***
Весна — воркует голубь сизый,
дожди у окон отплясали,
синицы надевают ризы,
поют погожим дням осанну.
И клён — разбуженный грачами —
с ручьём разучивает гаммы,
где старый ворон изучает
листвы подмоченный пергамент.
Белея долговязым телом,
берёза в луже моет косы...
И не грусти, что, между делом,
к тебе крадётся жизни осень.
***
О судьбе разговоры уже не влекут —
вспоминается чья-то вина,
зацепился за веточку неба лоскут
и трепещет в проёме окна.
Не озлобились, живы, не стали грубей,
не горюй, а уныние — грех,
белизною пометил виски, голубей
и берёзы растаявший снег.
Не вздыхай, нам апрельские ночи вернут
всех ушедших в красивые сны...
На берёзовой веточке неба лоскут,
улыбнись — это вымпел весны.
***
Давай на грусть наложим вето,
когда не спится до рассвета,
когда ты в зеркало не глядя,
седые вспоминаешь пряди.
Молчание плетёт интригу,
не делай вид — читаешь книгу,
печаль плетёт у сердца кокон —
постой со мной у синих окон.
На город лёг туман акаций,
душа зовёт в нём потеряться,
а ветер вишню в белой шали,
слегка касаясь, утешает.
Поплачься, если станет легче,
а майский дождь у окон шепчет,
что за весной не осень — лето...
Давай на грусть наложим вето.
***
Попрятались серые тени
в туманы цветущей сирени,
и кланялись, кланялись ветки
безродному пришлому ветру.
Боялись во мраке остаться,
срывались цветочки акаций,
летели большим белым роем,
надеясь, что окна откроем.
Сначала стук тихий и робкий,
потом — барабанные дроби,
печалились мокрые ивы —
опять бесконечные ливни.
А ты на окне запотевшем
уже написала поспешно —
под строчки стекло не линуя —
ну вот, и дождались июня.
***
Ветла грустила о былом,
дремала тёмная вода,
метнулась чайка и крылом
разбила зеркало пруда.
Затеял рой стрекоз игру,
и ласточка грозу звала,
и ты шептала — не к добру,
к печали бьются зеркала.
И свет дневной во мгле пропал,
и росчерк птичьего крыла…
Петляя, нас с тобой тропа
по судьбам разным развела.
Мы друг от друга далеки...
А там, где встретили весну,
сидят на зорьке рыбаки
и ловят звёзды на блесну.
***
С начала июня — неделя,
тюльпаны уже отцвели,
о вечности лета гудели
траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала
губили не тучи, а зной,
смотрел, как сирень отцветала,
со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила
и что не сойтись берегам,
цветущая ветка рябины
досталась февральским снегам.
Когда нас былое отпустит,
и память, и годы решат...
Мы кто? — только коконы грусти,
а бабочкой станет душа.
***
Прошёлся дождик и прохлада
прочь прогнала остатки сна,
а из листвы совиным взглядом
на нас уставилась луна.
Туман у изгороди виснет
большим жасминовым кустом,
ночное время — время истин,
и время — строить на пустом.
Наш шёпот слушает лужайка,
мы рядом, а две тени — врозь,
тебе, что не вернётся, жалко,
а мне — всё то, что не сбылось.
Вздохну — менять нам что-то поздно,
смеёшься — рано в старички...
А из травы далёким звёздам
шлют позывные светлячки.
***
Не грусти, не вздыхай, что скитальцы —
сновидения, память, душа,
и в туманы цветущих акаций
беззаботная юность ушла.
Не жалей, что уже невозможно
к облакам — через поле — босой,
где шмеля угостит подорожник
из зелёной ладошки росой.
И о том, как любила ревниво,
не стыдясь своих слёз, говори,
искупавшись, накинула ива
розоватый платочек зари.
Одуванчик наденет корону...
А сегодня под песню ручья
для тебя худощавые клёны
принесли синеву на плечах.
***
Для ветра это просто шалость:
бросает медный лист — лови,
вот только осень зря вмешалась
в мою историю любви.
У всех дождей своя натура,
но с ними нас роднит слеза,
обрежешь фразу взглядом хмурым,
и я не знаю, что сказать.
Вздохнёшь, со лба откинешь пряди,
смолчу, что ложь порой свята,
а ты взмахнёшь, уже не глядя,
крылом раскрытого зонта.
Скажу рябине в платье алом
ненужные тебе слова...
А под лоскутным одеялом
уснула палая листва.
***
В сквер забежит неприкаянный ветер,
тени прогонит, исчезнет в дали…
Падают с неба на землю соцветья —
яблони в райских садах отцвели.
Сонные клёны немного пугая,
голуби стаей срываются с крыш,
я изменился, ты стала другая —
знаю, об этом сегодня молчишь.
В сумраке искрой исчезла синица,
окна завесила белая мгла...
Ночью весеннее небо приснится,
вспомнишь — летать ты когда-то могла.
***
Стоим с тобой на перепутье,
а осень в рубище берёз
сшивает серых туч лоскутья
стежками веток вкривь и вкось.
Вчерашний снег — полоской белой,
на ивах мокрое рваньё,
тревожат дремлющее небо
и голуби, и вороньё.
Немного у судьбы просили,
а жизнь, гадай, как повернёт,
и бьётся сердцем лист осины,
вмерзая в первый тонкий лёд.
И где ему тепло и место,
живое чувствует нутром...
Зима вся в белом, как невеста,
не помнит осень в золотом.
***
Впали в кому до февраля
клёны, ивы и тополя,
ясень выгнул спину дугой,
липа медной звенит серьгой.
Все сугробы упали ниц —
две луны на груди синиц,
тень сирени сошла с ума —
стала белым пленом зима.
К свету окон — роем метель,
я к тебе мотыльком летел...
Знает ночь — наших снов ловец:
время — стук двух родных сердец.
