* * *
И снова Ocean Parkway по утрам.
Не слышен шаг. Кораблики-кроссовки
плывут в обгон. Такая рань, что crime
еще в постели. Никого. Красотки –
(с ногами, от которых сильный пол –
на потолке) за первой чашкой кофе,
на выходе. Всего каких-то пол-
часа в запасе тишины. Свой профиль
дарю особнякам. Душа скулит
собакою. Из ртов раскрытых окон
дыханье занавески шевелит.
Спит Ocean Parkway, завернувшись в кокон
прохладной простыни. И солнце точит
о горизонт ножи своих лучей.
ПЕРВОЦВЕТ
Первоцвет апрельских дней,
легкокрылый и ранимый.
Облетел, оставив снимок
зыбкий в памяти моей.
Розовые лепестки –
как подкрашенные губы.
Целовал их ветер грубый –
от любви иль от тоски.
Лепестки прибьет дождем,
скроет пылью придорожной.
По дороге невозможной
робко в прошлое войдем.
Там, над бездной у перил,
первоцвет светил в апреле.
И обиженно горели
в полнакала фонари…
* * *
Люблю я запах скошенной травы.
Он голову мою блаженно кружит.
И ностальгия легкая недужит,
распарывая памятные швы.
Люблю вечерние прогулки на
тончайшей нити меж весной и летом,
когда природа наглухо одета
в зеленый плащ без желтого пятна.
Еще день-два – и приползет жара,
вопьется в тело щупальцами липко.
Смычок отчаянно ласкает скрипку
на стыке между «завтра» и «вчера».
БРАЙТОНСКИЕ МОТИВЫ
Вот Брайтон Бич бурлеска полный.
Едва заря окрасит волны,
уж брег песчаный – непустой.
И вместо витязей прекрасных
из вод взмутненных и неясных
чредой выходит люд простой.
Здесь груди, животы и ляжки.
Чтоб сексуальны – так с натяжкой
скажу вам прямо. Но стройны
атласной массой мышц атлеты
мелькают все же. И годны
позировать. Родена нету.
Плывите в наше Лукоморье.
И ваше горе – все не горе.
От бед отмокнут телеса.
Зайдите в ресторан «Татьяна»,
и вмиг залечат ваши раны
шашлык и русская попса.
Здесь Вавилон разноязыкий.
Однако властвует великий
всепроникающий хитрец
с ненормативною нагрузкой –
англофицированный русский.
И вам без оного - конец!
ПАМЯТИ Д.И.
Восемнадцать лет, как тебя не стало.
Жизнь моя разделилась на «после» и «до».
Свобода – клеткой. Я устала.
Господи, выпусти, хоть по УДО!
Вернуться б в страну Невозврата проклятую
твоих запоев, загулов, блажи.
Словно пушинки, долги и клятвы
ты стряхивал с рубашки наглаженной.
Вернуться б в страну Невозврата далёкую
туда, где послушные струны гитары
глушили голодных чаек клёкот
и пустозвоны твоей стеклотары.
Вернуться б в страну Невозврата обманную,
где за поворотом мерещился рай.
И сыпался снег небесною манной.
Глаза распахни и ладонь подставляй.
Вернуться б в страну Невозврата желанную!
Спустись с облаков хоть на час ко мне.
Не-до-говорили мы о главном,
не -доболело, недо-, не…
МОЕМУ СЫНУ
Манхэттен Бич. Слюдой рябит вода.
Вечерний моцион. Тащу по кромке
воз жизни за собою в никуда.
Ладонь сжимает памяти обломки.
Когда-то здесь сочились шашлыки,
румянились, шампурами пронзённы –
плоды Его шеф-поварской руки,
кулибинской. То было время оно,
когда здесь собиралась вся семья,
тому назад лет двадцать или ране.
Остались одиночки: ты и я,
два островка средь шторма в океане.
Того гляди накроет нас волной,
и не спасёт царевна Навсикая.
Не примет в свой ковчег и новый Ной.
По паре – твари. Лишних отсекает…
Бросаю взгляд на Рокавея мыс.
К воротам в океан спешит регата.
И радует спасительная мысль:
быть может, «никуда» ведёт куда-то?
***
Саксофон в телевизоре плачет,
рыдает бесслёзно.
Время легло на плечи.
Cбросить поздно!
Завалило выход глыбой.
Жгутом – горло.
А что предсказатель Глоба?
В памяти голо.
Буквы и цифры стёрлись.
Остался прочерк.
Ни зрителей, ни актёров,
ни других прочих.
Одно лишь местоимение –
я. Конец алфавита.
Пусто моё имение.
Свалила свита.
Снег – стеной тканной –
с небесных полатей.
Рвануть бы в Тоскану
в белоснежном платье.
В тепло завернётся стужа.
Платье растает.
Взлечу храбро над лужами
лебедем в стае.
***
Мои далёкие и близкие!
На Небе или на Земле.
У каждого своя прописка,
печать и дата на челе –
рожденья час и час ухода.
А в промежутке – маята:
вражда, любовь, продленье рода,
Звезда Давида, боль Христа –
на шейной золотой цепочке.
И между ними вечный спор.
Над головою на гвоздочке –
коронавируса топор.
Усталый Бог наводит мор
на мир. Но я не ставлю точку…
***
Пирует, царствуя, июль.
Жара сжигает всё подряд.
Стрижёт безжалостно под нуль
листву, лишая тени сад.
Ни зонт, ни шляпа не спасёт.
И голова раскалена.
Плутает мысль, минуя вход.
И ждёт какого-то рожна.
Июль, уйми свой жар и пыл!
Пошли спасенье ветерка!
Изнемогаю. Нету сил.
И вянет, как цветок, строка…
***
Хмурое небо. Хмурые мысли.
Солнце играет в прятки со мной.
Я молоком заливаю мюсли.
Завтрак в укрытье за тонкой стеной
шторки. Такая смешная преграда.
Прячусь от солнца и от луны,
прячусь от гриппа, снега и града,
прячусь от мира и от войны,
прячусь от стрел электронного спама,
от череды телефонных звонков,
от Иафета, Сима и Хама,
от похоронных колоколов.
Прячусь от слов твоих горьких и сладких
и от осколков разбитой мечты.
Спряталась боль в морщинах и складках.
И не найдёшь её ты…
Yelena Litinskaya was born in Moscow. She graduated from the Moscow State Lomonosov University with the Master’s Degree in Slavic Languages and Literature. In 1979 Yelena immigrated to the United States, where she received her second Master’s Degree in Library and Information Science. She has been working at the Brooklyn Public Library for 30 years (1980-2010) and continued writing poetry and prose. She published 9 books of poetry and short stories in Russian: “Monologue of the Last snow” (1992), “In Search of Me” (2002), “At the Canal” (2002), “Through the Time Distance” (2011), “From Spiridonovka to Sheepshead Bay” (2013), “Games with Muses” (2015), “Woman in a Free Space”(2016), “Librarian’s Notes, or My Town Brooklyn” (2016), “Extrasensory of Love. Tales and Short Stories” (2017). One can find her translations, poems, short stories, tales and articles in literary journals, magazines and almanacs in the US and Russia. http://magazines.russ.ru/authors/l/litinskaya. She is award-winner and a finalist of several international literary contests. Yelena is one of the editors of the Literary Magazine “Gostinaya” (gostinaya.net) and the vice-president of the Russian American Writers’ Association ORLITA.
