Обама vs Нетаньяху (продолжение)0

или Краткий экскурс в нелегкую историю взаимоотношений американских президентов с израильскими премьер-министрами

(окончание. Начало в №8-10/2020 и сл.)

Кроме финансового кризиса Обаме достались в наследство от президента Буша-младшего две войны и враждебное недоверие мусульманского мира. Восстановление этого доверия было главной задачей его внешней политики. Попытка разрешения затянувшегося на десятилетия конфликта между Израилем и палестинцами, за которыми стояли арабские страны стала ведущей драмой его первого президентского срока. К сожалению, произошло так, что у главных действующих лиц этой драмы не заладился диалог. Обама не смог завоевать и симпатии израильтян, как, скажем, это удалось Клинтону, зато выступления Нетаньяху в Конгрессе встречались там рукоплесканиями. Он вообще умело маневрировал в сложных водоворотах Вашингтона, найдя поддержку республиканской партии, во всем противостоящей президенту-демократу. Надо сказать, что у Нетаньяху не сложились отношения не только с Обамой. Как не вспомнить обмен фразами, сказанными на весь мир из-за не отключённого микрофона, на саммите двадцатки в 2011 году.

Саркози: «Терпеть не могу Нетаньяху. Он лжец»

Обама: «Вам он надоел, а мне с ним приходится иметь дело каждый день» (перевод мой). Могу добавить, что у Обамы также не заладилось с Путиным и Эрдоганом. Отсутствие взаимных симпатий у этих людей вызывает у меня уважение к Обаме.

Как бы ни складывались отношения между президентом и премьер-министром, одно оставалось неизменным: заверения в неразрывном союзе Америки и Израиля. Я заметила, что во всех спорах об отношении Обамы к Израилю, мои дорогие оппоненты забывают или не знают, или не хотят знать, что именно при нем был заключен договор о предоставлении этой стране рекордно большой суммы в 38 миллиардов долларов в течении десяти лет (3,8 миллиарда каждый год).

Между тем приближались новые президентские выборы. Республиканцы охотно торпедировали Обаму за то, что он «бросил Израиль под колеса автобуса». Действительно, ему нужно было предпринимать решительные шаги для возвращения доверия американской еврейской общины, так пошатнувшегося после провальных встреч с Нетаньяху. Уже через месяц после отъезда Нетаньяху из Вашингтона Обама посетил Mandarin Oriental Hotel, где проводилась его встреча-обед с богатыми еврейскими донорами. Это были люди, заплатившие 25-35 тысяч долларов за то, чтобы пообедать с Обамой. Деньги, разумеется, пошли на его предвыборную кампанию и, конечно же, ему пришлось отвечать на множество вопросов. В присутствии журналистов Обама не стал вдаваться в подробности своих отношений с Нетаньяху, ограничившись уверениями в непоколебимости партнерских отношений с Израилем. Ему не удалось обойти этот сложный вопрос за закрытыми дверями. «Вы не можете ожидать от меня поддержки всего, что делает израильское правительство, когда даже в самом Израиле не все поддерживают то, что это правительство делает», — сказал он. Скорее всего так оно и было. И все же не все из присутствующих были преисполнены прежнего энтузиазма. И не только они. Опросы показывали, что из тех доноров, кто субсидировал кампанию Обамы в 2008 году, только 64 процента внесли или собирались внести деньги в новые выборы. Дело было не только в его подходе к палестинской проблеме, хотя это было, конечно, главным, но к этому добавилось недовольство регулированием банков Уолл-стрита (после кризиса 2008 года) людьми, которых он называл «жирными котами». А ведь многие из этих самых «жирных котов» давали Обаме деньги в 2008 году.

Республиканцы старались, как могли, перехватить еврейского избирателя, который традиционно голосовал за демократов (в среднем 25% голосуют за республиканцев). Американские евреи очень либеральны и этим объясняется их выбор. И все же дело не только в традиции. Конкретные действия Обамы убедили их в его произраильской политике. Что же это были за действия? Расширение военного сотрудничества с Израилем, включая продажу бункерных бомб (bunker-busters), запрещенную Бушем. Обама отказался от своего призыва к замораживанию поселений, наложив вето на резолюцию ООН, в которой поселения были объявлены незаконными. Пригрозил наложить вето на одностороннюю декларацию Палестинского государства, прекратил финансирование ЮНЕСКО после того, как палестинцы получили членство в этой организации.

Описание второй президентской кампании Обамы — за скобками этих записок, я лишь прилагаю таблицу распределения голосов различных религиозных групп в президентских выборах США, начиная с 2000 года.

Можно с уверенностью сказать, что победа Барака Обамы над Миттом Ромни страшно разочаровала Нетаньяху. С Миттом его связывали давнее знакомство и дружеские отношения со времен, когда тот был губернатором Массачусетса. Они встречались в Бостоне, Нью-Йорке и Иерусалиме, куда Ромни пригласили в ходе его предвыборной кампании как подлинного друга Израиля. Не случайно Мартин Индик (бывший посол США в Израиле) говорил, что «Ромни готов подчинить ближневосточную политику США интересам Израиля». Но вместо него в Белом доме остался Обама, который решил не настаивать на выполнении Израилем своих требований по урегулированию палестинского кризиса и к большому облегчению Нетаньяху остановил мирные переговоры. Махмуд Аббас тоже был недоволен Обамой, который весь первый срок посылал многообещающие сигналы палестинцам, но ничего конкретного для них так и не сделал.

Но не палестинская проблема была в голове у Нетаньяху. Все его мысли занимал Иран. Тут будет уместно упомянуть ядерную доктрину Израиля, имеющую две составляющие:

По договоренности еще с президентом Кеннеди, Израиль официально не признает, но и не отвергает наличие у себя ядерного оружия. Договор о нераспространении ядерного оружия Израиль не подписал. Израиль не допустит разработку ядерного оружия соседними странами. Так называемая «Доктрина Бегина», разрешающая превентивные удары.

Так в 2007 году Эхуд Ольмерт распорядился разбомбить ядерный реактор, построенный в Сирии с помощью Северной Кореи. Для Нетаньяху Иран, владеющий ядерной бомбой, был равноценен ядерному Холокосту. На всю жизнь он запомнил слова, сказанные иранским атташе в 1985 году с трибуны ООН о том, что Израиль должен быть уничтожен, как раковая опухоль. Но в Израиле далеко не все считали, что нужно брать на себя разрешение ядерной проблемы Ирана. «Это задача всех стран», — говорил Ариэль Шарон, предпочитая оставаться «в тени», особенно в делах, касающихся сборов разведывательных данных. Ольмерт придерживался той же политики. И все же оба премьер-министра готовили ЦАХАЛ к превентивному удару по атомным объектам Ирана. Миллиарды долларов были истрачены на закупку в США истребителей-бомбардировщиков дальнего действия, совершенствование разведывательной авиации, разработку и запуск спутников-шпионов. Но ни Шарон, ни Ольмерт не хотели действовать в одиночку без благословения США. Президенту Бушу-младшему было не до Ирана. Войны в Ираке и Афганистане — это не так уж мало. Американцы знали о тренировочных полетах израильских ВВС на дальние расстояния, но были уверены в том, что их не ждут «сюрпризы». С приходом Нетаньяху такая уверенность несколько ослабла. Его место в переговорах с администрацией Обамы занял министр обороны Израиля Эхуд Барак, который летал в Вашингтон по нескольку раз в месяц. Именно Эхуд заверил Обаму в том, что Нетаньяху не просто использует Иран как предлог для выхода из переговоров с палестинцами. Говорят, что президент был потрясен, поняв серьезность намерений Нетаньяху. Естественно, он ожидал от премьер-министра конкретных дат, но тот молчал, несмотря на официальные заверения Обамы в верности партнерских обязательств. В то время, как в Вашингтоне и Иерусалиме проводилась настоящая агитационная кампания под названием «Обама бросил Израиль под колеса автобуса», мало кто знал, что именно при этом президенте сотрудничество разведывательных служб и работы по оперативной координации достигли беспрецедентного уровня.

Нетаньяху, ставшему премьер-министром в 2009 году, в наследство от Ариэля Шарона достались Меир Даган — директор службы внешней разведки Израиля (Моссад) и Ювал Дискин — директор службы безопасности Израиля (Шин-Бет). Сподвижники Шарона, они оба разделяли его нелюбовь к Биби. Даган не скрывал своих чувств ни перед друзьями, ни перед журналистами. Он был единственным человеком в правительстве Нетаньяху, не стеснявшимся открыто вступать с ним в спор, отстаивая свое мнение. Мне показалось интересным одно из его воспоминаний о том, как проходило его сотрудничество с Нетаньяху. В обязанности директора Моссада входят еженедельные совещания с премьер-министром. С этой целью Даган посещал несколько раз резиденцию Биби. Думаю, излишне говорить о том, что содержание подобных встреч держится в полной секретности. Однажды Сара Нетаньяху вошла в комнату, где происходил далеко не светский разговор. Даган замолчал. «Вы можете продолжать при Саре, — кивнул ему Биби». «У нее что, есть допуск Шин-Бета?» — саркастически заметил Даган. Саре пришлось удалиться, но директора Моссада никогда больше не приглашали в резиденцию премьер-министра.

И Даган, и Дискин прекрасно понимали опасность, исходящую из Ирана. Разногласия начинались в вопросе, когда именно проводить военную операцию. Оба были сторонниками совместного сотрудничества с секретными службами США. Примером такого сотрудничества можно назвать операцию Stuxnet (сетевой червь) Stuxnet представляет собой специализированную разработку спецслужб Израиля и США, направленную против ядерного проекта Ирана. Госсекретарь Хиллари Клинтон заявила в 2011 году, что проект по разработке вируса Stuxnet оказался успешным и иранская ядерная программа таким образом будет отброшена на несколько лет назад. Вирус нарушил работу почти 1000 центрифуг для обогащения уранового топлива.

Сомнения Дагана и Дискина в необходимости срочного превентивного удара по Ирану разделяли Габи Ашкенази — начальник штаба ЦАХАЛА (ветеран, отважный воин) и Шимон Перес, избранный Кнессетом на должность президента при премьер-министре Нетаньяху. Известны слова одного из заместителей Переса: «Шимон делает все, чтобы помочь Ашкенази остановить это сумасшествие с Ираном». Ашкенази готовил армию к удару, но в то же время делал все, чтобы этот удар предотвратить. В 2010 году он буквально остановил попытку Нетаньяху и министра обороны Барака ввести в армии положение «взведенного курка», означавшее готовность номер один. Понимая последствия такого приказа, Ашкинази заявил, что выполнит его только по решению всего правительства. По его воспоминаниям, Барак начал спорить с ним, говоря, что такая готовность еще не означает объявление войны. «Если ты заиграешь на этом аккордеоне, должна зазвучать музыка», — сказал Ашкенази. К нему присоединился Даган, заявив, что Барак хочет начать военные действия незаконно. Нетаньяху смолчал, и министру обороны пришлось отступить. После этого инцидента Ашкенази дал пресс-конференцию, объяснив свою позицию по Ирану, удар по которому вызовет ответную атаку Хезболлы: «От их ракетных ударов мы потеряем тысячи жизней».

Уже в 2017 году Барак сказал, что американцам были известны намеренья Нетаньяху. Главными подозреваемыми в передаче секретных данных были Перес и Даган. А в интервью Дагана израильской телестудии, которое стало известно после его смерти в 2016 году, он сказал, что Барак намеренно вводил в заблуждение администрацию Обамы касательно Ирана. Даган подозревал Нетаньяху в ведении политических игр, которые могли привести к нажатию «не той кнопки». Существуют два мнения о противостоянии израильских главнокомандующих планам Нетаньяху и Барака начать войну с Ираном. Одни считают, что передача сведений администрации Обамы было изменой, другие называют это необходимыми действиями по предотвращению незаконного начала войны с катастрофическими последствиями.

Сомнений в том, что Иран с атомной бомбой смертельно опасный сосед Израиля не было ни у кого, как не было сомнений и в том, что Иран спонсирует мировой терроризм. Вопрос был в том, справятся ли ВВС Израиля без помощи США с уничтожением объектов, находящихся в бетонированных бункерах в толще горных массивов. По мнению экспертов Пентагона — нет. Это оценка задевала чувства израильтян. Они двадцать лет готовили свою армию для такой атаки. Нетаньяху считал, что Израиль в состоянии провести необходимые военные действия самостоятельно. Правда, бомбардировкой дело скорее всего не ограничится, наземная операция же чревата большими потерями. Но, как говорил один из генералов ЦАХАЛА, дверь в его кабинет будет выбита желающими принять участие в операции, как только станет известен день ее проведения. «И повторим еще раз, если понадобится, — добавлял он. — Через три года, через пять лет». При этом никто из главного командования конкретной даты не называл. Эхуд Барак, мотающийся в Вашингтон по два раза в месяц, отказывался сказать американцам что-либо определенное. Это несколько снизило уровень доверия. Американцы стали придерживать кое-какую информацию тоже. Но зато Обама совместно с Европейским союзом наложил на Иран санкции, отрезав его от банковских операций, страхования и платежной системы SWIFT. Продажа нефти Западу была также запрещена. Заверения Обамы в том, что «все варианты на столе», оставались в силе. Пентагон работал над планом военной операции в Иране на случай необходимости. Но и в Иране, и в Израиле понимали, что у президента США нет особого желания начинать еще одну войну с непредсказуемыми последствиями в нестабильном и без того регионе.

В марте 2012 израильская газета «Маарив» сообщила, что США предложили Израилю современное оружие, в том числе мощные «противобункерные» бомбы и самолеты-заправщики, в обмен на согласие Израиля не атаковать иранские ядерные объекты до 2013 года. Обстановка в Израиле была неспокойная. Опросы показывали, что около 60 процентов израильтян не поддерживают войну с Ираном. Но подавляющее число избирателей из правого консервативного круга воодушевленно откликались на риторику Нетаньяху. Существует информация о том, что пять офицеров высшего ранга, возглавлявших в прошлом специальные подразделения, включая начальника Сайерет Маткаля (спецподразделение Генерального штаба ЦАХАЛА), обратились с письмом к премьер-министру, пытаясь убедить его в опасности военных действий против Ирана. Не остался в стороне и Перес (в то время президент Израиля). В своих выступлениях он призывал израильтян доверять Обаме, который наградил его медалью Свободы на торжественном приеме в Белом доме. Ответ Нетаньяху не заставил себя ждать: «Перес уже обещал нам новый мир на Ближнем Востоке после Осло, а вместо этого мы получили тысячу убитых израильтян. Еще он возражал против бомбардировки Осирака, которая спасла Израиль и весь мир от ядерной бомбы Саддама».

В сентябре 2012 года Нетаньяху выступал в ООН: «Через несколько месяцев, может быть, даже недель у них будет достаточно обогащенного урана для создания первой бомбы… Вопрос не в том, когда Иран получит первую бомбу, вопрос в том, на каком этапе мы уже не сможем остановить Иран от создания этой бомбы». Весь мир, включая президента США, получил четкий сигнал от премьер-министра Израиля: если они не готовы остановить Иран у красной черты, Израиль остановит его сам.

2012 год подходил к концу. Удара по Ирану, несмотря на всеобщее ожидание, не произошло. Почему? Думаю, причин было много. В одном из интервью, через пять лет после отставки с поста министра обороны, Эхуд Барак немного проливает свет на то, что входило в намерения премьер-министра. По его мнению, Нетаньяху блефовал, а проще сказать — «гнал волну», понимая, что Израиль не в силах осуществить атаку на Иран без помощи США. Прекрасно понимая и то, что вряд ли получит от Обамы «зеленый свет» на готовящийся удар, Нетаньяху открыто поддерживал избирательную кампанию Ромни (что после этого ожидать от Обамы?). Возможно, поражение Ромни сыграло решающую роль в том, что удар не состоялся. Уж он-то закончил бы «работу», начатую Израилем. С победой Обамы такая надежда испарилась. Вместо бомбардировки Ирана началась восьмидневная операция «Облачный столп» против ХАМАСА в Газе. Ее успех принес Нетаньяху новый срок в офисе премьер-министра. Но вместе с этим пришла и необходимость продолжать общение с Обамой. Это становилось все труднее для обоих. Никто из них не испытывал друг к другу ни симпатии, ни доверия. Нетаньяху отправил послом в Вашингтон своего ближайшего советника Рона Дермера, известного резко отрицательным отношением к Обаме. Дермера не особенно жаловали в Белом доме, зато он наладил прекрасные отношения с ведущими республиканцами. Связь между лидерами двух союзных стран практически прекратилась. Правительство Нетаньяху не информировало администрацию Обамы о своих намерениях относительно Ирана, а Обама держал в секрете начавшиеся переговоры с представителями вновь избранного иранского президента Хасана Рухани, который казался более вменяемым, чем его предшественник Махмуд Ахмадинежад. Почему Обама пошел на этот шаг? По мнению Мартина Индика, бывшего посла США в Израиле, Обама считал, что может решить проблему Ирана без Нетаньяху. Основой его подхода всегда была идея, что дипломатия может добиться больших результатов, чем конфронтация. «Мы должны разговаривать с врагами. Да, Иран один из таких врагов, но мы должны подойти рационально к нашим проблемам, чтобы найти лучший способ их разрешения». Секретные переговоры длились месяцами в Омане. Израильская разведка довольно быстро проведала о частых поездках двух представителей Белого дома в Маскат. В Израиле это вызвало шок: наш союзник ведет переговоры с нашим главным врагом за нашими спинами! Переговоры тем не менее продолжались.

В ноябре 2013 года Обама дал интервью американской компании NBC News о готовящейся в Женеве промежуточной сделке с Ираном, которая, по его мнению, лучше, чем конфронтация.

«В настоящий момент существует возможность поэтапного соглашения, в котором на первом этапе предусматривается частичное замораживание Ираном ядерной программы в обмен на некоторое облегчение бремени санкций, но при этом отнюдь не полной их отмены».

На следующий день Нетаньяху встретился с госсекретарем Джоном Керри в аэропорту Бен-Гурион. Пока Керри готовился к нелегкой, но, на его счастье, краткой встрече, Нетаньяху остановился перед журналистами с заявлением:

«Иранцы, конечно, радуются: им предложили такие условия сделки, при которых они получили многое, не отдавая ничего взамен. Это плохая сделка. Иерусалим не будет считать себя связанным какими-либо обязательствами по этой договоренности, даже если она и будет достигнута».

После этих слов он отправился к Керри. Присутствующие при встрече должностные лица, вспоминают, что Нетаньяху был разъярен и быстро перешел на крик. Уже после встречи он снова выступил с заявлением перед журналистами: «Это плохая сделка! Очень, очень плохая сделка!» Вечером того же дня он позвонил бывшему советнику Обамы Деннису Россу и пригласил его в свою резиденцию. Росс вспоминает как, прибыв в резиденцию, вынужден был прождать целый час, пока Нетаньяху говорил по телефону с Обамой. Это был срочный разговор с борта президентского самолета, в котором Обама пытался убедить Нетаньяху в том, что договор с Ираном служит улучшению безопасности Израиля. Но не убедил. Росс также вспоминает, что Биби не был зол, он был обеспокоен. Очень обеспокоен: «Президент решил, что у него нет другого выбора, кроме как договариваться с Ираном. Силовое разрешение вопроса он больше не рассматривает». «Нет, он не сказал тебе это», — не поверил Росс. «Сказал». Тогда Росс позвонил Керри: «У нас проблема». «Окей, — быстро понял Керри. — Я позвоню Биби».

Но не Керри должен был звонить и разубеждать Нетаньяху. По мнению Росса, это должен был сделать Белый дом. «Но они этого не сделали», — заключает Росс. Один из главных советников Обамы Бен Родс вспоминает, что военные действия всегда были «на столе», то есть всегда допускались возможными. Но Обама считал, что переговорами можно достичь большего, чем военной операцией, и пытался убедить в этом Нетаньяху. Нетаньяху же был уверен, что разговаривать с Ираном можно только с позиции силы, все другие доводы будут восприняты как проявление слабости и обречены на провал. Остановить работу по заключению договора он не мог, но мог повлиять на то, чтобы этот договор не был утвержден Конгрессом США.

Для того, чтобы оценить драматизм ситуации, сложившейся вокруг решения бомбить или не бомбить Иран в 2012 году, вернемся еще раз к интервью Эхуда Барака, данному газете Haaretz, через несколько лет после его отставки с поста министра обороны Израиля.

«Мы хотели, чтобы американцы усилили санкции. В то же время все было готово для начала операции», —сказал он. — Мы допускали, что американцы информированы не только о нашей подготовке к военным действиям, но и о нежелании нашего командования бомбить Иран. Даже знали, кто сливает им эту информацию. Я разговаривал с президентом Бушем перед его уходом и с президентом Обамой и дал им обоим понять, что, когда дело дойдет до безопасности Израиля, решение будем принимать мы сами. Оба президента отнеслись с уважением к этому нашему праву. В какой-то момент Леон Панетта (министр обороны в администрации Обамы) спросил меня, когда мы дадим американцам знать о начале атаки. Я сказал, за несколько часов. Несмотря на все их нежелание, он подтвердил, что США выполнят свой долг союзника…»

На вопрос интервьюера, не потрачены ли были 11 миллиардов долларов на несостоявшуюся операцию, он сказал: «Эти затраты оправданны <…> Мы не должны забывать, что иранский проект никуда не делся. Он только был отложен на десять лет». (Интервью было дано после подписания договора с Ираном).

— Почему Биби изменил свое решение бомбить Иран?

— Не думаю, что это было слишком трудно для него. Я видел, как его решимость тает с каждым годом, и предложил переключиться на палестинскую проблему. Это все равно, что играть в шахматы: вы жертвуете пешку, чтобы подобраться к королю <…> В конечном счете, он просто не решился взять на себя ответственность, ведь все командование было против.

Самым интересным (для меня, по крайней мере) было мнение Барака о выступлении Нетаньяху в Конгрессе США против подписания договора с Ираном:

— Я был против его выступления в Конгрессе <…> но это было важно для него, он не мог устоять перед соблазном публичного выступления против президента. Если он на глазах всего мира спорит с американским президентом, он равен ему. Кроме того, он хотел заручиться поддержкой правых республиканцев. В конечном счете, это только нам навредило.

— Почему?

— Да потому, что мы упустили шанс получить сорок пять миллиардов долларов за 10 лет, и остались с тридцатью двумя. Мы могли усилить кооперацию наших разведывательных служб, договориться об усилении санкций, сохранив наше право военных действий. Наши отношения остались бы доверительными.

— Как по-вашему, почему Обама подписал этот договор?»

— Он не такой уж наивный человек. Он понимает, что Иран будет только поначалу придерживаться договора, пока это ему выгодно, но вернется к атомному проекту позднее. Решением этой проблемы было дать Израилю законно обоснованное право действовать в случае нарушения договора.

Два года, предшествующие подписанию договора с Ираном, были не самыми лучшими ни для Нетаньяху, ни для Обамы. В мае 2014 года четыре человека, из них два израильтянина, были убиты террористом в Брюссельском Еврейском музее. Это была первая атака ИГИЛА на западную цивилизацию. Евреи, как всегда, оказались желанной мишенью. Потом был Charlie Hebdo c двенадцатью убитыми. Затем последовала атака на Парижский кошерный супермаркет, где убили еще четверых. За два года до этих атак в Тулузе от рук террориста погибли три школьника и учитель еврейской школы. Приезд Нетаньяху на похороны в Тулузу и его выступления вызвали чрезвычайное раздражение тогдашнего президента Франции Франсуа Олланда. Ему показался некорректным призыв премьер-министра к французским евреям покинуть Францию и переехать в Израиль. «Их место во Франции», — заявил он. Еще более раздражительным было предложение израильских властей похоронить убитых в Израиле. Дело дошло до того, что Олланд не пригласил Нетаньяху в Париж на мероприятия протеста и солидарности, куда съехались многие европейские лидеры. Тем не менее тот приехал сам и прошел в первом ряду демонстрантов в марше единства. Нетаньяху выступил и в Большой Парижской синагоге с почти получасовой речью, которую встретили овациями, но, когда он предложил еврейским братьям и сестрам воссоединиться на исторической родине, зал ответил ему пением «Марсельезы». Это был обычный ответ французских евреев на приглашение переселиться в Израиль, и это было время, когда Биби столкнулся, думаю, с неожиданной для себя критикой.

Как замечает Аншель Пфеффер в книге «Биби», большинство евреев не являются гражданами Израиля и проживают за пределами этой страны, но в какой-то момент Нетаньяху присвоил себе право говорить от имени «всех евреев», используя термин «Холокост», в своих политических целях. В речах, для усиления эффекта, он мог приводить не подтвержденные исторические факты (назвал муфтия Амин аль-Хусейни, а не Гитлера, автором «окончательного решения») и был нетерпим к своим критикам. Нетаньяху, как ни один другой лидер Израиля, поляризовал евреев.

Распадом правительственной коалиции в Израиле никого не удивишь. Коалиция, созданная Нетаньяху в 2012 году не просуществовала и полутора лет (меньше половины срока) в силу несогласия ее членов с политикой премьер-министра. «Ситуация, при которой тебя подвергают критике твои же министры, является более чем абсурдной», — заявил Нетаньяху на пресс-конференции. У меня нет возможности останавливаться подробно на проблемах внутренней политики Нетаньяху, но без некоторых упоминаний не обойтись. Ему пришлось уволить министров Яира Лапида и Ципи Ливни за «попытки саботировать работу правительства и лично премьер-министра». Страсти разгорелись вокруг принятия закона о национальном характере государства, который должен был исправить большую историческую несправедливость — официально признать Израиль национальным домом еврейского народа, что не было сделано в 1948 году. «Особое право на национальное самоопределение в государстве Израиль принадлежит исключительно еврейскому народу», — гласит один из первых пунктов нового закона. Наиболее горячие споры вызвал пункт о характере государства: еврейское и демократическое (у авторов закона) или демократическое и еврейское (у критиков закона). Разногласия в Кнессете по поводу этого закона и привели к отставке Ципи Ливни и Яира Лапида. Их партии вышли из правительственной коалиции. Нетаньяху ничего не осталось, как объявить о досрочных выборах, назначенных на март 2015 года.

Но вернемся к Обаме. Второй срок его президентства представляется мне чередой неудач. Где-то за месяц до инаугурации Барака Обамы на второй срок президентства случилась страшная трагедия в городе Ньютаун (штат Коннектикут): серийный убийца застрелил сначала свою мать, а потом отправился в начальную школу «Сэнди-Хук» и убил там двадцать детей шести-семилетнего возраста и шестерых взрослых. После чего покончил жизнь самоубийством. Это событие глубоко потрясло Обаму. С трудом справляясь с эмоциями, он объявил четырехдневный траур в стране. Особый трагизм заключался в том, что расстрел в «Сэнди-Хук» был далеко не первым. На встрече с родителями погибших детей Обама обещал сделать все от него зависящее, чтобы изменить существующее законодательство на владение и применение оружия. Но это обещание не было выполнено. Национальная стрелковая ассоциация, вернее, ее члены, а таких немало и в Конгрессе, и в Сенате, не пропустили ни одного закона, ограничивающего права на оружие. То же самое случилось со многими начинаниями Обамы. Его имидж политика «другого толка» несколько поблек. Неудача ждала и иммиграционную реформу, хотя Обама неоднократно говорил избирателям: «Наша миссия не будет выполнена, пока мы не придумаем лучший способ принять страждущих, полных надежд иммигрантов — тех, кто видит в Америке страну возможностей». Если Сенат, в котором большинство принадлежало демократам, проголосовал за реформу, то республиканский Конгресс ее прокатил. Обаме ничего не оставалось, как прибегнуть к президентскому указу (executive order), но и тут его ждал провал: указ о запрете высылки нелегалов, чьи дети были гражданами страны или имели вид на жительство, заблокировал Верховный суд. В итоге миграционная реформа так и не состоялась. Но главным, как мне кажется, были даже не провалы обещанных реформ (главную реформу — реформу здравоохранения он успел провести, когда демократы были в большинстве в обеих палатах Конгресса), а то, что ему не удалось достичь компромисса с республиканцами. Неполиткорректность, враждебность, нежелание совместной работы с представителями другой партии стали нормой в Капитолии. Слова Обамы: «Мы перевернем политику ужасного партийного раскола в Вашингтоне, чтобы демократы и республиканцы вместе могли работать во благо американцев», — остались несбыточной мечтой.

Не лучше обстояли дела и во внешней политике.

История с беглым сотрудником Агентства национальной безопасности США Эдвардом Сноуденом раскрыла то, что никак не вязалось с имиджем Обамы. Оказывается, в годы его президентства накопление информации (а проще –«слежка») проводилось в стране с помощью телефонной компании-гиганта Verizon, записывающей телефонные разговоры миллионов своих пользователей. Более того, ЦРУ и АНБ получали персональные данные пользователей девяти ведущих интернетовских компаний. Затем произошла история с утечкой секретной информации, переданной Брэдли Мэннингом в WikiLeaks, которая привела к скандалу в секретных службах, не сумевших сохранить важнейшую информацию о своих агентах в таких горячих точках, как Ирак и Афганистан. Обе истории оставили больше вопросов, чем ответов. Они показали, что администрация Обамы совсем не так уж и далека в своих делах от администрации Джорджа Буша-младшего. Разочарование охватило не только американцев. В Европе Обама стал объектом достаточно суровой критики и насмешек. В Германии особенно болезненно отнеслись к перевоплощению первого американского президента «европейского типа» в «большого брата». Обама симпатизировал Меркель, но это не помешало ему встретиться с ее соперником накануне выборов, а где-то через месяц после ее переизбрания случился настоящий скандал. Газета Der Spiegel опубликовала материал о сотрудничестве немецких органов безопасности с американскими в деле накопления личной информации немецких граждан, включая саму Меркель, чей мобильный телефон прослушивался американцами много лет. Это разъярило канцлера Германии. Она позвонила Обаме и достаточно открыто высказалась о невозможности доверительных отношений после обнаруженной слежки. Тому пришлось извиняться и заверять, что ее телефон (больше) не прослушивается.

Хуже всего обстояли дела с Сирией, когда Асад безнаказанно применил химическое оружие, перейдя ту самую красную черту, о которой предупреждал Обама. Список неудач Обамы во внешней политике второго срока можно было бы продолжить еще, но я хочу лишь заметить, что на этом фоне подписание мирного договора с Ираном стало главной целью его второго президентского срока.

Собственно говоря, а какие были варианты решения иранской проблемы к 2013 году?

Решительные действия — бомбардировка и уничтожение ядерных объектов, включая подземные заводы. Отклонены верховным главнокомандованием (предположение, что эти действия преждевременны, невозможность самостоятельно осуществить эту операцию без помощи США, проигрыш Ромни Обаме на президентских выборах 2012 года, нежелание Обамы вступать в еще одну войну в крайне нестабильном регионе, многочисленные жертвы мирного населения от ответных ударов Ирана, нет гарантий, что Иран не вернется к созданию атомной бомбы через несколько лет) . Выжидающая позиция, подготовка к предстоящему удару (как я понимаю, предложено верховным командованием Израиля). Ужесточение санкций, наложенных на Иран СБ ООН и Америкой. Мирные переговоры (главный довод противников — Ирану доверять нельзя).

Этот четвертый вариант я и постараюсь кратко рассмотреть.

История переговоров с Ираном по ядерному досье началась за четыре года до того, как Обама стал президентом. В 2004 г. там были обнаружены центрифуги для обогащения урана, не учтенные в МАГАТЭ. Несмотря на многочисленные выгодные условия, предложенные СБ ООН (пять членов плюс Германия), Тегеран их не принял, что привело к введению и постепенному ужесточению санкций в отношении этой страны. После того как в 2009 году стало известно о существовании подземного ядерного объекта Фордо, управляемого Корпусом стражей исламской революции, Обама выступил с заявлением о том, что размер и конфигурация этого объекта несовместима с мирной ядерной программой. Начавшийся в 2010 году новый круг переговоров снова закончился безрезультатно. В этом же году была проведена успешная операция по внедрению в иранские сети компьютерного вируса Stuxnet (совместная работа американских и израильских спецслужб), атаковавшего центрифуги на обогатительных объектах Ирана. Полагают, что эта атака отбросила на несколько лет создание ядерной бомбы. Выход из переговорного тупика наметился после победы Хасана Рухани на президентских выборах в 2013 году. Первый успех был достигнут в конце этого года. В Женеве был подписан «Совместный план действий»: Иран прекращает обогащение урана свыше 5% и уничтожает все запасы обогащенных до 20% ядерных материалов, а также замораживает строительство новых центров по обогащению урана. В ответ Запад и Америка ослабляют санкции.

Переговоры шли с трудом и длились весь 2014 год. Основным камнем преткновения стали: закрытие реактора IR-40 в городе Араке, чтобы исключить возможность производства там плутония в военных целях; закрытие завода по обогащению урана «Форду» (некоторые из стран «шестерки» настаивали на этом); предоставление со стороны Ирана доказательств о невоенной направленности ядерной программы и графика выполнения итогового соглашения. В марте 2015 года участники переговоров достигли договоренности о том, что дополнительные санкции в отношении Ирана вводиться не будут, а средства Тегерана, замороженные в зарубежных банках, будут ежемесячно высвобождаться в объеме около $700 млн. при условии выполнения Ираном Женевского соглашения 2013 г. Через несколько месяцев Иран согласился осуществить конверсию своего исследовательского ядерного реактора на тяжелой воде в Араке, чтобы он не мог нарабатывать оружейный плутоний. Иран и «шестерка» достигли соглашения о том, что по мере выполнения международного соглашения политические и экономические санкции против Ирана будут отменяться, однако иранское руководство продолжало настаивать на снятии всех санкций сразу после подписания итогового соглашения. Наконец, в июле 2015 года в Вене Иран и страны «шестерки» согласовали положения итогового «Совместного всеобъемлющего плана действий» по иранской ядерной программе (СВПД). СБ ООН единогласно принял резолюцию 2231 в поддержку этого плана. Стороны приступили к выполнению обязательств, принятых протоколом через 90 дней после его подписания. Санкции будут сняты, после того как МАГАТЭ подтвердит, что Иран выполнил взятые на себя обязательства. При нарушении условий соглашения санкции могут быть возобновлены. В разгар переговоров в Женеве, Нетаньяху прибывает в США по приглашению спикера Палаты представителей Джона Бейнера и выступает в Конгрессе. Цель выступления — сорвать ратифицирование этого договора. «Это плохая сделка».

В январе 2015 г. Джон Бейнер (спикер Палаты представителей Конгресса) объявил о том, что премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху выступит перед Конгрессом. Это было беспрецедентным нарушением протокола, потому что никогда до этого спикеры не приглашали иностранных лидеров без согласования с Белым домом, а это был еще и лидер, который собирался убедить Конгресс не поддерживать президента в усилии разрешить главную задачу его внешней политики. Интересен и момент выступления Биби — как раз за две недели до выборов в Израиле, что, безусловно, добавляло ему несколько победных очков в борьбе с другими кандидатами. В любом случае это было историческое выступление, до Нетаньяху только Черчилль удостаивался чести выступления перед американским Конгрессом три раза. Не менее интересно и то, что переговоры в Женеве на тот момент еще не были закончены и окончательный вариант соглашения не был готов.

Двойная игра между союзниками велась годами. С одной стороны, американские дипломаты информировали израильтян о ходе переговоров, условия которых те неизменно критиковали. С другой стороны, Обама послал тайное письмо Хомейни с предложением возобновить переговоры по ядерному соглашению. Кроме этого, иранцам было предложено объединить усилия в борьбе с ИГИЛОМ. Довольно быстро Моссад дал понять американцам, что ему известно об этом канале связи. Американцы, в свою очередь, следили за Нетаньяху даже после того, как он отказался от идеи удара по Ирану. Особое внимание уделялось его встречам с представителями еврейского лобби, республиканцами и теми, кто мог доставлять информацию о переговорах в Омане и Женеве. Конечно же, выступая перед Конгрессом, Нетаньяху знал основные положения договора, который будет подписан только через несколько месяцев. К этому времени Нетаньяху уже станет премьер-министром Израиля в четвертый раз. Легко представить, как Обама хотел его поражения, но, говорят, не питал на это особых надежд.

Отношения между лидерами двух союзных государств были настолько плохи, что Обама позвонил Нетаньяху поздравить с победой на выборах только через два дня. В интервью международному либеральному сайту Huffington Post UK, президент прокомментировал высказывания премьер-министра о том, что соперничающие с ним на выборах левые партии использовали голоса израильских арабов, «бегущих толпами к избирательным урнам», как начало разрушения демократии, а утрата демократических ценностей воодушевляет врагов Израиля. Обама еще раз подчеркнул, что решением палестинской проблемы может быть только создание полноправного Палестинского государства, но поскольку премьер-министр отказался от подобного решения, нестабильность и враждебность на Ближнем Востоке не прекратятся.

В Израиле Нетаньяху тоже подвергался критике за растущий в партии Ликуд антиарабский расизм. Один из его соратников сказал: «Сам Биби не расист, но его последователи используют расизм в политических целях». Пребывание у власти четвертый срок усилило и черты авторитаризма в характере Нетаньяху. Став премьер-министром, он еще и возглавил министерство иностранных дел, доверяя международную политику только людям из своего узкого круга. Интересные истории происходили с новыми шефами Моссада. После «бунта» Меира Дагана, не давшего согласия на бомбардировку Ирана, Нетаньяху решил заменить его «своим» человеком. Но и Тамир Падо, сменивший Дагана, разочаровал Нетаньяху, не поддержав его антииранскую риторику, считая, палестинскую проблему более насущной. После ухода Падо с поста его заместитель (имя засекречено, назовем его N.), первый претендент на этот пост, получил звонок от Нетаньяху со странным вопросом: «Вы можете обещать мне личную преданность?» (Вам это ничего не напоминает!?) На что N. ответил, что будет делать все, что в его силах, для защиты государства. Нетаньяху обещал перезвонить, но шефом Моссада назначил верного ему Йоси Коэна, так и не перезвонив N.

Не менее интересны параллели с Трампом в отношении к либеральным медиа, которых Нетаньяху называл врагом и «fake news», но я хочу вернуться к главному камню преткновения двух лидеров: к ядерному договору с Ираном.

Joint Comprehensive Program of Action (JCPOA) или «Совместный всеобъемлющий план действий» (СВПД), подписанный в 2015 году между Ираном и США, Англией, Францией, Россией, Китаем, Германией состоит из 159 страниц. Я остановлюсь на главных положениях этого документа.

Преамбула: цель договора — гарантировать исключительно мирное развитие ядерного потенциала Ирана, основываясь на обязательствах, взятых этой страной по соблюдению всех пунктов документа.

Договор подразумевает принятие определенных ограничений в сфере обогащения урана, а также в изучении и применении новых технологий сроком на восемь лет. В случае соблюдения Ираном условий договора эти ограничения на изучение и применение новых технологий исключительно в мирных целях постепенно будут сниматься.

Ирану разрешено сохранить 5060 центрифуг устаревшей модели IR-1, с выводом их из эксплуатации в течение последующих 10 лет.

Справка: IR-1 является рабочей лошадкой иранской программы обогащения: более 15 000 установлены на заводе в Нетензе и 2710 — в «Фордо». IR-1 является первой иранской центрифугой, базируется на пакистанской машине P-1, приобретенной на черном рынке в 1980-х и 1990-х годах.

В течение 10 лет Ирану разрешено проводить научные изыскания по обогащению, но не накапливанию урана, используя центрифуги IR-4, IR-5, IR-6 и IR-8 (более совершенные газовые модели, в десятки раз более эффективные, чем IR-1) Через 8 лет Ирану разрешается испытание в Нетензе тридцати центрифуг типа IR-6 и IR-8 без роторов В течение ближайших пятнадцати лет Иран обязуется ограничивать уровень обогащения урана до 3,67%. Запас урана на этот же срок будет сокращен на 98% — до 300 килограммов. Избыточное количество урана будет продаваться по рыночной цене иностранному покупателю. Остающийся оксид урана с обогащением от 5% до 20% будет использован для производства топлива для Тегеранского исследовательского реактора.

Справка: уран, в котором содержится 3%-4% концентрации изотопа U-235, может быть использован для производства топлива, однако его также можно обогатить до 90%, которые нужны для производства атомного оружия.

Иран перепроектирует и перестроит тяжеловодный реактор в Араке на основе согласованного концептуального проекта конструкции с использованием топлива с обогащением до 3,67%. Реконфигурация реактора должна исключить потенциальную возможность наработки в нем плутония оружейного качества. Реактор должен обеспечивать проведение ядерных исследований в мирных целях и производство радиоизотопов для медицинских и промышленных целей. Все отработанное ядерное топливо из Арака должно вывозиться за пределы Ирана в течение всего срока эксплуатации реактора. В течение пятнадцати лет Иран не будет сооружать дополнительных тяжеловодных ректоров или накапливать тяжелую воду. Все избыточные объемы тяжелой воды будут экспортироваться на международный рынок. Ирангарантирует долгосрочное присутствие МАГАТЭ и мониторинг в течение двадцати пяти лет на всех иранских предприятиях по переработке урановой руды и производству уранового концентрата, наблюдение МАГАТЭ в течение двадцати лет всего, что имеет отношение к роторам и сильфонам центрифуг, а также использование одобренных и сертифицированных современных технологий МАГАТЭ.

В октябре 2015 года после доклада МАГАТЭ, подтверждающего, что Тегеран выполнил условия СВПД, договор вступил в силу. Иран сократил количество центрифуг до 5060 и уровень обогащения урана до 3,67%, демонтировал все остальные центрифуги и связанную с ними инфраструктуру, поместив их на хранение под наблюдением МАГАТЭ. Запасы обогащенного до 5% урана сведены до уровня в 300 килограммов, а излишки вывезены в Россию. Иран также демонтировал активную зону недостроенного в Араке тяжеловодного реактора.

В ответ на реализацию Ираном данных мер последовала отмена всех действующих резолюций СБ ООН и целого ряда односторонних санкций США. До 2020 года остались ограничения СБ ООН на экспорт из Ирана всех вооружений и на поставки в Иран вооружений, разрешенных ООН. До 2023 года вводился разрешительный порядок для поставок в Иран ракетных технологий. Разработан механизм возвращения санкций в случае, если один из участников СВПД сочтет, что Иран не выполняет свои обязательства по «Плану действий». Однако восстановление санкционного режима возможно лишь через процедуру, требующую предоставления весомых аргументов при рассмотрении вопроса в Совместной комиссии СВПД. С момента заключения и введения в действие СВПД МАГАТЭ подтверждало выполнение Ираном своих обязательств по «Плану действий»; последний раз такое подтверждение было получено 31 мая 2019 года.

Мнения об этом договоре были далеко не однозначными. Нетаньяху, как известно, приложил все силы для того, чтобы он не был утвержден Конгрессом. Свои доводы он изложил в докладе, обращенном к республиканскому большинству Конгресса. Основные положения таковы:

Иран враждебен не только Израилю и Америке. Эта страна представляет угрозу христианам, евреям и мусульманам, всем, кто не разделяет его крайне реакционного трактования ислама. Иран сохраняет атомную инфраструктуру, позволяющую быструю реорганизацию (около одного года) этих объектов для создания бомбы. Ни один ядерный объект не будет уничтожен, тысячи центрифуг оставлены в рабочем состоянии, а те, которые остановлены, с легкостью могут быть запущены снова. Определенные ограничения действительно наложены, инспекторы МАГАТЭ будут следить за выполнением обязательств, но никакие инспекторы не остановят Иран, как они не смогли остановить Северную Корею. Иран неоднократно был пойман на лжи. Доверять Ирану нельзя! Хуже всего то, что Иран будет готов к созданию атомной бомбы, находясь в договоре, рассчитанным на десять лет, по окончании которого он будет иметь атомное оружие уже на полном основании.

Но вот что говорит об этом договоре Колин Пауэлл в интервью телекомпании NBC: «Это довольно-таки неплохой договор».

Его оценку выступления Нетаньяху мы можем узнать из вскрытой хакерами рабочей переписки бывшего госсекретаря США, обнародованной на сайте Loblog.

«Переговорщики никогда не получают все, что хотят. Ну хорошо, в Тегеране, наконец, сделают одну (бомбу), но там знают, что у Израиля их двести, и все направлены на Иран, а у нас тысячи. Как сказал Ахмадинежад: «Что мы будем делать с ней? Полировать?» Я открыто говорил о Северной Корее и об Иране. Мы взорвем единственное, что их волнует — их режим. Да как они могут хотя бы испытать свою бомбу?»

И еще:

«Иранцы правы, говоря, что имеют полное право на обогащение урана для получения энергии. Русские помогли им построить атомный реактор в Бушере <…> Биби любит говорить «через год», как и наши ребята из разведки. Они говорят это каждый год. Я не думаю, что это так легко сделать».

В дальнейшей переписке лицо, не играющее роли в этом изложении, просит Пауэлла не поддерживать публично договор с Ираном (Пауэлл — видный республиканец, договор подписан демократами). Это же лицо направляет бывшему госсекретарю письмо Джона Болтона, посла ООН от США при президенте Буше-младшем. Джон Болтон характеризует договор с Ираном как «самый большой кризис глобальной безопасности». Не могу отказать себе в удовольствии и не упомянуть приписку, сделанную этим лицом к письму Болтона: «Ха-ха! Он что, обкурился?».

После выступления Нетаньяху в Конгрессе США администрация Обамы прекрасно понимала маловероятность ратифицирования СВПД. Дискуссия развернулась даже вокруг определения договора с юридической точки зрения. В ноябре 2015 года Госдепартамент выпустил письмо, определяющее этот документ:

«”Совместный комплексный план действий” (СВПД) не является договором или исполнительным соглашением (executive agreement) и не является подписанным документом. СВПД отражает политические обязательства между Ираном, P5 + 1 (США, Великобритания, Франция, Германия, Россия, Китай) и Европейским союзом. В Соединенных Штатах существует давняя практика решения деликатных проблем на переговорах, которые заканчиваются принятием политических обязательств. Успех СВПД будет зависеть не от того, является ли он юридически обязательным или подписанным, а скорее от обширных мер проверки, которые мы приняли, а также от понимания Ираном того, что у нас есть возможность вновь наложить и усилить санкции в случае, если Иран не выполняет свои обязательства. Другими словами, это не договор между США и всеми другими странами и не нуждается в ратификации Сенатом».

И все же Сенат принял закон, который мог бы блокировать СВПД в случае, если бы набрал необходимое количество голосов. Этот закон назывался (Review act), согласно которому президент Обама обязывался представить Конгрессу СВПД на рассмотрение и утверждение. Период рассмотрения и голосования определялся в 60 дней. В течение этих 60 дней президенту запрещалось отменять санкции, наложенные на Иран. Обама подписал Review act, оговорив, что наложит вето, в случае принятия Конгрессом решения, препятствующего осуществлению СВПД. Еще до поступления договора в Конгресс спикер Палаты представителей Джон Бейнер выступил с заявлением:

«Вместо того, чтобы остановить распространение ядерного оружия на Ближнем Востоке, эта сделка, вероятнее всего, будет способствовать гонке ядерных вооружений по всему миру. Палата представителей очень внимательно рассмотрит каждую деталь этого соглашения. Я не поддержу какое-либо соглашение, ставящее под угрозу безопасность американского народа и всех, кто ценит свободу и безопасность. Речь идет не о разногласии республиканцев и демократов. Речь идет о добре и зле. И мы будем бороться с плохой сделкой, плохой для нашей национальной безопасности и неправильной для нашей страны».

Республиканский Сенат рассмотрел СВПД и разработал закон об его блокировке. Но закон не прошел, так как демократы при голосовании применили процедуру под названием «филибастер», позволяющую партии, находящейся в меньшинстве, блокировать принятие закона, если при голосовании она набирает 41 голос. Таким образом, результаты голосования были: 58-42 (42 демократа заблокировали республиканцев, голосующих против утверждения договора). У республиканцев был шанс аннулировать этот результат при повторном голосовании, если они наберут 60 голосов, но и этого не случилось даже с трех попыток. Необходимых голосов так и не удалось набрать: 58:42; 56:42; 56:42. Палата представителей Конгресса решила голосовать не за принятие/отклонение договора в целом, а голосовать за отдельные законы, вытекающие из рассмотрения этого договора. Именно здесь и развернулась настоящая баталия, но ни одного закона, запрещающего или утверждающего СВПД, так и не было принято, несмотря на множество попыток.

После неудачи с СВПД Нетаньяху решил терпеливо дожидаться окончания срока президентства Обамы. А что еще ему оставалось делать? Каков был итог их семилетнего партнерства? Обама, можно сказать, предотвратил войну Израиля с Ираном, в которую, с большой вероятностью, могли быть втянуты США. Нетаньяху не смог предотвратить ненавистную сделку с Ираном. В палестинском вопросе не произошло никаких сдвигов, хотя Обама винил в этом и Аббаса тоже. Предпринимали ли американцы усилия в этом направлении? Еще какие! За четыре года своей деятельности, госсекретарь Джон Керри, не оставляя надежды на возобновление мирных переговоров, звонил Нетаньяху более четырехсот раз (официально установлено) из различных точек земного шара. Безрезультатно. В конце 2016 года, когда уже было известно имя нового президента, Нетаньяху позволил себе немного расслабиться, но не тут-то было. В Совет Безопасности ООН поступило несколько резолюций (Египет, Новая Зеландия), признающих незаконными израильские поселения на земле, принадлежавшей палестинцам до 1967 года. Все члены Совета Безопасности проголосовали «за», кроме Саманты Пауэр, получившей звонок от Сьюзан Райс из Белого дома с указанием «воздержаться» вместо ожидаемого вето. Реакция была бурной: республиканцы заявили, что Обама предал одного из ближайших союзников страны. Биньямин Нетаньяху назвал эту резолюцию «абсурдной», а его правительство заявило, что Соединенные Штаты тайно «сговорились» с палестинцами — обвинение, которое помощники Обамы горячо отвергали. Вообще-то все администрации и до Обамы рано или поздно голосовали за резолюции, так или иначе осуждающие поселения. Обама пытался начать переговоры по урегулированию палестинской проблемы все восемь лет своего президентства. В течение этого времени его администрация убеждала членов Совета Безопасности ООН не допускать до голосования подобные резолюции. Но поселения разрастались, правое крыло коалиции правительства Нетаньяху заявляло о невозможности признания тезиса «два свободных независимых соседних государства» и Совет Безопасности решил принять резолюцию, но не от Египта, который под давлением Израиля отозвал свою накануне голосования, а от Новой Зеландии. Все обвинения в сговоре с целью пропихнуть эту резолюцию, посылаемые Нетаньяху в адрес американской администрации, всегда категорически отвергались как Керри, так и Байденом.

Мои записки о сложных отношениях между американскими президентами и израильскими премьер-министрами, достигших апогея взаимного недоверия при Обаме и Нетаньяху, подходят к концу. Остается только добавить, что сразу после того, как договор с Ираном вступил в действие, Белый дом подготовил новый пакет соглашений о военном сотрудничестве с Израилем сроком на десять лет. Нетаньяху не спешил, раздумывая, стоит ли ему повременить и дождаться следующего президента, или подписать последний документ с Обамой, но поскольку все опросы предсказывали победу Хиллари Клинтон, с которой ему было бы еще труднее найти общий язык, чем с уходящим президентом, он решился на последнюю с ним встречу. Они поставили подписи под меморандумом, дающим Израилю 38 миллиардов долларов в течение следующих десяти лет, 15 октября 2015 года.

В заключение мне остается только приложить таблицу, наглядно иллюстрирующую материальную помощь Израилю, оказанную Америкой с 1949 по 2015 годы. Это около 138 миллиардов долларов. Цифра, говорящая сама за себя, независимо от того, что говорят политики.

 

Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer1/dubrovskaja/