная заповедь иудаизма
сквозь призму романа М.Шалева "Эсав"
Не делай ближнему того, что себе не желаешь.
В этом заключается вся суть Торы.
Всё остальное есть толкование. Иди и учись.
Гилель
Кто знает, что для него хорошо,
тот не нуждается в экспериментах
"Эсав"
Введение
Как считает БАХЬЯ БЕН ПАКУДА (ок. 1050, Испания, раввин, поэт, философ), основную заповедь иудаизма - люби ближнего твоего как самого себя – следует понимать из такого примера: идёт по пустыне караван, и если каждый погонщик будет заботиться только о себе, то вряд ли караван дойдёт до места назначения. Но если люди помогут друг другу, то тяготы пути покажутся не столь тяжёлыми. Жизнь в мире потому тяжела, что люди разобщены и их интересует только собственная судьба. Претензии же их непомерны, и они вечно недовольны тем, чем обладают. Если бы люди помогали друг другу, а не воевали, то смогли бы построить царство Божие на земле. Поэтому ищи настоящих друзей, которые не бросят в трудную минуту, и дорожи ими. Не доверяйся случайным людям, как сказано - "многие будут справляться о тебе, но только одному из тысячи открой секрет свой".
И, действительно, если представить себе гипотетическую картину, в которой эта заповедь выполняется всюду и всеми, то исчезнет большинство проблем и противоречий между людьми, так что и происходящее в романе Меира Шалева "Эсав" потеряет свою фактологическую базу.
Многие, кстати, ошибочно полагают, что заповедь "люби ближнего твоего как самого себя" идёт, как может показаться от Иисуса Христа, из Евангелия от Луки (Лука 10 25-27). На самом деле, эта важнейшая для иудаизма заповедь, на которую Иисус лишь ссылается, даётся в Торе (Пятикнижие, Левит 18 19).
Ниже автор попытался проследить отражения этой заповеди в судьбах героев прекрасного и волнующего романа, разумеется, не пытаясь интерпретировать его, что под силу знающему литературоведу, однако полагая, что это может быть любопытно читателям Меира Шалева. Статья написана под впечатлением от лекции доктора Рафи Касимова (Иерусалимский университет) и частично базируется на материалах этой лекции.
Меир Шалев
Кто он, ближний?
В стихе (Ваикра, 19:34) Тора учит: "и когда будет жить у тебя пришелец в земле вашей, не притесняйте его. Как туземец среди вас да будет у вас пришелец, проживающий у вас;
люби его как самого себя (אהבת לו כמוך) (I),
ибо пришельцами были вы в земле Египетской". Отсюда следует важное, что ближний – это любой человек, ибо каждый может быть пришельцем.
В полном противоречии к этому требованию Торы можно наблюдать отношение к Саре, дочери Михаэля Назарова, обращённого в еврейство, пришельца из России (здесь и ниже цитаты из романа выделяются курсивом): Она никогда не чувствовала насторожённости, которая прилипла к ней, как тень, последовала за ней из Иерусалима… пересуды на новом месте, прищуренные взгляды начали сверлить её спину, и поджатые губы стали цедить ей вслед свою желчь; Женщины желали ей смерти, а в мужчинах она возбуждала не любовь, и не желания а куда более древние и тёмные страсти…; Сплетни заполнили двор и вылились наружу, поползли вместе с грязью водосточных канав и предшествовали своей жертве, куда бы она ни шла. Так булиса (госпожа – РК) Леви убеждала Авраама – " есть вещи, которые никогда не смешиваются друг с другом, Авраам - … собака не смешивается с кошкой, яблоко со шпинатом, и мы с этими тоже…("этими" она называла всех чужих (гоев), родственников Авраама).
Нетрудно догадаться, что будь выполнено требование Торы в отношении пришельцев, исчез бы начальный негативный импульс в развитии сюжета и всё сложилось бы иначе. Ведь " Город всё больше давил на плечи матери. Ненависть к нему росла и набухала в ней…она похитила свою семью и бежала из Иерусалима".
Любить ближнего… или любить делать добро ближнему?
В формулировке (Ваикра, 19:18) заповедь имеет вид
люби ближнего твоего как самого себя (אהבת לרעך כמוך) II)
Сравнение (I) и (II) показывает, что вместо ивритского предлога "ל" в (II) мог бы использоваться предлог "את", однако, как пишет ХИЗКУНИ ((ХII в, раввин, комментатор.), "этот предлог не лишний и означает – люби делать ближнему добро, как ты любишь, чтобы делали тебе". Заметим, что (I) и (II) не противоречат друг другу, но формулировка (II) намечает и "принципы выполнения" заповеди.
Вспоминает Эсав, "Мы стояли друг против друга в проходе между высокими книжными стеллажами, она (Лея – РК) коснулась рукой волны своих волос. И я влюбился в неё".
Нет проблем у влюблённых в следовании этой заповеди, поскольку каждый стремился делать другому всё, что каждому хотелось бы получить от другого. Как объясняла Шену Апари, "самое главное – дать женщине в точности то, чего она хочет, но ещё главнее – дать ей то, что она хочет, раньше, чем она сама поймёт, чего она хочет" и Эсав интуитивно следовал этому правилу, как бы чувствуя за свою возлюбленную, стремясь получить, что хотелось бы ей от него: "…я разостлал перед Леей лучшие свои товары.
Я цитировал ей стихи, воровал для ней из кладовки замечательные масапаны тии (тётя – РК) Дудич, показывал ей старинные книги по искусству…. Мы боролись, катались по полу, смеялись так, что перехватывало горло. Её пахнущее фруктами дыхание обвевало моё лицо, водопад её волос стекал по моей груди и щекотал мои ладони… Я целовал её с пересохшим горлом и замирающим сердцем, я вдыхал дыхание её рта, я покрывал себя её косами и отваживался гладить её молодые груди через ткань блузки… Каждое утро я заплетал Леину косу. В посёлке нас уже считали парой. Мне было 18 лет, я был юношей серьёзный, романтичный и сильный и любил её преданно, заботливо и благодарно".
При всём этом Яков " продолжал слепить Лею своими гелиографическими посланиями, а я продолжал приносить ей книги, написанные другими, и чертить фразы любви на её спине своими дрожащими пальцами…."
Почему ты не разобьёшь это его зеркало? - спрашивает Лея у Эсава, тем самым как бы провоцируя его на действие. И что Эсав отвечает? - Чего вдруг? Фактически, он отказывается от борьбы, в которой против него мать, у которой любимый сын – Яков. Вероятно, прав отец, который говорит Якову: Этому, – он показал на меня (Эсава – РК), - ему нужен только он сам. Но тебе, углом (сын - РК), тебе нужна женщина.
В конце романа Эсав, вспоминая прошлое, сожалеет, что не боролся , как надлежало за любовь жены своего брата. Возможно, не случайно объяснял Эсав Лее, что Орфея "нужно сравнивать с Сирано де Бержераком, поскольку и тот, и другой в действительности не хотели, чтобы их любовь осуществилась".
Отказавшись от борьбы за любовь Леи, Эсав тем самым нарушает заповедь, ибо не делает добро ближнему, которого желал бы себе апостериори.
Может ли человек любить другого как самого себя?
Как считает РАМБАН (раввин, комментатор, родился в Испании приблизительно в 1194 году.), "не может человек любить другого, как любит самого себя … но заповедь Торы в том, чтоб желал ты ближнему того, что желаешь себе. Ибо часто желает человек другому равного богатства, но не равных с ним достижений в знаниях и т.п., а если будет любить по-настоящему, то захочет, чтоб достиг тот богатства, и имущества, и почестей, и знаний, и мудрости, но чтоб не сравнялся с ним. Однако нужно желать, чтоб не только сравнялся с ним, но чтоб было ему лучше во всех отношениях. Приказывает Тора, чтоб не было зависти в его сердце… и так написано о Йонатане, что любил Давида "как душу свою".
Возможно, пример такой безоглядной жертвенной любви несёт в себе Сара, которая никогда не понимала ненависти Авраама: "Неуклюже, слепо, с рвущейся наружу силой, не знающей меры и узды, она соблазняла его, не понимая, что их совместная жизнь превратила его в охотника выслеживающего её недостатки.... он затаил в себе враждебность, которая росла и поднималась в нём, пока не обрела собственную жизнь и уже не нуждалась ни в какой подмоге, потому что, подобно всякой ненависти , всходила на собственных дрожжах.
А мать, в огромном теле которой всё ещё пряталась благодарная, промокшая от дождя настигнутая и потрясённая любовью двенадцатилетняя девушка-пастушка, не переставала его любить ни на один день".
Формула Гилеля
Как полагает Биур (переводчики и комментаторы Библии, принадлежащие к "Мендельсоновской школе", 1773г.), "такие чувства как ненависть и любовь едва ли могут быть предметом заповедей, ибо не властен над ними человек. Чтобы выполнить это буквально, нужно пережить горести ближнего, как свои. Это будет нестерпимо, ибо минуты не проходит, чтобы не услышали мы о чьих-то превратностях. Вот почему правильно изложил Гилель эту заповедь в отрицательной форме".
Биур имеет в виду известную историю, описанную в Талмуде (Шаббат 30), в которой фигурируют знаменитые каббалисты и комментаторы ГилельI в. до н. э. - I в. н. э.) и Шамай (ученик Гилеля):
"Приходит некий иноверец к Шамаю и говорит: Я приму вашу веру, если ты меня научишь всей Торе пока я в силах буду стоять на одной ноге. Рассердился Шамай и, замахнувшись на него бывшим у него в руках локтемером, прогнал иноверца.
Пошёл тот к Гилелю. И Гилель обратил его, сказав
Не делай ближнему того, что себе не желаешь. В этом заключается вся суть Торы. Всё остальное есть толкование. Иди и учись".
Формула прекрасно "работает", когда человек знает, что для него нежелательно и, как справедливо замечает Эсав, "кто знает, что для него хорошо, тот не нуждается в экспериментах". Именно в этой плоскости лежат истоки трагедии Якова.
Мне, говорит Эсав, "Яков казался маяком, который по ошибке построили среди суши, и вот он сигнализирует невидимым и никогда не приближающимся кораблям…" так, было время, когда он думал, что "знает Лею так же, как каждый кирпич в печи. Сколько молока в кофе, сколько лимона в чай….приготовить ей зубную щётку и положить пасту, точно, как она любит…маленькие капризы, большие капризы. Пока Беньямина не убили, и он не увидел, что не знает ничего.
Он навязывал Лее своё понимание гармонии в семье, которое было противно её натуре, "от мытья волос и кормления вплоть до осознания, что она будет принадлежать ему, родит ему детей и никогда не выйдет победительницей из их будущих любовных сражений, и до бестактности отца и тётки: Ты уберёшь от меня их обоих, ты слышишь? Эту свою тётку и этого своего папашу….. Войны за мытьё и за кормление, вконец истощили силы Леи. В последующие месяцы она уже сама обречённо и послушно тащилась к тазу с дождевой водой, чтобы погрузить в него голову…. Фактически, он лишил её свободы. Шену Апари была права, я любил её неправильно, признаёт Яков.
Создав себе "модель идеальной семьи", которая на самом деле была умозрительной и, как выяснилось, ошибочной, Яков "насильно" навязывает её своим близким из самых наилучших намерений. Тем самым он нарушает заповедь, делая то, что себе не желал бы апостериори.
К слову сказать, эта "методологическая ошибка" имеет и социальный привкус в том, что русский (большевистский) социализм навязал русскому народу социалистическое государство. Николай Бердяев в работе "Русский социализм: бесчестие и сентиментальность". издевательски пишет: в этом государстве "все будут счастливы, все миллионы людей…. У нас все будут счастливы... Мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей".
А что же Лея? Почему она словно на поводу у обстоятельств. Даже при том, что Эсав не проявил себя как мужчина и скорее всего и не хотел, чтобы "его любовь осуществилась", она должна была бы отвергнуть "страшную и подлую жертву Якова" и не соглашаться выходить за него замуж. Иначе говоря, как кажется мне, читателю, она не должна была бы делать Якову того, что себе, подумавши, не желала, как того требовала заповедь в формулировке Гилеля.
Вместо заключения
Роман полон метафор и аллегорий, среди которых и история мозаики византийского периода, которую нашёл Бринкер, когда взрыхлял землю у себя на винограднике: "Бринкер набрал в лёгкие воздух, сильно дунул на неё и лицо выплыло из забвения. Кисея красноватой пыли скрывала облик молодой гречанки. её лицо выплыло из забвения… чистым и прелестным было оно, и его холодная красота озарила виноградники…. Он начал ходить вокруг неё и девушка неотступно следила за ним своими сосками и глазами". Мозаику крадёт Яков, он рассыпает её и дарит Лее, так что та вместе с Эсавом пытаются её собрать. И лишь тогда, когда мозаика "оживает", то есть девушка начинает следить глазами за их перемещениями, заканчивается соперничество братьев, и герои обретают понимание своих желаний в отношениях друг с другом.
Так и мозаика фотографий, которые сделала Роми, дочь Якова, переводит действие из нравственной сферы в эстетическую, так что "откопавший" для себя это "мозаичное полотно" будет восхищаться красотой зрительных образов, оставив нравственную оценку следующим поколениям.
Заметим, что в романе, скорее всего, имеется в виду реальная находка мозаичного портрета так называемой "Галилейской Мадонны", сделанная (см. фото) в Циппори, когда-то столице отдалённой римской провинции.
