(продолжение. Начало в №1/2015, №7/2020 и сл.)
Гиксосы отступают в Идумею
Одна деталь из истории осады Авариса сохранилась в другом документе, написанном гораздо позже. В своей истории Египта, цитировавшейся у Иосифа, Манефон рассказывает, что гиксосам, выдержавшим долгую осаду в Аварисе, было позволено по договоренности покинуть это место.
«Они (осажденные в Аварисе) должны были покинуть Египет и отправиться туда, откуда они уже не будут досаждать. На этих условиях не менее чем 140000, со всем имуществом, покинули Египет и пошли через Сирийскую пустыню.
Тогда, устрашенные могуществом ассирийцев, которые в это время были хозяевами Азии, они выстроили город в стране, ныне называемой Иудеей, способный разместить все их множество, и дали ему название Иерусалим»[1].
Этот неясный текст Манефона находится в явном противоречии с надписью военачальника Аамеса, которая сообщала о захвате в результате осады города Авариса, но не упоминала ни о каком соглашении с его защитниками.
Библейское повествование может сблизить противоречащие сведения современного воина и позднейшего историка в отношении судьбы, постигшей осажденный народ.
Прежде чем пойти штурмом на город амаликитян, Саул заключил соглашение с племенем кинеян, родственным амаликитянам, об их выходе из города по окончании осады.
1-я Книга Царств 15:6:
«И сказал Саул Кинеянам: пойдите, отделитесь, выйдите из среды Амалика, чтобы мне не погубить вас с ним… И отделились Кинеяне из среды Амалика».
Согласно Аамесу, после захвата Авариса гиксосы-аму, которые спаслись от смерти, убежали в Шарухен, в южную Палестину. В истории Манефона утверждается, что гиксосы, отступившие из Авариса, убежали в Иудею, в то место, где они построили Иерусалим и дали ему имя. Нет и тени сомнения, что современная событиям надпись на могиле Аамеса содержит правильное указание на название места, куда отступили гиксосы, и что позднейшие сведения Манефона неверны. Или был испорчен источник, или сам текст Манефона, и малоизвестное название Шарухен было заменено более известным — Иерусалим (Jerushalaim).
Эта ошибка, случайная или намеренная, сыграла роковую роль в судьбе еврейского народа, начиная с эпохи Птолемеев; она оставила глубокий след в поведении и духовном развитии других народов; крайне редко ошибка, допущенная рукой пишущего, имела так много трагических последствий, как этот испорченный текст, который представлен здесь путем сравнения двух египетских источников о бегстве гиксосов — в одном случае в Шарухен, в другом — в Иерусалим. Я добавлю еще несколько слов по этому поводу в конце главы.
Поражение гиксосов-аму наступило после двух последовательных осад. После захвата Авариса, крепости и резиденции Апопа, гиксосы-аму отступили в Шарухен[2] в южную Палестину, и здесь состоялась вторая осада. Версия Аамеса об отступлении аму в южную Палестину соответствует Священному Писанию. После захвата города амаликитян и сокрушительной победы Саула амаликитяне не были уничтожены полностью.
Те, которые бежали, отступили в горные районы южной Палестины.
Отсюда они предпринимали набеги на соседние города. Это было еще во времена царствования Саула, и Давид был одним из его военачальников.
1-я Книга Царств 30:1‒3:
«… Амаликитяне напали с юга на Секелаг, и взяли Секелаг, и сожгли его огнем… и ушли своим путем.
И пришел Давид и люди его к городу, и вот, он сожжен огнем, а жены их и сыновья их и дочери их взяты в плен».
Практика сжигания городов, увода всех женщин и детей в плен и ухода была той же самой, какую гиксосы применяли в Египте, когда его завоевывали четыре или пять столетий назад:
«Они жестоко сжигали города… уводя всех женщин и детей в рабство» (Манефон в изложении Иосифа)[3].
Давид с четырьмястами воинами преследовал отряд амаликитян, которые уводили их жен. В пустыне они нашли человека в бессознательном состоянии, который «не ел хлеба и не пил воды уже три дня и три ночи».
1-я Книга Царств 30:11‒13:
«И нашли Египтянина в поле, и привели его к Давиду… и он ел и укрепился…
И сказал ему Давид: чей ты и откуда ты? И сказал он: я — отрок Египтянин, раб одного Амаликитянина, и бросил меня господин мой, ибо уже три дня, как я заболел».
Давид пошел за египетским рабом и обнаружил, отряд амаликитян и отнял у них женщин и детей.
Этот эпизод в высшей степени показателен. Из него следует, что амаликитяне завоевали юг Палестины после того, как они потеряли свою крепость на границе Египта. В нем обнаруживается также поразительная деталь: египетский отрок говорил, что был рабом хозяина-амаликитянина.
Давайте вернем две истории — еврейскую и египетскую — к их принятому положению в хронологической таблице. Что это должно означать, если египтянин, сын властвующего и гордого народа, является слугой амаликитянина, бедного кочевника? Этот человек, представляя себя, говорил о себе как о «слуге», а об амаликитянине, как о «хозяине» так, как будто это было в порядке вещей.
Но они последними выполняли эти почтенные роли, египетский раб и хозяин-амаликитянин. Амаликитяне отступали и бежали; редкие набеги, такие, как из Шарухена в Секелаг, находившиеся в южной Палестине, были последними вызовами. Воины амаликитян рассеялись; некоторые из них пришли в земли филистимлян на побережье. Секелаг был окраиной владений филистимлян, а Шарухен находился между Филистией и Сеиром, бывшими владениями амаликитян.
Вскоре после грандиозной природной катастрофы филистимляне пришли с острова Кафтора и заняли побережье Ханаана[4]. Они заключили смешанные браки с амаликитянами, старались заслужить их благосклонность, приняли их политическое лидерство, снабжали их глиняными и металлическими изделиями и в продолжение последовавших веков все больше и больше утрачивали собственное духовное наследие и превращались в народ-гибрид.
Это слияние филистимлян и амаликитян создало, я думаю, основание для египетского предания (Манефон) о том, что династия гиксосов в последний период ее правления в Египте была «финикийского происхождения»[5], а также о. том, что филистимляне происходили от амаликитян[6].
Саул после своей большой победы над амаликитянами вступил в войну с филистимлянами. Он отправился на эту войну с тяжелым сердцем. Самуил, пророк, сказал ему жестокие слова: он будет лишен своего царства за мягкость, проявленную им, когда он пощадил жизнь Агога, царя амаликитян, вечных врагов еврейского народа. Самуил сам убил Агога и больше никогда не встречался с Саулом до своей смерти. Саул с помощью некромантии пытался вступить в общение с покойным Самуилом. Через день после его визита к колдунье из Эндора филистимские стрелки сразили его посреди битвы. Он и три его сына пали на поле боя. Именно амаликитянин из войска филистимлян, согласно версии Священного Писания, убил раненого Саула по его просьбе и принес эту дурную весть Давиду (2-я Книга Царств 1:8).
Историческая роль в освобождении Ближнего Востока от ига гиксосов принадлежит Саулу, но его. великий подвиг не был оценен, даже не был признан. Захват Авариса и уничтожение войска амаликитян изменили ход истории.
Египет снова возвысился в мощи и величии после того, как его освободил от столетий рабства один из потомков тех евреев, которые сами были в нем рабами.
Потомки не знали о подвигах Саула; даже его современники не воздали ему благодарности. Проклятый Самуилом за свое мягкосердечие, когда он пощадил жизнь Агога, подверженный депрессии и предчувствуя свою судьбу, он отправился в свой последний бой. Его голова и голова его сына Ионафана были отрублены филистимлянами и пронесены по деревням; обезглавленные тела были повешены на стенах Беф-сана, в долине Иордана.
Это был печальный конец человека, избранного быть первым царем Иудеи и Израиля. На одной из малоизвестных страниц Хаггады о нем сказано, что он был благочестивее Давида, добрый и благородный, истинный «избранник Бога».
Только после покорения филистимлян израильтяне смогли осознать себя свободным народом. Двойная задача досталась Давиду: сокрушить амаликитян в их последней крепости в южной Палестине и изгнать филистимлян из горных районов.
Военачальник Аамес после падения Авариса последовал за своим принцем в Шарухен в южную Палестину, чтобы принять участие в осаде крепости. Аму-гиксосы обороняли ее в течение трех долгих лет. Этот последний оплот аму должен был быть взят штурмом.
Священное Писание представляет историю амаликитян, «изгнанных на юг» после их поражения на границах Египта. В других еврейских источниках сохранилась история осады «столицы амаликитян» на юге Палестины[7].
«Среди всех героических деяний Иоава самое замечательное — это взятие столицы амаликитян»[8]. В течение долгого времени отборные войска, двенадцать тысяч мощных воинов, тщетно держали осаду крепости. Легенда о подвигах Иоава, военачальника Давида, который один проник в «очень большой» город, стала излюбленным сюжетом сказителей.
Израильтяне штурмовали город амаликитян, разрушили языческие храмы и убили жителей. Царь Давид не присутствовал при этой продолжительной осаде; царь Аамес, возможно, выступал в союзе с армией Иоава. Военачальник Аамес писал: «Осаждали Шарухен три года, и его величество взял его». Египетский царь получил свою долю добычи, а офицер Аамес — свою часть, и он все это описал.
Египетский царь вернулся в Египет и предпринял военную кампанию против Эфиопии; Иоав повернул свою армию на восток и через некоторое время смог положить корону царя аммонитян к ногам Давида[9].
Царица Тахпенеса
На развалинах огромной империи амаликитян одновременно достигли свободы и могущества два царства: Иудея и Египет. Наследство было поделено между ними.
Иудея поглотила азиатские провинции амаликитян от Евфрата на севере до границы Египта на юге. Экспансия распространялась и на восток: Давид и Иоав направляли войска против Моава, Амона, Идумеи и Арама. Арам означал Сирию и территорию, которая тянулась до Месопотамии; земли Идумеи занимали все побережье Красного моря и большую часть Аравии[10].
2-я Книга Царств 8:14: «И поставил он охранные войска в Идумее; во всей Идумее поставил охранные войска…».
Иоав оставался в Идумее шесть месяцев (3-я Книга Царств 11:16) и уничтожал «всякого мужчину в Идумее». Адер, отрок царской крови, был из тех, кто убежал из Мадиама и пришел в Фаран; «и из Фарана они пришли в Египет к фараону, царю Египетскому».
3-я Книга Царств 11:19: «Адер снискал у фараона большую милость, так что он дал ему в жены сестру своей жены, сестру царицы Тахпенесы».
И было это во времена Давида. Фараоном должен был быть Аамес[11]. Среди его цариц должна была быть одна по имени Тахпенеса. Мы открываем список, египетских цариц, чтобы узнать, была ли у фараона Аамеса царица с этим именем. Ее имя действительно есть и читается как Танетап, Тентапе, а возможно, Тахпенеса[12].
Местоположение Авариса
Где находился Аварис, крепость аму-гиксосов, город, который помогал держать египтян в рабстве? Он был достаточно велик, чтобы вместить за своими стенами десятки и даже сотни тысяч воинов, кроме населения, состоявшего из женщин, детей и рабов, а также большие стада.
Описание Манефона, представленное в его истории, указывает на место на восточной границе Египта.
«(Салитис, царь гиксосов) оставил гарнизоны в местах, наилучшим образом приспособленных для обороны. В частности, он укрепил свой восточный фланг, так как предвидел, что ассирийцы, когда их мощь в будущем возрастет, нападут на его государство. Обнаружив в Сетроитском номе место, очень удачно расположенное на Бубастийском рукаве реки, названное на основе древней теологической традиции Аварисом; он выстроил и надежно укрепил его стенами и установил в нем гарнизон, насчитывающий двести сорок тысяч вооруженных воинов для защиты своей границы»[13].
Согласно Манефону, Аварис имел большую каменную стену, «чтобы защитить все свое имущество и добычу».
Некоторые ученые высказали различные догадки: он был расположен в Пелузиуме, Танисе и в Тель-эль-Ехуде. В месте, названном последним, были обнаружены при раскопках могилы гиксосов[14], но археологические изыскания не подтвердили мнения исследователя, проводившего раскопки, о том, что это был Аварис. Это было небольшое укрепление, а не огромная крепость правителей-гиксосов, фараонов с четырнадцатой по семнадцатую династию.
Аварис тщетно искали на восточной стороне Дельты[15]. Однако буквальный перевод Манефона-Иосифа гласит: «к востоку от Бубастийского рукава реки».
Аварис мог. быть расположен примерно следующим образом.
Саул победил «город амаликитян», резиденцию царя Агога (1-я Книга Царств 15). Захват этого города положил конец владычеству амаликитян над землями «от Хавилы до Сура, что у границ Египта».
Сравнивая последнее предложение с одной фразой из 1-й Книги Царств 27:8) — «… и амаликитян, которые издавна населяли эту страну от Сура и даже до земли Египетской» — мы находим ключ к загадке местоположения города амаликитян на границе с Египтом, но не в самом Египте.
Это также соответствует утверждению, которое содержится в надписи военачальника Аамеса:
«Я шел за царем пешком, когда он выехал за границу страны на колеснице. Они осадили город Аварис».
Значение названия «Аварис» — «город пустыни»[16].
Город на северо-восточной границе Египта был предназначен его строителем, царем гиксосов Салитисом, для защиты восточного фланга против любых нападений с севера[17]. Крепость угрожала Египту и Сирии. Она была расположена на берегу реки — об этом сказано в египетской надписи Аамеса и в истории осады ее Саулом. «Сражались на водах в реке» (Аамес). «И дошел Саул до города Амаликова, и сделал засаду в долине реки» (1-я Книга Царств 15:5).
Единственная река на всей этой территории — это сезонная река эль-Ариша. Из-за того, что в надписи Аамеса упомянуто о битве на реке, Аварис искали на восточных притоках Нила, хотя Манефон-Иосиф указывал, что это было к востоку от восточной стороны Дельты.
Более того, название реки «naknal», на которой был выстроен город амаликитян, постоянно употребляется в Священном Писании по отношению к реке эль-Ариша, которая находится на границе Египта (Nakhal Mizraim)[18].
Мы также можем извлечь указания на расположение Авариса из более поздней истории Египта.
Харемхад, царь, который правил в Египте перед девятнадцатой династией, обычно отрезал носы нарушителям закона и отсылал их в район Тару. Тару был расположен на крайнем северо-востоке Египта, как явствует из описания различных военных кампаний в Сирию, предпринятых фараонами девятнадцатой династии. Он должен был находиться около Авариса, если не являлся еще одним названием того же самого места[19].
Безносые преступники отсылались в место для «нечистых»; лишенный носа был внешне похож на прокаженного, нечист для религиозных обрядов и пребывал вне общества. Нечистые отправлялись в ссылку в самую отдаленную часть страны. Манефон, описывая мятеж этих нечистых в более позднее время, писал:
«Царь… назначил им для проживания и надзора покинутый город пастухов под названием Аварис»[20].
Место, где обитали безносые изгнанники, называлось греческими и римскими авторами Риноколурой (отсеченный нос) или Ринокорурой. Было установлено, что это эль — Ариш: Септуагинта переводила «Nakhal Mizraim» (поток эль-Ариша) этим названием — Ринокорура[21]. Следовательно, древний Аварис — это сегодняшний эль-Ариш.
Когда археологи будут вести раскопки на берегах эль — Ариша, они найдут руины Авариса — одной из самых грандиозных крепостей древнего мира[22].
В качестве дополнительного свидетельства я цитирую следующий фрагмент из Масуди. о правителе первой династии фараонов-амаликитян: «Поблизости от эль-Ариша он воздвиг крепость»[23].
Сопоставление гиксосов и амаликитян
Установлена ли идентичность амаликитян и гиксосов, или они были двумя различными народами? Исторические данные, представленные на предшествующих страницах, будут сопоставлены.
Народ, который назывался аму или гиксосами, завоевал Египет после грандиозной природной катастрофы[24], когда «река обратилась в кровь» и земля сотрясалась[25]. Они прошли через Египет, не встретив никакого сопротивления[26].
Завоеватели были крайне жестоки; они калечили раненых и отрезали части тела у своих пленных[27]; они сжигали города, варварски уничтожали памятники и произведения искусства и превращали в развалины храмы[28]; они демонстрировали презрение к религиозным чувствам египтян[29].
Они обратили египтян в рабов и наложили на них дань[30].
Эти захватчики пришли из Азии[31] и были названы арабами[32], но обладали также некоторыми признаками хамитов[33]. Они были пастухами[34] и искусно владели луком[35]; их цари правили как египетские фараоны[36]. Они также правили Сирией и Ханааном, островами Средиземноморья и другими странами и в течение долгого времени не имели себе равных[37].
Аму выстроили большой город-крепость к востоку от Дельты Нила[38]. Они ввергли в нищету коренное население Египта, обычно нападая на поля со своим скотом перед жатвой[39].
Среди их царей было по крайней мере два правителя по имени (по-разному читаемому) Апоп; оба из них были личностями выдающимися, один правил в начале, а другой в самом конце данного периода[40].
Господство этого народа над Ближним и Средним Востоком продолжалось в течение многих столетий. Их династии правили около пятисот лет[41], и их власть закончилась, когда их крепость-резиденция на реке была осаждена каким-то чужеземным войском[42]. Части осажденного населения позволено было уйти[43]; русло реки было главной ареной осады и завершающего штурма крепости[44].
С падением империи аму после этой осады Египет стал свободным, и изгнанные захватчики двинулись в южный Ханаан к крепости Шарухен, где они обосновались на несколько лет[45]. Эта крепость к югу от Ханаана подверглась осаде. Эта осада затянулась. Наконец город был взят штурмом, его защитники убиты, а немногие уцелевшие рассеялись и утратили прежнее значение[46].
В народе Египта они оставили чувство глубокой ненависти[47].
Другой народ звался амаликитянами. Они оставили Аравию после серии бедствий[48] и сразу после разрушительного землетрясения[49]. Многие из них погибли в период миграции от внезапного наводнения, обрушившегося на землю Аравии[50]. Они увидели израильтян, идущих из Египта, который лежал в руинах после какой-то грандиозной катастрофы[51]. Во время этой катастрофы вода в реке стала красной, как кровь, земля тряслась, море поднялось внезапной приливной волной[52].
Захватчики из Аравии заняли юг Палестины и одновременно двинулись по направлению к Египту[53]. Они покорили Египет, не встретив сопротивления[54].
Победители-амаликитяке пришли из Аравии, но похоже, что в их жилах текла хамитская кровь[55]. Они были пастушеским племенем и бродили со своими стадами от пастбища к пастбищу[56].
Они калечили раненых и пленных, отрубали им части тела и были невероятно жестоки и во многих других отношениях[57]. Они крали детей и уводили женщин[58]; они сжигали города[59]; они разрушали памятники и произведения искусства, которые уцелели после катастрофы, и лишили Египет всего его достояния[60]. Они с пренебрежением относились к религиозным чувствам египтян[61].
Амаликитяне выстроили город-крепость на северо-восточной границе Египта[62]. Их вожди были фараонами и правили из этой крепости[63].
Они держали в повиновении западную Азию и северную Африку и не имели в то время соперников[64]. Они держали египетское население в рабстве, и представители их племени использовали египтян как рабов[65]. Они также выстроили небольшие укрепления в Сирии-Палестине[66] и, периодически опустошая страну перед жатвой своими стадами, ввергали в нищету народ Израиля[67]. Их владычество над многими странами Ближнего и Среднего Востока продолжалось, согласно различным подсчетам, почти пятьсот лет[68].
Среди царей амаликитян было по крайней мере два по имени Агог, и оба из них выдающиеся: один правил через несколько десятилетий после исхода израильтян из Египта, а другой в самом конце эпохи владычества амаликитян[69].
Этот народ смешивался с филистимлянами[70].
Его власть пришла к концу, когда его крепость-резиденция на границе Египта подверглась осаде Саулом, царем Израиля[71]. Русло реки было главным местом осады[72]. Большей части осажденного гарнизона было позволено уйти[73]. После этой осады и падения крепости империя амаликитян от Хавилы в землях Евфрата до «самого Египта» находилась в агонии[74]. Оставшиеся в живых двигались в горные районы южной Палестины[75], где они собирали силы в каком-то укрепленном городе. Но и это укрепление было тоже окружено и после продолжительной осады взято штурмом[76]. После этого они потеряли свое былое значение[77].
Они оставили в народе Израиля глубокое чувство ненависти[78].
На основании вышесказанного неизбежен вывод, что аму из египетских памятников и амаликитяне из еврейских и арабских письменных источников не были двумя разными народами, но представляли одну и ту же нацию. Даже название одно и то же: аму, а также омайя, популярное в среде амаликитян имя, было синонимом амаликитянина. Дсаухари (Диаухари), арабский лексикограф десятого века нашей эры, писал: «Установлено, что это имя (Аму, или Омайя) было вообще наименованием амаликитянина»[79].
Аму, или гиксосы, были амаликитянами.
Это тождество, установленное на основе большого количества сопоставлений и параллелей, — ответ на загадку, которой уже две тысячи двести лет: Кто такие гиксосы? Уже во времена Иосифа Флавия, в первом веке, это был давний спорный вопрос. Аргументы в пользу тождества аму-гиксосов и амаликитян, представленные в настоящей главе, были выдвинуты и повторены здесь пункт за пунктом из-за тех важных последствий, которые вытекают из подобного тождества. В последующих частях этой книги будет показано, насколько важны эти последствия.
Путаница между гиксосами и израильтянами и начало антисемитизма
Израильтяне никогда не могли забыть время своих страданий в Египте, но они не питали ненависти к египтянам[80] и другим народам древности; только амаликитяне стали символом зла и объектом их ненависти.
Второзаконие 25:17‒19:
«Помни, как поступил с тобой Амалик на пути, когда вышли из Египта;/. Как он встретил тебя на пути, и побил сзади тебя всех ослабевших, когда ты устал и утомился, и не побоялся он Бога.
Итак, когда Господь, Бог твой, успокоит тебя от всех врагов твоих со всех сторон, на земле… изгладь память Амалика из поднебесной; не забудь».
О крайней озлобленности этого народа постоянно твердила вся древняя литература[81]: как они пришли «сосать кровь» обессилевших в пустыне; как трусливо они действовали, атакуя из засады; как они были жестоки, неблагородны и беспощадны.
Они калечили раненых и кощунствовали, подбрасывая отсеченные части тел к небу и глумились над Богом[82].
Предание выражает чувства израильтян следующими знаменательными словами:
«Пока существует семя Амалика, лицо Бога, как это и было, закрыто, и только тогда сможешь увидеть его, когда семя Амалика будет уничтожено»[83].
Существовало также предание о том, что «Бог приказал Моисею внушить евреям, чтобы они не отталкивали ни одного варвара, если он жаждет обращения, но никогда не принимать амаликитянина в качестве прозелита». За свои грехи Амалик «первым падет в ад». «Сам Бог вел войну против Амалика».
Гиксосы вызывали такую же ненависть у египтян; их крайняя жестокость и распутство глубоко врезались в народную память. Они осквернили и сожгли папирусные свитки и произведения искусства; на своих станах они пытали пленных. Головы отрывались, зубы выбивались, глаза выкалывались и конечности отсекались. Они проповедовали веру только в свою высшую силу и демонстрировали ее на беззащитных жертвах.
Даже арабские авторы показывали злобу и безжалостность амаликитян по отношению к святым и язычникам в Мекке и в Египте. Они тоже заявляли, что Бог изгнал их из Мекки за их беззаконие.
Саулу выпала участь вести войну за освобождение Израиля и Египта. То, что израильтяне не вспоминались с благодарностью за то, что они сделали для Египта, и упоминались только как безликие «они» в египетской истории, было по меньшей мере несправедливым: реальной их наградой, с легкой руки египетских историков, стало то, что их отождествили с захватчиками, от которых израильтяне избавили Аварис.
Аамес писал, что когда Аварис был взят, гиксосы отступили в Шарухен, в южную Палестину. Но много столетий спустя Манефон написал, что гиксосы отступили в Палестину и построили Иерусалим; а после этого, когда колония прокаженных в Аварисе взбунтовалась, эти мятежники объединились с солимитами (народом Иерусалима) и вместе завоевали Египет; что эти солимиты были чрезвычайно жестоки по отношению к населению и что один из прокаженных, Осарсиф, изменил свое имя на Моисей.
Эта запутанная история отражает ассирийское завоевание Египта, когда Сеннахерим и Есархадон завоевали Палестину и Египет «с большим войском ассирийцев и арабов». Народ Иерусалима никогда не покорял Египта.
Первая волна антисемитизма распространилась на востоке намного позже — в Персидской империи при визире Хамане, «Аге, враге евреев»[84]. Хаман, который принадлежал к потомкам Агога, амаликитянин[85], стремился уничтожить еврейское население в Персии и Мидии.
Мы можем себе представить, что предания рода Хаманов вполне могли возбудить эту ненависть. Эти предания повествовали, как царственный предок Хамана Агог был свергнут еврейским царем и убит еврейским пророком.
В греческом мире не было следов какой-либо расовой антипатии по отношению к евреям, пока не начали циркулировать истории Манефона. Евреи обычно воспринимались как загадочный народ, но в писаниях древних авторов не обнаруживалось чувства враждебности или соперничества по отношению к ним. Самые ранние упоминания встречаются у Теофраста, Клеарха Солийского и Мегасфена[86], философов, которые достигли расцвета в конце четвертого и начале третьего века до нашей эры.
Теофраст писал:
«Они представляют собой расу философов; они не перестают предаваться божественному».
Клеарх Солийский писал:
«Евреи произошли от индийских философов. Философы назывались в Индии каланианами, а в Сирии — евреями… Название их столицы очень трудно для произношения: она называется Иерусалим».
Клеарх рассказал историю об еврее, от которого Аристотель почерпнул часть своей мудрости во время своего путешествия в Азию. Клеарх сослался на слова Аристотеля о «великом и восхитительном здравомыслии этого еврея и его самообладании».
О Пифагоре и Платоне тоже сообщалось, что они находились в тесном контакте с еврейскими мудрецами и стремились у них учиться[87].
Мегасфен[88], который жил в Индии между 302 и 291 годом до нашей эры, писал в своей книге «Indica»:
«Все мысли, выраженные древними авторами о природе, обнаруживаются у философов, чужеземных для Греции, у индийских брахманов, а в Сирии у тех, кого назвали евреями».
Эти упоминания о евреях на греческом языке есть лишь часть обширной греческой литературы эпохи, предшествующей появлению истории Манефона.
Ненависть, никогда не исчезавшая из памяти потомков, к бесчеловечным пастухам-завоевателям вновь возродилась: евреи были отождествлены с потомками гиксосов. Вдохновленная Манефоном, последовала обширная литература, содержащая нападки на евреев, и истории Мане-фона рассказывались, пересказывались и приукрашивались многочисленными авторами[89]. Среди них был Апион, против которого была направлена апология Иосифа Флавия (Against Apion). Иосиф не пытался оспорить тождество евреев и гиксосов; напротив, он его доказывал и даже поддерживал в самой категорической форме. Его единственным желанием, оправдывающим такую тактику, было желание доказать древность еврейского народа с помощью историй Манефона.
Иосиф сыграл трагическую роль во время войны в Галилее и Иудее и разрушении Иерусалима Титом в первом веке нашей эры. Начав как солдат в авангарде галилейской армии, он закончил ренегатом. Его апология деяний евреев была воспринята как истинный шедевр и часто переводилась и цитировалась защитниками еврейского народа; но защита пером стоила защиты мечом.
Ненависть к гиксосам, выжженная в памяти целых поколений древнего Востока, нашла мишень в евреях.
Столь же яростная ненависть к амаликитянам сохранялась в памяти евреев. Еврейская мать даже сегодня пугает своего ребенка «амаликитянином».
Ненависть может сохраняться долго, даже если ее объект уже не существует. Насколько же сильнее эта ненависть, если те, кого ненавидят, не рассеялись как национальное образование по Аравийскому полуострову тысячу лет назад, а, как предполагается, все еще существуют? Египетский автор увидел в евреях дурное семя жестоких тиранов. Вслед за ним греческие и римские авторы создали в своих сочинениях повод для никогда не умирающей потребности ненавидеть. Инсинуации накладывались друг на друга, изобретались самые чудовищные истории о голове осла, которую евреи держали в своем храме, чтобы ей поклоняться, и о человеческой крови, которую они высасывали.
Проклятие, лежащее на амаликитянах, стало проклятием израильтян. «Изгладь память Амалика из поднебесной». И она была изглажена. Никто уже не знал, что именно амаликитяне были гиксосами.
Израильтяне претерпели много страданий от такого искажения истории. Их мучило то, что их отождествляли с гиксосами. Преследование началось с ложных утверждений Манефона, египтянина, народ которого был освобожден от гиксосов евреями. В более поздние времена антисемитизм питался многими другими источниками.
Мировая история с точки зрения равновесия
Доказательства тождественности гиксосов и амаликитян были обобщены, чтобы сделать их как можно более убедительным. На карту было поставлено не просто решение загадки гиксосов. Вся структура древней истории балансировала вокруг этого. Если катастрофы, описанные в Папирусе Ипувера и Книге Исхода, одни и те же; если, далее, гиксосы и амаликитяне — это один народ, тогда мировая история, в ее действительных событиях, полностью отличается от той, которой нас учили.
Таким образом, установление временного периода, в который происходил Исход, приобретает исключительное значение: Израиль не покидал Египет в эпоху Нового царства, как утверждают все ученые, но совершил Исход в конце Среднего царства. Вся эпоха гиксосов располагается в этом промежутке; изгнание гиксосов никак не тождественно Исходу и не происходило до Исхода. Гиксосы были изгнаны Саулом; их последующее уничтожение было делом Иоава, воина Давида. Давид жил в десятом веке, а Саул был его предшественником на троне. Изгнание гиксосов относится к 1580 г. до н.э., что оставляет почти шесть неучтенных столетий.
История какого народа должна была развиваться в эти века? Возможно ли поместить Давида в шестнадцатом веке до нашей эры? Ни один исследователь древней истории не допустит ни малейшей возможности изменить историю царей израильских хоть на одно столетие, тем более на шесть, не нарушив при этом всю установленную хронологию и систему представлений. Библейские летописи повествуют о смене царей Иудеи и Израиля друг за другом и сообщают годы их царствования. Если бы порой возникали какие-нибудь разногласия или трудности в двойном отсчете царей Иудеи и Израиля, они имели бы совершенно иной масштаб и могли касаться самое большее одного-двух десятилетий, а не столетий.
Еврейская история тесно связана с ассирийской историей, и с помощью общих дат были сделаны такие точные хронологические таблицы, что если возможен был вопрос о том, когда Сеннахерим во время своего третьего похода завоевал Палестину — в 702 или 700 году, то не могло быть вопроса о том, явился ли ассирийский царь в Иерусалим времен Езекии в 1280 году до нашей эры или примерно в это время. Хотя могли быть различия мнений по поводу продолжительности царствования того или другого царя на основе сравнения счета времени в Книгах Царств и Паралипоменон, но даты событий, в которых участвовали Ассирия или Вавилон, в ряде случаев устанавливались с точностью до года.
Период царей израильских закончился вавилонским пленением во времена царя Навуходоносора, который разрушил Иерусалим в 587 или 586 году до нашей эры. Кир, персианин, во второй половине того же самого столетия завоевал халдейско-вавилонское государство. Персидские правители, годы царствования которых известны от многих современных греческих авторов, продолжали царствовать вплоть до Александра Великого. Куда следует вставить еще шесть веков?
Мыслимо ли, что около шести веков исчезли из еврейской истории и что из-за этого исчезновения сама история так серьезно была искажена? Где историческое место этой пропасти?
Следов некоего исторического пробела нет. Даже если сильно напрячь воображение, последовательность столетий не может быть сдвинута, чтобы освободить место для дополнительных веков.
С другой стороны, как можно укоротить историю? Египетская история тоже четко сложилась. Династия за династией правили в Египте; с начала Нового царства примерно в 1589 году до нашей эры до времени персидского владычества в 525 году до нашей эры, когда Камбиз опустошил Египет, и вплоть до греческого завоевания Александром Великим в 332 году до нашей эры, время заполнено сменяющимися династиями и царями. Четко выверено не только египетское прошлое; египетская хронология стала нормой и мерой для всей мировой истории.
Столетия минойской и микенской культур Крита и материковой Греции размещены во времени в соответствии с хронологической шкалой Египта. Ассирийская, вавилонская и хеттская истории также распределены и разделены в мировом графике в соответствии с их пересечениями с египетской историей. Некоторые события ассирийского и вавилонского прошлого касались еврейского народа, и история стран Двуречья синхронизирована с еврейской историей. С другой стороны, в некоторые события Ассирии и Вавилона был вовлечен Египет, и история стран Двуречья синхронизирована с египетской, которая отстает на шестьсот лет в сравнении с историей Иудеи и Израиля. Какой загадочный, а скорее нелогичный, процесс мог к этому привести?
Если вина лежит на египетской истории, то единственно возможным оказывается то, что события этой истории были описаны дважды, и шесть столетий были повторены. Это могло повлечь за собой то, что события многих других народов описывались в неверной последовательности. Но такое заявление может показаться абсурдным, оскорбляющим весомое мнение многих поколений целого научного мира, всех, кто изучал, исследовал, писал и преподавал историю.
Обе эти альтернативы кажутся химерическими: или шесть столетий исчезли из истории еврейского народа, или эти шесть столетий дублировались в истории Египта, а также в истории многих других народов.
Но то, что в Иерусалиме был десятый век, когда в Фивах был шестнадцатый, — это абсолютно невозможно. Нам стоит лучше признать, что ошибка допущена не самой историей, а историками. И если сопоставить две истории, век за веком, то выяснится: или шесть недостающих веков будут обнаружено в Палестине, или шесть веков-«привидений» найдутся в Египте.
Я изложу события эпохи, последовавшей за изгнанием гиксосов-амаликитян, от царства к царству, от века к веку, в Египте и Палестине, и мы увидим, совпадают ли они и в какой степени. И если десятый и девятый века в Палестине окажутся современными шестнадцатому и пятнадцатому векам в Египте, мы получим дополнительное доказательство того, что тождественность гиксосов и амаликитян вовсе не произвольное предположение. Но двигаясь через века, мы скоро сможем выяснить, где лежит ошибка. Даже если мы не знаем, какая из схем неверна, мы можем заключить, что истории народов, соответствующие двум схемам, пребывают в самом хаотическом состоянии.
(продолжение следует)
Примечания
[1] Josephus, Against Apion, I, 88‒90, quoting Manetho.
[2] Город упоминается в Книге Иисуса Навина 19:6.
[3] Against Apion, I, 76.
[4] Книга Пророка Иеремии 47:4; Книга Пророка Амоса 9:7.
[5] Manetho (trans. Waddell), pp. 91, 95-99.
[6] Abu-el-Saud, Commentary to Sura II, Abulfeda, Historia anteis— lamica, ed. Fleischer, p. 17.
[7] Единственно возможный путь отступления армии, теснимой одновременно со стороны Египта и с побережья Палестины, мог быть в направлении Идумеи, а более конкретно — в направлении Петры. Во времена Страбона торговые караваны, шедшие из Аравии, «приходят в Петру, а потом в Риноколуру (эль-Ариш), который находится в Финикии вблизи Египта, а оттуда к другим народам», и, согласно этому автору, такой путь в древние времена был более всего предпочтителен (Strabo, The Geography, 16, 4, 24). Шарухен, вероятно, был расположен рядом с Петрой. Петра «защищена со всех сторон горами» (там же, 16, 4, 21). Древние строители Петры неизвестны. See Sir H. В. W. Kennedy, Petra, Its History and Monuments (London, 1925), p. 81, and G. Dalman, Petra und seine Felsheiliglumer (Leipzig, 1908), p. 33; also M. Rostovtzeff, Caravan Cities (Oxford, 1932), pp. 37‒53.
[8] Ginzberg, Legends, IV, 98.
[9] 2-я Книга Царств 12:30.
[10] По арабским источникам, Медина была покорена Давидом. См.: al Sarnhudin Geschichte der Stait Medina, eci. Wiistenfeîd, pp. 26ff.
[11] Адер покинул Египет после смерти Давида (3-я Книга Царств 11:21).
[12] Аамес царствовал более двадцати лет, по данным Манефона, — двадцать пять лет.
[13] J. Gauthier, Le Livre des rois d’Egypte (Cairo, 1902), II, 187, note 3. But see Stricker, Acta Orientalia, XV (1937), 11-12.
[14] Josephus, Against Apion, I, 77‒78.
[15] Petrie, Hyksos and Israelite Cities, pp. 10‒16.
[16] К. Sethe. Urkunden (Leipzig, 1906‒9), IV, 390; Gardiner, Journal of Egyptian Archaeology, III (1916), 100.
Montet, Le Drame d’Avaris, p. 47:
«Le lecteur s’étonnera d’apprendre qu’une ville historique ait été promenée par les égyptologues tout le long du Delta oriental, de Péluse à Heliopolis, en passant par Tell el Her, El Kantarah, San el Hagar (Tards), Tell el Yahoudich».
[17] Josephus, Against Apion, I, 78f.
[18] Сравн.: Числа 34:5; 4-я Книга Царств 24:7; Вторая киига Паралипоменон 7:8: «Nakhal» находился на границе Египта.
[19] Название Авариса следует сразу за Секхет-эа; последнее место тесно связано с городом Тару на нескольких стелах эпохи Рамессидов. See Gardiner, Journal of Egyptian Archaeology, III (1916), 101.
[20] Josephus, Against. Apion, I, 237.
[21] Епифаний говорил:
«Ринокорура» означает «Nakhal» (русло реки); Саадиа переводил «Nakhal Mizraim» как «Wadi el-Arish» и просто «Abu-faid». См.: F. Hitzig, Urgeschichte und Mythologie der Philistaer (Leipzig, 1845), pp. 112ff. Хитциг выяснил, что эль-Ариш должен был быть древним городом (Ларис у крестоносцев), но он не смог определить древний город, который был расположен на берегу эль-Ариша или Риноколуры.
[22] «Il est facile d’identifior les noms géographiques de l’antiquetè, quand ils se sont conservés en arabe. Le tell Basta recouvre les ruines de Bubaste… Mais le nom d’Avaris était tombé en désuétude bien avant la fin des temps pharaoniques». Montet, Le Drame d’Avaris, pp. 47‒48.
[23] Maçoudi, L’Abrege des merveilles, p. 388. Фараон амаликитян назван Масуди именем Талма, наследника Латиса. Царя гиксосов, который выстроил Аварис, Манефон называл Салитисом или Салатисом (Cambridge Ancient History, I, 233) формы Латис и Салатис, представленные в двух столь различных источниках, тем не менее имеют явное сходство.
[24] Papyrus Ipuwer (Leiden 344 recto) 3:1; 15:1.
[25] Papyrus Ipuwer 2:10; 4:2; 6:1; Papyrus Ermitage 1116b recto.
[26] Manetho-Josephus, Against Apion, I, 73ff.
[27] Compare the findings, of Petrie in Hyksos graves (Hyksos and Israelite Cities, p. 12).
[28] Manetho-Josephus; inscription at Speos Artemidos.
[29] Sallier Papyrus I; Papyrus Ipuwer 17:2; Manetho-Josephus.
[30] Papyrus Ipuwer; Papyrus Ermitage; Manetho-Josephus.
[31] Manetho-Josephus («from the East»); Papyius Ipuwer 14:10; 15:13.
[32] Manetho-Josephus.
[33] Papyrus Ipuwer 14:10; 15:3.
[34] Manetho-Josephus.
[35] Papyrus Ipuwer 14:10; 15:3; Carnarvon Tablet.
[36] Scarabs of Hyksos kings; Sailier Papyrus I; Manetho-Josephus.
[37] Inscriptions of Apop; see J.H. Breasted, A History of Egypt, p. 218; Eduard Meyer, Geschichte des Altertums, VoL I, Pt. 2, p. 319.
[38] Manetho-Josephus; Tomb of Ahmose; Saiiier Papyrus I; inscription of Hatshepsut at Speos Artemidos.
[39] Papyrus Ermitage.
[40] Sallier Papyrus I; compare Petrie, A History of Egypt, I, 243.
[41] Manetho-Josephus.
[42] Tomb of Ahmose; compare Manetho-Josephus.I,88.
[43] Manetho-Josephus.
[44] Tomb of Ahmose.
[45] Tomb of Ahmose; compare Manetho-Josephus.
[46] Tomb of Ahmose.
[47] Manetho-Josephus.
[48]. Maçoudi, Les Prairies d’or, III, 101; Kitab-Alaghaniy (trans. Fresnel), pp. 206ff.
[49] El־Harit, cited by Maçoudi, Les Prairies d’or, III, 101; compare Exodus 12:29.
[50] Kitab-Alaghaniy (trans. Fresnel), p. 207.
[51] Исход 15:7‒12; 17:8‒16; Числа 14:43‒45.
[52] Исход 7:20; 12:29; 14:27.
[53] Числа 13:29; 14:43. Tabari, Chronique (trans. Dubeux), p. 261; Abulfeda, Historia anteislamica, ed. Fleischer, p. 179; Mekhilta Beshal la, I, 27.
[54] Maçoudi, Les Prairies d’or, II, 397.
[55] See «Amalik», The Encyclopedia of Islam.
[56] Книга Судей 6:3, 33; 7:12; 1-я Книга Царств 15:9, 14.
[57] Второзаконие 25:15; Числа 11:1; Targum Yerushalmi of Exodus 17:8; Midrash Tannaim, 170; Pirkei Rabbi Elieser 44; и многие другие источники.
[58] Числа 14:3; 1-я Книга Царств 30:15.
[59] 1-я Книга Царств 30:1.
[60] Maçoudi, L’Abrégé, pp. 342, 361.
[61] Kitab-Alaghaniy (trans. Fresnel), p. 206.
[62] 1-я Книга Царств 15:5 и 7; cf. Maçoudi, L’Abrégé, I, 331.
[63] Maçoudi, L’Abrégé, I, 331f, 338; Abulfeda, Historia anteislamica, ed. Fleischer, pp. 101ff. and 179; Tabari, Chronique (trans. Dubeux), p. 209; Ibn Abd-Alhakam, Yaqut, Koran Commentary to Sura II, 46; Alkurtubi, Koran Commentary to Sura II, 46 (Leiden Ms.).
[64] Literature in Ginzberg, Legends, III, 63; Numbers 24:20; 24:7; I Samuel 15:7.
[65] Цитировавшиеся выше арабские источники с девятого по тринадцатый век; 1-я Книга Царств 15:7.
[66] Книга Судей 5:14; 12:15.
[67] Книга. Судей 6 и 7; 1-я Книга Царств 14:48.
[68] Сравн.: Исход 17:8; 1-я Книга Царств 27:8; 30; 3-я Книга Царств 6:1.
[69] Числа 24:7; 1-я Книга Царств 15:8.
[70] 2-я Книга Царств 1:13. Abu-el-Saud, Commentary, to Sura II, 247; compare Abulfeda, Historici anteislamica, ed. Fleischr, p. 17; compare also «Amalik», The Encyclopedia of Islam.
[71] 1-я Книга Царств 15:5.
[72] Там же.
[73] 1-я Книга Царств 15:6.
[74] 1-я Книга Царств 15:7.
[75] 1-я Книга Царств 27:8 Ginzberg, Legends, IV, 98 f.
[76] 2-я Книга Царств; см. также Ginzberg, Legends, IV, 99; Compare al-Samhudf, Geschichte der Stadt Medina, ed. Wüstenfeld, p. 26.
[77] 1-я Книга Паралипоменон 4:42.
[78] Второзаконие 2.5:17‒19; 1-я Книга Царств 15:2; 28:18; for Talmud and Midrash sources see Ginzberg, Legends, III, 61f., 333; IV, 230; VI, 480.
[79] Italics supplied. See L. F. Tuch. «Ein und zwanzig Sinaitische Inschriften», Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, III (1849), 151. Тух привел цитату из Диаухари, нисколько не думая о вопросе, который обсуждался здесь, касающемся тождества амаликитян и гиксосов.
[80] «… не гнушайся Египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его» (Второзаконие 23:7).
[81] See the Register to Ginzberg, Legends, under «Amalek, Amalekites».
[82] Ginzberg, Legends, III, 57.
[83] Там же, с. 62.
[84] Esther 3:10.
[85] Ginzberg, Legends, IV, 68, 397, 398, 422.
[86] See Theodore Reinach, Textes d’auteurs grecs et romains relatifs au Judaïsme (Paris, 1895).
[87] «Платон вывел идею Бога из Пятикнижия. Платон — это Моисей, переведенный на язык афинян». Numenius in Eusebius, Preparation for the Gospel (trans. Gifford), XIII, 12.
[88] Историк и политик на службе Селевка Никатора.
[89] Quoted by Th. Reinach, Textes.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer8_10/velikovsky/
