Наискосок от здания Горсовета Сухуми, в самом центре города, стоял небольшой, уютный павильончик. Верхняя часть, до крыши в форме зонтика, была по периметру остеклена.
На вывеске, установленной за стеклом, было написано, что здесь ремонтируют часы, ювелирные изделия и электроприборы. Ниже вывески висел кусок картона, на котором от руки аккуратно было выведено: «ВСЯКИ МЕЛОЧ И ЭРУНДА ПАЧИНЮ».
Трудился в стеклянном тереме неординарный человек, иммигрант, репатриант из Ливана, известный всему городу. Все называли его – Дядя Карен.
Высокий долговязый человек с фигурой юноши и седой как лунь головой старика, он всегда был чисто выбрит и изысканно, «по фирме», одет.
В моей памяти он сохранился как персонаж, только что сошедший с обложки глянцевого западного журнала, какие попадали в город, кстати, через тех же иммигрантов: в джинсах, клетчатой рубахе с пуговицами на воротнике, модных босоножках и фирменном кепи, с длинным козырьком. Этих самых кепи у него был, видимо, полный чемодан, ибо каждый день он надевал разные.
Запомнился тёмно-синий, с красивой эмблемой и надписью на английском языке – «US NAVY», что переводилось, со слов дяди Карена, как флот Соединенных Штатов.
Курил дядя Карен ароматные французские сигареты «Житан», носил солнечные очки «Маккарти», в золотой оправе, и ездил на спортивном, или как его называли дети – «гончем» велосипеде.
Руки у дяди Карена были воистину золотые. В починку он принимал любой предмет, от «МЕЛОЧ И ЭРУНДА» до старинных музыкальных шкатулок, антикварных часов, наручных и кабинетных, затейливых ювелирных изделий и охотничьих ружей.
И всё, без исключения – ПАЧИНЯЛ! Но универсальность кареновых рук и умение со вкусом одеваться, являлись, видимо, единственными его положительными качествами.
Во всём остальном дядя Карен был отвратительнейшей личностью: интриганом, сплетником, брюзгой и патологическим жадиной.
Помню, с какой агрессивностью и злобой он гонял нас, мелкоту, заворожено наблюдающих сквозь стёкла павильона за священнодействием мастера.
С зеркальцем, крепящимся на голове, по типу врачебного, и с блестящим оптическим прибором в глазу, он приковывал наше внимание. А если кто-то из детей не справлялся с соблазном потрогать сверкающий никелем велосипед, привязанный к павильону цепью с амбарным замком, дядя Карен становился монстром, циклопом из фильма о Синдбаде.
Он орал фальцетом, брызгал слюной и гонялся за виновником конфликта с армейским ремнём. И горе тому, кто оказывался не очень проворным бегуном…
И у взрослых горожан причин не любить дядю Карена было предостаточно.
В расчётах за выполненные работы он был сущим грабителем, рвачём высочайшей марки, изощрённым и циничным человеком. Он заранее назначал высокую цену, говоря клиенту, что мастер он самый престижный в городе, и одним только этим фактом можно хвалиться всю оставшуюся жизнь. А это чего-то да стоит.
Но это было лишь началом. После завершения работы, он закатывал истерику, доказывая, что задача оказалась значительно сложней, времени ушло гораздо больше, чем предполагалось, к тому же понадобились дефицитные запчасти, и грозился вообще не возвращать предмет, пока цена за починку не будет увеличена.
Заказчики, как правило, пытались беречь свои нервы, тем более, многие знали о методах работы Карена. (Позднее, уже юношей, я слышал историю об одной проститутке, которая действовала по похожей схеме. Она выискивала заезжих клиентов в зрелом возрасте и при деньгах, договаривалась о цене, а потом, во время любовных игр, чувствуя приближение финала, резко ускользала из-под клиента, пощёлкивая пальцами перед его носом. Смысл жеста был понятен и, как правило, клиент тут же отдавал наличность, дабы закончить начатое дело. Правда, путану частенько били за это, но извините, кто не рискует, тот шампанского не пьёт!).
Торговаться с Кареном, просить снизить цену или надеяться на отсрочку платежа было делом абсолютно бесполезным.
И я уверен, многие жители города с удовольствием «вклеили» бы дядюшке Карену за все его художества.
Но рассуждать в сослагательном наклонении практически бесполезно, ибо вести дальнейшую речь необходимо о конкретных событиях, и местных Робинах Гудах, о, так сказать, «народных мстителях» сухумского образца конца пятидесятых – начала шестидесятых годов двадцатого столетия. Заинтриговал?
А теперь представьте раннее летнее утро. Люди, идущие пешком, не спеша, на работу по Проспекту Мира, вдруг замечают небольшое изменение в окружающем ландшафте.
Всё, вроде бы, по-старому, дома на своих местах, асфальт после утренней уборки, как всегда, девственно чист, в парке Ленина шумит листва от слабого ветерка, всё привычно, кроме одного – на положенном месте не стоит павильончик дяди Карена!
Кто-то попросту отметил для себя этот факт, кто-то удивился и стал строить версии, почему могли его убрать, а кто-то просто прошёл мимо…
А на другом конце города, в это самое время, разыгрывалась почти детективная история.
В частном доме уважаемого горожанина, ответственного работника одного из министерств, вечером собрались друзья. Зрелые, степенные мужчины после обильного ужина засиделись допоздна, играя в нарды и болтая на разные житейские темы.
Утром хозяин дома встал, как всегда рано, сварил себе крепкий кофе, чтобы взбодриться, выпил ещё и крохотную рюмку коньяка, затем вынул из пачки сигарету, взял коробок спичек и вышел на балкон.
Было прекрасное летнее утро, солнце светило прямо в глаза, и пришлось искать место, куда бы не попадали солнечные лучи. Такое место нашлось, мужчина с удовольствием закурил, привычным взглядом окинул уютный двор, и… лицо его окаменело, нижняя челюсть отвисла, сигарета выпала изо рта и улетела вниз, описав мудрёную траекторию, покатилась по асфальту, и замерла около типового павильона управления бытового обслуживания населения.
Именно он, павильон дяди Карена, застекленный сверху, с информацией об предоставляемых услугах и объявлением – «ВСЯКИ МЕЛОЧ И ЭРУНДА ПАЧИНЮ», известным всему городу, как ни в чём ни бывало стоял во дворе частного дома, принадлежащего министерскому чиновнику.
Массивные ворота были заперты, как всегда, изнутри.
Каким образом павильон переместился со своего обычного места в центре на окраину города, во двор с накрепко запертыми воротами, оставалось необъяснимой загадкой. Видимо, не обошлось без помощи инопланетян или какого-то весёлого джинна, вырвавшегося из бутылки и решившего пошалить.
Хозяин дома некоторое время находился в шоке, затем протёр глаза, убедился, что ситуацию это не изменило, павильон не исчез, и нетвёрдой походкой направился к телефонному аппарату. После набора «02» состоялся следующий разговор:
– Дежурный по горотделу слушает.
– Тут такое дело – у меня будка.
– Что, что у вас?
– Будка, застекленный павильон.
– У вас украли застекленный павильон?
– Да, он стоит у меня во дворе.
– Так что – ДА, украли, или – НЕТ, не украли, а просто он стоит во дворе! А почему он вообще у вас во дворе?
– Не знаю, его принесли ночью.
(Пауза)
– Кого принесли?
– Павильон.
– Принесли ночью павильон? Кто?
– Не знаю, принесли и поставили во дворе, а ворота были заперты на замок, изнутри.
(Пауза)
– Уважаемый, у вас вчера гости были?
– Откуда вы знаете, вы за мной следили?
– Да зачем мне за тобой, идиотом, следить, когда и так всё ясно. Вечером у тебя были гости, а утром во дворе появился павильон? Так вот, осмотри его внимательно, и, если найдешь в нём маленьких зелёных людей с хвостами и рогами, дай мне знать.
Дежурный вешает трубку.
Спустя несколько минут телефон звонит снова. За это время в милиции произошла пересмена.
– Дежурный горотдела милиции у аппарата.
– Так вот, умник, я осмотрел.
– Что осмотрел?
– Как что? Павильон, конечно.
– Какой павильон?
– Тот самый, который принесли ночью.
(Пауза)
– Кто принёс?
– Не знаю же, говорю тебе, принесли и поставили во дворе, я осмотрел, как ты советовал, никаких зелёных людей с хвостами там не нашёл.
– Я советовал?!
(Пауза)
– Жора, это ты опять шутишь? Товарищ старшина, сколько можно предупреждать, что горотдел милиции это вам, понимаешь, не цирк шапито и не публичная библиотека, а после смены надо не пьянствовать с утра и старших по званию разыгрывать, а идти, идиоту, спать.
Дежурный вешает трубку. Вслед тут же звонок.
– Дежур…
– Да не дежурный ты, а ишак невоспитанный! Ты кого два раза идиотом назвал?! Сейчас сам приду в дежурную часть и яйца тебе оторву вместе с погонами, а когда тебя из милиции выгонят, будку эту грёбанную тебе отдам, чтобы всю оставшуюся жизнь утюги и примусы ремонтировал! А сейчас записывай, наконец, мою фамилию, должность и адрес.
– Уважаемый, не признал я вас по голосу, думал наш старшина шутит, у него это по утрам бывает, это я ему «идиота» адресовал, но не два раза, а только один, я же не предполагал, что звонит такой уважаемый человек, как вы! Всё, что скажете, сделаю, любым способом свою ошибку исправлю, так что же вас побеспокоило?
– Будка у меня, будка, павильон.
– Какая будка?
– Которую ночью принесли.
– Ночью? Кто принёс?
– Да не знаю я, не знаю, мать вашу, приезжайте сюда, разберитесь на месте!!!
Через семь минут по адресу прибыла опергруппа с собакой, металлоискателем и судмедэкспертом, на всякий случай, но собака след не взяла, отпечатки пальцев, кроме кареновых, не обнаружились, не оказалось и следов взлома на замках. На самой будке никаких повреждений найдено не было и, забегая вперед, по секрету скажу, что и внутри будки не пропал ни один, даже мелкий, винтик.
Всё это происходило ранним утром, а уже в десятом часу на спортивном велосипеде на работу приехал сам дядя Карен. Не увидев павильона на месте, он вывалился из седла, сел на асфальт, а затем, бросив велосипед, что было невообразимым фактом, исторгнул из себя звуки, похожие на паровозные гудки и понёсся как ракета в сторону городского отдела милиции.
В кабинете начальника дядя Карен, совсем как зубной техник Шпак из известного фильма, захлебываясь, стал перечислять исключительные ценности, похищенные вместе с павильоном. Причём, сбиваясь, начинал сначала, каждый раз всё увеличивая и увеличивая количество пропавших предметов.
Остановить его начальник не мог, хоть и пытался. И лишь когда вошедший в раж дядя Карен сказал, что в будке находились золотые монеты «с руски цар», начальник резко вскинул руку, и указывая в направлении улицы Энгельса, где располагалось КГБ, грозно произнёс:
– Насчет золотых царских монет, сообщишь туда, они тебе их бы-ыстро найдут. А будку твою мы уже обнаружили, поезжай вот по этому адресу, там сейчас наши сотрудники.
При упоминании КГБ Карен тут же успокоился, пробормотал что-то вроде того, «что я рускими язык плоха владэю», и тут же из милиции исчез.
Павильон, конечно, вернули на место, и дядя Карен так же, как и раньше пачинял «ВСЯКИ МЕЛОЧ И ЭРУНДА» и только иногда рассказывал, по большому секрету, как на него покушались агенты империалистических разведок, выкрали с помощью секретных лучей павильон, чтобы тайно установить в нём шпионскую аппаратуру для наведения вражеских подводных лодок. И, если бы не доблестные советские органы… На этом месте рассказчик, обычно, умолкал и движением глаз, подчёркнуто уважительно указывал в сторону всё той же улицы Энгельса.
Конечно, прошло время, и «страна узнала имена своих героев», но мне и сейчас непонятны, а вернее, неизвестны, три момента: – как павильон протащили через весь город на рассвете, соблюдая полную тишину (а то, что его, автомобилем, тащили на тросе, понятно точно), как обеспечили при этом полную сохранность, и главное – как занесли во двор через запертые на замок ворота?!
