В начале XX века Белебеевский уезд Уфимской губернии, особенно в его части, расположенной вдоль линии Самаро-Златоустовской железной дороги, стал одним из наиболее известных в России мест лечения больных туберкулёзом. Целебный башкирский кумыс, воздух, напоенный ароматами лечебных степных трав, способствовал полному излечению, или улучшению состояния здоровья многих тысяч больных.
Кумыс – особым образом сброженное молоко кобылиц, употреблялся многими кочевыми народами с глубокой древности, и им были хорошо известны его лечебные свойства. Уже в XVIII веке врачи применяли кумыс в терапии. Как известно по произведениям С.Т. Аксакова, в начале 1790-х годов его мать по предписанию уфимских докторов Зандена, Авенариуса и Клоуса лечилась кумысом в имении помещика Алкина на реке Дёме. Уже в эти годы некоторые жители центральной России решались на далёкое путешествие, чтобы пить кумыс, живя или у знакомых или в башкирских аулах. В 1770 г. академик П.С. Паллас писал, что в башкирские степи «съезжался недужный народ из Московии для питья кумыса, так оный большую пользу для здравия имеет».
В 1824 году Оренбургско-Уфимскую губернию посетил император Александр I. Сопровождавший его в поездке лейб-медик Д.К. Тарасов писал в своих воспоминаниях: «сведения о свойствах кумыса сделались известными императору, и государь поручил генералу Эссену [оренбургскому военному губернатору, Я.С.] к будущей весне отправить из Оренбурга двух опытных башкирцев с несколькими кобылицами (дойнами) в Царское Село на ферму, с тою целью, чтоб они приготовляли там кумыс для её величества императрицы Елизаветы Алексеевны, коей здоровье приметно начало ослабевать. Но, приготовляемый в Царском Селе кумыс не оказывал такого действия, как в степях оренбургских, и императрица не имела от него пользы». Целительную силу кумысу во многом придают степные лечебные травы, такие, например, как чабрец (тимьян), шалфей, знаменитая степная полынь, которые и сейчас входит в состав лекарств при лёгочных заболеваниях.
Основная водная артерия Уфимской губернии – река Белая (впадает в Каму) достаточно мелководна и регулярное пассажирское сообщение по ней началось достаточно поздно, только в 1860 годы, и только с этого времени лечение кумысом стало более доступным. А после строительства в 1888-1890 гг. Самаро-Златоустовского участка Транссибирской железной дороги добраться в кумысные места можно было легко и довольно быстро. Лучшим местом для лечения считалась долина реки Дёмы. По линии железной дороги между станциями Аксаково и Давлеканово простирается Белебеевская возвышенность – открытое и исключительно живописное лесостепное нагорье, с богатым разнотравьем и благоприятным климатом. Первые годы кумысники расселялись по ближайшим к станциям деревням и просто покупали кумыс у башкир. Первая кумысолечебница при станции Аксаково была открыта в 1890 г. внучкой С.Т. Аксакова. В начале XX века в этих местах уже находились десятки кумысных санаториев, лечебниц, заведений, и кроме того, как и раньше, по деревням ежегодно селились тысячи «диких» кумысников. Именно в Белебеевском уезде Уфимской губернии летом 1901 года лечился кумысом Антон Павлович Чехов.
В мае 1901 г. Чехов приехал из Ялты в Москву. Здоровье его продолжало ухудшаться. 20 мая 1901 г., пройдя обследование у известного терапевта В.А. Щуровского, Антон Павлович написал сестре «Ну-с, был я у доктора Щуровского. Он нашёл притупление и слева и справа, справа большой кусок под лопаткой, и велел немедленно ехать на кумыс в Уфимскую губернию, если же кумыса я не буду переносить, то – в Швейцарию. На кумысе скучнейшем и неудобном, придётся пробыть два месяца». Чехов хорошо понимал всю серьёзность своего состояния, но ехать на кумыс ему явно не хотелось. И, вероятно, он не очень верил в действенность лечения. В письмах этого периода можно прочитать «…я должен ехать на кумыс. Это всё равно, что ехать в ссылку», «ехать на кумыс гораздо скучнее, чем читать дамского сочинения роман».
Поездке предшествовало важное событие, 25 мая Чехов женился на Ольге Леонардовне Книппер. Обвенчавшись, супруги почти сразу же отправились на железнодорожный вокзал. Было решено добираться до кумысолечебного санатория таким маршрутом: сначала по железной дороге до Нижнего Новгорода, потом пароходом до Уфы, по железной дороге от Уфы до станции Аксёново, и уже на лошадях 10 верст до санатория. Хотя поездом до станции Аксёново можно было доехать быстрее и легче, но, вероятно, молодоженам, захотелось совершить именно речное путешествие.
26 мая они прибыли в Нижний Новгород, где один день гостили у Алексея Максимовича Горького. Часть дальнейшей поездки сложилась не совсем удачно. Оказалось, что от Нижнего до Уфы не было прямого рейса, и пассажирам приходилась делать пересадку в Пьяном Бору (у впадения в Каму реки Белой) и долго ждать парохода до Уфы. 28 мая Чеховы сошли на пристани Пьяный Бор, здесь Антон Павлович написал несколько писем, в которых упоминал о перипетиях путешествия.
М. Горькому.
«Милый Алексей Максимович, я чёрт знает где, на Пьяном Бору и буду сидеть здесь до 5 часов утра, а теперь только полдень!! Долгополов взял билеты до Пьяного Бора, между тем нужно было брать только до Казани и здесь пересаживаться на пароход, идущий в Уфу. Сижу на пристани, в толпе, рядом кашляет на пол чахоточный, идёт дождь – одним словом, этого я Долгополову никогда не прощу… Моя супружница шлёт Вам привет и низко кланяется. Сидеть здесь, в Пьяном Бору – о, это ужасно, это похоже на моё путешествие по Сибири… Днём ещё ничего, а каково-то будет ночью!».
А.И. Зальца.
«Милый Александр Иванович… я со своей супругой попал чёрт знает куда. Сидим в Пьяном Бору, на берегу Камы и ждём парохода, который придёт сюда не ранее 5 час. утра, а теперь 8 вечера, сидим же мы тут с 12 дня. В Пьяном Бору, а не пьяны…Обстановка здесь ужасная».
М.П. Чеховой.
«Милая Маша, выехали мы на кумыс, но взяли не такой билет, какой нужно, и вот сидим в Пьяном Бору Вятской губ<ернии>, сидим с 12 час. дня и будем сидеть так до 5 час. утра, ждать парохода. Погода прескверная. Сидим в избе. По приезде в Аксёново я буду писать тебе, а ты пиши мне непременно, поподробней, как живёте и какова погода в Ялте. Супружница моя здорова и всё смеется. Едим солёную севрюжину. Если в Аксёнове я не приохочусь к кумысу, то придётся ехать в Ялту, а потом в Швейцарию. Здоровье моё гораздо лучше, чем было».
Книппер через много лет написала воспоминания, которые в 1954 году опубликовали в сборнике «Чехов в воспоминаниях современников». Она вспоминала: «У пристани “Пьяный бор” (Кама) мы застряли на целые сутки и ночевали на полу в простой избе, в нескольких верстах от пристани, но спать нельзя было, так как неизвестно было время, когда мог прийти пароход на Уфу. И в продолжение ночи и на рассвете пришлось несколько раз выходить и ждать, не появится ли какой пароход. На Антона Павловича эта ночь, полная отчуждённости от всего культурного мира, ночь величавая, памятная какой-то покойной, серьёзной содержательностью и жутковатой красотой и тихим рассветом, произвела сильное впечатление, и в его книжечке, куда он заносил все свои мысли и впечатления, отмечен “Пьяный бор”».
Дождавшись наконец парохода, Антон Павлович и Ольга Леонардовна отправились по реке Белой до Уфы. 30 мая Чехов писал сестре: «…Мы плывём в Уфу по реке Белой. Жарко». Два года спустя 30 октября 1903 года Чехов в письме напомнил жене об этой поездке: «…А вот к Ялте не могу привыкнуть. В хорошую погоду казалось, что всё хорошо, а теперь вижу – не дома! Точно я живу теперь в Бирске, том самом, который мы с тобой видели, когда плыли по Белой». Бирск – тогда небольшой уездный город Уфимской губернии, расположен на нескольких высоких холмах, спускающихся к реке, и вся жизнь городка была хорошо видна пассажирам пароходов.
31 мая рано утром Чеховы прибыли в Уфу на Сафроновскую пристань и, вероятно, сразу же отправились на недалеко расположенный железнодорожный вокзал. Они предполагали уехать в Аксёново ранним, шестичасовым поездом, но недалеко от Уфы произошло крушение состава, и ждать поезда пришлось до двух часов дня. О поездке в город, в центр которого вело шоссе, поднимающееся в крутую гору, в письмах Чехова и Книппер не упоминается, и, по всей видимости, супруги провели эти часы в одном из залов ожидания. С платформы открывался красивый вид на Белую и заречные дали, в вокзале находился ресторан, который считался одним из лучших в городе. Двухэтажное кирпичное здание уфимского вокзала, построенное в 1886-1888 гг. было разрушено в конце 1960-х годов.
31 мая ближе к вечеру (поезд шёл 6 часов) Антон Павлович и Ольга Леонардовна наконец добрались до Аксёново. Небольшой кирпичный вокзал станции, построенный в середине 1880-х годов, сохранился, но несколько лет назад был обложен современным кирпичом, а потом и закрыт из-за недостатка средств на содержание. Чехов любил железную дорогу, в его произведениях часто присутствует железнодорожная тематика: вокзалы, их служащие, буфеты, пассажиры. В посёлке Аксёново я провела часть своего детства и юности, и хорошо помню станцию и вокзал с конца 1960-х годов, когда они ещё мало изменились с начала XX века. Железнодорожное полотно здесь проходит по одному из уступов Белебеевской возвышенности. Вокзал построили на склоне горы, и окна в зале ожидания расположены высоко, а со стороны перрона – уютно низко. Можно представить, как Антон Павлович с Ольгой Леонардовной прогуливались по перрону, по высокому крыльцу заходили в здание вокзала.
От станции по живописной дороге, среди холмов и перелесков спускающейся в долину реки Дёмы, супруги проехали ещё 10 вёрст к санаторию. Лесостепь Белебеевской возвышенности отличается исключительным разнотравьем, обилием полевых цветов, дикой вишни, а была самая благодатная пора начала лета.
Андреевская санатория (именно так они назывались в те времена) была открыта в 1898 году на средства жившего в Киеве действительного статского советника Михаила Исидоровича Дурилина в память умершего от туберкулёза брата Андрея. Исследователи советского времени писали о санатории как о примитивном, неудобном и плохо оборудованном. Это было не так, но, по установкам советской идеологии, при «царизме» ничто не имело права быть хорошим. Что на самом деле представляла собой лечебница, можно судить по сохранившимся описаниям тех лет и фотографиям на открытках. К началу XX века кумысолечение в Белебеевском уезде превратилось уже в целую индустрию. Владельцы конкурировали между собой, были заинтересованы в рекламе, и для этого издавались серии почтовых открыток с видами заведений, сценками из жизни отдыхающих, быта местного населения, которые затем расходились по всей стране. Таких открыток с видами именно Андреевского санатория известно довольно много. Кроме того, до наших дней дошли разделы в справочниках, специальные «кумысные» справочники и путеводители, выходившие в Уфе или даже в столичных изданиях.
Андреевская санатория считалась одной из лучших и соответственно одной из самых дорогих. И самое главное, в ней действительно оказывали медицинскую помощь. Многие владельцы лечебниц просто предоставляли отдыхающим места для проживания, кумыс и питание, в отличие от них в Андреевской был штат медицинского персонала и аптека. Кроме того, кумыс не покупался у жителей а приготовлялся непосредственно в заведении, под наблюдении врача, что гарантировало качество напитка.
Приведу описание санатория из «Справочной книжки Уфимской губернии на 1903 год», где был опубликован очерк «Кумысные заведения в Уфимской губернии в 1902 году».
«Следующая ст. Аксёново, верстах в десяти от которой устроена Андреевская санатория М.И. Дурилина, находится в Гайныямакской волости Белебеевского уезда. Это заведение г. Дурилина может служить по внутреннему устройству примерным в санитарном отношении для всех кумысолечебных заведений. Всё заведение состоит из 40 домиков, из которых каждый разделен на две квартиры, выходящих на одну общую для обеих квартир террасу. Величина каждого номера в домике 6´6 арш, при 4-х арш. высоты [площадь каждого номера ~ 18 м2, высота ~ 2,85 м2]. Все домики расположены по склону горы в виде буквы П. Кроме этих небольших домиков, находится ещё два больших дома в 10 комнат каждый. Каждый номер снабжен печью, стены же номеров обиты пока шведским картоном, по которому производится побелка. Все номера обставлены железными кроватями с обыкновенными матрацами и волосяными надматрацниками, столами, стульями и шкафами. Все кумысники находятся в этом заведении на полном пансионе за 100 руб. в месяц (квартира, обед из 3 блюд и завтрак из 2 блюд, чай утром и вечером), кумыс же по 10 к. бутылка. Все кумысники столуются в общей столовой, вместе с которой в том же здании помещаются библиотека, музыкальная комната, бильярд и буфетная. Имеется так же при заведении прекрасно обставленная ванная и души. Стол в санатории обязательно общий, и только в крайнем случае, в виду очень болезненного состояния пациента, допускается разноска пищи по номерам.
Кумыс приготовляется под непосредственным наблюдением директоров г. Варавко, знатоков в этом деле, благодаря чему постоянно можно получать различные сорта кумыса и не по одному только этикету на бутылках, что очень часто бывает в других кумысолечебных заведения. Всех дойных кобылиц в заведении 106 на 100 человек кумысников. Кобылицы пасутся на принадлежащих санатории лугах (приблизительно десятин 500). Способ приготовления кумыса бутылочный. Врачебная помощь в заведении организована прекрасно: кроме директоров-врачей Варавко, приглашены два студента медика старшего курса и две сестры милосердия. При заведении находится порядочная аптека, так, что в лекарствах не ощущается нужды. Как врачебные советы, так и лекарства, не оплачиваются особою платою. К развлечениям заведения можно отнести: библиотеку (около 500 томов), рояль, бильярд. Санатория открывает свой сезон с начала мая и заканчивает в середине августа».
Вот ещё одно описание санатория, где лечился А.П. Чехов, но более позднего времени, из справочника доктор В.Н. Золотницкого «Путеводитель по кумысолечебным местам. Подробное описание кумысолечебных санаторий, заведений и других мест Самарской, Уфимской и Оренбургской губерний, а также и некоторых других», изданного в 1910 году.
«Уфимская губерния. Андреевская кумысолечебная санатория. Сезон с 15 мая по 15 августа. Это заведение находится в 9 верстах от ст. “Аксёново”, Самаро-Златоустовской жел. дор., в Белебеевском уезде Уфимской губернии. Хотя это заведение и причисляется к кумысолечебным и здесь существует кумысолечение, но оно совсем особого рода. Это, прежде всего, санатория. Лечение кумысом составляет здесь только один из целого ряда физио-терапевтических средств, при том под обязательным руководством и контролем врача-специалиста и сверх того, при строгой индивидуализации лечебных приёмов и при строгом санитарном контроле всех отраслей хозяйства и всего благоустройства.
Санатория совершенно чужда какой-либо коммерческой цели и до некоторой степени носит благотворительный характер: здесь имеются полуплатные и совсем бесплатные пансионеры. Мы слышали, что до сих пор г. Дурилиным затрачено на заведение около 150 тыс. руб. и только за последние два года оно стало окупать свои расходы и даже немного давать прибыли. До настоящего времени все участие г. Дурилина в жизни этой санатории ограничивалось только денежными субсидиями на неё, а дело всецело поручено было приглашённому на правах директора с самыми широкими полномочиями врачу, каковым последние 6 лет состоит доктор Аркадий Николаевич Рубель (из. С.-Петербурга).
Местность. Санатория расположена на опушке берёзового леса, на пригорке, где прорублена широкая просека, углубляясь в лес в виде буквы “П”. Кругом санатории много красивых пейзажей: тут есть и высокие горы и густые леса, и пространные степи. Лес, состоящий из дуба, берёзы и липы, между просек разрежен и расчищен под парк и создает защиту от степных ветров и палящих лучей солнца, а липы во время цветения дают аромат. Пригорок, где расположена санатория, имеет скат в 3 стороны и влага на нём не задерживается, чем гарантируется сухость почвы. Вообще воздух здесь сухой, климат чисто континентальный – суровая зима, жаркое лето, днём палящий зной, а вечером прохлада.
Помещения для больных состоит из отдельных домиков с двумя совершенно изолированными комнатами и с отдельными в каждой комнате печами. Каждая комната вместимостью в 7,3 куб. саж. (6,75´6,5´4,5 арш.) белится ежегодно извёсткой. Вокруг каждого домика идёт крытая, на колоннах терраса, шириной в 2 ½ арш. по переднему фасаду и 2 арш. по боковым, а у задней стены для каждой комнаты – отдельный клозет-ведро с торфяной засыпкой. Всех домиков 50. Из них 40 расположены в три ряда по просеке в виде буквы “П”, с расстоянием друг от друга от 3 до 5 сажень и 10 – на открытой местности, называемой степной. Меблировка комнат: кровать, матрац и волосяной наматрацник, платяной шкаф с отделением для белья, ночной столик со шкафом, умывальник, стол, 2 венских стула, на террасе складное кресло chaise longue. Мягкая мебель совершенно устроена. Подушки постельное белье пансионеры имеют свои. Из каждой комнаты – электрический звонок в помещение прислуги. В одном из таких домиков №№ 79-80 жил известный покойный писатель-врач, Антон Павлович Чехов. Недалеко от этого домика в степи сохранилась скамейка, прозванная “Чеховской”, на которой А.П. любил сидеть. В центре санатории, на полянке – курзал; в н’м общие: столовая, гостиная с библиотекой, бильярдная и буфетная. В гостиной – пианино. Вокруг курзала со всех сторон – широкая открытая галерея. Для отвода помоев и жидких отбросов из кухни устроены канализационные трубы.
Довольствие здесь состоит из утреннего чая или кофе с хлебом, маслом, молоком и яйцами, завтрак из 2 горячих блюд, обеда из 3 блюд и вечернего чая с молоком хлебом и маслом. В промежутках – кумыс. Сырые продукты: мясо, молоко, зелень и т.п. преимущественно из собственного имения. Питьевая вода подаётся посредством центрального водопровода из ключей. Кумыс выделывается из молока из собственных и арендованных кобылиц киргизской породы под наблюдением врача-директора. Для кобылиц имеется собственное в 250 десятин степное ковыльное пастбище.
Врачебная помощь оказывается бесплатно. Медицинский персонал составляют: два врача (врач-директор и его ассистент), студент-медик или медичка и две фельдшерицы. На них лежит наблюдение за больными, контроль над приготовлением кумыса, пищи т.п.; санитарный надзор за гигиеническим содержанием и дезинфекцией помещений и вещей санатории, за мытьём посуды, стиркой белья и мн. др. Каждый лёгочный больной должен иметь при поступлении или приобрести за особую плату в санатории карманную плевательницу и аккуратно ею пользоваться, иначе рискует лишиться места в санатории. Для врачебной службы имеется большой дом (в 10 комнат). Здесь приёмные врачей, лярингоскопический кабинет, лаборатория для микроскопических и химических исследований, аптека, перевязочная, две лазаретные комнаты и т.д. В отдельном здании имеется 4 ванные и души для пользования больных.
По словам одной из моих пациенток, жившей два сезона в Андреевской санатории, день обыкновенно проводится таким образом. Встают больные рано, часов в 6-7. До утреннего чая, который бывает от 8-9 ½ час. утра большинство успевает выпить 1-2 бутылки кумыса и совершить небольшую прогулку. После чая до 11 часов идёт взвешивание тех больных, которых пришла очередь, для определения их веса. Прогулка пансионеров вне пределов санатории, поездки в окрестности и т.п. допускаются только с ведома и разрешения врачей. До обеда (6 час. веч.) с перерывом на завтрак бывает приём больных врачом, как вновь прибывших, так и старых. Кроме того, врач-директор А.Н. Рубель с 10 до 11 час. утра успевает навестить каждого больного в его помещении. Питьё кумыса заканчивается в 5 часов вечера, т.е. за 1 час до обеда. Вечерний чай в 8 часов вечера. После него многие больные остаются в курзале, проходят в гостиную, библиотеку, где занимаются чтением, игрой в шашки, на пианино. Иногда собственными силами пациентов устраиваются маленькие домашние концерты с пением и игрою на музыкальных инструментах. Раза 2-3 в сезон бывают заезжие артисты. В 10 часов вечера курзал запирается и все уходят в свои помещения и ложатся спать. Некоторые сидят у себя до 11 часов, но после этого времени обязаны все быть в постели. Общий отзыв о санаторской жизни, а главное о врачебной помощи, образцово здесь поставленной, и о её директоре А.Н. Рубеле самый тёплый, самый хороший.
При всех положительных данных, справедливость требует сказать, что выбор места под санаторию С.М. Варавкой сделан очень неудачно, а равно неудачно и самое расположение её на участке. Благодаря сравнительной низости места с окрестными горами и соседству с малоразреженным лесом, по вечерам в санатории нередко отзывает холодом, особенно в дождливую и пасмурную погоду начиная с конца июля. Затем здесь мало вентиляции парка, во многих домиках мало света, а ближние горы имеют очень крутые подъёмы. Но не будем строги к инициатору санатории, доктору С.М. Варавке (и скажем здесь ему большое спасибо), сумевшему привлечь г. Дурилина на доброе дело – устройство первой такой санатории с кумысом.
Плата. Нормальным сроком лечения в санатории считается полуторамесячный. За помещение, полное содержание, врачебное наблюдение, анализы, лекарства, ванны (без кумыса):
а) с одного лица в комнате 120 руб.
б) с двоих в одной комнате по 105 руб.
Провожатые в одной комнате с больными платят по 3 руб. в сутки.
За кумыс отдельная плата – 18 коп. за шампанскую бутылку. Стирка носильного и постельного белья за счёт пансионера в санаторской прачечной по городской таксе. Поездки в колясках и верхом в ближайшие окрестности – особая плата по часам».
По меркам своего времени, и учитывая, что лечебница находилась в отдалённой сельской местности, Андреевскую санаторию можно назвать образцовой. Стоит отметить и то, что меню пациентов были в основном белки и жиры – мясо, яйца, масло, молоко. И это были не просто продукты находившиеся «под рукой» – со скотного и птичьего дворов санатория. Ещё врачи XVIII века понимали, что в подобном лечении важен не только кумыс, и целебный степной воздух, но и традиционное для кочевых народов питание.
Сергей Тимофеевич Аксаков в «Семейной хронике» так описал лечение своей матери в имении Алкиных недалеко от Уфы: «Воздух, кумыс… чудные леса, окружавшие деревню… леса, где лежала больная целые часы в прохладной тени на кожаном тюфяке и подушках, вдыхая в себя ароматный воздух… всё вместе благотворно подействовало на здоровье Софьи Николавны и через две, три недели она встала и могла уже прохаживаться сама. Доктор опять приехал, порадовался действию кумыса, усилил его употребление, а как больная не могла выносить его в больших приёмах, то Авенариус счёл необходимым предписать сильное телодвижение, то есть верховую езду. Дело тогда неслыханное и дикое в дворянском быту… При сильном телодвижении была предписана и другая пища, а именно: жирное баранье мясо… Вероятно, доктор Авенариус в назначении диеты руководствовался пищеупотреблением башкир и кочующих летом татар, которые во время питья кумыса почти ничего не едят, кроме жирной баранины, даже хлеба не употребляют, а ездят верхом с утра до вечера по своим раздольным степям, ездят до тех пор, покуда зелёный ковыль, состарившись, не поседеет и не покроется шелковистым серебряным пухом. Леченье пошло отлично-хорошо».
Подведя итог, можно сказать, что в кумысолечебной Андреевской санатории пациентам предоставлялся весь известный на то время комплекс лечебных средств и процедур.
Подробности о жизни Чеховых на кумысе сохранились в письмах супругов и позднейших воспоминаниях О.Л. Книппер. В 1952 году дирекция санатория им. А.П. Чехова обратилась к ней с приглашением посетить санаторий, но она по состоянию здоровья приехать не могла, выслала несколько фотографий и свои воспоминания, которые затем публиковались в уфимских изданиях (напр.: Газизов Ф.Г. Кумысолечебный санаторий им. А.П.Чехова. Уфа, 1981).
Ольга Леонардовна писала: «25 мая 1901 года в Москве состоялось наше венчание с Антоном Павловичем. Сразу же после этого мы выехали в Уфимскую губернию, где Антон Павлович хотел попробовать лечение кумысом. Мы проехали по Волге, Каме, Белой до Уфы, откуда часов шесть ехали по железной дороге до станции Аксёново, вблизи которой расположен санаторий. Там с 1-го июня мы и поселились.
В те времена этот санаторий был очень примитивен, конечно, ничем не был похож ни на одну из наших современных здравниц. В центре усадьбы стояло большое деревянное одноэтажное здание, в котором размещалась столовая. Там мы завтракали, обедали, ужинали. До сих пор с улыбкой вспоминаю ритмичный топот босых пяток здоровых краснощёких девушек, беспрерывно бегавших из кухни в столовую с блюдами и посудой.
Мы с Антоном Павловичем поместились в небольшом деревянном домике (скорее беседке) на две крошечных комнатки-кабинки. В каждой было по одному столу, стулу и кровати. Причем, как оказалось, подушки и постельное белье мы должны были привезти с собой, так как казенного инвентаря там не полагалось. Мне пришлось на другой же день ехать в Уфу и покупать подушки, простыни, наволочки и пр. мелочи. Кровать для Антона Павловича была очень коротка, он, как известно, был высокого роста. Для того, чтобы ему было удобней спать, я каждый вечер подставляла к кровати табуретку, на которую он и просовывал свои ноги сквозь спинку кровати.
Но все эти неудобства жизни в первобытном, примитивном санатории искупались чудесной природой, воздухом, кругом были дубовые леса, зелёная сочная трава, ароматные полевые цветы. Антону Павловичу нравились длинные тени по степи после шести часов вечера, фырканье лошадей в табуне. С удовольствием бродили мы по окрестностям санатория. Антон Павлович очень любил рыбную ловлю, и однажды мы ездили на разведку на реку Дёма. Эти чудесные места невольно вызвали в памяти замечательные описания Аксаковым природы в его произведениях. Но рыбачить Антону Павловичу там так и не пришлось, уж очень далеко было ездить туда от санатория.
Кумыс Антону Павловичу вначале понравился, он стал его пить до четырёх бутылок в день, но затем надоел. Будучи вообще по натуре постоянным непоседой, и в то же время противником собственного санаторного лечения, Антон Павлович не дожил положенного шестинедельного срока, и мы через месяц покинули санаторий и выехали в Ялту. Потом на юге мы нередко вспоминали о жизни в Аксёнове, о замечательной природе этих мест».
О жизни в Андреевском санатории О.Л. Книппер, так же написала в своих воспоминаниях о Чехове, изданных в 1952 году. «В Аксёнове Антону Павловичу нравилась природа, длинные тени по степи после шести часов, фырканье лошадей в табуне, правилась флора, река Дёма (Аксаковская), куда мы ездили однажды на рыбную ловлю. Санаторий стоял в прекрасном дубовом лесу, но устроен был примитивно, и жить было неудобно при минимальном комфорте. Даже за подушками пришлось мне ехать в Уфу. Кумыс сначала пришёлся по вкусу Антону Павловичу, но вскоре надоел, и, не выдержав шести педель, мы отправились в Ялту через Самару, по Волге до Царицына и на Новороссийск. До 20 августа мы пробыли в Ялте. Затем мне надо было возвращаться в Москву: возобновлялась театральная работа».
Ольге Леонардовне на следующий день пришлось ехать в Уфу за покупкой подушек и постельного белья. Собственные постельные принадлежности были мерой санитарного свойства, но для пациентов, приехавших издалека, такое условие оказалось неприятной неожиданностью.
7 июня 1901 года Ольга Леонардовна писала Марии Павловне Чеховой: «Сегодня неделя, что мы здесь. Антон сегодня вешался и, представь, прибавил 8 фунтов. Он пьёт уже 4 бутылки и пьянеет, много спит, много ест. Острит, шутит, одним словом, прелесть! …На днях я ездила в Уфу покупать супругу моему подушку и простыни и ночные рубашки. Вот яма-то эта Уфа! Пекло, духота, пыль! Потеряла целые сутки, вечером зашла в театр, просмотрела два акта “Старых годов” больше не высидела! Вчера мы с Антоном и здешним доктором Варавкой смотрели, как ловят рыбу бреднями, попалась большая форель среди другой рыбы. Завтра идём с удочками. Речонка маленькая, но живописная. Антон сидит, болтает с кадетиком из Питера, славный мальчик, но заика, бедный. Общество неважное. Мы побалтываем всё-таки. Антон срамит меня, что я так дую молоко, стаканов по шести».
Хотя губернская Уфа расположена на горном плато, возвышающемся над рекой и долиной реки Белой, далёкий провинциальный город, в котором в это время было около 75 000 жителей, конечно, показался столичной жительнице ямой. В Уфе всегда было много садов и зелени, но после строительства железной дороги до этого небольшой и тихий городок начал стремительно расти, и за 30 лет его население увеличилось в 4 раза, а многие кварталы (особенно между железнодорожным вокзалом и центральной частью) представляли из себя сплошную стройку. Театр, который посетила Ольга Леонардовна, был летним деревянным театром в саду Видинеева. Собственной труппы в Уфе ещё не было, и спектакли ставили гастролировавшие коллективы. Ещё при жизни Чехова уфимцы видели постановки его пьес. Так, например, в газете «Уфимские губернские ведомости» извещалось: «Летний театр В.И. Видинеева, во вторник, 27 июня 1900 года, труппою русских драматических артистов под управлением П.П. Струйского, в бенефис артистки Е.А. Свободиной, представлена будет в 1-й раз на здешней сцене пьеса репертуара художественно-общедоступного театра в Москве соч. известного беллетриста Антона Чехова “Чайка”, пьеса в 4-х действиях».
И на отдыхе и лечении в Аксёново Антон Павлович работал. Подготовил корректуру пятого тома собрания сочинений (и выслал её из санатория А.Ф. Марксу), вёл переписку, в которой можно встретить упоминания о жизни на кумысе.
М.П. Чеховой
2 июня 1901 г. Аксёново.
…Здесь в Уфимской губернии, скучно, неинтересно; пью кумыс, который, по-видимому, переношу хорошо. Это кислый похожий на квас напиток. Публика здесь серая, скучная… Здоровье моё сносно, даже пока хорошо: кашель уменьшился, почти нет его.
М.П. Чеховой
4 июня 1901 г. Аксёново.
… Сегодня она [О.Л. Книппер] уехала в Уфу за покупками. Здесь скучновато, но кумыс вкусный, жарко и кормят недурно. На днях поедем удить рыбу.
А.М. Пешкову (М. Горькому)
4 июня 1901 г. Аксёново.
…Я живу в Аксёнове, пью кумыс, и во мне прибавилось уже 8 фунтов… Жизнь сытая, но скучная.
М.О. Меньшикову
9 июня 1901 г. Аксёново.
…Пью кумыс и в одну неделю, можете себе представить, увеличился на 8 фунтов. С февраля моё здоровье немножко свихнулось, я стал сильно кашлять, теперь же, по-видимому, пошло на поправку.
В.М. Соболевскому
9 июня 1901 г. Аксёново.
…Здесь санатория, пью кумыс помногу; сначала кажется скучно и серо, а потом становится ничего себе.
Е.Я. Чеховой
10 июня 1901 г. Аксёново.
…Жить здесь не совсем удобно и скучновато, но в общем недурно, и я уже привык.
А.Ф.Кони
12 июня 1901 г. Аксёново.
…Здесь на кумысе, скука ужасающая, газеты все старые, вроде прошлогодних, публика неинтересная, кругом башкиры, и если бы не природа, не рыбная ловля и не письма, то я, вероятно, бежал бы отсюда.
В последнее время в Ялте я сильно покашливал и, вероятно, лихорадил. В Москве доктор Щуровский – очень хороший врач – нашёл у меня значительные ухудшения; прежде у меня было притупление только в верхушках лёгких, теперь же оно спереди ниже ключицы, а сзади захватывает верхнюю половину лопатки. Это немножко смутило меня, я поскорее женился и поехал на кумыс. Теперь мне хорошо, прибавился на 8 фунтов – только не знаю от чего, от кумыса или от женитьбы. Кашель почти прекратился.
М.П. Чеховой
16 июня 1901 г. Аксёново.
Милая Маша, здесь скука непроходимая, живёшь точно в крепости… Я прибавился на 11 ½ фунтов.
А.Ф. Марксу
18 июня 1901 г. Аксёново
…Сегодня посылаю Вам корректуру (вторую часть) пятого тома.
М.П. Чеховой
20 июня 1901 г. Аксёново.
…Здесь нет дождей. Кумыс опротивел, хотя всё-таки продолжаю его пить. Пью по 4 бутылки в день… Сегодня жарища ужасная, 27 градусов.
В.М. Соболевскому
23 июня 1901 г. Аксёново.
… Я пью кумыс, но дальше четырёх бутылок не пошёл, мешает расстройство желудка. Надоело здесь ужасно, живу точно в дисциплинарном батальоне, скучища, хочется удрать; и я, по всей вероятности, удеру отсюда и уже пишу повсюду, чтобы с первого июля письма на моё имя адресовали в Ялту. Вероятно уеду отсюда первого июля. Природа здесь, кстати сказать, чудесная; масса полевых цветов, поверхность гористая, много ручьев, но народ здесь неинтересный, вялый, некрасивый, не поющий; всё больше башкиры. И чувствуется скорый, жадный рост трав, так как лето кончается уже в августе, а жить и расти хочется. Садов нет. Охота, по-видимому, дивная; хариусы и форели ловятся в речке.
В.С. Миролюбову
конец июня 1901 г. Аксёново.
…Весу я прибавил 10 фунтов. Кумыса не пейте в Петербурге, его можно пить только здесь, в восточных губерниях, куда и советую Вам направиться в будущем году.
Режим в санатории был весьма строгим, но Антон Павлович и Ольга Леонардовна всё же совершали поездки в соседние селения и на станцию Аксёново. Уникальные сведения об этом собрал башкирский писатель Кирей Мэргэн, который в 1944 году побывал в санатории им. Чехова и встречался с местными жителями. По их воспоминаниям А.П. Чехов бывал в селе Воздвиженке. Ездил он туда по приглашению П.М. Веселова, инспектора московской мужской гимназии. Веселов был зятем помещика Померанцева, в имении жены проводил летние каникулы. Перед домом Чехов сфотографировался вместе с кучером на ходке (эта фотография известна под названием «А.П. Чехов в Аксенове, 1901 г.»). По словам местных жителей, в Воздвиженке было тогда очень красиво: вокруг лес, большие заросли кустарника, пели соловьи, пойма реки была в лесу; от кладбища до горы, что по дороге в Аксёново была березовая роща.
Не раз бывал Чехов в деревне Самодуровке, где в то время находилось почтовое отделение. Однажды он был на званом ужине у купца Беляева, в числе многочисленных гостей была и учительница церковно-приходской школы Фаина Васильевна Иванова (Костромина), по её просьбе Чехов читал перед гостями. Позднее Ф.В. Костромина вспоминала: «Его приезд в наши края был настоящим событием. Мы, учителя земской школы, знали писателя по его произведениям. А вскоре нам посчастливилось познакомиться с ним. Он был частым гостем в школе, у наших учителей. Бывало, Антон Павлович поедет на станцию на лошадях, а возвращаться любил пешком, и тогда заходил в школу выпить чашку чая, отдохнуть, поговорить. Беседовать с ним было очень интересно. Речь его была мягкой, насыщенной юмором. Интересовался Чехов вопросами деревенской жизни. Расспрашивал о работе школы, о жизни крестьян. О нём у меня сохранилось самое дорогое воспоминание» (cведения собранные Киреем Мэргэном приведены в книге известного уфимского литературоведа М.Г. Рахимкулова «От Пушкина до Толстого». Часть первая. XIX век. Уфа, 2009).
Уже вскоре после начала лечения здоровье Чехова явно улучшилось. Он писал, что «кашель уменьшился, почти нет его» и уже через две с половиной недели в письме сестре сообщал, что прибавил в весе на 11 ½ фунта, то есть более чем на 4 килограмма! Писатель был уже очень серьёзно болен, и такой результат можно признать удивительным. Старожилы, жившие в этих краях в начале XX века, в довоенное время, рассказывали о многочисленных случаях исцеления больных чахоткой, но для этого нужно было жить и пить кумыс в степи по многу месяцев или даже несколько лет. Плодородная, с прекрасной природой Уфимская губерния, расположенная на основной линии железной дороги, считалась одним из самых экономически благополучных регионов Российской империи. В предреволюционные годы имеющие средства и возможности семьи, и даже из обоих столиц, довольно часто покупали здесь дома, хутора и целые имения и жили с весны до осени.
Но Чехов, даже не прожив на кумысе предписанного врачами срока в полтора месяца, и несмотря на хорошие результаты лечения, вместе с супругой в конце июня выехал в Ялту. И вскоре Антону Павловичу опять стало хуже. 20 июля в одном из писем он писал «…Я на кумысе жил хорошо, даже прибавился в весе, а здесь в Ялте, опять захирел, стал кашлять и сегодня, даже немножко поплевал кровью». 24 июля М. Горькому «…В Аксёнове чувствовал себя сносно, даже очень, здесь же, в Ялте, стал кашлять и проч. и проч., отощал и, кажется, ни к чему хорошему не способен».
По всей видимости, отъезд ускорили сложные семейные обстоятельства, связанные с его внезапной женитьбой. В письме О.Л. Книппер 30 мая 1901 г. Мария Павловна Чехова писала «Неожиданная телеграмма [о женитьбе], конечно, встревожила нас, особенно мать. Она всё металась из стороны в сторону, плакала сильно. Теперь она уже успокоилась и даже, кажется, начинает желать повидаться с тобой поскорей и примирилась с тем, что её Антоша женат. Мне казалось таким ужасом венчание, что я не раз спрашивала себя, зачем тебе всё это понадобилось?».
Память о пребывании АП. Чехова в Аксёново бережно сохранялась и хранится до сих пор. Антон Павлович любил бывать на горе рядом с санаторием. Здесь на месте столика с сиденьем ещё в 1904 г. была поставлена беседка, а гора стала называться «Чеховской». В 1913 году священник, преподаватель Уфимского епархиального женского училища Александр Гуляев издал свою книгу-справочник «Иллюстрированная Уфа (Уфа в прошлом и настоящем)», в разделе «Очерки кумысолечебных заведений Уфимской губернии» он писал: «С гор открывается прекрасный вид на всю санаторию; можно видеть, между прочим, и тот (крайний) домик, в котором жил лечившийся от чахотки А.П.Чехов. Этот («Чеховский домик») стоит у самой степи, откуда одиноко-сиротливо выглядывает скамейка. На ней, говорят, любил сидеть покойный писатель. «Чеховская скамейка»!
Во время первой мировой войны Андреевский санаторий был частично занят эвакуированными переселенцами из прифронтовых областей. В гражданскую войну разграблен, и возобновил свою деятельность только в 1927 году. Санаторий, названный именем А.П. Чехова, действовал до 1990-х годов, был восстановлен домик, где жил писатель. Сейчас здесь расположен детский лагерь-санаторий имени А.П. Чехова.
