Я хотел бы написать роман об огромной любви, который начинался со слов: «Фьючерсные котировки падали третий день, а переговоры с правительством Италии директора банка “Биг Мани Корпорейтед” Элеоноры Флинт по госдолгу шли довольно неблагополучно…»
Но у меня никак не получается этот чертов роман со злободневной, финансовой подоплекой. Наверное, все дело в хрупкой женской фигурке. Я буквально вижу, как она — красивая и грустная женщина — стоит у огромного холодного окна и смотрит на дождь. Вот женский пальчик заскользил по стеклу, пытаясь угадать путь очередной капельки там, снаружи. Кстати, вы сами когда-нибудь пробовали вот так? Я имею в виду, угадать путь капли на другой стороне стекла? Это почти невозможно… И поэтому я пишу забавные, ни к чему не обязывающие и смешные рассказы о любви.
…А что нужно для того, чтобы написать рассказ о любви? Во-первых, для этого нужна жена, а во-вторых, самая обыкновенная телепрограмма. Программа часто заменяет писателю его писательские мозги, а жена — Музу. Все остальное — бытовые мелочи типа «свободного вечера» и «удобного дивана» — хотя и обязательны, но все-таки второстепенны.
Итак, диспозиция: жена Наташка читает яркий журнал на диване, а я тупо глазею на телепрограмму сидя в кресле. В моей башке нет ни единой свежей писательской мысли. Наташка грызет семечки и аккуратно складывает шелуху в мою пепельницу. Жена требует, чтобы я не курил в комнате, и в данный момент она охраняет мою пепельницу.
В углу работает телевизор. Вечер… Около девяти.
Не поднимая головы, Наташка спрашивает:
— Почему ты не пишешь?
Пауза…
Я скольжу глазами по названиям фильмов. Ага, вот, например, «Человек в железной маске». У меня мгновенно складывается простенькая рифма: «маска — каска». Гм, это очень любопытно! Кстати, название рассказа — едва ли не его половина, а если так, то…
Я громко говорю:
— Я пишу… Вернее, думаю о сюжете рассказа.
Вру!.. Конечно, у меня пока у меня нет даже намека на сюжет.
Жена:
— Как называется рассказ?
Я снова думаю: маска — каска, маска — каска…
Говорю вслух:
— «Человек в железной каске».
Наташка поднимает глаза:
— Можно просто «Человек в каске».
Я быстро возражаю:
— Нет. Например, каска мотоциклиста совсем не железная.
— Ты хочешь написать о солдате?
— Об офицере… — я напрягаю мозги. — Он молодой, симпатичный и влюбленный.
В голосе жены появляются нотки заинтересованности:
— А каска тут при чем?
Я загадочно улыбаюсь. Да, каска, дорогая моя, казалось бы, нелепая деталь, но именно она и может придать сюжету неожиданность. Каска должна появиться в рассказе почти сразу. Несообразность вещей и внезапность их появления заставляют писателя думать.
Наташка нетерпеливо спрашивает:
— Ну?.. И что же ты думаешь?
Я безразлично отвечаю:
— Я курить хочу.
Мне просто нечего сказать Наташке в ответ. Хотя, с другой стороны, у меня есть кое-какой писательский опыт и я точно знаю, что все дело в каске. В рассказе она должна сыграть роль вброшенного в игру мяча.
Я делаю вид, что занят напряженным размышлениями.
Наташка привстает и ставит пепельницу на журнальный столик.
— Ладно, кури здесь.
— А сигареты?
Жена достает пачку сигарет из-под подушки. Я закуриваю и смотрю в окно, стараясь придать лицу мужественное и одновременно загадочное выражение. Проходит минута.
Наташка говорит:
— Будешь и дальше молчать, я наверну тебя подушкой. Кстати, перестань сейчас же корчить из себя гения и супермена.
Я торжествую: вот она — читательская заинтересованность! Жена попалась в мои сети.
— В общем, офицер пришел к своей девушке, — медленно говорю я. — Девушка открыла дверь…
Все!.. Приехали. Господи, но что же дальше?! Казалось бы, все понятно: он плюс она — любовь. Он — пришел, она — открыла дверь…
Наташка смеется:
— А за дверью офицер в каске, да?
Меня поражает женская смелость. Заметьте, я уже говорил, что каска должна появиться в рассказе сразу. Но не я, а именно моя жена нахлобучила военный головной убор на главного героя.
Я твердо говорю:
— Да.
Наташка снова смеется:
— Какая глупость!.. Этот тип что, пьяный пришел?
— Разумеется, нет.
С лица Наташки сползает улыбка:
— Война, да? — тихо и трагически спрашивает она.
— Нет, не война… — я встаю, подхожу к окну и не спеша закуриваю вторую сигарету. — Ты слишком упрощенно думаешь о моем сюжете. Пойми, родная, я хочу написать рассказ о любви. О большой любви… Возможно даже, о вечной любви…
На подоконнике спит кот Джеймс. Его будит мой театрально громкий голос. Кот поднимает голову и с явным подозрением смотрит на меня.
— Миром движет только любовь, — продолжаю я. — Именно любовь и исключительно любовь. Но что такое любовь? Кто знает, откуда и почему она приходит?..
Кстати замечу, что я могу говорить о любви очень долго и с помощью очень длинных мыслей. Философически, так сказать… Однажды моя теща сказала, что я могу убить этими философствованиями о любви не только своего ближнего, но вообще совершенно невинного человека на очень большом расстоянии.
Я глажу кота. Еще сонный Джеймс неохотно принимает ласку. Кот буквально просачивается под моей ладонью и прыгает на пол.
— Нет, любовь — это не сон, — продолжаю я. — Она даже не покой и не вдохновение…
Через пару минут я оглядываюсь и вижу пустой диван. Наташку и Джеймса я нахожу на кухне. Жена моет посуду. Джеймс сидит рядом и рассматривает толстый холодильник. Не сомневаюсь, что наш домашний хищник и явный проходимец продумывает его очередной взлом.
— Любовь это… — снова начинаю я.
— Есть хочешь? — быстро перебивает меня Наташка.
— А что?
Уже через минуту я ем картофельное пюре с двумя котлетами. Это мое самое любимое блюдо — «одна картошка и две котлеты». Впрочем, пюре можно поменьше, а котлет побольше.
Наташка сидит напротив и задумчиво, с таинственной улыбкой рассматривает мое лицо.
— Я думаю о той самой каске, — говорит она.
Это хорошо! Правда, я — автор будущего текста — уже забыл о ней. Писатель имеет право на отдых.
Наташка продолжает:
— Знаешь, а по-моему, это очень хорошая идея.
Еще бы!.. Для того чтобы найти эту идею, я заменил в названии фильма «маску» на «каску». Этот ловкий ход может сделать только очень опытный профессионал.
— Тут все дело в реакции девушки, — Наташка принимается раскатывать по столу крошку хлеба. — Именно в ней, понимаешь?
Я жую и киваю.
— Спрашивается, почему офицер-жених мог прийти к невесте в каске? — продолжает Наташка. — Это же нелепый и даже идиотский поступок!
Я снова безропотно соглашаюсь. Увы, но в данный момент я могу думать только о котлете.
Наташка рассуждает дальше:
— …А причина в том, что жених не верил своей девушке. Ему была интересна ее реакция на его вызывающую глупость. Но когда девушка увидела каску, она просто рассмеялась. Она приняла шутку и не усомнилась в психическом здоровье своего жениха. Эта идея тебе понятна, надеюсь?
— Угу…
— …Но этого мало для рассказа. Тут нужно еще вот что: жених принес с собой вторую каску — для невесты. И предложил ей прогуляться по улице.
— Прогуляться по улице в касках?! — громко удивляюсь я.
— Да, — твердо говорит жена. — Именно в касках. Есть такие слова «быть вместе и в горе, и в радости». Я бы добавила к ним еще: «в нелепости бытия». Человек говорит, что он любит?.. Тогда он не будет бояться нелепых и даже вызывающих поступков того, кого он любит.
Идея начинает мне нравиться. Наташка — просто молодец.
— Дальше, пожалуйста, — прошу я.
— Кстати, а ты бы пошел со мной на улицу в каске? — вдруг с подозрительной ноткой спрашивает жена.
Ничего себе!.. Да что я, последний идио…
Я обрываю мысль и быстро говорю вслух:
— Конечно, пошел бы. А теперь продолжай, ради Бога, продолжай!..
— Дальше — совсем просто. Эти двое идут на улицу. Девушка улыбается и поправляет на голове огромную каску, а под каской буквально светится от счастья симпатичное личико. Девушка безоблачно влюблена и ее совсем не волнует, что подумают о ней другие люди. А когда эти двое выходят из подъезда, на них вдруг рушится с карниза большая-пребольшая глыба смерзшего снега…
— Это зачем? — снова удивляюсь я.
— А затем, писателишка ты несчастный, — улыбается Наташка, — чтобы читатель понял, что какой бы нелепой не казалась любовь, она все-таки спасает человека. А если это не так, то тогда зачем она?.. Кстати, запомни, что счастье — это когда истина в человеке сильнее его боли.
Я заканчиваю жевать очередной кусок и спрашиваю:
— О какой боли ты говоришь? И что есть истина?
Мой второй вопрос об истине кажется мне знакомым, но я никак не могу вспомнить, где и когда его слышал. Кажется, это было совсем недавно… Позавчера, что ли?
Наташка отмахивается:
— Потом поймешь. А теперь вернемся к рассказу. Короче говоря, наши влюбленные очнулись в больнице и их койки были рядом. Они протянули друг другу руки и эти руки встретились… А еще над нашими влюбленными смеялись врачи и медсестры. Мол, что это за нелепость такая? Ребята надели каски и тут же так «удачно» попали под глыбу тяжеленого снега. Но смех врачей был удивительно добрым…
— Красиво, — соглашаюсь я.
— Дело не во внешней красоте, — снова улыбается Наташка. — Ведь, в сущности, эти литературные размышления не очень-то сложны, а вот то, что происходит внутри космического пространства человека, и достойно понимания как истина его собственного бытия…
— Не говори так! — тут же возмущаюсь я. — Что значит «литературные размышления не очень сложны»?! Мой писательский труд суров, как борьба за жизнь в заснеженной тундре. Написать рассказ труднее, чем убить мамонта. Кто меня понимает, кто оценит?!
— Я, конечно же, и оценю, — улыбка жены светлеет. — Именно я, ласковый и талантливый ты мой.
Ужин окончен. Я встаю и невольно думаю о диване и телевизоре. Кстати, изучая программу, я нашел-таки парочку интересных политических передач. А завтра я начну работу над своим рассказом «Человек в железной каске». Я уверен, что у меня получится очень хороший, добрый и смешной рассказ…
Но, вообще-то, я хотел бы написать роман об огромной любви, который начинался со слов: «Фьючерсные котировки падали третий день, а переговоры финансового директора банка “Биг Мани Корпорейтед” Элеоноры Флинт с правительством Италии по госдолгу шли довольно неблагополучно…»
Это очень актуально звучит в нашей стране, очень многие граждане которой буквально помешаны на политике и деньгах. Но у меня пока ничего не получается. Поэтому я пишу забавные и смешные рассказы о любви.
И последнее. Нужно все-таки расспросить жену, что она понимает под странным выражением «нелепость бытия». Ведь ей явно повезло с мужем и, на мой взгляд, такие необычные вопросы не должны ее тревожить.
