Мечтать!
Надо мечтать
Детям орлиного племени!
Гребенников и Добронравов
Воспалённой губой
припади
и попей
из реки
по имени — «Факт».
В.В. Маяковский
Начнем с выдержки из очень хорошей статьи Йорама Хазони:
Парадигма A: Израиль представляет собой евреев, женщин и мужчин, с оружием в руках охраняющих и защищающих своих и чужих еврейских детей. Израиль — это противоположность Аушвицу.
Парадигма B: Израиль представляет собой невыразимый ужас, когда еврейские солдаты применяют насилие по отношению к другим на основании мнения исключительно их собственного правительства касательно своих национальных интересов и прав. Израиль — это Аушвиц.
Далее автор рассматривает влияние парадигмы В на судьбу еврейского государства, но мне бы хотелось поговорить об этой парадигме как таковой. Хазони совершенно правильно указывает на ее связь с некоторыми теориями Канта, с миролюбием современной Европы, но не случайно не упоминает никакой связи с практическими опытом человечества, будь то евреи или чукчи, Европа или Африка. Не упоминает по той простой причине, что этой связи на самом деле не существует.
Реальному опыту соответствует только и исключительно парадигма А: слабых били и бьют всегда, «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Аушвицу можно приписывать (или не приписывать) уникальность и неповторимость, но — согласитесь — все-таки не по этому параметру. Даже те, кто настаивает, что евреи-де и «сами не без вины», не могут отрицать, что никакая вина, даже если бы в самом деле существовала, не обошлась бы так дорого тому, кто силен.
…Что вы сказали? Ах, силу немцев и составляло в тот момент вот именно их национальное государство? Но, к примеру, во времена хмельнитчины национального государства у украинцев как раз и не было, не было его и у молдаван времен Крушевана, и знаете, это их не остановило. Конечно, когда за дело берется государство, масштабы выходят совсем другие, но ведь отмена национального государства, к которой призывают носители парадигмы В, предусматривает не перевод его в состояние безгосударственное, но замену некоей новой империей типа ЕС, что дает будущему Холокосту шанс состояться в масштабе еще более широком.
С чего вы взяли, что империя юдофобской не может быть? Российская же была, и Испанская — ну, пусть не империя, пусть монархия — могла же тоже. А ООН еще даже империей-то не стала, все одни мечты, а нашего брата уже на дух не переносит. Не только евреям в такой ситуации доводилось бывать. Помните, что стало с ЮАР? А в Кампучие как мотыгой по черепу классового врага ликвидировали? Почему же для предотвращения нового Аушвица рекомендуете вы сделать нечто, что против прежних ни разу не помогало?
Причина проста: правила построения парадигмы В включают запрет на сопоставление с реальностью, будь то прошлой или настоящей, допускается только ссылка на будущее, в котором, согласно предлагаемой теории, все наладится-образуется.
…Знаете, за 15 лет работы переводчиком в области химической технологии я, в частности, уразумела, что новый процесс принято сперва обкатывать на небольшой пилотной установке и только после проверки и устранения обнаруженных недостатков строить установку товарную. Потому что теория — теорией, а всего не предусмотришь. Но то же инженеры — люди примитивные, приземленные, они бы, конечно, сначала на собачках попробовали. В отличие от них носители парадигмы В принципиально не отличают факта от мнения и намерения от результата.
Ну да, ну конечно, архитектором Аушвица было национальное германское государство… А вокруг него в Европе была уйма других государств, столь же национальных, но постройки возводили они почему-то другие. Зато было по соседству еще государство — ни разу не национальное, а вовсе империя, вот она-то как раз создала Колыму и тоже миллионами убивала людей, которые ей не сделали ничего плохого.
Так, может, все-таки не в типе государства причина? Может, причина в том, в чем-то — национальное и это — имперское государство были схожи? В том, что идеологией обоих была УТОПИЯ, программа построения земного рая, который непременно настанет, если только из человечества «лишние детали» убрать — тех, кто самим существованием своим препятствует всеобщему счастью.
Если бы только утопию (ту и другую) проверить фактами, быстро бы выяснилось, что никогда не будет на земле рая, даже если не останется на ней ни единого еврея, буржуя или велосипедиста. Любое государство действительно, как нас учили в школе, есть система насилия и машина подавления, но и во времена догосударственные механизмы этого самого насилия и подавления существовали в любом роде-племени, а еще до того — до того, как стал человек человеком, — иерархию, единоначалие и прочие социальные механизмы, основанные на насилии и обеспечивающие единство сообщества, наблюдаем у всех общественных животных.
В большинстве случаев государство возникает в процессе объединения (сиречь подчинения) нескольких племен/народов, как правило, путем открытого и бесцеремонного попрания их традиционных прав и вождей, особенно тех, кто претендует на верховенство на той же территории, причем, как раз при распаде империй особенно длительны и драматичны бывают войны за установление границ.
Попытки рассудить «по справедливости» и поделить полюбовно, оказываются, как правило, безуспешными, поскольку каждый клочок земли в ходе истории раз двадцать переходил из рук в руки, и, как минимум, две (если не больше) стороны считают его исконно своим, размахивая в доказательство своей национальной традицией, легендами и мифами, а также подлинными картами веков минувших. Но, как оказалось, границы бывших государств пролегают не только в пространстве, но и во времени, и совершенно непонятно, присудить ли этот угол тому, кто там первым был, или, наоборот — последним.
Вспомним хотя бы честные намерения собравшихся в Версале великих держав после Первой мировой войны, когда с треском распались две из трех многонациональных империй, сплошняком покрывавших Восточную Европу (третья развалилась несколько позже), обеспечить каждому народу по государству. Как ни крутили — а в конце концов без войн на границах не обошлось. И уж ООН-овские фокусы с разделением драчунов «голубыми касками» и вовсе держат войну на медленном огне, чтоб при первой возможности снова заполыхало.
Но все это не более чем презренные факты, которые принимаются в расчет только в парадигме А. От того, кто выбрал парадигму В, по максимуму можно услышать признание сквозь зубы, что это уже все дело прошлое, теперь времена другие, осознали и перестроились, больше не будем. Зато на предложение, прям-щас ликвидировать столь неправедно созданное учреждение, откликается он почему-то без всякого восторга.
Действительно, одно дело признать, что что-то там предки напортачили при царе Горохе, и совсем другое — осознать, что нынешняя твоя хорошая жизнь — прямой результат их прошлых нехороших поступков. Помните, у Чернышевского:
Я злая: что меня любить? Я дурная: что меня уважать? Но ты пойми, Верка, что кабы я не такая была, и ты бы не такая была. Хорошая ты — от меня дурной; добрая ты — от меня злой. Пойми, Верка, благодарна будь.
Насилие — необходимая основа любого государства, и осуществляется оно действительно на основании мнения исключительно соответствующего правительства касательно своих национальных интересов и прав, но мнение это — не чистый произвол. Исчерпав свои возможности, соперники соглашаются с получившейся границей и насилию приходит конец. Дележка реальной территории завершается, как правило, компромиссом.
Утопические видения недостижимы, дележке не поддаются, интересами не ограничиваются и компромиссом не завершаются. Аушвиц и Колыма — не просто массовые убийства, но, прежде всего, убийства БЕССМЫСЛЕННЫЕ, цель их фантастична, «противником» назначаются те, кто не способен, да и не помышлял сопротивляться, и потому естественного предела убийствам нет.
Парадигма В — утопия, и потому она-то на самом деле и чревата Аушвицем — ведь рано или поздно ее недостижимость выявится, и надо же будет кого-то назначить виноватым! Мечтать, конечно, никому не заказано, но утопия — не просто мечта, а вера в возможность «по щучьему велению» воплотить ее.
Вот, к примеру, задает Наташа Ростова свой известный вопрос: «Почему люди не летают?». Видно, хочется ей вспорхнуть, но помятуя о законе тяготения, все-таки не прыгает она из окошка, а помечтав, переходит к текущей повестке дня. Есть ли другие варианты? Есть, и даже целых два:
Согласно парадигме А ищем на вопрос реальный ответ: изучаем всякую там биологию, гидродинамику, сопромат и, в конце концов, поднимаемся-таки в воздух.
Согласно парадигме В до изучения реальности не унижаемся, но хватаемся за первую пришедшую на ум картинку: мастерим из подручных материалов нечто, внешне похожее на крылышки, и радостно сигаем с колокольни.
На листочке бумаги или на мониторе компьютера парадигмы А и В выглядят в равной мере логично, так что, вроде бы, ничто не мешает согласиться с господствующим мнением об их принципиальной равноценности: что тот нарратив, что этот… Но впечатление это обманчиво. Вспомним детский стишок В. Лифшица:
В чем причина обиды его и досады?
Что ответ не сошелся лишь на три десятых!
Это сущий пустяк, и к нему, безусловно,
Придирается cтрогая Марья Петровна.
Три десятых на бумаге — это же ерунда… Ну, а что будет, если выйти за пределы бумаги — в реальный мир?
Три десятых — и стены возводятся косо.
Три десятых — и рухнут вагоны с откоса.
Ошибись только на три десятых аптека, —
Станет ядом лекарство, убьет человека!
Парадигма В — и есть тот самый яд, закономерно возникающий из-за высокомерного желания, пренебречь всеми этими десятыми и прочими мелочами жизни. И не одного человека, но тысячи и миллионы погубил этот яд — стремление, фактами не заморачиваться, а реальные проблемы утопическими методами решать. Одним из таких «простых» решений вот именно и был Аушвиц.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer2_3/grajfer/
