ПЕСНЬ ИУДЕЙСКОГО РАБА В РИМЕ
Когда под марсовой орбитой
Израиль превратился в прах,
Я, пленный, с головой обритой,
Влачился с цепью на ногах.
Я шёл спокойно, грешных мимо.
Молитва на устах была.
Голубка Иерусалима
Простерла два своих крыла.
Я вспомнил всё, что было с нами.
И ад над Храмовой горой.
Вот конский топот. Смрад и пламя.
Вот гибнет иудей — герой.
Из самой глубины столетий
Неопалимый куст горел.
И я в его багряном свете
Судьбу народа вдруг узрел.
Он миру даст свои законы.
Свободы. Разума. Добра.
Взирая на людей с иконы
Сегодня, завтра и вчера.
Моря и реки. Камни. Звёзды
Законам тем подчинены.
Земля. Луна. Огонь и воздух.
И все, кто будут сожжены —
Цветы изгнанья. Мысли светоч.
Земля печали. Море слёз.
Уже листва уходит с веток.
Уже рассвет росой пророс.
Мотив симфонии единой.
И древо жизни и судьбы…
На свой последний поединок
Идут еврейские рабы…
А позади поля пустыни
Бесплодны рощи. И земля.
Над Иудеей Солнце стынет
И кони носятся, пыля…
Как встарь, из высохшего моря,
Бредут еврейские рабы.
Молчанье. Крик. Беда и горе.
Опутаны веревкой лбы.
Бредут в унынье, задыхаясь.
Волочат груду мертвых тел.
Как страшно, Господи. Я каюсь.
Я будущее разглядел:
Плывут роскошные кареты.
Одежды праздничны. Белы.
Европа. Кровь. Костры и гетто.
Изгнанья скудные столы.
И все вокруг нас презирают.
Мы нищи. Жалки. Нас убьют.
И вновь евреи умирают
За то, что кровь младенцев пьют.
Кафешантан. Берлинцы. Венцы.
В Европе Кальман и Легар.
А впереди дымит Освенцим
И неизбежен Бабий Яр.
На нас, рабов, на смерть идущих,
Глядят народы и цари.
На победителей грядущих
Прольётся свет иной зари.
Враги пока взирают молча.
Вся жизнь — арена. Замкнут круг.
Но скоро от несметных полчищ
Не станет и следа, мой друг.
Пуская уже кричат весталки
С трибуны смертный приговор.
Но Рим окажется на свалке
Времен…. И грянет дивный хор.
Земля подобна цирку в Риме.
Она в дыму. Она в крови.
Вздымай давидов щит во имя
Свободы, веры и любви
Победой будущей влекомы.
В эпоху главных перемен
Отбросим рабское ярмо мы
На веки вечные. Амен.
***
Я шёл по дорогам Вселенной.
Я видел — всё то, что добром
Зовётся — бессмертно, нетленно,
Отлито в веках серебром.
Нас жизни река огибает
Мотивы из Баха журча…
Я видел, что зло погибает,
Несметное, как саранча.
И смог постепенно понять я
В иные вглядевшись миры,
Что дутые все предприятья
Покатятся в тартарары:
Политики, армии, моды,
В ничто превратятся, во прах.
Но вновь поджигают народы
Пророков своих на кострах.
Я видел, как скудны и грубы
Деянья жестокой толпы.
Я слышал зовущие губы.
Но всё ж не сбивался с тропы.
Как хрупки творенья земные,
Дела человеческих рук.
Я слышал твои позывные —
Мой милый единственный друг.
Спешил, все преграды ломая,
Искал обходные пути.
Скитался от мая до мая,
В надежде тебя обрести.
В надежде, что в дальней отчизне
Поправ своей смертию смерть
Он явит и смыслы всей жизни,
Навек отменив круговерть
Трагических смут и событий,
Бурлящих с утра до темна.
Лишь в помощь ему призовите
Сердца, времена , имена.
Воздаст вам сторицей и слогом,
Названья которому нет…
Я шёл по вселенским дорогам
Сквозь время, пространство и свет.
****
Я различил однажды сумрак вещий —
Его потом иначе назовут —
И в нем узрел: явления и вещи,
И куклы их — слова — во мгле плывут.
Все спутано, а впрочем, все дорожки
Приводят в Рим, дописана скрижаль.
И сына божья красные сапожки
Распроданы, и вам его не жаль.
Не жаль его. За все ответит Пушкин.
И пишущему не сносить голов.
Пора спешить на новый зов кукушки
И погибать по-новому — без слов
Каким глаголом жечь? Звездой какою?
О подлинности сердца и труда
любви — струною — порванной — строкою
успеть сказать в пустое, в никуда,
сказать, что над пожарищем провеять,
ни для чего, в пустое, наобум…
И милые не захотят поверить,
бо нищенства шедевр затмил им ум:
мои волчата — куклы, люди, совы —
иллюзий завершенная глава….
Но встанет Смерть. И встанет Смерть — не — слово.
И волком взвоют волки — не слова.
Но всё-таки я грезил не напрасно —
«Жизнь — это сон», но явью станут сны.
И я успею выдохнуть безгласно
Остатки пустоты и мертвизны.
****
Кем бы ты ни была —
Ты идёшь по краям сновидений,
Где дорога бела,
Где метель замела даже тени.
Пусть молчанье и ночь,
Пусть привычные серые будни —
Устремляется прочь
Дерзкий взгляд твой и дух неподсудный
И с лодыжек твоих
Ниспадают безмерные путы
Вся Земля на двоих —
Пусть вдогонку плюют лилипуты
Но ни в ком не найти
Ни твоей красоты, ни дерзанья,
Ни терпенья в пути
Ни такой доброты, осязанья
Всех глубин и стихий
Человеческой творческой мысли….
Все картины, стихи,
Времена пред тобою зависли.
Все веселья, все дни,
Все тревоги, весь смысл, все обличья —
Ниспадают они,
Откликаясь на пение птичье,
Вся одежда, слова,
Все безумства с тебя ниспадают.
В небесах — синева.
Облака предрассветные тают…
Время сдвинется вспять,
Словно в реку вошедшее дважды.
Твоё тело опять
Предо мною предстанет однажды
В ореоле души,
Просияв золотой наготою.
И созвездий ковши
Проплывут надо мной и тобою.
Я на плечи твои
Возложу одичалые руки —
Пусть же гимны любви
Заглушат все мотивы разлуки.
Серебро родника….
Я черпал. Пил и пил безмятежно.
И как будто река
Изгибалась навстречу безбрежно.
Остальных позабыл.
Скрыты в сумраке даты и вехи.
Я немногих любил,
Но тебя возлюбил больше всех, и
Пусть Земля из-под ног
Уплывает в пространство куда-то
Прошепчу: «Видит Бог
Никого не любил никогда так»…
Я был годы немым.
Долго мешкал, болел и скитался.
Не актёр и не мим —
Всё ж собою в итоге остался.
Зыбкий холод и лёд
Под моими руками растают.
Зимней ночью в полёт
Устремляются птичьи стаи.
Слышишь — моря прибой,
Гул Земли, с её плотью и твердью.
Мы владыки с тобой —
Не над страстью — над болью и смертью.
****
Вот и осень опять. Эту ношу легко веселя нести
И лицо возникает в пространстве улыбкой, кивком…
Здравствуй, здравствуй, любимая — ты в золотой осиянности,
И такой красоты не найти никогда и ни в ком.
А в тебе, при тебе — ворожба и душа просветлённая.
Это солнце — волной, и тревогой, и вехой в судьбе —
Проникает под утро сквозь ставни твои притворённые,
И в прекрасный момент отражается строчкой в тебе.
Вот и штрих золотой, и картина — и с них начинается
Этот день. И поляны для нег… И сиянье ветров.
Вот летит к тебе некто. В лице от волненья меняется,
Он смеётся и плачет. Он песнь сочинил — будь здоров.
Словно детства река, как однажды в селеньи на родине,
Этот бурный поток, содрогаюший души, возник,
Но традиция добрая прочно сложилась в народе: не
Поминать добрым словом кричащий о правде тростник.
Так вплыви новым небом, хораллом и храмом без пения.
И спасеньем от смерти неплавкой в безумной ночи.
Не испита до дна бесконечная чаша терпения.
Но целебны твои родники, и ручьи, и лучи.
Сколь легко и ладонеподобно касанье кассандровой
Хлебоцветной руки… Как нежна в поцелуе простом…
Видишь, солнце встаёт — это солнце встает Александрово,
Восходящее капищем в мерном пространстве пустом.
Здравствуй, здравствуй, мой друг, золотая моя, осиянная.
Видишь роз лепестки, слышишь Моцарта гам на воде?
Это солнце встает. И над нами рассвет и сияние…
Здравствуй, здравствуй, любимая.Здесь я. Везде я… Нигде…
****
Мелькают в спичах рты и лица,
Свой речевой творят обряд.
А наши души схожи с птицей,
Когда друг с другом говорят.
Где сонмы слов грядут несметно,
Где лексиконы рвутся в бой,
Там птицы-души незаметно
Беседуют между собой.
Им звуков нескольких хватает,
Но силой, облаченной в твердь,
Они бессмертье обретают
И в жизнь переплавляют смерть.
Рожденье просто: взял — и ожил.
И стал собой. И жизнь — на взлёт
Но мир зеркален — и возможен
Привычный сбой. Обратный ход.
Иной узор в пространстве вышит:
Из смерти вышел ты одной —
Гляди, как пламя златом пишет
Оконных рам квадрат сквозной.
Откуда наблюдаешь сцены —
В каком витке ни окажись,
Как шаг за шагом постепенно
Тебя уничтожает жизнь.
Но ты молчишь, не отвечаешь
На шумном празднестве большом.
Лишь постепенно различаешь
Вдруг сам себя в лице чужом.
****
Словно птица над болотом,
Время крыльями взмахнёт,
Незаметно ускользнет
И пойдёт обратным счётом…
Жизнь исчезнет, промелькнёт
За ближайшим поворотом,
Ты хотел бы с нею слиться,
Но успеешь ли вослед?
Дрожью первою — рассвет,
И пора поторопиться…
Собирай же по крупице
Серебро всех зим и лет.
Пусть обрушились лавины
И основы всех основ,
Словно взмыл поверх голов
Крик прощальный голубиный,
Но остался смысл глубинный
Не желавших гибнуть слов.
И читаются с листа
Эти тайны, знаки, строки,
Горизонта чернота,
Ночи ливневой истоки…
Словно явлены все ср¬ки.
Словно даль уже чиста.
****
Вновь весна возвращается,
Злые зимы сменяя.
День за днём воплощается
Жизнь простая земная.
Всеми новыми гранями,
Всеми «до» или «после».
И закатами ранними,
И прощанием поздним.
Ночь проносится бешено,
Непонятны расклады.
Словно год перемешивал
Эти лица и взгляды.
А под утро — затишье.
И виднеются где-то
Наши судьбы застывшие
В робком конусе света.
Всё, что было — запишется.
Остаётся немного
От веселого пиршества
До его эпилога.
Замирают мгновения,
Затворяется дверца.
Лишь слова откровения,
Обретенные сердцем
Вновь и вновь повторяются —
Возвращается власть им.
И лицо озаряется
Непритворным согласьем.
Всё друг другу прощается,
Всё стремится друг к другу…
И планеты вращаются
По незримому кругу.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer8_10/apelzaft/
